Глава 11
Негромкий, но очень чёткий голос настойчиво лез в уши, заставлял вскипать мозги и суматошно стучать сердце. И никак от него было не защититься. Что, так и помру вот в этом саду, в густых зарослях малинника? И на коленях?!
Потянул к себе прилипшую к земле руку с пистолетом, а сил нет. И не встать, не выпрямиться. Левой рукой попытался опереться, помочь телу оторваться от спасительной земли, ладонь провалилась в рыхлый грунт, попала в чью-то нору. Замер в шатком равновесии – не упасть бы лицом вперёд.
Жгучая боль огнём прокатилась по руке, ударила в голову, прочистила мозги, растеклась лёгкими покалываниями по всему телу. Выпрямился, выдернул руку, с прокушенной ладони закапала кровь. Больно! Зато морок прошёл, легче стало, голова начала соображать.
А он меня не видит! Мимо моего укрытия прошёл, крадётся медленно, продолжает что-то говорить, да я не слушаю, слишком сильна радость освобождения от чар и появившаяся возможность управлять своим телом. Пальцы крепко сжали рукоять, резко встряхнули, сбрасывая комочки грунта.
Незваный гость уже добрался до бани, приостановился у приоткрытой двери, потянулся рукой к двери… и задёргался, зашатался от ударов пуль, повалился вперёд, наваливаясь на дверь, медленно обернулся. Полный ненависти взгляд упёрся в моё лицо, губы искривились, как бы желая что-то сказать, но ни один звук не успел вылететь изо рта.
Стрелять я начал сразу же, как только стал выпрямляться, прямо через кусты. Расстояние махонькое, даже целиться не надо, самое главное пистолет в нужную сторону направить. Выпрямился в полный рост, над кустами только голова торчит и рука с пистолетом, выпускающим пулю за пулей. Мне даже показалось на миг, что я пули всаживаю именно туда, куда смотрю. Сначала спина, сердце. Потом голова, широкий затылок с зачёсанными назад длинными волосами, собранными в хвост, перевязанными широким шнуром и аккуратно заправленными под ворот лёгкой куртки. А потом и глаза, так и пылающие ненавистью до самого последнего момента, до смерти. Патроны давно закончились, а я так и продолжал нажимать на спусковой крючок, целясь в эти глаза.
Топот множества ног, хлопанье калитки. Резкий и сильный удар по руке выбивает пистолет, а налетевшие на меня чьи-то грузные тела валят на землю, вминая в чернозём, заламывая руки и безжалостно сминая кусты.
– Задаст вам Алёна… – вялая мысль мелькнула где-то на самом краю сознания и пропала. Так и продолжаю смотреть прямо в глаза лежащего в нескольких шагах от меня тела. Промазал я по ним, в лоб попал.
Меня резко подхватывают за скованные руки, ставят на ноги, что-то спрашивают. А я не могу от убитого мной человека оторваться. И не потому, что в ступоре от всего произошедшего, а потому, что понимаю, что лицо это мне знакомо и когда-то давно, в детстве, я уже видел эти полыхающие ненавистью глаза, этот широкий лоб и длинный хвост волос, убранный под куртку. И голос этот мне знаком.
От сильного удара голова откидывается назад. – Ты что наделал? Зачем человека убил? – через воспоминания начинает смутно пробиваться чей-то знакомый голос.
Наконец-то отрываю взгляд от так и продолжающего смотреть на меня мёртвого тела, перевожу его на стоящего передо мной участкового.
– Ну! Пришёл в себя? Зачем человека убил? А крепко меня за руки держат, больно даже.
Сплюнул скопившуюся во рту кровь, поднял голову.
– Руки отпустите.
– Сейчас! Ты что, вопрос не понял? Ещё раз повторить?
– Вы как сюда попали? Это частный дом.
– Ты посмотри на него, все патроны расстрелял, полгорода на уши поставил, человека убил и ещё удивляется…
– Оставь парня в покое, Митрич. Ты что, не видишь, не в себе пацан. Отправляй его в участок, пусть посидит, очухается, потом и поговорим.
