Глава 9
Точка отсчета 9. Исцеление
— Додуматься использовать пробужденного как источник мог только сумасшедший, — Сильвен без церемоний перешел к делу. — Ульяна Одинцова не лекарь, удивительно, что она до сих пор жива.
Сэм непроизвольно сжал кулаки: он мог ее потерять!
Той ночью Ульяна снова оказалась на грани, потому что кто-то почти вытянул из нее жизнь. Не «прыгни» она к нему на прошлой неделе, он бы не узнал про ее загадочный «скрытый» дар: не было бы ни разговора о пробужденных, ни ее тревожного звонка. Прошлой ночью Ульяна умерла бы в пустой квартире.
— Это доказывает, что она сильная пробужденная.
Голос прозвучал хрипло, Сэм откашлялся.
— Или, — невозмутимо продолжал Сильвен, — потому, что ее ауру пытались латать. Ничего не получилось, поэтому сила продолжала утекать. Насколько я понял, Одинцову показывали чувствующей. Почему она ничего не заметила?
Халатность? Взглянули поверхностно, не стали копать глубже? Чувствующая в филиале упорно продолжала настаивать, что энергетика Ульяны слабая и до пробужденной ей далеко, но ни сном ни духом не обмолвилась о серьезных разрывах в биополе.
— Могла она не увидеть?
— Вряд ли. Чувствующие такое подмечают сразу, фору в этом им могут дать только лекари.
— Я проверю, — Сэм кивнул. — Можно выяснить, кто это сделал? Когда?
Сильвен покачал головой.
— Она говорила о странном приступе два года назад. Вполне возможно, именно тогда все и случилось. В любом случае, все это теория. Определить точное время уже невозможно, и уж тем более вычислить того, кто это сделал. Отпечаток вмешательства в энергетику сохраняется недолго.
Первый кто пришел на ум — Станислав. Он помнил яростный взгляд архитектора времени, полный ревности и ненависти: в тот миг его злоба предназначалась не только ему, но и Ульяне. Внутреннюю червоточину не скроешь, вот только как бы ни хотелось видеть в Зиновьеве злодея, это абсурд. Для манипуляций со временем было нужно много энергии, а Станислав был новичком. Вряд ли он мог потянуть силы Ульяны до полного истощения, и тем более попытаться восстановить поврежденную ауру. К тому же, ее проблемы со здоровьем начались два года назад, а дар Станислава проснулся гораздо позже.
Сэм отвел руки за спину и сжал кулаки. Все это сейчас неважно, главное — помочь Ульяне.
— Ты возьмешься за лечение?
— Шеппард, ее аура словно решето: использовали «мертвую хватку», едва не убили. Такое по щелчку пальцев не поправишь. Назови мне причину, по которой я должен тратить на нее свое время и силы.
Сильвен сложил руки на груди, в голосе проскользнул лед. Лекарь смотрел на него свысока, хотя был на голову ниже. В этом он весь: пальцем не пошевелит, пока не увидит выгоду лично для себя. Или что-то, достойное его снисхождения.
— Она выходит замуж за архитектора времени.
— За того типа, что поднял переполох в нашем обществе, — кивнул Сильвен. — Весьма ценные сведения. Хочешь, чтобы я сделал им свадебный подарок?
К циничному высокомерию Сильвена было не привыкать, но сейчас захотелось свернуть ему шею. Возможно, потому что речь шла об Ульяне. А может потому, что его предыдущие слова — о причине, попали в цель. Когда она позвонила и сказала, что разнесла квартиру, внутри все похолодело. Однажды, в самом начале обучения, Агнесса решила испытать дар исцеления на себе, он нашел ее истекающей кровью и едва успел спасти. Ульяну он не учил, для нее он вообще был никем, но сорвался с места, на ходу создал портал и шагнул в него.
Мерцающие нити материи расступились, и через мгновение Сэм уже стоял в гостиной Зиновьева. Ульяна сжалась в комочек, сидела у стены, обхватив себя руками. Отголоски воздействия на материю, недоступные человеческому взгляду, витали в воздухе, неровными линиями тянулись к ней. Она старалась подавить их, но выброс силы оказался слишком мощным. Бесконтрольные всплески отнимали много сил, необученные пробужденные часто погибали от энергетического голода. Каким чудом Ульяна удержалась на грани — непонятно.
