Во второй раз на неделе я оказался на Платановой дороге, в более зажиточном районе Поттерс-Коув, но на этот раз я просидел в машине почти час, наблюдая за небольшим адвокатским бюро через улицу. На стене возле двери красовалась табличка с надписью Хендерсон и Маккови и еще какой-то информацией, мне не интересной. Я взглянул на часы, затем вышел из машины и быстро прошел на угол, чтобы точно рассчитать «случайную» встречу с Брайаном Хендерсоном.

Он всегда был приятелем скорее Бернарда, чем моим, но в детстве я тоже встречался с ним время от времени, хотя обычно держался незаметно – этакое пятое колесо. Брайан стал успешным специалистом по оценке ущерба здоровью, жил в прекрасном доме на берегу, и в его окружение не входили люди вроде меня. Я не мог припомнить, когда мы встречались в последний раз, и уж тем более, когда мы в последний раз общались, и понимал, что теперь мне вряд ли удастся завязать разговор, особенно в надежде получить конкретную информацию, но другого выбора у меня не было.

Прежде я позвонил в его офис, притворившись телефонным агентом, и узнал, что он ушел на обед, так что я припарковался неподалеку от типичного заведения для «молодых специалистов» – небольшой кофейни прямо за углом. Когда Брайан наконец вышел, я увидел, что на ходу он читает газету. Склонив голову, я пошел прямо на него и, только едва не столкнувшись, поднял голову и наткнулся на раздраженный взгляд.

– Простите. Извините, я вас не заметил.

Он уставился на меня поверх газеты, но раздражение постепенно сменилось неуверенным узнаванием. Только тогда я притворился, что узнал его.

– Эй, Брайан, как дела!

Он выпрямился и замедлял шаг, пока не остановился вовсе, затем сложил газету и сунул ее под мышку.

– Здравствуйте. – Брайан ослепительно улыбнулся, но я догадался, что он все еще не может определить, откуда мы знакомы.

– Это я, Алан.

– Разумеется, Алан, – сказал он, явно все еще не понимая, кто я такой. – Привет.

Я не знал, слышал ли он о смерти Бернарда, и даже было ли ему до него дело, и решил, что если он сам не коснется этой темы, я не стану ничего говорить.

– Как жизнь?

– Не жалуюсь, а ты как? – Он как бы невзначай почесал шею, позволяя мне разглядеть наманикюренные ногти и золотые часы на запястье.

Я пожал плечами.

– Нормально.

Он указал большим пальцем в сторону Главной улицы.

– Слышал о трупе, который нашли в…

– Да, – сказал я. – Просто не верится. Безумие какое-то, да?

– Представляешь, что началось бы, случись такое здесь? От такого цены на землю рухнут быстрее, чем успеешь пернуть. – Он усмехнулся собственной шутке и как будто немного удивился, что я не последовал его примеру.

– Надеюсь, они найдут того, кто это сделал, – сказал я.

– Да, я тоже. – Из-за того что я загораживал ему путь, он немного потоптался на месте и оглянулся, как будто хотел убедиться, что никто не видел, как он разговаривает со мной. – И чем же ты теперь занимаешься?

– Все еще работаю в охранной службе. Работка дерьмовая, но позволяет сводить концы с концами. – Я улыбнулся. – У тебя, как я погляжу, все идет отлично.

– Ну, всем нам еще есть к чему стремиться.

Пока он стоял передо мной, ухмыляясь, я пытался отыскать в нем хоть что-то от когда-то знакомого мне мальчишки. Но тот жизнерадостный и непритязательный человек затерялся где-то под вечным загаром, сшитым по заказу костюмом из итальянского шелка и безразличием.

– Как Лиза и дети? – спросил я.

– О, отлично, просто прекрасно.

– Мы вот все никак не заведем своих, – сказал я.

Он окинул меня типичным взглядом безмолвного превосходства, каким те, у кого есть дети, часто одаряют бездетных. Как будто прожить определенный срок не размножившись было грехом столь отвратительным, что прямо словами не выразить.

