Через несколько недель общественный пляж будет забит туристами и местными жителями, но пока здесь было тихо, лишь равномерно бились о берег волны да изредка кричала парившая чайка. Я редко приходил сюда летом, предпочитая тихие месяцы, когда такое посещение было совершенно иным переживанием. Хотя я испытывал, можно сказать, первобытный страх перед океаном, я приходил на этот пляж с детства, и он стал частью многих поворотных событий в моей жизни. Я помню, как пришел сюда в день, когда Рик вышел из тюрьмы, – только одно воспоминание из множества; несмотря на тревогу, которую вызывал во мне океан, я находил странное успокоение в волнах, в его величественной и знакомой силе.

Я осторожно проехал по грунтовой дороге, – мой старый автомобиль задыхался, преодолевая умышленно неровную поверхность, которая должна была помешать водителям превышать скорость, – и остановил машину неподалеку от ряда приземистых деревянных столбов с толстой бечевкой между ними, отделявших стоянку от пляжа. Моя машина была единственной на парковке, но вдалеке на пляже, возле каменного пирса, вонзавшегося глубоко в океан, я заметил молодую женщину в ветровке, игравшую с черным лабрадором. Я задумался, знала ли она о найденном трупе.

На сиденье рядом со мной лежала тетрадь в жесткой обложке, которую я купил несколько дней назад. Я начал выписывать на бумагу все свои мысли, воспоминания и сны, возможно, в надежде, что так мне будет удобнее в них разобраться, и теперь решил еще раз свериться со своими заметками, прежде чем переходить к решительным действиям. Меня все еще преследовал тот же кошмар, но уже не так часто, и, к счастью, больше не было галлюцинаций или видений – больше никаких женщин и их сыновей, лишь непрекращающийся ужас и настойчивое мелькание воспоминаний, давних и свежих, от которых я не мог избавиться.

Раскрыв тетрадь, я пробежал глазами список различных вариантов и перечеркнул первый: Кошмары, затем второй: Призраки. Ручка замерла над третьим: Заброшенная фабрика, и четвертым: Фотография неизвестной женщины. Я пропустил оба пункта и перешел к последнему: Воспоминания и вопросы. Под ним я выписал самые странные или тревожные воспоминания, что посещали меня в последнее время, и связанные с ними вопросы.

Такая прорва вопросов.

Разумеется, обнаружение женского трупа все меняло. Мне не оставалось ничего другого, кроме как и дальше заставлять себя исследовать самые темные закоулки прошлого, но если я надеялся когда-нибудь узнать, кем на самом деле был Бернард, одними воспоминаниями не отделаться. Чтобы заполнить пробелы, наверняка узнать, что он сделал, а чего не делал, мне придется в какой-то мере восстановить историю. Историю Бернарда.

Вдалеке залаял черный лабрадор. Я поднял взгляд и увидел, как женщина бросила теннисный мячик. Пес бросился за ним по песку, поймал и радостно поскакал обратно к хозяйке. Мне внезапно пришло в голову, что, если бы мне этого захотелось, было бы до смешного просто выйти из машины, пройти по пустынному пляжу и убить эту женщину. Перед моим взглядом мелькнули картины ее окровавленного тела и тут же пропали. Подобные мысли почти наверняка проносились и в уме Бернарда, но ужасно было позволить даже слабым отблескам того зла, что он призвал и приютил, проникнуть в мое сознание. Я оттолкнул их прочь и сосредоточился на женщине. Она присела на корточки, обхватила ладонями собачью голову и поцеловала пса в нос. Тот в ответ лизнул ее в лицо, виляя хвостом. Мы так уязвимы, настолько беззащитны перед опасностью, все до единого, даже не осознавая ее, – и мы ничего не можем с этим поделать. Я закрыл тетрадь и бросил ее на заднее сиденье.

День подходил к концу. Было уже почти четыре часа.

Для вечера рабочего дня в ресторане Браннигана было на удивление людно. Одно из старейших заведений в городе за многие годы пережило несколько перевоплощений и смен антуража, но, по сути, оставалось развлекательным баром с небольшим обеденным залом. На протяжении многих лет оно оставалось любимой забегаловкой города, где можно было выпить пива, сыграть в бильярд или пинбол, заказать пиццу или какую-нибудь другую закуску из множества представленных в меню и съесть ее здесь же, у стойки бара, или за одним из затененных столиков, что выстроились вдоль задней стены; место, где, как правило, все знали друг друга. Но, как и все предыдущие и последующие поколения, чем старше мы становились, тем реже мы заглядывали в бар, предпочитая ему обеденный зал. И хотя я все еще заглядывал сюда ради одной-двух бутылок пива, бар всегда был и будет местом в основном для молодежи, и чем ближе к четвертому десятку, тем менее терпимо я относился к языку, музыке, моде и поведению в целом тех, кто был лет на десять моложе меня.