Осознание этого прорвалось бешенством: глупая девчонка могла умереть, потому что отказывалась принять себя, свою силу. Ярость бурлила в крови, он набросился на нее с обвинениями, а затем произошло то, что произошло. Так он сорвался впервые, от одних только воспоминаний в брюках становилось тесно. Она сводила его с ума: ее близость, запах ее кожи, беззащитность и внутренний надрыв, причину которого он тогда еще не мог понять. Напряжение выплеснулось в безумный и жаркий секс, делиться с ней силами было легко. Признаться себе, что эта ночь и эта женщина особенно дороги ему — уже сложнее, не говоря уж о том, чтобы изливать душу перед Сильвеном.
— Она пробужденная.
— Напомнить, чем закончилась твоя благотворительность в прошлый раз? — в голосе лекаря теперь явственно звучало раздражение. — С Агнессой, по крайней мере, сразу было все понятно, у нее редкая способность, Ульяна — кот в мешке.
Он устало прикрыл глаза. Если по-другому не получится, пусть будет так.
— Я редко прошу тебя о чем-то, но эта женщина дорога мне.
— Неужели? — Сильвен приподнял брови, но все же сменил гнев на милость. — Мне предстоит много работы, а тебе не помешают силы. Пригласи ее на завтра. На утро. Потом я буду занят с Дарианом.
— Сколько ему осталось?
— Кто знает, — в серо-зеленых глазах лекаря мелькнуло сожаление. — Он смирился с тем, что уйдет, я просто поддерживаю в нем жизнь.
Знать, что ничем не можешь помочь — самое страшное. Сэм помнил его решительным, жестким, полным силы и жизни, но сейчас тот медленно угасал. За какие-то два с половиной года от знакомого образа остались только глаза: ярко-синие, отражающие всю глубину прожитых им времен. Чем дальше, тем быстрее шло старение, только Сильвен поддерживал Дариана, не позволяя ему заснуть навсегда. Увы, даже лекари не могли защитить от старости.
— Проще позволить ему умереть.
— Нет, — Сэм нахмурился. — Он должен увидеть, что у нас все получилось, гордиться тем, что возродил мир, в котором родился.
— Он видел достаточно, Шеппард.
— Не нам это решать, Сильвен. Если он попросит…
— Он уже об этом заговаривал.
Сердце сдавило болью: слишком много было потерь, но к этой он не готов. Дариан спас ему жизнь, заменил отца и наставника, научил управлять даром и принимать как неотъемлемую часть своей сути. Долгие годы они работали рука об руку, цели Дариана становились его целями. Невозможно представить, что однажды придется проснуться в мире, где его больше нет. Невозможно, но этот день неотвратимо приближается.
— И ты поспешил поддержать? — сдержать боль не удалось — она просочилась в голос.
— Нет, — сухо отозвался лекарь, — я уговорил его повременить, но, если он примет решение, Шеппард, его никто не переубедит. Мы оба это знаем, поэтому смирись. И отпусти.
***
В свое время ему повезло стать первым пробужденным архитектором. Заново привыкать к миру, мерцающим контурам энергий и необъяснимой, пугающей силе, ворочающейся внутри, были нелегко. Его поддерживали Дариан, Клотильда и Сильвен, Ульяна же казалась отчаянно одинокой. Хотелось бы, чтобы она приняла свой дар легко и просто, но после случившегося у нее это вряд ли получится. Как назло, Зиновьев умудрился уехать в командировку, а в этот вечер ее категорически нельзя оставлять одну, наедине со свалившейся силой и страшным открытием.
Он и сам толком не знал, как попросит Ульяну о встрече, тем не менее приехал к ее дому и набрал номер. Она ответила спустя мгновение, словно ждала звонка.
— Как ты? — тихо спросил он.
— Сегодня я ничего не разрушила. Как по-твоему, это достижение?
Сэм улыбнулся.
— Определенно. Предлагаю встретиться и поговорить не по телефону.
— Я согласилась на предложение Сильвена. Тебе незачем тратить на меня время и приезжать.
— Я все равно уже здесь. Спустишься?
Она помолчала, но потом все-таки произнесла:
— Дай мне десять минут.
Дожидаясь ее, он о многом успел передумать. Захотелось снова свернуть Сильвену шею — оказывается, тот уже договорился с Ульяной, а с ним ломал комедию. За раздражением Сэм все-таки вынужден был признать: сеанс психологии лекаря даром не прошел, он понял, что Ульяна на самом деле ему дорога, а главное — насколько.