После неловкого молчания я спросил:

– Ну а как дела у Джулии?

Глаза Брайана почти комично округлились.

– Ну, Джули… у Джули все как обычно.

Я невинно улыбнулся.

– Я ее сто лет не видел. Она по-прежнему живет в Массачусетсе?

– В Кембридже… в одном из худших районов, как ты понимаешь… уже несколько лет.

Сердце у меня забилось быстрее.

– Передай ей привет от меня, когда увидишь.

Он посмотрел мимо меня на дверь своего офиса.

– По правде сказать, – тихо ответил он, – мы не слишком часто видимся. Изредка, по праздникам, но не чаще. У Джули много проблем. – Он поднес палец к уху и изобразил быстрое круговое движение.

Он говорил так, будто весь город уже много лет был в курсе дела. И, может, так оно и было, но я никогда не интересовался местными сплетнями. Брайан же, судя по всему, предполагал, что я в курсе, так что я решил подыграть.

– Очень жаль. У нее по-прежнему те же трудности?

– Ты же знаешь, она совсем того, чокнутая. – Если бы я не знал, о ком речь, то никогда бы не догадался, что с подобным высокомерием он говорит о своей единственной сестре. – Через некоторое время все просто отступаются и с отвращением сдаются. У всех есть свои заботы, а мне нужно считаться со своим положением в городе, сам понимаешь.

Когда мы все были моложе, до того, как у Джулии появились «проблемы», как не преминул заметить Брайан, она была гордостью семьи, а он, неприметный паренек с короткой стрижкой и угреватой кожей, оставался на вторых ролях. Но со временем все переменилось, и он, казалось, был буквально в экстазе от такого поворота дел.

– Насколько я знаю, она работает официанткой. Представь себе, Джули все еще занимается черной работой, в ее возрасте? Вот так сюрприз!

Его сарказм почти переходил в радость.

– По крайней мере, это честный заработок.

Брайан посмотрел на меня так, будто я его позабавил. Может, так оно и было.

– Ну, да… ладно, здорово было встретиться, Алан. – Он произнес мое имя с осторожностью, как будто не был уверен, что правильно его запомнил. По всей видимости, он стал слишком важной шишкой, чтобы помнить кого-то вроде меня. Когда я ничего не сказал, он неискренне рассмеялся. – Надо как-нибудь еще встретиться…

– Да, жду не дождусь. – Я ответил собственной неискренней улыбкой. – Еще увидимся, Брайан.

Я вернулся к машине, не оборачиваясь. Было приятно вот так отшить этого засранца. Кроме того, мне повезло: Джулия жила в каком-то получасе езды от Кембриджа, и я уже думал только о ней.

Вернувшись в квартиру, я позвонил Дональду на работу и спросил, сможет ли он найти кое-какую информацию в Интернете. Я знал, что у него был доступ к Интернету на работе и дома. Так как я не сумел бы даже включить компьютер, а на то, чтобы сидеть в библиотеке и копаться в микрофильмах, у меня не было времени, я решил, что он будет самым подходящим человеком для сбора информации.

– Ты сможешь отыскать что-нибудь об убийствах в Нью-Йорке в 1982 году? – спросил я.

– Наверняка где-то есть сайты со статистикой, – ответил он негромко, так, чтобы никто не расслышал его слов.

– Это тот год, когда Бернард, как мы думали, служил в морской пехоте, – напомнил я. – Если на записи он сказал правду и действительно провел это время в Нью-Йорке, должны быть свидетельства того, что он там делал. Статьи, полицейские сводки, все, что тебе удастся отыскать, что может быть как-то с ним связано.

– Я займусь этим, когда вернусь домой. Здесь вообще никакого уединения, таков удел скромного работника в корпорации. Не уверен, что удастся найти что-то конкретное, но я попытаюсь.

– Хорошо. Мне надо идти, но я свяжусь с тобой сегодня вечером, – сказал я. – Не знаю, когда точно я вернусь, но я либо позвоню тебе, либо загляну в гости.

