Глава 8
Роман сидел на песке и обгрызал отслаивающуюся кожу с потрескавшихся губ. Из всех нормальных положений тела единственно удобным было только сидение на заднице. Дышал он поверхностно, борясь с желанием вдохнуть полной грудью. Поломанные ребра при глубоком вдохе отдавали острой болью, сразу хотелось кашлянуть, еще сильнее усугубив боль. Стоять было больно из-за отбитой на бедре мышцы. По правой ноге несколько раз ударили железной трубой. Она посинела и выглядела неважно. Опираться на нее совсем не хотелось.
Рядом на песке сидел Сречко и любовался на мир одним глазом. Второй был запрятан глубоко под лиловой гематомой. Серб тоже обгрызал кожу на потрескавшихся от безводья губах. В последнее время это было единственным занятием для всей группы. Сречко рассекли спину тонким металлическим прутом, привязанным к деревянной рукоятке, за то, что он попытался заступиться за Романа.
Тот неразумный поступок с костром дорого обошелся группе. Не беда, что за это пришлось получить в морду, беда в том, что мародеры забрали абсолютно всю воду, еду и кокосы. Даже те, что припрятали. Мародеры уже научились манипулировать людьми для того, чтобы те сознались, где находятся припрятанные запасы. Их не стали убивать, потому что были уверены, скоро люди умрут сами. Роман не знал, что делать дальше. Абсолютно. В голову не приходило ни одной умной мысли. Идти куда-то было неразумно. Движение сократило бы их жизнь наполовину. Остаться, значило умереть чуть позже. Но чуть позже, это прожить в два раза дольше. В таком подходе чувствовалась бОльшая выгода.
Люди жевали пальмовые листья, пытаясь впитать оттуда влагу. Делали проруби и забирались в воду, чтобы сохранить жидкость в теле, в общем, любыми способами пытались продлить агонию.
– Давай, Роман, вдвоем уйдем, ночью. Если нам повезет, вернемся и отведем людей. Если нет…
– Ходок из меня не очень, Сречко. Если хочешь, иди с Валерией. Ты ей будешь подсвечивать путь в темноте, – Роман прикрыл один глаз, подсмеиваясь над фингалом товарища.
– Не, или с тобой или остаюсь.
– Тогда остаемся. Насладимся последними днями жизни на райском
острове.
– Какой он райский? Печет, как в аду, – Сречко долго молчал, а потом добавил. – Я еще не готов.
– К чему?
– Умереть без борьбы.
– Знаешь, как у нас шутят? Не беги от снайпера, умрешь уставшим. Вас же никто не держит, идите, ищите и обрящете.
– Роман, мы столько перенесли вместе, несчастья нас так сплотили, что я не хочу и думать о том, чтобы оставить тебя и Ангелину на острове.
Роман вздохнул, тяжело посмотрел на Сречко.
– Ты можешь катить меня на тележке, – предложил он.
– Согласен, – Сречко протянул руку для рукопожатия.
В его единственном глазе загорелась искра надежды. Роман пожал руку товарища.
– Пойду, Валерию обрадую, – Сречко поднялся.
– Радости-то, катить обузу всю ночь.
Серб отмахнулся рук, как от мухи и торопливо зашагал к бунгало. Роман просидел на берегу, в тени пальмовых листьев еще час. Нестерпимо хотелось пить. Все мысли были только о воде. О прохладной, ключевой, безумно вкусной. Ее хотелось пить, всасывать через кожу и даже поглощать силой мысли. В конце концов, Роману надоела эта ментальная экзекуция, он тяжело поднялся и похромал в сторону здания отеля. Ему не давала покоя мысль, что они еще не все проверили. В каком-нибудь закутке могла остаться вода, хотя бы техническая.
Мародеры, во время обыска, раскидали по кухне все, что можно было. Роман подобрал с пола стальной молоточек для отбивных и начал обстукивать им стены и пол в поисках скрытых пустот. Он сам не знал, что хотел найти в них. Скорее всего, он делал это из отчаянья, без всякого рационального объяснения. В одном месте в стене звучало звонче. Роман разбил тонкий слой плитки. В стене находился коммуникационный тоннель для водопровода.