Я вошел через боковую дверь, которая вела прямо в обеденный зал. Моим глазам понадобилось несколько секунд, чтобы приспособиться к полумраку, – и в баре, и в обеденном зале всегда было темнее, чем казалось необходимым, – но, осмотревшись, я не сумел найти ни Дональда, ни Рика.

– Привет, Алан. – Я обернулся и увидел промелькнувшую мимо официантку с заполненным тарелками подносом на плече.

– Привет. Как дела? – пробормотал я, не сумев припомнить ее имя; она определенно была местной, я учился с ней в старшей школе, и она работала здесь не один год. Я не был уверен, расслышала ли официантка мой ответ, так как она уже ускользнула между столиками и погрузилась в шум, так что я прошел вдоль стены к арке с двойными качающимися дверьми и вошел в бар. Он был набит под завязку. Все три бильярдных стола были заняты, вдоль одной стены люди сгрудились возле пинбольных машин, электронные звуки которых были едва слышны за песней Стиви Рей Вона, доносившейся из музыкального автомата. Экраны по обеим сторонам от стойки обычно показывали спортивные соревнования, но сейчас они были настроены на новостные каналы, однако слова было невозможно разобрать.

Пробираясь сквозь толпу, я осознал, что практически все обсуждали найденный труп.

В дальнем конце зала я отыскал Рика и Дональда, сидевших за последним столиком в ряду. Здесь, в углу, было даже темнее, заключенный в цветное стекло мигающий огонек свечи едва светил.

Я сел рядом с Дональдом, который рассеянно играл с красной коктейльной трубочкой, плававшей в его напитке. Он отвлекся лишь для того, чтобы поприветствовать меня кратким кивком. Напротив нас сидел Рик, сжимая обеими руками бутылку колы. Выражение лица у него было мрачнее обычного.

– Слышал последние новости?

– Я не видел новостей с самого утра, – ответил я. – Они нашли труп женщины, и она умерла несколько недель назад. Вот и все.

– Ее уже опознали, – произнес, не глядя на меня, Дональд.

– Двадцать четыре года, мать-одиночка из Нью-Бедфорда, – сообщил Рик. – Пропала около двух месяцев назад.

Я оглядел помещение в надежде отыскать официантку. Толпа посетителей напомнила мне о тех днях, когда нам едва исполнилось двадцать, и мы заглядывали сюда, такие полные жизни, молодые, сильные, все еще вместе, все еще совершенно убежденные в собственной несокрушимости. В нашем распоряжении все время на свете, думали мы тогда. Пили, курили и ели все, что хотелось, даже не задумываясь об этом. До этого мгновения я не осознавал, насколько мне не хватало такого вот восторженного ощущения, что я жив.

– Помните, как мы заходили сюда до того, как я женился? – спросил я.

Рик уставился на меня так, будто я заговорил на китайском, но Дональд изобразил слабую улыбку и кивнул.

– Представь себе, когда-то мы считали это место интересным.

Я привлек внимание официантки возле бара. Когда она добралась до нас, я заказал пиво, затем повернулся обратно к столу.

– Хорошие были времена. Правда же?

– Ты спрашиваешь? – Дональд уставился в остатки своего напитка. – Или только выражаешь надежду?

– Наверное, и то, и другое.

– Потянуло на воспоминания о молодости, Алан?

– Вроде того.

– Не бойся, мы еще не старые, – негромко сказал он. – Просто уже не молодые.

Рик подался вперед.

– Не хочу прерывать вашу ностальгическую прогулку в прошлое, но нам надо поговорить о серьезных делах.

– Ну так говори, – сказал я. – Это ты нас сюда позвал.

Рик окинул меня взглядом, как будто оценивая. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут появилась официантка с моим пивом и спросила у них с Дональдом, не нужно ли им чего. Дональд заказал еще один стакан водки с тоником.

– У меня все хорошо, дорогуша, спасибо, – откликнулся Рик.

Официантка задержалась, чтобы игриво ему улыбнуться, и пропала.

– Нам надо решить, что мы будем делать, – сказал Дональд.

– Делать? – Я посмотрел на него, потом на Рика. – А что мы можем сделать?

В конце концов Дональд сказал:

– Мог ли Бернард и в самом деле так поступить? Мог ли он убить эту женщину?

Моей первой мыслью было велеть ему говорить потише, но вокруг стоял такой шум, что я сам едва мог его расслышать.