Мелькали и мысли о Зиновьеве. Дар Станислава — настоящая находка, с его помощью они могли уничтожить любой заговор в зародыше. Если бы не одно но: древние предпочитали надевать на управляющих временем сдерживающие силу браслеты с самого детства. Свитки, которые ему достала Клотильда, приходилось переводить, поэтому чтение продвигалось медленно. И все же ему удалось узнать, что в истории осталась еще одна странность: везде упоминалось про детей или подростков. В прошлом, когда люди жили две-три сотни лет, архитекторы времени умирали совсем молодыми.
История Зиновьева с самого начала была непростой, но вышла по-настоящему запутанной во всех смыслах. Не ожидал он, что столкнется с женщиной, которая перевернет его мир.
Ульяна спустилась минута в минуту: в темно-синем платье до колен, на плечи накинут пиджак, волосы заплетены в тугую косу. Строгая, независимая, официальная. Она будто нарочно пыталась казаться чужой, далекой, но винить ее Сэм не мог. Они обменялись приветствиями — достаточно прохладно, а потом, не сговариваясь, направились в сторону Александровского парка.
Людей на улицах вечернего города было много. Кто-то выгуливал питомцев, кто-то выбрался отдохнуть после долгого рабочего дня, кто-то возвращался домой. Мимо проходили родители с детьми, одиночки и парочки. Возле цветочных часов напротив Государственного университета устроилась шумная компания подростков. Ульяна зябко поежилась — пронизывающий ветер забирался под пиджак, и Сэм с трудом подавил желание притянуть ее к себе. Что бы там он себе ни надумал, они не пара.
Напряжение между ними ощущалось и в неловком молчании, и в том, как упорно она избегала его взгляда. Не такого он хотел для нее вечера.
— Рассказать тебе о пробужденных древности?
Угадал: сквозь отрешенность в глазах мелькнуло любопытство — первый намек на потепление.
— До возникновения Разлома каждый человек на Земле был наделен тем или иным даром. Свои способности они осваивали с детства, точнее сказать — для них это было все равно что учиться ходить. Это мы с тобой чувствуем себя чудиками.
Она фыркнула и покачала головой.
— Я чувствую себя, как в «Секретных материалах». Или как бомба с часовым механизмом. С неисправным, потому что не знаю, когда рванет.
— Потому что кто-то тянул из тебя силы. Сильвен поможет тебе. Еще дашь нам всем фору.
— Обязательно.
— Обязательно, — он остановился и внимательно заглянул ей в глаза. — Чтобы использовать дар, пробужденному нужно черпать силы изнутри. Можно использовать источники, но главное — это ты.
Ульяна замотала головой.
— Давай лучше про древность. Почему Разлом не закрыли сразу?
— Потому что вместе с потусторонней энергией из него хлынули энергетические паразиты, которые очень хотели выжить в нашем мире. Они захватывали тела людей и животных, и те сходили с ума. Обезумев, они рвали всех, кто попадался им на пути.
— Бррр!
Сэм усмехнулся.
— Попытки закрыть Разлом были и в древности, но рядом с пространственной трещиной их силы таяли в считанные часы. К тому же, приходилось постоянно защищаться от бестелесных тварей. В форме энергии они не могли существовать в нашем мире долго, только поэтому не распространились по всей планете, но приближаться к Разлому было опасно. Кончилось это тем, что люди поставили защиту и долгие годы обходили это место стороной. До того дня, как вокруг Разлома возникло месторождение металла. Он запечатал паразитов в саркофаге, но стал причиной последней в истории цивилизации кровопролитной войны.
Сэм рассказал и о том, как металл воздействовал на способности, и что владеющий им получал смертельное оружие и власть. Добыча и продажа уникального металла стала самым прибыльным делом, за него убивали и умирали еще до того, как разгорелась мировая бойня.
— В конце концов люди поняли, что лишают себя последней надежды на спасение. Способности слабели и угасали из поколения в поколение, и тогда было принято решение сохранить знания для тех, кто сумеет закрыть Разлом. Они собрали огромнейшую библиотеку и построили рядом с пространственной трещиной Город, в котором заперли все, что создавалось веками. Все упоминания о способностях были стерты, и наступила новая эпоха. Эпоха, в которой люди даже не представляли, чего они лишились по вине своих предков.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я хожу в библиотеку.
— В какую? — Ульяна недоверчиво взглянула на него. — Только не говори, что в ту самую!
Сэм кивнул.
— Но это невозможно! Как она дожила до наших дней?!
— Защита. Архитекторы и алхимики прошлого постарались, чтобы время не коснулось того, что они оставили нам.