Роман посветил телефонным фонарем внутрь, чтобы понять, куда ведут трубы, но так и не разобрал. Голова не лезла в пробитое отверстие. Тогда он поднял нож с пола, приставил его к пластиковой трубе и ударил по нему молотком. Трубу удалось прорубить наполовину. Вода из нее не потекла, из тонкой щели полезло прозрачное желе. Роман понюхал его, лизнул. Желе было таким влажным, что по организму пробежала неуправляемая судорога, сокращение мышц от мысли проглотить желе. Пусть его скоро после этого вырвет, но на несколько минут пропадет ощущение жажды. Роману хватило силы воли не делать этого.
Он сломал трубу и собрал все вытекшую из него гелеобразную воду в кастрюлю. Он захотел подогреть ее на огне, чтобы посмотреть, что с ней произойдет. У него была слабая надежда, что вода каким–то образом вернется в исходную форму.
За спиной загремело. Роман обернулся и увидел двух детей, мальчика и девочку, они неслышно зашли на кухню. Мальчишка лет десяти держал в руках пластиковую канистру с уксусом и уже свинчивал с нее пробку. Наивный детский рассудок хотел верить, что в канистре находится вода. Роман испугался и кинулся к ним. Испуганный ребенок попытался убежать, но Роман схватил его за руку и вырвал канистру. Отлил из нее в кастрюлю и поднес к лицу обеих детей.
– Нюхайте! Это вода? Уотер? Вассер? Черт побери! Это уксус!
Дети были напуганы до смерти. Они поняли, что надо нюхать, шумно гоняли носом воздух и вдруг, в один голос дали ревака. Их губы тут же покрылись окровавленными трещинками лопнувшей кожи.
– Ладно, ладно, простите меня, я слишком резко, – Роман понял, что немного перестарался. – Это кака, это нельзя.
Ему до смерти стало жалко этих детей.
– Идите домой, – произнес Роман самым теплым тоном, на который был способен.
Дети поняли его, развернулись и ушли. Роман хотел выплеснуть в раковину испорченную уксусом воду, но в последний момент не стал этого делать. Вода в кастрюле находилась в жидком состоянии. Он не поверил своим глазам. Опустил в воду палец и вынул. Вода струйкой стекла с него. Проверил ложкой и оказалось, что вода жидкая до половины кастрюли. Ниже был густой гель. Роман решил добавить уксуса и размешать. Густое желе мгновенно растворилось. На дне кастрюли выпали какие–то белые хлопья. Роман перелил чистую фракцию кислого раствора в другую кастрюлю.
Мозг лихорадочно заработал, вспоминая из школьной программы какой химической реакцией можно нейтрализовать кислоту.
– Мелом, кислоту можно нейтрализовать мелом. Где же его взять–то? – Роман бесцельно забегал по кухне. – Нет тут мела, откуда ему тут взяться? Надо Ангелину спросить.
Роман выскочил из отеля и торопливо, насколько позволяла поврежденная нога, заковылял в бунгало. Ангелина лежала на кровати с закрытыми глазами.
– Геля, Геля проснись!
Супруга открыла глаза и медленно повернула голову.
– Уже агония началась?
– Ха–ха, черный юмор прям к месту. Я воду создал, представляешь? – его голос звенел от волнения.
– Как Бог что ли? – Ангелина не поверила, но сменила позу на сидячую.
– Ты химию помнишь?
– Поскольку постольку. Что ты нахимичил?
– Я смешал воду, ну, желе из воды с уксусной кислотой, и оно растворилось,
– Роман вытаращил глаза.
– Серьезно?
– Нет, блин, я скакал к тебе, что разыграть. Пошли скорее.
Ангелина поднялась и пошла следом за мужем. Роман шипел сквозь зубы из-за боли в ноге, но темп держал.