– Мы не можем знать этого наверняка, но…

– Еще как можем, – сказал Рик. – Не валяй дурака.

Я вздохнул.

– Слушай, я всего лишь хочу сказать, что…

– Все никак в голове не укладывается, – прервал Дональд.

Рик щелкнул костяшками пальцев и зло глянул на Дональда.

– Донни считает, что мы должны отдать кассету копам.

– Я сказал, что нам следует об этом подумать.

– Затянет нас в эту грязь – не выберемся, – сказал я.

Дональд посмотрел на меня остекленевшими глазами.

– Мы уже в грязи по уши. – Он заглотнул остатки коктейля, как раз когда появилась официантка с новой порцией. Когда она отошла, он зажег сигарету и продолжил: – Слушайте, у нас на руках возможная улика. Нам нужно принять правильное решение, и в данном случае самым правильным, как мне кажется, будет по крайней мере подумать о том, чтобы отдать кассету властям.

– Нет, – отрезал Рик. – На фиг.

Я сделал глоток пива и провел холодной бутылкой по лбу.

– Я не уверен, что отдать кассету полиции – хорошая идея. Рик прав: учитывая, сколько вокруг этого дела шума, зачем нам привлекать к себе внимание?

– Мы-то ничего противозаконного не делали, – сказал Дональд. – Да что с вами такое? Весь район охвачен паникой. Люди думают, что в Поттерс-Коув орудует убийца, и если Бернард говорил правду, одним трупом дело не ограничится. Обнаружатся другие. У нас тут начнется такое, чего город никогда прежде не видел.

– И в конце концов все забудется. – Рик отставил бутылку колы, положил руки на стол между нами ладонями вниз и снова наклонился вперед. – Что сделано, то сделано, Донни. Эта кассета никого не вернет к жизни и ничего не докажет, а отдав ее полиции, мы добьемся только того, что наши имена появятся в газете. Я пытался донести это как можно яснее. Я сидел. И мне совсем не нужно, чтобы копы начали копаться в моей жизни. Я не хочу иметь ничего общего с этим делом, слышишь? Ничего. Я не сомневаюсь, что на записи Бернард говорил правду, что он и вправду все это натворил. Но теперь все кончено. Если бы он собирался убить кого-то еще, а мы могли этому как-то помешать – тогда другое дело. Но он мертв, с ним покончено. Больше жертв не будет.

– Ну хорошо, а если я ее отдам? Я скажу, что она досталась мне и…

– Не катит.

– Слушай, ты не можешь принимать решение за всех. Это дело касается нас всех.

Рик покачал головой.

– За мной последнее слово.

– Ерунда какая-то. – Дональд умоляюще поглядел на меня. – Алан, ради всего святого, ты-то хоть меня поддержи.

– Извини, – сказал я. – Тут я согласен с Риком.

Он уставился на меня.

– Почему?

– Потому что в конечном итоге эта запись ничего не значит.

Рик и Дональд переглянулись.

– В каком смысле?

– Мы все понимаем, что в этом деле замешано что-то непонятное, – сказал я. – И мы сможем во всем разобраться, узнать наверняка, кем был Бернард и что он сделал, только если вернемся к началу. – Я одним махом допил пиво, едва слышно отрыгнул и объяснил им свой план по восстановлению истории действий Бернарда.

Дональд задумчиво затянулся.

– Я понимаю, что тебе хочется придать этой ситуации какой-то упорядоченный вид, Алан, правда. Но…

– Что «но»?

– Тебе не кажется, что нам и без того хватает проблем? Чем глубже мы закопаемся, тем больше вероятность, что мы начнем открывать двери, которые почти наверняка лучше оставить закрытыми.

– Мы можем найти и кое-что похуже, – добавил Рик. – То, о чем мы не хотим знать.

– Ага, – я кивнул ему через качавшиеся между нами изящные завитки дыма. – Такое вполне возможно.

– А тогда что толку? – пожал плечами Рик. – С тем же успехом можно просто заткнуться, затаиться и переждать, пока гроза не пройдет, понимаешь?

– Тебя пугает то, что мы можем обнаружить, Рик?

Его лицо ожесточилось.

– Это не я слетел с катушек и начал видеть невидимое, разве нет?

Я поставил пивную бутылку и отодвинул ее к краю стола, сопротивляясь желанию разбить ее об его голову.

– Поступайте, как хотите. Я хочу знать правду.

– Молодая женщина была жестоко зарезана и оставлена в неглубокой могиле на поле, где город хоронит мертвых животных, – ровно проговорил Дональд. – И почти наверняка Бернард убил и ее, и еще бог знает скольких еще, а мы все это время даже не подозревали, что он был психопатом. Вот тебе правда, Алан. Что еще тебе надо знать?