Мне ответила тишина, потом он спросил:

– Откуда вернешься?

– Из Кембриджа.

– А мне точно нужно знать, зачем ты туда отправился?

– Пока не знаю. Вечером поговорим.

Я неплохо знал Бостон, но не очень хорошо ориентировался в соседнем Кембридже, так что сначала отыскал Джулию в телефонном справочнике, записал номер и адрес и только тогда отправился в путь. Я пролетел по трассе 3, прибрежному шоссе, которое заканчивается совсем неподалеку от окраины Бостона. В моей голове одна за другой взрывались мысли, мешая сосредоточиться, и я изо всех сил старался не отвлекаться от дороги. На горизонте возвышались два самых высоких здания в городе: башня Хэнкока – зеркальная колонна из тонированного стекла, спроектированная так, чтобы казаться плоской в определенных ракурсах, и объемной в других, и более традиционная высотка центра «Благоразумного сообщества», шпиль которой вонзался в облака. Неяркое солнце зависло низко за горизонтом и частично скрылось за силуэтом города, как будто пряталось и шаловливо выглядывало оттуда.

У меня не было никакого плана, никаких мыслей о том, как начать разговор с Джулией, – и следует ли вообще его начинать, и еще хуже я понимал, как подступиться к тому, что могло случиться в лесу Поттерс-Коув больше двадцати лет назад. С большой вероятностью она меня не помнит. За все время, что я бывал у Брайана дома или играл с ним во дворе, мы с Джулией сказали друг другу от силы двадцать слов. Если мне повезет, у нее может сохраниться смутное воспоминание обо мне как об одном из приятелей ее младшего брата.

Мне нужна была отправная точка. Правда о Джулии и мои воспоминания о том дне в лесу и о разговоре с Бернардом были ничем не хуже любой другой идеи. Если много лет назад Бернард действительно что-то сделал с Джулией, это еще не значит, что позднее он стал убивать. Но у меня появится возможность взглянуть на него более объективно и, может быть, это укажет верное направление, в котором следует искать объяснения тому, что со мной происходит.

Машин было немного, и довольно скоро я оказался в городе. Здесь было немного теплее, воздух казался более вязким, не столь характерным для весны в Массачусетсе. Я проехал по улице Вашингтона, потом перескочил на Чарльз, срезал через Общинные сады и направился к Сигнальному Холму. По мосту Лонгфелло я перебрался в Восточный Кембридж и, проехав мимо площади Кендалла, попал на Бродвей.

Я отыскал улицу Демаро, узкий бульварчик в нескольких кварталах от шума и суеты центрального проспекта. В справочнике адрес Джулии Хендерсон указывался как дом номер 12. Сбросив скорость, я заметил, что на многих домах номеров не было. Район был запущенный, на улицах валялся мусор, а здания нуждались в ремонте. Между домами было так мало места, что вся улица казалась тесным переулком. На углу красовались выгоревшие, покрытые граффити останки универсального магазина. Неподалеку стояла компания – несколько парней и девушка. Едва заметно шевеля губами, как будто переговариваясь шифром, они настороженно следили за моей машиной. Я проехал мимо, по-прежнему чувствуя на себе их взгляды, и чуть дальше по улице обнаружил номер 12, двухэтажный многоквартирный дом с плоской крышей, сильно растрескавшейся краской на стенах и бетонными ступенями у входа. Я припарковался на первом же свободном месте на противоположной стороне улицы и посмотрел в зеркальце заднего вида. Компания все еще стояла на углу, но как будто потеряла ко мне интерес.

Прежде чем я мог передумать, я заставил себя выйти из машины и перебежать через улицу к дому Джулии. Поднялся и тут же стих ветер. Вокруг моих ног, скребя по асфальту, взвился мусор, потом снова улегся.