– Смотри, – Роман подвел супругу к кастрюле. – Это разведенный уксус, а в той кастрюле остался осадок после растворения.
Ангелина зачерпнула ложкой раствор, принюхалась, даже проверила кончиком языка. Сплюнула. Концентрация кислоты была высокой, чтобы пить.
– Содой можно загасить.
– Содой? – переспросил Роман. – Точно?
– Конечно, ты же сам пил соду при изжоге.
– Сода, – Роман завертелся на месте. – Я видел здесь соду. Ага, вот она. Роман поднял с пола разорванную пачку с надписью «baking soda».
– Как думаешь, это она?
– Проверь на язык.
Роман проверил сухим языком, едва различающим вкус.
– Похоже. Сколько надо?
– Давай ложку одну, и будем проверять, – предложила супруга.
Раствор зашипел, запенился, но быстро успокоился. Роман попробовал на вкус.
– Кисло. Давай еще.
Вторая ложка почти нейтрализовала кислый вкус.
– Совсем кислоту гасить не надо, при жажде рекомендуется пить подкисленные напитки, – посоветовала Ангелина. – А как ты догадался, смешать?
– Случай. Пробуем?
– Ага.
– Я первый. Не потому, что пить хочу больше, просто, как мужчина беру риски на себя.
– Давай, хотя я и так знаю, что вреда не будет.
Роман набрал половину пластикового стаканчика воды. Вначале сделал маленький глоток. Ему показалось, что вода всосалась организмом еще во рту, не дойдя даже до пищевода. Сделал второй глоток, смелее. Животворная жидкость растеклась по желудку сладкой истомой. Роман допил до дна.
– Как я выгляжу?
– Живее всех живых, – Ангелина зачерпнула воды, и смело выпила залпом.
– Ох, здорово. Ты гений, Ромка, спаситель. А где мы возьмем еще водяного желе.
– Так, – Роман задумался. – Здесь бойлер есть, я проверял, он полный под верх. В нем литров сто, не меньше.
– Да ты что? Правда?
– Нет, я вру. Надо сказать нашим сербам, чтобы они всем сказали, но чуть позже, когда приготовим.
– Ром, я тут что подумала, если мы приготовим нейтральный раствор, то он быстро загустеет, воду надо держать с уксусом и гасить ее непосредственно перед тем, как пить.
– Да, точно, я не подумал об этом. Иди быстрее за Сречко и Валерией, пока не загустело!
Сербы вскоре явились. На их лицах застыло удивление и недоумение. Их напоили водой. Валерия не выдержала и разревелась.
– Не плачь, Лер, ты чего, влагу потеряешь со слезами, – Ангелина кинулась успокаивать девушку.
Надо сказать, что слез у Валерии почти не было. Организму неоткуда было их брать.
Народ ожил, зашумел. Вода пробудила в нем желание жить. Воду добыли не только из бойлера, но и изо всех труб. Получилось литров двести, разлитой по всем емкостям. В первый же вечер выпили литров тридцать. Люди потеряли много влаги, и даже этих трехсот грамм на человека было недостаточно.
С возвращением сил пришло желание идти дальше. Теперь они знали, как добыть воду, так что поиск заселенных островов, в которых оставались запасы загустевшей пресной воды, являлся единственным способом выжить. Бойлер хорошо подходил для транспортировки воды на тележке. В него залили уксус и взболтали, пока гель не растворился до состояния жидкости. Оставшуюся воду тоже смешали с уксусом и разлили назад в канистры.
В полночь, когда над тропиками навис яркий нарождающийся месяц, группа людей вышла в путь. Луна давала столько света, что пейзаж был похож на яркую зимнюю ночь где-нибудь в средней полосе России. Видимость была до самого горизонта. Если бы не духота, резко контрастирующая с по-зимнему чистым небом, можно было бы легко представить себя на родине.