Ульяна покачала головой, неосознанно прижала ладони к щекам.
— Ужас.
— Иногда да.
Улыбка — неуверенная, несмелая, украсила ее лицо. Сэм замер, не в силах оторвать взгляд от ее губ: нежных и мягких — он помнил их вкус и какими припухшими они были от его поцелуев. Слишком близко: ее тонкий аромат будоражил воображение. Платье было достаточно строгим, зато повторяло все контуры хрупкой фигуры: изящные плечи, тонкую талию, плавную линию бедер. Вдали от нее прислушиваться к доводам разума было легко, но рядом они теряли всякий смысл.
Сэм коснулся ее щеки, Ульяна замерла и ощутимо напряглась. Она собиралась замуж, но вчера отдавалась откровенно и страстно, хотя не была похожа на женщин, которые наслаждаются случайным сексом. Тогда почему?!
Улыбка погасла, Ульяна отвела взгляд, а Сэм поймал себя на том, что смотрит ей прямо в глаза — пристально, требовательно.
— Мне страшно, — еле слышно прошептала.
Он мысленно выругался: сейчас не лучшее время, чтобы выяснять отношения.
— Я буду рядом, — Сэм протянул руку.
И облегченно вздохнул, когда хрупкие пальцы коснулись его ладони.
***
Ульяна приехала точь-в-точь к назначенному времени: в девять утра. В том же платье, что и вчера, с собранными в хвост волосами. Почему эта женщина предпочитала деловой стиль и темные, либо нейтральные, невзрачные цвета, оставалось загадкой. С каким удовольствием он посмотрел бы на нее в ярких платьях, а роскошные волосы избавил от заколок!
Держалась она на удивление храбро: напряженно улыбалась, неосознанно кусала губы, но ни о чем не спрашивала.
— Не бойся, — Сэм легко сжал тонкие пальцы, погладил запястье. — Лекари как роботы. Не могут навредить человеку, даже если очень захотят.
Шутка достигла цели: Ульяна заметно расслабилась и широко улыбнулась.
— Поклонники «Терминатора» с тобой не согласятся.
Настал его черед улыбаться. Договорить они не успели: в гостиную вошел Сильвен, своим небрежным видом выражая легкое аристократическое нетерпение.
— Шеппард, ты еще тут? Мы теряем время.
— Если хочешь, я могу остаться, — он заглянул ей в глаза, но Ульяна покачала головой. То ли уловила недовольство лекаря при намеке на группу поддержки, то ли не хотела, чтобы Сэм стал свидетелем ее слабости.
— Тогда не вам буду мешать, — он кивнул. — Если что, я на кухне.
— Хорошо, — Ульяна облизнула губы и неуверенно улыбнулась Сильвену. Тот молча указал в сторону дивана.
Полчаса спустя Сэм уже жалел о том, что не отправился в офис. Сосредоточиться на изучении свитков не получалось: содержание ускользало, работать за кухонным столом было неудобно. Он перевел несколько строк, но на этом все и закончилось. Попытки найти среди множества материалов способ контролировать тех, кто строит будущее, не увенчались успехом. Да как вообще можно что-то делать, если все мысли о происходящем в гостиной?
Находиться от них через стенку было просто мучением, даже закрытая дверь не спасала. Сильвен предупредил, что восстановление — не самый приятный процесс, но не объяснил насколько. Любое открытое воздействие на ауру пробужденного было болезненным, но лекарю приходилось прикасаться к ней, склеивая и сращивая поврежденные края. Он пообещал, что постарается воссоздать ее энергетику в кратчайшие сроки, поэтому сейчас из гостиной доносились редкие приглушенные стоны боли.
После очередного вскрика — высокого и короткого, словно у раненной птицы, Сэм отложил свитки и решительно направился в гостиную. Именно он убедил Ульяну прийти сюда и подвергнуться ментальной пытке. Причин не доверять Сильвену у него было, но и терпеть это вместе с ней не осталось сил.
Ульяна сидела на диване, откинувшись на спинку, а лекарь обманчиво легко касался ее висков пальцами. Бледная и измученная, она словно почувствовала его присутствие, потому что подняла голову. Внутри все сжалось, когда он увидел искусанные губы и непролитые слезы, застывшие в глазах.
— Шеппард, мы еще не закончили.
Раздражение Сильвена его мало беспокоило, Сэм смотрел на Ульяну: стоит ей попросить, он все это прекратит. Только когда она слабо улыбнулась и кивнула, он заставил себя уйти. Чтобы не наделать очередных глупостей.