Как и следовало ожидать, входная дверь была не заперта. Я прошел сквозь тесный, как чуланчик, вход. На стене справа обнаружился ряд почтовых ящиков, но на них не было указано ничего, кроме номеров квартир, нацарапанных прямо на передних панелях. Внутренняя дверь прямо передо мной вела в короткий коридорчик, к потертой и пыльной лестнице, слева от которой находилась площадка первого этажа. Внутри стоял запах пыли, как будто сюда редко удавалось попасть свежему воздуху, пол из промышленных плит был грязный, темно-коричневая краска на стенах облупилась и покрылась пятнами. Я посмотрел на потолок в разводах от протечек, комках густой пыли и грязи, и длинно выдохнул.

В телефонном справочнике был указан только номер дома, но не определенной квартиры. Я прошел мимо лестницы на узкую площадку и подошел к первой двери. Остановившись, я на секунду прислушался. По ту сторону тонкой стены шел довольно жаркий спор между мужчиной и женщиной, но они говорили на испанском, и я не смог понять, о чем шла речь. Я подошел к двери второй и последней на этом этаже квартиры. Прицепленная к ней небольшая пластиковая табличка гласила: «Берегись собаки», под ней, на широкой полосе малярной ленты печатными буквами было выведено имя «Барнетт».

Я вернулся к лестнице и медленно поднялся наверх, не обращая внимания на скопившиеся в углах использованные шприцы и прочий мусор, ясно дававший понять, что подъезд был местом сборищ местных наркоманов, где они кололись и курили крэк. От всей лестницы несло разложением. Слабый лучик света, проникавший внутрь через окно, рассекал площадку второго этажа на две части. Пылинки танцевали в бесцветном потоке, поблескивали в тени, куда не могло попасть солнце. Где-то поблизости работал телевизор, звук был глухим, но достаточно громким, чтобы разноситься по всему дому. Оказавшись на верхней площадке, я огляделся – пусто – и перешел из солнечного луча в пыльную тень, в сторону первой двери.

– Ты че за хрен?

Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел направо: в дальнем конце лестничной площадки виднелся силуэт мужчины.

– А… Добрый день, – неуверенно сказал я.

– Ага, добрее некуда. Ты че, глухой? – Мужчина подошел ближе. Он был одет в грязную футболку и заношенные джинсы. Тощее тело двигалось рывками, как будто при ходьбе ему приходилось прилагать некоторое усилие. На руках у него я заметил ряд багровых пятен. Из тени выступило лицо, и мне стали видны голубые глаза, которые когда-то, возможно, были пронзительными, но поблекли и помутнели от злоупотребления наркотиками. Спутанные волосы отчаянно нуждались в мытье, помятую физиономию украшала черная с проседью щетина. – Я тебя спрашиваю: ты че за хрен?

– Я ищу Джулию Хендерсон, – ответил я, расправляя плечи, – вот че я за хрен. В какой квартире она живет?

Догадавшись, что ему не удалось меня напугать, мой собеседник бросил притворяться крутым и понуро пожал плечами.

– Я тут вообще никого не знаю, ага? – Он забегал глазами, нервно скрещивая и выпрямляя руки, и принялся топтаться на месте, как ребенок, которому надо в туалет. Когда его взгляд наконец вернулся ко мне, мужчина уставился на меня с сосредоточенностью человека, который никогда прежде не видел других людей и теперь пытался осознать происходящее. – Вообще никого не знаю… тут.

– Слушай, – сказал я уже не так напористо, – я старый друг Джулии. Мы росли в одном городе. Я не видел ее много лет и…

– Она на работе. – Эти слова, казалось, изумили его не меньше меня.

– Ты тоже тут живешь? – спросил я.

Мужчина торопливо закивал, затем столь же неожиданно прекратил движение.

– Она работает где-то неподалеку?

– Ага, она… она уже скоро вернется, да? С минуты на минуту. – Он поскреб пятна на правой руке и вздрогнул. – С минуты на минуту.

– В какой квартире Джулия живет?

– В той же, что и я, – сказал он; с трудом сглотнув, он коротко мотнул головой туда, откуда явился, но указывая только в темноту.

Я был поражен, но изо всех сил постарался скрыть изумление.