Роман шел, как хромая утка. Очень скоро он начал отставать от группы. Бедро разболелось так, что каждый шаг отдавался вспышкой искр в глазах. Ангелина подставила плечо, чтобы помочь мужу, но до тех пор, пока этого не увидел Сречко.
– Не женское это дело, – он перехватил Романа у Ангелины.
– Спасибо, – Роман поблагодарил серба.
– Может быть, тебя пересадить на тележку? – предложила Валерия.
– Нет, вы чего, у нее и так колеса узкие, вязнут, если я еще присяду, то вообще с места не стронется. Доплетусь как-нибудь. Мы разве спешим?
– Нет, не спешим, – ответил Сречко. – Просто прогуливаемся на свежем воздухе.
– Без сарказма, а то вообще никуда не пойду.
– Сдулся Моисей, – Ангелина пошутила над мужем.
Юмор будто ослабил боль. Роман собрался с силами и прибавил шаг. По дороге несколько раз попадались песчаные отмели. Это значило, что группа не сбилась с пути. В этот раз тишину ночи никто не потревожил. От горизонта до горизонта только ночь, тихая, мертвая. Ни звука птиц, ни насекомых. Только глухие звуки шагов.
На рассвете вдали показались верхушки пальм. Роман остановил группу, чтобы отправить на разведку пару крепких мужчин. Вызвались двое, по виду скандинавы, долговязые с острыми чертами лица, которые только обострились из– за голода и недостатка воды.
Не было их около часа, а когда они вернулись, то лица их выражали страх и растерянность. Через Валерию выяснили, что на острове тоже есть небольшой отель и пара десятков бунгало. Напугало же разведчиков то, что остров усеян мертвецами. Они не разобрали, насильственно ли погибли они, или же от жажды и голода. Запах там стоял ужасный. Чувствовался за сотню метров, а ближе, так вообще, без повязки на нос не подойти.
– Ясно, – произнес Роман. – Стоянку делать на острове не будем, но проверить придется.
Лагерь разбили там, где стояли. Дети, получив порцию отвратительной на вкус воды, с радостью полезли в «проруби», нежиться в прохладном желе. Роман, Сречко и те два разведчика пошли к острову, проверить припасы. С собой взяли тележку, смело предполагая вернуться груженными.
Черные трупы, раздувшиеся на солнце, встретили их за полсотни метров от острова. Непонятно, куда люди собирались уйти. Возможно, это был жест отчаянья, попытка куда-то уйти, но она провалилась почти в самом начале.
Трупный запах бил в нос, выворачивал внутренности. Роман натянул майку на лицо и старался дышать ртом. Даже так вонь все равно цеплялась за рецепторы, проникая через гортань в нос. На самом острове запах был еще хуже. Здесь воняло из каждого бунгало. Трупы лежали под пальмами и на дорожках, будто смерть их застала в тот момент, когда они шли. Роман пытался высмотреть стрелянные гильзы возле трупов или следы крови, но тщетно, люди как будто погибли не насильственно.
Возле некоторых из них были лужи загустевшей воды.
– Я думаю, они пытались есть желе, чтобы забить жажду, – Роман кивнул в сторону «резиновой лепешки» рядом с трупом женщины.
– Это так, – согласился Сречко. – Я сам был близок к этому. Когда кажется, что ты скоро умрешь рассуждать нормально не получается.
К счастью, в самом отеле трупов почти не было, дышать можно было свободнее. Первым делом обшарили столовую и подсобки. Аппараты с газированной водой были использованы, бойлер раскурочен и почти пуст. То, что в нем осталось, собрали в здоровую кастрюлю и залили уксусной кислотой, которая здесь имелась. А вот пищевой соды не нашли. Чем гасить кислоту, надо было придумывать.
На складе нашелся небольшой запас маркетинговых леденцов, которые засыпают в вазы на ресепшене и консервированные в больших банках щупальца кальмаров. Это была настоящая удача. Народ не ел ничего целые сутки. В генераторной солярки в большой емкости было не меньше половины. Генератор запустился с первой попытки. Первым делом Роман поставил свой телефон на зарядку.