Как давно она стала его заботой, а все, что творится с ней — невероятно важным? Сэм не знал, равно как и того, как позволил этому случиться. В его жизни были сотни женщин, объятия которых дарили страсть, встречались и те, рядом с которыми хотелось задержаться: защищать, окружить заботой. Но чтобы чья-то боль терзала, как своя… такого он еще не испытывал.
Следующие десять минут показались вечностью. Лекарь явился на кухню — усталый и измученный: исцеление такого уровня давалось нелегко даже ему.
— Подбросил ты мне работу.
— Надолго это затянется?
— Не меньше недели, если встречаться ежедневно.
Так долго! Эта неделя станет самой длинной в его жизни, но если Ульяна выдержит пытку, он тем более справится. Должен.
— Постараюсь закончить раньше, — пообещал Сильвен. — Не забывай о себе.
— Постараюсь, — эхом ответил Сэм.
В другое время он был бы не против светских бесед, вот только сейчас в гостиной ждала она. Подчиняясь его силе, края пространства расступились, соединяя невидимым тоннелем квартиру и Центр. Лекарю ничего не оставалось, кроме как быстро шагнуть в портал. Создание переходов между странами отнимало много сил, но рисковать здоровьем Дариана они не могли.
Переход закрылся, перед глазами потемнело и пришлось ухватиться двумя руками за столешницу — в последнее время Сэм слишком часто использовал порталы. Хорошо хоть, что успел прикончить большую чашку кофе, поэтому сейчас головокружение понемногу отступало. Он глубоко вдохнул и выдохнул: стоит быть осторожнее. А потом бросился в гостиную.
Ульяна успела задремать, но вздрогнула, когда Сэм присел рядом и сжал ее руку. Она должна была его ненавидеть, но упреков он не услышал. Эта удивительная женщина просто облизала искусанные пересохшие губы и прошептала:
— Мне нужно бежать на работу. Пока меня не уволили.
Она неисправима! Вместо того, чтобы позволить заботиться о себе, всерьез собирается в офис.
— Сегодня тебе лучше отдохнуть, — не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Сэм погладил ее по щеке. Ульяна прикрыла глаза, неосознанно потянулась за лаской, но тут же отпрянула, румянец на бледных щеках проступил красными пятнами.
— Боюсь, не получится.
— Ты должна себя беречь. Особенно сейчас.
— Мне правда пора, — Ульяна опустила глаза и поднялась.
Слишком резко: Сэм едва успел ее подхватить. Сердце пропустило удар, а в следующий миг он уже притянул ее к себе и поцеловал. Она вздрогнула и напряглась, но потом прильнула, отвечая. Сбившееся дыхание, быстрый ритм сердца под пальцами — тонкая кожа, под которой отчаянно бьется жилка. Эта женщина стала для него особенной: их близость Сэм не смог бы вычеркнуть из памяти, даже если бы захотел. Забыть о том, как Ульяна подавалась ему навстречу, цеплялась за плечи, дрожала в объятиях? Тонкие нотки свежести духов — ее аромат, покорность и ответная страсть возбуждали, заставляли терять рассудок. Сейчас он не стал бы спешить, исследуя все чувствительные места, наслаждаясь мягкостью кожи и стонами наслаждения, доводя до исступления снова и снова.
Сэм провел рукой по ее волосам, заключил лицо в ладони, заглянул в глаза: блестящие, с расширенными зрачками. Та ночь все изменила не только для него, но и для нее. Они слишком близко подошли друг к другу, обратного пути не было. Он уже не сможет ее отпустить — несмотря на все правила и принципы, несмотря на то, что она обещана другому мужчине. Не станет убегать и прятаться от желания сделать ее своей, как поступил с Агнессой.
— Я отвезу тебя домой, — он нахмурился, увидев, что Ульяна собирается возразить. — Не спорь, или придется тебя связать.
Прозвучало двусмысленно. Сэм хмыкнул, не представляя, чем еще перекрыть свой неловкий выпад. Ей нужно время, чтобы прийти в себя. Отступать он не собирается, но подождать может.
— Обещаю больше не шалить, — неожиданно прошептала Ульяна.
В синих глазах мелькнули озорные огоньки, но в следующий миг уже погасли. Он встретил ее улыбку — мягкую, искреннюю, усталую, невольно улыбнулся в ответ.
— Значит, я могу спать спокойно.