– Ты ее парень?

– Типа того.

– Меня зовут Алан, – сказал я, помахав рукой в знак приветствия, поскольку не хотел к нему прикасаться. – Алан Ченс.

– Клевое имя. Как у шпиона или какого-нибудь актера. – Мужчина прислонился к стене и вздохнул. – Ты же не коп, да?

– Нет, просто давний друг семьи.

– Смена Джулии заканчивается в два, – сказал он, вытирая слюну в уголке рта. – Она должна… была уже вернуться домой, я… не знаю, где ее черти носят столько времени.

Я посмотрел на часы – 2:19 – и подумал: к черту все это. Все равно мне хотелось поскорее уйти.

– Ну ладно, скажи, что я заходил. Загляну как-нибудь в другой раз.

Я повернулся, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с женщиной, которая стояла в солнечном луче у лестницы. В одной руке она держала набитый продуктами бумажный пакет, в другой висела связка ключей. Перед моими глазами замелькали картины прошлого, занавес памяти приподнялся, показывая стоявшую передо мной незнакомку. Девушка с волосами цвета меда, ясными карими глазами, чистой кожей и великолепной фигурой пропала. Осталась только несколько потрепанная и усталая женщина средних лет в синтетическом платье официантки, капроновых колготках и грязных белых кедах.

– Джулия?

Она переглянулась с мужчиной, потом снова посмотрела на меня.

– Джулия, – повторил я, чувствуя, как мое сердце забилось быстрее – ты меня не помнишь, но…

– Детка, – сказал позади меня мужчина, – пожалуйста, давай сначала разберемся с тем, другим делом, а? Ты же нашла его по дороге? Ты же нашла… да?

Я посмотрел на него, потом на Джулию. Не сводя с меня глаз, она медленно кивнула, сунула руку в карман платья и вытащила небольшой полиэтиленовый пакетик. С невероятной скоростью мужчина пронесся мимо меня, оказался рядом с ней, выхватил пакетик у нее из рук и, шаркая, пошел обратно в квартиру.

– Чудесно, прекрасно… я знал… знал, что на тебя можно положиться, детка.

Джулия приблизилась ко мне.

– Кто ты и что тебе нужно?

– Меня зовут Алан Ченс. Из Поттерс-Коув. В детстве мы с твоим братом, Брайаном, иногда вместе играли.

– Ченс, – сказала она без всякого выражения.

– Да, Алан. Я был на несколько классов младше тебя в школе, – сказал я. – Как я уже сказал, ты, наверное, меня не помнишь, но…

– Что тебе надо? – снова спросила она, на этот раз тише.

Я протянул руку и улыбнулся. Она не сдвинулась с места, так что я сказал:

– Я надеялся, что мы сможем поговорить немного.

– О чем?

– Ну… слушай, это может прозвучать немного странно, но мне хотелось бы поговорить о человеке, которого, как мне кажется, мы оба знали. Ты помнишь парня, моего – и Брайана – ровесника по имени Бернард? – В неподвижном лице Джулии промелькнуло какое-то неопределенное выражение, но она промолчала. – Бернард Мур, – настаивал я. – Ты помнишь кого-нибудь с таким именем?

– Я так и знала, – пробормотала она, как будто про себя.

Я не был уверен, что верно ее расслышал.

– Прошу прощения?

Не отвечая и не повторяя своих слов, она опустила глаза, оглядывая меня с головы до ног с беспристрастным видом инспектирующего, и в конце концов уставилась мне на грудь. Проследив за ее взглядом, я посмотрел вниз и увидел, что маленький золотой крестик у меня на шее в какой-то момент выскочил наружу и теперь болтался на виду поверх воротника. Я подхватил его и осторожно заправил обратно. Когда я поднял глаза, она все еще пристально смотрела на меня, но теперь прямо в глаза.

– Я не собираюсь делать ничего дурного, – мягко сказал я. – Я хочу только поговорить.

– Не здесь, – сказала она бесцветным голосом. – Внутри.