Глава 15
Вовремя! Не успел я поглубже забиться в густой кустарник, как во двор влетел чёрный паровик, затормозил у крыльца, подняв тучу пыли. Водитель остался за рулём, а из салона выскочили очередные двое вооружённых людей, вбежали вовнутрь и буквально сразу же выскочили во двор. Огляделись, побежали вокруг здания. Сразу стало как-то неуютно. Начнут обшаривать территорию и меня могут найти. Сейчас только густые кусты скрывают мою полуголую тушку. Так, а мага, похоже, среди них нет. Ну, пусть пока круги нарезают.
Надо бы отсюда выбираться, куда только? Через ворота нельзя, сразу водитель заметит, остаётся только через задний двор пробираться. И хорошо бы какие-нибудь штаны найти. Что там моя сигналка показывает? Покрадусь потихоньку.
Не успел завернуть за угол, как мои преследователи вновь объявились во дворе, только выскочили с другой стороны здания. Вошли внутрь, что-то грохнуло очень громко, даже стёкла задребезжали, тут же вынесли убитых, уложили тела в багажный отсек и, развернувшись, уехали. Неужели пронесло? И что там грохотало? Убили болящих? Да нет, в окна вижу, как зашевелились чьи-то тени, засновали туда-сюда по коридору, запахло едой, котлетами. А есть-то хочется, очень.
Георгий так и не объявился. Если увязать это со словами доктора о какой-то заварушке в центре, то, скорее всего, не дождусь я своего наставника. Друзей нет, знакомых… А и тех нет, некому доверять. Был один, Муромцев, а в свете последних событий даже и не знаю, что о нём думать. Будем считать, что и того нет. Георгий вообще предпочитал никому не доверять и ни о чём не рассказывать. Ему давнишнего боярского бунта хватило.
И самому никуда без штанов не уйти, в балахоне-то и куртке с чужого плеча. Но и в кустах уже сил нет валяться, надо бы что-то придумать. Вперёд. Сигналку пока уберу, слишком много срабатываний, люди вокруг. Потихоньку, полегоньку, не спеша пробрался на задний двор и обрадовался. На верёвках одежда сушится. Больничная, правда, но в моём положении привередничать не приходится. Штаны, первым делом штаны, а потом только пижама. Сдёрнул аккуратненько одну пару, тут же облачился. Сырые немного, но да ничего, на мне скорее высохнут. Пригнулся, развернулся, собравшись нырнуть назад в спасительные кусты, и уткнулся лицом во что-то мягкое и упругое одновременно. И от этой упругости меня в жар бросило, сразу все мысли из головы выбило.
– Ты зачем бельё взял? Оно же сырое. Пойдём со мной, я тебе сухое подберу и как раз по размеру будет. Без штанов-то плохо, наверное?
Отшатнулся назад, лицо горит от смущения и стыда, глаза не знаю куда спрятать. Но, тем не менее, сразу приметил, что женщина передо мной молодая и очень-очень даже ничего из себя.
– Что засмущался? Ступай за мной.
Развернулась и пошла вперёд, а я за ней, словно на верёвочке, сразу обо всём позабыв, ничего не видя вокруг и не слыша. Горло пересохло, в ушах словно гвозди забивают, так сердце застучало, а глаза не отрываются от соблазнительных округлостей.
– Присядь, я сейчас, – сажусь, как сказано, и только потом понимаю, что каким-то образом уже оказался внутри лечебницы в полуподвальном помещении, а моя новая знакомая скрылась за какой-то дверью. Умом вроде и понимаю, что уходить надо, а что-то держит, не пускает, вынуждает покорно сидеть и дожидаться. Огляделся. Похоже, это прачечная. Два маленьких окошка на уровне земли еле-еле разгоняют сумрак в комнате. Через грязные и пыльные стёкла трава только и видна.
– Раздевайся, посмотрим, подойдёт ли тебе такой размер? И железки свои положи, никому они тут не нужны.