– Ну, что делать будем? – спросил Роман у товарищей.
– Ты про то, чтобы народ сюда привести? – поинтересовался Сречко. – Плохая идея.
– Тут же прохладу можно сделать?
– Нет, у нас дети, да и женщины ненамного лучше. Из бунгало не выветрить запах тлена, даже если вынести трупы. Я, против.
– Ноу, бэд айдиа (нет, плохая идея), уи а беттэ аут оф айлэнд (мы лучше снаружи). – скандинав понял о чем речь и принял сторону Сречко.
– Я просто хотел быть уверенным, что мы считаем одинаково, – согласился Роман. – Аут, так аут.
Они разлили уксусную воду по бутылкам, которые нашли в отеле, взяли по банке кальмаров, пакет с леденцами и вернулись к группе.
– Роман, от вас покойниками несет за версту, – Ангелина сморщила нос. – Забирайся быстрее в прорубь, а твою одежду я попробую отбить в воде от запаха.
Прежде, чем народ отошел ко сну, устроили небольшой пир, рацион которого состоял из кусочка щупальца кальмара, двух леденцов и ста грамм воды. Роман забрался в узкую «прорубь» расставил локти и вскоре заснул. В обволакивающем желе было что–то уютное, безопасное, давно забытое, может быть еще с тех времен, когда был привязан пуповиной к матери. Поддавшись этому приятному чувству Роман проспал до позднего вечера. Ангелина к этому времени успела «выстирать» одежду, высушить и размять, чтобы не стояла колом.
Следующий рассвет застал группу на распутье. Полоса отмелей раздвоилась. День «переночевали» у развилки, а в ночь выбрали левую сторону. Выбор оказался неудачным. Полоса отмелей оборвалась и больше не появилась. Пришлось возвращаться к другому варианту. К позднему утру наткнулись на островок с белым песком и решили возле него устроить ночевку.
Старик, бывший смотритель отеля, показал Роману пустой пакет из-под пищевой соды. Уксус гасить было нечем.
– А что же ты молчал, дедуля? – расстроился Роман. – Народ–то ждет воды.
Роман стал лихорадочно перебирать варианты нейтрализации кислоты. На ум ничего не шло.
– Химик у нас есть? Лера, спроси, если тут Хайзенберг доморощенный?
Валерия перевела просьбу. Никто не откликнулся, зато с места раздались ворчливые возгласы.
– Да, я понял, виноват тот, кто делает. Выходит, надо идти, искать отель и верить, что его обитатели в прошлом увлекались выпечкой.
– Ты же не собираешься идти сам? – Ангелина посмотрела в глаза мужу.
– Если никто не согласится.
– Хорош уже из себя святого строить. Вон, сколько здоровых, сидят, как галчата, пасть открыли, ждут, когда ты им в клювик червячка положишь.
Роман хотел возмутиться.
– Сиди, я сказала. Валерия им объяснит, что делать.
– Ты прям, как фюрер в юбке. Мне тебя всегда слушаться?
– Твоя ирония не к месту. Если ты будешь все делать сам, тогда нахрена нам эти люди? Эта обуза?
– Ладно, действительно, я далеко не уйду, нога болит, спасу нет.
Из группы вызвались идти трое мужчин. Два парня и один пожилой, за пятьдесят. Роман проводил их взглядом, собрался задремать, но мысли были с теми, кто ушел. Думалось об опасностях, которые могут их подстерегать, либо о том, что «разведчики» просмотрят что-нибудь полезное.
Неожиданно Романа осенила мысль. Он встал, подошел к бойлеру и набрал из него полстакана уксусного раствора. На жаре уксус быстро испарялся, создавая вокруг себя облако едкого запаха. Роман дошел со стаканом к островку с белым песком. Взял щепотку песка и бросил в стакан. Как ни странно, вода вспенилась. Что–то вступило в реакцию с кислотой.