Участковый вгляделся, пожевал губами и махнул рукой.
– Точно. Тащите его. Пусть посидит, подумает.
– Погодите, – остановил я рванувших меня за руки милиционеров. – Он говорил, что всех убил, и Алёну, и Алексея, и Егора с Георгием, и Виктора Дмитриевича… Это правда?
– Стой! Повтори, что ты сказал?
– Он пришёл, магию против меня применил, чары навёл, чтобы я не сопротивлялся. Мне повезло – я сразу услышал, как калитка стукнула, и понял, что он в дом прошёл. А там-то никого, я знаю. Если бы кто-то из своих это был, то сразу же кинулись бы сюда, к бане, потому что знают, что я всегда тут. А этот не знал, поэтому в доме сначала искал. Я успел в кустах спрятаться. Этот вышел и давай наговаривать, мне даже рук не поднять было и не пошевелиться. Хорошо, повезло, где я прятался, там нора в земле, укусил меня за руку кто-то. А этот рассказывает, что только я остался, остальные уже мертвы. После укуса я в себя сразу же пришёл и начал стрелять. Иначе бы и меня он убил…
– Покажи, куда укусили? А-а, руки-то скованы… Что замерли, разверните его!
Мою прокушенную ладонь безжалостно завернули, заставив взвыть от боли.
– Чёрт, чёрт! Быстро тащите его в лечебницу, доктору скажете, что его земляной грыз укусил. Бегом, кому я сказал!
И меня потащили, почти понесли так, что я даже земли не касался. Здоровые бугаи в милиции. Уже на улице услышал, как Митрич кому-то объяснил:
– Теперь всё в картинку складывается. Утром заварушка в экспедиционном лагере была, туда отряд огнеборцев ушёл и вся охрана. А потом на Алёну напали, хорошо, что живой осталась…
Дальше громкий топот моих конвоиров забил все звуки, под ногами пыльной серой лентой полетела дорога, только и успел услышать удаляющийся неразборчивый бубнёж участкового и что-то ему отвечающий другой незнакомый доселе голос. Алёна жива, хоть какая-то светлая весть. А потом я мягко, невзирая на сильную боль в скованных за спиной руках, поплыл в знакомую черноту беспамятства, успев напоследок удивиться: «Опять? Так ведь и привыкну. Чуть что, так сразу в обморок…» И провалился…
Ах, как хорошо… Стоп, это уже было. Уже так один раз просыпался. Знакомый потолок больничной палаты, та же аскетичная обстановка, всё то же самое, ничего нового. Точно так же оделся, открыл дверь и вышел в знакомый коридор. То есть попытался выйти. Вот и новое. Хотел? Получай! Никто меня не выпустил. За дверью на стуле сидел милиционер, который дверь и придержал.
– Не положено тебе выходить. Сейчас доктора позову.
Я растерялся, отступил, уселся на кровать, проигнорировав стоящий рядом стул. Это что, я арестован? Так получается? Но моей вины же ни в чём нет? Оглянулся на окошко. Бежать надо. А куда? И на чём? Скрываться в лесу? Долго не просижу, рано или поздно, а поймают. А зачем мне бежать? Вины своей я не чувствую, да не то что не чувствую, а уверен, что полностью невиновен. А то, что этого гада застрелил, так я защищался. Он же первый на меня напал. Другое дело, что я цел, а он мёртв. Доказать самозащиту будет трудно… А что там участковый сказал про сложившуюся картинку?
Размышления прервала резко распахнувшаяся дверь. Вскочил с кровати, выпрямился.
– Нет! Не разрешаю! Что вы себе позволяете! Немедленно отойдите назад! Что вы сидите? Сделайте уже что-нибудь.
Это доктор в дверях застрял, кого-то не пускает, ругается. Оглянулся, лицо красное, возмущённое, глаза воинственно блестят. А с кем он там? Сделал два быстрых шага вперёд, отлегло от сердца. Георгий с Алексеем, меня из-за плеча в белом халате увидели, обрадовались, руками замахали.