Подошла почти вплотную, в руках какое-то барахлишко держит.
– Давай помогу, а то что-то ты такой неловкий и стеснительный. Вот, снимай куртку и завязки развязывай.
Горячие, чуть шершавые ладони потянули халат, коснулись плеч, осторожно прошлись по рукам, стягивая неудобную хламиду. Я замер, ощущая спиной, как внимательно на меня смотрит незнакомка. Лёгкий шелест сминаемой одежды, и к моей спине прижимается нечто настолько восхитительно горячее, упругое и мягкое одновременно, что я замираю на миг. То есть это я замираю, а вот моё естество как раз не замирает, действует и действует настолько рьяно, что я то ли от стыда и смущения, то ли от вспыхнувшего желания резко разворачиваюсь, заставив женщину вскрикнуть от неожиданности, и оказываюсь с ней лицом к лицу. Руки сами, помимо моего сознания, крепко сжимают женские плечи и сдавливают изо всех сил.
– Тише ты, медведь, задавишь совсем.
А темные глаза призывно манят, и я проваливаюсь в эти бездонные омуты, захлебнувшись от удивления и ужаса, от наслаждения и вожделения…
– Какой ты сильный, смотри, сколько синяков наставил своими ручищами. Пить хочешь? Лежи, сейчас принесу. И отвернись, не смотри на меня.
Это как так не смотреть? У меня не получается, глаза сами сопровождают гибкую фигуру, любуясь плавными изгибами, треугольником тёмных волос, лёгкими движениями. Беру в руки протянутую кружку, вдыхаю пряный запах женщины, и меня вновь накрывает…
Отстраняюсь, полностью опустошённый, прихожу в себя, всплывает запоздалая мысль о том, что меня ищут, что я только что в людей стрелял, и тут же уходит вглубь, стоит мне только вглядеться в затянутые поволокой глаза подо мной. Любуюсь припухшими искусанными губами, осторожно опускаюсь на спину, просовываю руку под голову женщине, так и не сказавшей мне своё имя.
– Тебя как зовут?
– Дурачок. Какая тебе разница? И разве это хочет услышать любая женщина после всего этого?
– А что?
– Сам догадайся.
Я замялся. А что говорить? О чём? Мне хорошо и не просто хорошо, а здорово. Ей, вижу и чувствую, тоже. Разве тут нужны слова? Похоже, я вслух высказал свои мысли, потому что получил на них ответ.
– Конечно, нужны. Так уж мы, женщины, устроены. Запомни это, мой дорогой мальчик.
Вот мальчиком могла бы и не называть. Лёгкое раздражение промелькнуло и тут же испарилось под ласковыми и умелыми руками. И я снова навалился на плотно прильнувшее ко мне тело, подался навстречу потянувшим меня к себе рукам. Только теперь я уже что-то начал понимать, замечать, что-то старался делать, чтобы доставить удовольствие лежащей подо мной женщине. И у меня, кажется, получилось.
– Молодец, мальчик мой! – и эти слова в этот момент не казались обидными, а заставили воспарить над собой.
– Ох, смотри, уже совсем стемнело на улице. Тебя доктора не хватятся?
– Нет, я ушёл из лечебницы. Ты же видишь, что я здоров.
– Совсем здоров, я не только вижу, но и чувствую это, – рассмеялась незнакомка. – всё равно, пора тебе уходить. У меня работы много. Обиделся? Не обижайся, мне было очень хорошо, а теперь пора работать. Если захочешь, ты всегда можешь сюда прийти. Только погоди, ужин и обед ты уже пропустил, хоть и ушёл из лечебницы. Сейчас я тебя накормлю на дорожку.
И легко вскочила с широкой кровати, такой же, что стояла и у меня в палате, запорхала в полумраке, зазвенела посудой. Запахло едой, в желудке требовательно заурчало, вызвав её весёлый смех.
– Всё готово, не бурчи. Можешь подкрепиться, заслужил, – и присела напротив.