Рик энергично закивал.

– Донни наконец говорит что-то толковое.

Нас прервал внезапный восторженный вопль группы молодых людей возле одной из пинбольных машин, и мы все вместе повернулись в ту сторону.

– Рекордный счет! – заорал один из них.

Дональд закатил глаза.

– Позвоните в газеты!

Я негромко рассмеялся, даже не задумавшись. Удивительно, как смех умеет разогнать мрак практически в любой ситуации. Но теперь он был не к месту и быстро растворился.

– Вы уверены, что мы никогда не подозревали, чем занимался Бернард? – Я позволил этим словам повиснуть между нами на несколько секунд. – Или мы просто не обращали внимания, отмахивались от подозрений? Может быть, беда в этом. Может быть, на самом деле мы не помним или не хотим помнить так много из прошлого потому, что боимся найти там нечто о нас самих.

Рик ткнул в мою сторону пальцем.

– Слушай, когда тебе начало всякое мерещиться, кто тебе помог? Когда ты перетрусил и торчал у меня под дверью, на грани нервного срыва, кто отвез тебя домой?

– Ты, и я благодарен тебе за это. К чему ты ведешь?

– Да, Бернард не был тем, кем мы его считали. Да, случилось что-то недоброе, и погибли люди. Но есть пределы тому, сколько этого сверхъестественного дерьма я могу переварить. Вот к чему я веду, ясно?

– Ты сам сказал, что происходит что-то еще, – напомнил ему я. – Разве тебе тоже не снились кошмары? Не появлялись всякие мрачные мысли, страхи, как у нас с Дональдом? Ты сам об этом говорил, разве нет?

– Я уже ничего больше не знаю наверняка.

– А, то есть как только начали появляться трупы и все стало взаправду, так, значит, ты сразу в кусты? Пора спрятаться под кровать, так, что ли?

– Что ты вообще хочешь доказать, Алан? Что в темноте происходит всякая фигня? Что с нами происходит что-то такое, с чем мы никогда не хотели и теперь не хотим связываться? – он обратился к Дональду за поддержкой, но тщетно. – Помнишь, как Бернард на записи говорил о том, как мы просыпаемся среди ночи и слышим какой-то звук, что-то, чего не должно быть? Помнишь, он сказал, что обычно мы поворачиваемся на другой бок и снова засыпаем? Так вот, по мне это самое удачное решение, понимаешь? Я думаю, нам следует перевернуться на другой бок, уснуть и дождаться утра.

– Поступайте, как хотите, – повторил я. – Но мне кажется, что бы там, в темноте, ни издавало звуки, оно не уйдет просто так, Рик. Бернард был как-то с ним связан, а мы связаны с Бернардом. Бернарда больше нет, но вызванные им силы по-прежнему здесь.

Дональд наклонил стакан, закинул в рот несколько кубиков льда и расколол их зубами.

– И что это за силы такие?

– Пока не знаю, – ответил я. – Но собираюсь узнать.

– Может оказаться, что это ящик Пандоры.

– Все это началось много лет назад, – сказал им я. – Все, что происходило в нашем районе, в этом доме, и потом, когда мы стали взрослыми. Что-то темное. И все это каким-то образом связано.

Рик откинулся на спинку стула, достал из кармана бумажник и швырнул на стол несколько купюр.

– Вот что: дай знать, когда у тебя мозги встанут на место.

– Зло.

При этом слове он замер.

– Что?

– Что слышал.

Он сглотнул так сильно, что я заметил движение его горла.

– Что за зло?

– Думаю, Бернард призвал его. Думаю, это все из-за него.

– Да уж, злой колдун Бернард, – фыркнул Рик. – Послушал бы ты весь этот бред со стороны. Ты сейчас выглядишь настоящим психом.

– Рик, прекрати, – внезапно сказал Дональд.

– Да мать вашу…

– Просто помолчи. – Дональд потер глаза. – Не надо с ним так.

Рик пренебрежительно отмахнулся.

– Как скажешь.

– Я слышу странные звуки по ночам и собираюсь узнать, в чем дело, – сказал я. – Вы можете пойти со мной или спать дальше. Мы либо вместе, либо нет. Так что, Рик, ты со мной или нет? Что скажешь?

В его глазах зажегся гнев и, может быть, что-то еще.

– С тобой. Получил что хотел, засранец? С тобой.

Я посмотрел на Дональда. Он ответил медленным кивком.

– Я позвоню. – Я встал из-за стола и вышел из бара, все еще окруженный торжественными лицами мертвецов.