– Славка, живой? Всё хорошо, наши все целы! Не пускают нас, мы потом придём! Мы тут тебе принесли кое-что, заберёшь.
– Вот-вот. Потом и придёте! А сейчас дайте мне дверь закрыть. И не шумите, раскричались на всю лечебницу. Больному покой нужен, все посещения до завтра запрещаю!
Закрыл дверь, постоял, успокаиваясь, поправил халат, посмотрел на меня и… весело улыбнулся.
– Хорошо, когда друзья и родственники есть. Ну как, оклемался? Раз на ноги сам сумел встать, значит, всё хорошо. Сегодня ещё здесь полежишь, а завтра можно и домой. А пока рубаху долой и ложись, посмотрим, что у тебя…
– Доктор, а кто меня укусил? И зачем рубаху? Меня же в руку цапнули…
– Положено так. Давай без разговоров.
– А почему меня не выпускают? А в туалет?
– В туалет вон, под кроватью горшок стоит, ночная ваза называется. А не выпускают… Распоряжение милиции потому что. Да не знаю я, придут, объяснят. Ты ляжешь или нет?
– Уже ложусь. Доктор, а почему у меня… – и замолчал. А зачем мне его о потерянной магии спрашивать? Об этом лучше с Георгием говорить. Особенно, если как в прошлый раз. Тогда тоже обещали все прийти, навестить, рассказать, а в результате я опять в палате, один, ну доктора же не считаю, и за дверью меня милиционер караулит. Или охраняет? Пока не знаю. Да и ладно. Что со мной могут сделать? Да ничего, на остров обратно отправят и всё.
– Так, так, так… – врач быстренько размотал повязку, ощупал руку, заставив меня зашипеть от боли через плотно стиснутые зубы. – Покраснения нет, заживает быстро, да у тебя и тогда всё быстро прошло. Одевайся.
– Доктор, а что это за грыз?
– Земляной-то? Раньше их кротами звали. Безобидная зверюшка была… грядкам только вредила. А сейчас превратилась в ядовитую тварь, опасную и хитрую. Хорошо ещё, что ничего не видит и живёт только под землёй. Редко на поверхность выбирается и то только по ночам, не любит дневного света и когда его норы разоряют. Так что тебе просто не повезло… или, наоборот, повезло. Если бы не его укус, неизвестно, что бы с тобой было. А так яд грыза любую наведённую магию развеивает. Особенность у него такая. Только потом нужно сразу же противоядие принять или в лечебнице появиться, если успеешь…
– Никогда о таком не слышал.. У нас их нет.
– А у нас нет чего-то другого, что есть у вас на острове. Так что не забивай себе голову, отлёживайся. Хотел тебе пожелать руки не совать куда не следует, да не стану. Это не твой случай. Оказывается, иной раз это жизненно необходимо. Отлёживайся, сил набирайся. Твоих друзей я пропущу, – опередил меня.
Не успела дверь закрыться, как тут же распахнулась, пропуская в палату Георгия с Алексеем.
– Как ты, герой? Несчастная жертва земляных грызов… Доктор сказал, тебя можно утром забирать?
Что я им, вещь какая-то? Забирать меня! Я и сам прекрасно дойду.
– Ишь, надулся! Один не пойдёшь. Хватит, находился! – Среагировал на мою недовольную гримасу Алексей.
– А что с Алёной? – вспомнил слова участкового.
– C Алёной? – помрачнел названый родич. – Теперь всё хорошо. Подошёл к ней кто-то, когда с рынка возвращалась. Сказал, что тебе плохо в переулке стало, она и поверила, обо всём сразу забыла, пошла… а там по голове ударили. Хорошо, что жива осталась… Мне когда передали, я чуть с ума не сошёл, сразу же к ней в лечебницу помчался. А потом и тебя принесли. Так всю ночь рядом с вами и просидел. Скоро я тут совсем пропишусь, в лечебнице этой проклятой, век бы её не видеть!