Стеснение куда-то пропало, как был, голышом, прошлёпал к маленькому столику у стены, уселся на крепкую табуретку, вцепился зубами в холодное мясо.
– Запей. Что же ты всухомятку-то? – налила в кружку молока. – Ешь, а я пока тебе одежду соберу.
А потом я ушёл, так и не узнав ни имени незнакомой женщины, ни почему она одарила меня своей лаской и любовью. На мой робкий вопрос тихо, еле слышно рассмеялась и ответила:
– Потом поймёшь. Когда-нибудь, – и через секунду добавила: – Может быть…
Странно, но мне стало легче. Отступили тревоги и заботы, будущее стало рисоваться простым и понятным, всё встало на свои места. Главное сейчас, это добраться до усадьбы Георгия, а там уже буду думать, что делать дальше.
Дорогу я не знал, как в лечебницу добирались, не запомнил, да и не до того было. Спросить же тоже не сообразил, ушёл и ушёл. Когда опомнился, то просто не захотел почему-то возвращаться. Как-то не по себе было, стыдился будто чего-то. Ничего, ночь впереди длинная, найду.
Добрался только к утру. И утро оказалось совсем недобрым. Выбитая дверь висела на одной петле, по холлу гулял ветерок, шуршал разбросанными бумагами. И никого. В кабинете всё было перевёрнуто вверх дном. И моих вещей в комнате не было. Пусто. Ничего.
И что мне делать? Денег тоже нет, всё в рюкзаке было. Одежда, правда, в шкафу осталась, так что можно переодеться в свой комбез.
Спустился на кухню, тут ничего не разгромлено, всё цело, можно поесть и подумать, что делать. Быстро нарубил себе бутербродов, налил холодного чаю и, давясь, проглотил. Нет, надо отсюда уходить, зря я тут задержался.
И тут же, словно подслушав мои мысли, в холле заскрипели чьи-то ботинки. Да что же это такое! А руки уже сорвали с плеча автомат, палец привычно потянул вниз планку предохранителя. Присел на колено у стены, замер сбоку от двери, приготовился к стрельбе.
– Эй, ты здесь? Дикарь?
«Настя? Ей-то что здесь нужно?» – мысли заметались в голове. Осторожно прокрался к окну, выглянул на улицу, никого, тишина.
– Дикарь? Вячеслав? Ты почему молчишь? Я же видела, как ты в дом вошёл!
А голос всё ближе. Крадётся осторожно по дому. Если бы ещё не скрипучие башмаки, или что там у неё на ногах? А почему крадётся, если разговаривает? Ничего не понимаю. Нет, высовываться я не стану, подожду пока на кухню не придёт. Лучше подождать.
Ну, наконец-то дождался. Приоткрытая дверь скрипнула, небольшая щель начала медленно увеличиваться, и в неё просунулось знакомое лицо. Осмотрелось, увидело меня и ойкнуло:
– Ой! Напугал как? Ты почему молчишь? – вслед за лицом на кухню протиснулась целиком вся его хозяйка и сразу же напустилась на меня с руганью, яростно шипя вполголоса: – Я тебя с ночи караулю, страшно, и ты не отвечаешь! Дикарь и есть!
Если бы это случилось хотя бы вчера утром, то я от такого напора точно бы растерялся, а после дневных событий я перестал смотреть на девушку как на нечто недосягаемое. Ну, девушка, ну, красивая, но как-то у меня с ней не заладилось с самого начала.
– А зачем караулишь? – А вот автомат я убирать пока не стану. И сигналку выставлю в пределах дома… В окошко ещё посмотрю.
– Георгий попросил. Он в лечебнице лежит. И отец там же… – не выдержала, скривилась. Но справилась со слезами, продолжила, косясь на автомат: – Тебе нельзя здесь находиться, уходить надо. Я знаю, куда. Пошли!
То, что уходить надо, я и сам понимаю, только вот бутерброды в карман запихаю и можно идти. А вот куда идти, это надо будет обязательно уточнить, как только на улице окажемся. А то вдруг там засада будет. И сигналку в радиусе увеличу. Никого пока? Это хорошо.
– Пошли, – кивнул согласно, чуть опустив ствол автомата.
Придержал Настю перед выбитой дверью, пошёл вперёд, спустился с крыльца, вроде никого. Оглянулся, кивнул девушке и увидел распахивающиеся в ужасе глаза. Предостерегающий вскрик услышал уже в кувырке. Перекатился через голову, подскочил на ноги и сильный удар сбил меня на землю. От удара из лёгких выбило воздух, закашлялся, попытался довернуть автомат и тут же его вырвали из руки, меня перевернули лицом вниз и заломили руки. Больно-то как. Острые железки впились в запястья. Тут же взвился в воздух и оказался на ногах лицом к крыльцу.
– Анастасия Муромцева, спускайтесь. Или вы тоже предпочитаете, чтобы я за вами своих людей отправил? – голос за спиной сочился равнодушием и скукой.
Настя вышла на площадку, спустилась по широким каменным ступеням, задирая подбородок.
– Я бы на вашем месте, боярыня, не в небо на ворон, а под ноги смотрел, – прокомментировал поведение девушки тот же голос.
Настя с гордым видом проигнорировала замечание, ступила на землю и тут же споткнулась, чуть не упала, запутавшись в платье, но из-за моей спины к ней метнулся кто-то в знакомой мне по лечебнице одежде, подхватил девушку за талию, придержал и тут же отпустил, как только она утвердилась на ногах. Отпустил и быстро ретировался ко мне за спину. А я успел оценить и реакцию, и экипировку незнакомца. Впечатлило. Стоп! А почему на них моя сигналка не сработала?
– А я что говорил? – как бы утвердился в своих выводах незнакомец. – Впрочем, к делу. Разверните-ка его… М-да, похож, похож… не соврал боярин. Забирайте обоих!
Явно непростой человек, властный и жёсткий. В такой же чёрной форме, как и все остальные. Двое держат меня за руки, ещё двое двинулись к Насте, до моих ушей донёслись её возмущённое шипение и какая-то быстро закончившаяся возня.
– Уходим! – развернулся и отшагнул в сторону, пропуская меня вперёд. Из кустов вынырнули ещё несколько человек, быстрым шагом, непрестанно осматриваясь, пошли к выходу. За ними пришла и моя очередь, меня просто приподняли над землёй и быстро понесли к дороге. Позади протестующе запищала девушка, но тут же притихла.
Не успели мы выскочить за ворота, как точно напротив нас затормозил большой чёрный паровик, качнулся мягко, распахнул боковые широкие двери, в которые меня и приняли такие же молчаливые ребята.
Усадили на твёрдую скамью, пристегнули, рядом умостили притихшую Настю, правда, без наручников, расселись сами. Впрочем, стоило только девушке оказаться внутри паровика, как она тут же начала возмущаться. По-моему, зря, никого её крики не задели, а вот моим ушам досталось.
В передней стенке отъехала в сторону небольшая заслонка, показалось лицо нашего пленителя.
– Успокойтесь, Муромцева, что вы визжите, словно вас резать собрались? Скоро увидите своего отца, с ним и останетесь… заговорщики.
У меня от сердца отлегло. Значит, убивать не будут. И это не те люди, что за мной всё это время охотятся.
– А я? – сам собой вырвался вопрос.
– А что вы? Вы с нами. К вам у нас много вопросов. И пока мы не получим правдивые ответы, вы побудете у нас, – и закрыл заслонку.
И сразу же тронулся с места паровик, покатился, раскачиваясь на неровностях дороги, и с каждым таким раскачиванием в запястья больно врезались туго затянутые браслеты. Так что к моменту остановки я уже готов был от боли выть.
– Что это с ним? – обратил внимание на мою перекошенную от боли физиономию старший этой группы. – Вы его что, обработали там?
– Ты что, командир? Пальцем никто не тронул! Пацан же ещё!