– Так она тут, рядом? – уловил самое главное. На душе и полегчало, и стало очень погано. Всё-таки из-за меня пострадала. И Алексею горе принёс.
– Рядом, за стенкой лежит. Но тебя к ней не пустят, – тут же обломал мой порыв вскочить и побежать с извинениями в соседнее помещение. – Увидитесь ещё.
– Да и тебе не мешает немного отлежаться. Рано запрыгал по палате, – мягко перехватил разговор Георгий. – Предваряя твой интерес, скажу, что в лагере все целы, никто не пострадал. А вот имуществу кое-какому ущерб нанесли. Повезло, что все наши находки и результаты исследований целы остались.
При этих словах я ещё больше почувствовал себя виновным. Хотя куда уж больше-то? Надо сказать хоть что-то.
– Да что там произошло? Я же ничего не знаю. Выписали из лечебницы, никто не встречает, хотя и обещались, дошёл до дома, а там пусто, да ещё сразу же и тип этот напал.
– Вот для того, чтобы этот тип спокойно с тобой разобрался и никто при этом ему не помешал, и напали на Алёну, справедливо рассудив, что Алексей будет всё время с ней рядом находиться. И палатку крайнюю подожгли, ту, что ближе всех других к лесу стояла, помнишь? Палатки у нас большие и имущества экспедиции в ней находилось ого-го сколько. И всё сгорело. Убытка теперь… Но да речь не об этом. Народ, конечно же, тушить бросился, по радио из города пожарных вызвали, милиция приехала. Ведь явный поджог получался. Закрутились, завертелись, про тебя и забыли. Люди с ожогами появились, нужно было срочно помощь оказывать. Именно на это расчёт у бандитов и был. Тебя одного таким образом оставить.
– А… – хотел задать вопрос о магии и не стал, оборвал сам себя.
– А Алексей сейчас сходит, попросит, чтобы тебе поесть принесли. Да, Алексей? – мгновенно сориентировался Георгий и вопросительно посмотрел на Алексея. Ещё и брови так недоумённо изогнул.
Мой родственник удивился, но быстро сообразил, в чём тут дело, хмыкнул весело и поднялся:
– Да, пойду, передам просьбу оголодавшего. На обратном пути к Алёне загляну, посижу с ней. – Потом грозно посмотрел на Георгия. – И вдвоём вернёмся.
– Да иди уже, – отмахнулся маг. Подождал, наблюдая, как закрывается за Алексеем дверь, развернулся ко мне. – Да, повезло тебе с ними. Хорошие люди.
Помолчал немного и продолжил:
– Ты бой на острове помнишь? Бандитов, морское чудовище? – Дождался моего подтверждающего кивка и продолжил: – А то, что ранили тебя в левое плечо, тоже не забыл? Ладно, что это я одни вопросы задаю. Лучше расскажу, как мы с Василием это дело видим. А ты, если что, поправишь меня. Договорились? Начали. Обнаружив засаду, ты побежал вдоль берега и, похоже, успел на свою сигнальную сферу навесить сильные заклинания молнии. Потом мне расскажешь, почему ты их так поздно обнаружил. Эти твои молнии, они и обезвредили первых бандитов. Магазин ты полностью расстрелял и кое-кого сумел подранить. Остальные никуда не делись, испугались отпора и начали по тебе стрелять. Вопрос, почему они сразу не стреляли? Хотели живым взять?
Посмотрел внимательно на меня, увидел согласный кивок и продолжил:
– Так понимаю, что попали в тебя двумя пулями, в щёку или шею, и в плечо. Кстати, молодец, что сообразил нам сигнал подать огненным шаром. Выстрелы мы бы всё равно не услышали, за мысом уже всё глушит. А вспышку огня высоко в небе разглядели и сообразили, что ты помощи просишь. Да. С первой раной непонятно. Когда мы тебя нашли, никаких следов на тебе уже не было, только по пробитому пулей воротнику и следам крови на ткани и поняли, что ранение-то было. Было? Хорошо. А вторая затягивалась прямо на глазах. Пуля навылет прошла, повезло тебе. И, вообще, я смотрю, тебе здорово везёт!
– Ага. Так везёт, что из палаты лечебницы не выбираюсь. Скоро тут вообще жить останусь, – пробормотал еле слышно. Но Георгий услышал.
– Нет, бормотун, не останешься. Давай дальше слушай. По-видимому, ты сильно или испугался, или разозлился. Потому что дальше действовал только магией. И магию использовал со всей своей дури. Кустарника наломал ого-го сколько. И бандитов в лепёшку превратил, по песку тонким слоем размазал. Потом мне покажешь, как. Там вообще ничего непонятно на берегу, каша сплошная из тел, веток, листьев и песка, залитых сверху морской водой. Даже ничего не разобрать было. Ну и на сладкое тебе. Из моря, привлечённые попавшей в воду кровью повылезали разные твари.
– Почему разные? Одна только и была…
– Это ты только одну видел. Ты, похоже, по сторонам не смотрел, когда с бандитами разбирался? Просто взял и шлёпнул по площади. Так? Вот и попали под удар не только они, но и кое-кто из тех, кто вылез из воды на свою голову не вовремя. И по монстру ты бил, не соразмеряя сил.
– Да как их соразмерять? – не выдержал. – Он же меня сожрать хотел!
– Ну не сожрал же. Ладно, спишем это на твою неопытность в магических боях. Тренироваться нужно. Продолжим. Тут и мы подбежали. Уже, правда, поздно было, опоздали немного. Успели только твою безжизненную тушку подхватить и отнести на ферму. С магией у тебя всё нормально, – опередил мой готовый вырваться вопрос. – Сильное магическое истощение. Впрочем, оно у тебя должно начать проходить. Скоро полностью восстановишься. И хочу тебя обрадовать, сил прибавишь. Сколько не знаю, но такие выплески энергии просто так не проходят.
За убитого зверя тебя профессор лично отблагодарит. Оружие-то твоё у меня лежит, заберёшь потом. Теперь по вчерашнему случаю…
Я чуть не помер, а для него это только случай!
Дверь распахнулась, в комнату просто-таки ворвался, сбил с ног восхитительный запах горячего мяса. Сестричка быстро расставила на столе тарелки и, грозно посмотрев на нас обоих, вышла, напоследок громко хмыкнув.
– Что это она? Впрочем, об этом потом. Налетай. А попутно будешь мне рассказывать.
– Не-е, я сначала поем, – перебираясь к столу и вооружаясь ложкой, отбазарился от дальнейших расспросов. Не получилось.
– Ты можешь подробно вспомнить, как он пришёл, что делал? Когда ты перестал магию чувствовать и физические силы полностью потерял?
– Могу. Я всё помню. До дома еле дошёл, сил никаких не было, слабость накатывала. Попробовал сигналку поставить, когда уже дома был, но ещё хуже стало. Потом в бане второй пистолет взял, страшно стало совсем беззащитным оставаться. Не успел выйти, как калитка хлопнула. Насторожило то, что он сразу в дом пошёл и там задержался, как будто искал что-то…
– Тебя и искал. Он же не думал, что ты в бане будешь после лечебницы. А то, что ты там живёшь, ему вообще невдомёк было. Шёл он за тобой, похоже. Повезло тебе, Вячеслав, что он на улице не напал.
– Ну, да. Поиздеваться хотел… А потом вышел из дома и ко мне направился. Только я уже сообразил, что это по мою душу пришли, и успел в кусты сигануть. Спрятался, пистолет достал… А потом на меня навалилось. Руку не поднять, словно давит что-то к земле.