– Ну так вытаскивайте их оттуда.
Не удержался, вскрикнул, когда меня вынесли из паровика.
– Это кто ему так браслеты застегнул? Кто у нас такой умный?
– Командир, сам же говорил, что парень в магии силён, поэтому с ним без подавителей нельзя. Вот я и постарался, чтобы у браслетов полный контакт с телом был.
– Понятно.
Посмотрел на моё скривившееся лицо, вздохнул:
– Дай слово, что магией не воспользуешься, тогда чуть браслеты ослабим.
Я только кивнул.
– Ослабьте ему подавители. А ты смотри, если что заметим, то сильно пожалеешь.
Я чуть не взвыл, когда за спиной начали шевелить стянувшее запястья железо, а потом сразу, резко, наступило облегчение, браслеты ослабли, отступила режущая боль.
– Легче? Тогда вперёд! Девушку отведите к отцу, а парня – в допросную.
Меня опять подхватили под руки и понесли, я только и успел что осмотреться по сторонам.
Это что, дворец? Всё здание целиком не увидел, только кусок ближайшей стены с широкими окнами и двери, к которым меня тащили. Я хоть и был здесь только один раз, когда меня в лабораторию привозил Георгий, но узнать дворец по этим фрагментам сумел. Ну, всё! Сейчас с меня спросят по-полной. Недаром заговорщиком назвали. И убитых приплетут. Кого будет интересовать, что я только защищался? Убил? Убил… Погоди, а кто тогда, получается, в лечебницу ко мне приходил? Паровик, в котором тела увезли – точно такой же, что и этот, оружие и одежда и у тех, и у этих одинаковые? Кого я там убил? Что-то мне нехорошо стало. А нечего было с автоматами наизготовку ко мне врываться! Стоп! А доктора тогда почему застрелили? Нет, это явно две разные стороны. А если нет? Что тут с убийцами делают?
От постоянно сыпавшихся на меня один за другим многочисленных вопросов у меня быстро заболела голова. Да ещё душно до невозможности. Такое ощущение, что сижу я в этой коробке уже вечность. В конце концов, не выдержал, уронил голову на стол, закрыл глаза.
Тишина. Хорошо-то как. Потянуло сквозняком, что-то железное брякнулось на стол передо мной, одуряющий запах хлеба и мяса ворвался в мозг, я захлебнулся слюной. Открыл глаза, уставился на полную миску с кашей и торчащей в ней ложкой, здоровенный кусман чёрного хлеба, чай в железной кружке.
Руки повисли безвольно. Браслеты расстегнули? Не успел обрадоваться, как их снова застегнули, но уже спереди.
– Ешь!
Руки сами потянулись к еде, смолотил всё в один присест, выхлебал сладкий чай.
– Продолжим!
И снова руки за спину, снова посыпались те же самые вопросы. И опять никто не отвечал на мои, которые я пытался задать в редких паузах. Что с Георгием? Где я? В чьи руки попал? Что это государство, я понял сразу, иначе меня бы давно прикончили. Но подтверждения своим мыслям хочется.
Опять потянуло сквозняком со спины, хоть возможность появилась свежего воздуха вдохнуть.
– Довольно! В камеру его!
Хоть что-то новое, осмотрюсь. Может, получу какие-то ответы на свои вопросы. Не тут-то было. Отвели меня в соседнее помещение за стеной, захлопнули тяжёлую дверь. Сволочи, хоть бы браслеты сняли. Плечи и локти ломит так, что слёзы наворачиваются.
Скрежетнул засов, помещение наполнилось прежними молчаливыми ребятами. Браслеты сняли! Но я рано радовался, теперь мне руки сковали перед собой и так же молча ушли. Хорошо ещё, что затягивать сильно не стали. Но уже легче, можно прилечь.
Сил не осталось, до энергии не дотянуться, магией не воспользоваться, даже себя не подлечить. Это что, так подавители действуют? Глаза сами собой закрылись, и навалился тяжёлый беспокойный сон.