– Это менталист. На разум воздействует таким образом. Помнишь, я тебе про четыре стихии в магии рассказывал? Так вот, есть ещё и пятая, это магия разума. И такие маги у нас только в одном роду есть. Встречаются, правда, и ещё кое-где, но это такая редкость…
– Не знаю, стоит или нет говорить, но мне показалось, что я узнал его. Какие-то далёкие воспоминания, детские совсем, на уровне чувств, образов. И что-то очень страшное с ним связано было, потому и вспомнил его… по голосу, по интонациям…
– Интересно. Так, Вячеслав, сегодня отдыхай, а завтра… Впрочем, там тебя уже вроде бы собираются выписывать? Так, завтра без меня никуда. Из лечебницы ни ногой! Обязательно дождитесь вдвоём с Алексеем. Может, маг не один такой был. А у тебя ничего против такого воздействия нет. Второй раз может и не повезти. И повтори-ка мне напоследок, что он там говорил про тебя и твоё везение?
Всё, наконец-то я могу спокойно доесть. Тьфу ты, остыло. С каких это пор я таким привередливым стал?
Дверь опять распахнулась. Да что это такое! Теперь участковый заявился. Что, снова меня по мордасам лупцевать будешь? Доскребаю содержимое тарелки, догрызаю оставшийся хлеб, краем глаза кошусь на усаживающегося на стул Митрича. Кто его знает, что-то доверия он у меня уже не вызывает в последнее время. А таким добрым показался в самом начале знакомства.
– Доктор разрешил с тобой поговорить, Алексеев. Расскажи мне всё подробно о вчерашнем происшествии, – и приготовил карандаш. – Что происходило после того, как ты из лечебницы вышел.
Пришлось в очередной раз рассказывать про вчерашнее. Всё рассказал, кроме магии, конечно, и выводов Георгия. Нужно будет ему, узнает.
– Всё рассказал? Ничего не забыл? – участковый внимательно посмотрел на меня. Ответа не дождался, убрал свой карандаш в сумку. А зачем он его тогда доставал?
– Из города никуда не уезжать, иначе в розыск подадим. Завтра тебя в управу вызовут, будет разбирательство. Да, оружие твоё я изъял, у меня всё лежит. Если оправдают, верну. Ну а если нет, – потянул паузу, пристально всматриваясь. – На нет, сам понимаешь, и суда нет.
Закрыл за собой дверь. Наконец-то никого. Упал на кровать, протестующе заскрипели пружины матраса, перевернулся на спину, уставился в белый потолок, внимательно исследуя мелкие трещинки на побелке. Да и ладно, вины за собой не чувствую, мои друзья меня поддерживают, пусть разбирают. Вздрогнул от противного скрипа. Опять кто-то пришёл.
– Славка, как ты тут? – хитрая морда Егора просунулась в узкую щель. – Тут пацаны тебя проведать пришли, да я не пропускаю. Или пропустить?
– Это что такое! Что за балаган вы тут устроили? Постыдились бы, в лечебнице находитесь!
Голова Егора скрылась, вместо неё появилась давешняя сестричка. Так же хмуро и явно с осуждением посмотрела на то, как я развалился на кровати, но ничего не сказала. Молча собрала пустую посуду, ещё раз пыхнула раздражением и вышла, шикнув напоследок на кого-то за дверью.
– Так мы зайдём? – снова заглянул Егор, увидел мой приглашающий жест и в один миг сразу же оказался сидящим на прикроватном стуле. А за ним зашёл Витёк. Это что, мне снова придётся всё сначала рассказывать?!
А потом и Алёна пришла в сопровождении мужа. Вот только тут до меня окончательно дошло, что вчера со всеми нами могло произойти. Обмотанная бинтами голова девушки, торчащая из-под повязки пожелтевшая вата, измученное, бледное до синевы отёкшее лицо с чёрными кругами вокруг глаз, халат не по росту. Слёзы потекли сами собой, а я просто тупо стоял и молча плакал, не вытирая их.
– Ну что ты, Славушка, успокойся, всё уже прошло, все целы, всё хорошо… – прижала меня к груди, обняла руками, а от халата лекарствами пахнет. А передо мной Алексей стоит, лицо кривит, слёзы еле сдерживает, жену по плечу рукой гладит осторожно так, еле дотрагиваясь.
Уселись все рядышком на кровать, помолчали. Алёна меня по руке погладила, осторожно оглянулась назад. Ей же лежать нужно! Вскочил.
– Ты вот на подушку приляг, давай я поправлю. Ну скажи ты ей, пусть ляжет.
Заметался бестолково, не зная, как помочь укладывающему жену Алексею. Постоял рядом, потом присел на самый краешек стула. Посмотрел на Алёну, на волосы, разметавшиеся по подушке… Волосы на подушке… Голова снова разболелась, воспоминания заметались, сшибая друг друга в вихре времён…
– Славка, что с тобой?
– А? Что? Ничего… – Отпустило. Ничего конкретного не вспомнил, какие-то обрывки несвязные.
Потёр ладони, присмотрелся к Алёне, увидел бледную ауру, чёрные пятна вокруг головы, неосознанно начал работать.
– Отойди-ка… – бесцеремонно согнал сидящего на краешке кровати Алексея, уселся на его место, не слушая возражений. Протянул руки, осторожно прикоснулся пальцами к бледным щекам. Холодно как. Закрыл глаза, потянул из груди горячий ком энергии, начал вливать её в Алёну, чувствуя, как теплеет кожа под руками.
За спиной поражённо выдохнул Алексей, тихий голос Егора произнёс:
– А я знал, что не так просто тебя дядька учит. Хватит? Пожалуй, достаточно. Запас энергии у меня ещё есть, но появился знакомый кислый привкус во рту. Да, довольно. Убрал ладони, посмотрел на дело своих рук. Поймал удивлённый ясный взгляд Алёны, никакой черноты вокруг глаз, на щеках румянец.
– Славушка, ты целитель?
– Кто? Да нет, только учусь магии. Вот, нахватался всего понемногу.
Сзади облапили две могучие руки, сдёрнули с кровати, подбросили в воздух, каким-то чудом не влепив головой в потолок, и, поймав, аккуратно поставили на ноги.
– Славка, сукин ты сын! Да я тебе, да мне теперь, да....
– Алёша! – тихий голос Алёны разом успокоил мужа, одним словом словно выпустив из него весь воздух.
Посмотрел на бросившегося к жене Алексея, вытолкал из палаты пацанов, и вышел сам, не обращая никакого внимания на протестующего охранника. Только успел опередить начавших было восторгаться парней:
– Тихо! Никому и никогда не рассказывать! Ничего не было.
– Слав, так ведь всё равно все узнают. И ничего ты уже не скроешь, вон, доктор бежит, – кивнул Егор на выходящего из Алёниной палаты врача…
Утром еле дождался Георгия. Взволнованный доктор всё никак не хотел меня отпускать. И только подошедший маг сумел выдернуть меня из его цепких рук, правда, при этом пообещав почему-то именно мою всенепременную помощь в тяжёлых случаях.
– Что, вляпался? – посочувствовал по дороге в Управу. – Но тут явный плюс есть. Если ты целитель, то ни одна тварь на тебя руку поднять не смеет. И доктор о том, что произошло в палате вчера вечером, наверняка уже всем, кому надо, доложил. За тобой-то и так вины не было, только самозащита, а уж теперь-то, в свете вновь открывшихся подробностей и возможностей для города…
И оказался полностью прав. Меня даже мурыжить не стали. Тут же быстро зачитали бумагу, где все мои действия признавали чистой самообороной, пожали руку за содействие силам милиции и отпустили, пожелав дальнейшего труда на благо города.
В коридоре нас перехватил участковый, немного замялся, но, прямо глядя мне в глаза, попросил прощения. Правда, в самом конце оправдался:
– Ты же понимаешь, что ЭТО было нужно для дела? Иначе ты так бы ничего и не сказал мне тогда?
– Что, ЭТО? Или я чего-то не знаю? – удивился Георгий, пристально глядя на Митрича.
– Если захочет, он тебе сам и расскажет, – кивнул нам на прощание милиционер.