Разбудил скрежет засова – завтрак. Сделал свои делишки в углу за низенькой перегородкой, смолотил скудную сегодня еду, не успел задуматься, как опять скрежетнул замок и меня перевели в ту же комнату. Опять?!
Нет, на этот раз вопросами на изводили, вчерашний мой мучитель долго читал какие-то бумаги, что-то писал. Наконец, отложил толстую папку в сторону, поднял на меня снулые рыбьи глаза:
– Боярина Опрятина хочешь увидеть?
Раз он Георгия боярином назвал, значит, всё хорошо? Или это ничего не значит? Вопросы промелькнули в голове, пока я согласно кивал.
– Если дашь слово, что не воспользуешься своей магией, то мы с тебя снимем браслеты…
Опять кивнул, что говорить-то.
– Хорошо. Тогда вот тут свою подпись поставь, – и папку открывает на последней странице, пальцем показывает.
Потянулся за карандашом, а глазами в строчки всматриваюсь. Предупреждение о запрете на использование магии. Можно подписывать.
– Подписывай! Молодец! Снимите с него подавители. А ты смотри, если что, ребята не промахнутся.
За весь вчерашний день за всеми этими вопросами я так и не понял, в чём моя вина? И как-то спрашивать не было желания. Рано или поздно всё равно скажут.
Взяли меня в плотную коробочку, повели длинными переходами, поднялись на второй этаж, остановились перед белыми двустворчатыми дверями. Потянуло характерным запахом лечебницы. Понятно, куда мы пришли. Всё у них тут в одном здании. Снулый нажал на коричневую кнопочку, и мы замерли. Прошлёпали шаги, двери открылись. Мы в прежнем порядке прошли внутрь, вызвав робкий протест медсестрички, на который, впрочем, никто не обратил никакого внимания. Остановились перед одной из палат в длинном коридоре с одинаковыми закрытыми дверями, снулый постучал, заглянул и махнул мне рукой, напоследок ещё раз попросив не делать глупости.
Даже кивать не стал, протиснулся мимо него в двери, увидел узкое помещение с одной кроватью и лежащего на ней Георгия. На стульчике рядышком медсестричка с мокрым полотенцем.
– Он что, умирает? Почему без сознания? – вырвалось при виде бледного измученного лица на такой же белоснежной подушке. Обернулся за ответом к снулому.
– Живой. Только плох очень.
– Так давайте я ему помогу?
– Как ты ему поможешь? Наши доктора и маги не справились, ты что, лучше их, что ли? На Центральном о тебе, конечно, хорошо отзываются, но кто его знает, что там было? Может, преувеличивают?
– Но попробовать-то можно? Только придётся магией воспользоваться.
– Э-э нет, подожди. Сейчас доктора позовём.
– Зовите. А я пока начну, что ждать-то?
Присел на кровать, сосредоточился, потянулся к своей силе, услышал как залязгали оружием мои конвоиры, откинул всё стороннее прочь. Убрал в сторону одеяло, положил руки на грудь, влил энергию. Мало, словно в бездонный колодец смотрю. Добавил ещё, и ещё, стало чуть-чуть легче, словно дно показалось, усилил вливание…
– Довольно, довольно. Остановись. Да хватит же! – рука доктора на моём плече вернула к действительности. – Всё, побереги свои силы. Теперь и мы справимся.
– А я не верил… – А снулый совсем на рыбу не похож. Скорее на удивлённого кролика с круглыми глазами. Но быстро опомнившегося и натянувшего на лицо прежнюю маску безразличия. – Всё! Больше никакой магии! Ты слово дал! Выходим!
– Подождите, как же так? – засуетился доктор. – А может…
– Нет! – не дал договорить врачу снулый. – А может, потом.
Ничего я не понял. Ну да ладно, Георгию помог, и то хорошо. Впрочем, всё становится потихоньку на свои места. Упоминание про Центральный, эта лечебница во дворце… Может быть, скоро мои мучения закончатся?