Дома меня ждал накрытый довольной Алёной праздничный стол, вокруг которого бродил довольно потирающий руки Алексей, с вожделением поглядывающий на огромную запотевшую бутыль с прозрачным содержимым. В углу примостились остальные мои друзья и знакомые. Тёзка Георгия и отец Егора вместе со своим братом Василием, профессор и руководитель экспедиции Виктор Дмитриевич с незнакомым мне спутником, сам Егор и Витёк. Этот-то каким боком сюда затесался? Нет, я не против своих друзей, просто никак не ожидал его здесь сегодня увидеть. Только расселись, как появился участковый со своей женой, посмотрел на меня и аккуратно протиснулся к дальнему краешку стола, усадив супругу рядом с Алёной.
«Ну, Алексей!» – поймал я извиняющийся взгляд своего родича.
По колену похлопал сидящий рядом Георгий. Я, конечно, всё понимаю и участкового сразу же простил, но…
– Молод ты ещё. Пацан совсем… – раздался над ухом шёпот. Опять учитель все мои мысли прочитал.
Такое застолье я видел впервые, и для меня всё было необычным. Тихий, спокойный вначале общий разговор, который вскоре распался на несколько самостоятельных. Всё время порывавшийся что-то рассказать Георгию наш участковый, которого при этом безуспешно оттаскивала жена. Мы с пацанами тихонько ушли на задний двор, в моё любимое место, к бане конечно же, и там спокойно поговорили. Егор с Витьком учатся в одной группе в училище, потому и знают друг друга давно и очень хорошо. А я-то удивлялся, чего это они вместе в лечебницу заявились.
– Но ты, Славка, вряд ли с нами учиться будешь. Дядя обмолвился, что уедешь ты скоро в столицу. Будешь столичным франтом, нас за людей считать перестанешь.
– Это почему это перестану? – я даже удивился от этого утверждения и вообще сильно растерялся. Нет, давнишний разговор про столицу я помнил, но не думал, что всё это когда-нибудь действительно сбудется.
– А не знаю, – улыбнулся Егор. – Дядя Василий так говорит.
– Точно! Ты просто на поле давно не был и не видел, какие к нам столичные хлыщи прилетают. Они даже по траве ходят, поджав губы. Противно им…
Давно на поле не был… Да я там только один раз и был.
– Не знаю, что это такое за хлыщи, но я пока никуда не улетаю и улетать не собираюсь. Мне тут хорошо. И Алексей с Алёной есть. И вы.
– Ладно, посмотрим. Ты только таким же не стань. А то встретимся когда-нибудь, а ты мимо пройдёшь и руки нам не подашь…
Но пацаны оказались правы. На следующий день за этим же столом собралась вся вчерашняя компания. Тут-то мне и представили незнакомца. Это спасённый мной когда-то давным-давно боярин Тимофей Муромцев. Такое ощущение, что сто лет прошло, а на самом-то деле…
Пожал ему руку, помня наставления Георгия об обращении с боярами, промямлил что-то тихо, выслушал хвалебные отзыве о себе, любимом. Впрочем, я их мимо ушей пропустил, неинтересно.
Гораздо интереснее было потом. Участковый торжественно вернул моё отобранное оружие вместе с патронами, ножами и шашкой, заинтересовав этим арсеналом всех присутствующих. Ну тех, кто об этом ещё не знал. После участкового начали дружно обсуждать мою дальнейшую судьбу. Тут я удивился ещё больше, потому что как из-под земли в доме откуда-то появились глава города и доктор. Посмотрел я по сторонам и пересел между Алёной и Алексеем, больно уж сильно вокруг споры закипели, на повышенные тона перешли.
– Не бойся, Славушка, никто тебя здесь не обидит, – наклонилась ко мне Алёна. – Ты в столице о нас не забывай. И если что, знай, здесь, на Центральном, всегда твой дом.
Глаза защипало, пробормотал, отворачиваясь:
– И никуда я не уеду.
– Надо, Славушка, надо. Георгий правильно говорит, этот узел нужно разрубить. Где ты про себя и своих родителей узнаешь? Только там. А если что, всегда вернуться сможешь…