– Ха! – довольно усмехнулся Роман. – Не все мозги еще сварились.
Он отхлебнул из стакана и скривился. Досыпал песка и дождался, когда осядет пена. Попробовал кончиком языка.
– Во, вкус мерзкий, но не кислый.
Ангелина увидела, что супруг практикует что-то непонятное на острове и решила проверить. У нее появились подозрения в том, что Романа стукнул тепловой удар. Иначе, зачем ему было сыпать песок в стакан.
– Рооом? Ты как?
– Нормально. Попробуй и оцени гениальность своего мужа, – Роман протянул ей стаканчик с песком на дне.
– Ты сдурел? Ты перегрелся что ли?
– Ты попробуй сперва, прежде чем диагнозы ставить.
Ангелина взяла стаканчик из рук мужа с недоверием. Понюхала, только потом проверила на язык.
– Хм, а как это понимать?
– А так это понимать, что темный ты человек, без кругозора. Все острова Мальдивского архипелага находятся на атоллах. А атоллы образуются на месте коралловых рифов. Отмирая, коралловые полипы оставляют после себя скелет, состоящий в основном из мела. А мел, как ты помнишь, вступает в реакцию с кислотами. Белый цвет песка на местных пляжах обязан как раз измельченным частицам кораллов.
– Серьезно?
– Вкус воды тебя еще не убедил?
– Блин, Роман, я признаться, в шоке. Нет, не в шоке, в состоянии ментального оргазма перед твоим умом.
– Цени и лелей.
– Да я и так…
– Больше лелей, – Роман уже стебался. – Пойдем, народ обрадуем.
Руслан радовался новой форме, потому что с другими радостями были больше напряги. Тяжелый неуклюжий бушлат с расцветкой «флора» заменили на легкую и удобную «цифру». После диверсии с китайской стороны командование перестало делать скидку на возраст «партизан» и гоняло их в хвост и в гриву. В прежней форме, в полной выкладке любой марш-бросок по сугробам утомлял на первом километре.
Тем подразделениям, что участвовали в перестрелке, поменяли каски, выдали бронежилеты и заменили часть оружия. Старые «калаши» поменяли на новые, ПКМы поменяли на Печенеги. На СВДшки поставили новые прицелы и приборы ночного видения. Получилось, что мужики в бою доказали свою состоятельность и командование перестало считать их простым «мясом», из-за чего расщедрилось на новое оружие и обмундирование.
У границы чувствовалось нарастание напряженности. На дорогах появились колонны бронетехники, воздух сотрясали вертолеты и самолеты. Целый день где-то рядом с лагерем ухали разрывы обучающихся танкистов и артиллеристов. Иногда ухало и ночью. Когда Руслану выпадало стоять на посту, он видел вспышки разрывов за горизонтом.
Как-то морозным, но солнечным днем в лагерь приехали несколько тентованных грузовиков. Через час в палатку заглянул старлей Шаров.
– Мужики, собираемся, полная выкладка, получаем оружие. Через час выдвигаемся.
– Куда? Опять диверсия? – спросил Макаров, настроившийся задремать после караула.
– Нет, китайцев депортировать. Работа вроде не как для военных, а для нас самое то. Сопровождать до Амура и проследить, чтобы перебрались на ту сторону.
– Понятно, наши решили избавить себя от «спящих». Давно пора, – Щербаков рад был отвязаться от надоевшей заготовки дров. – Там хоть безопасно?
– Безопаснее некуда.
– А они согласны на депортацию?
– Мы их спрашивать должны? Это же потенциальные враги, они глаза и уши для китайской армии, обо всем доложат, чтобы мы тут не предприняли.
– Ну, да, логично. Лучше их через границу на родину отправить, чем загонять в лагеря.
– А как же те, кто подженился на наших бабах? Таких-то уже много.
– Эти остаются, будут отмечаться каждый день у участкового. Но это уже не наша забота. Давайте, живее мужики. Работы непочатый край.
Руслан поспал в машине, пока ехали к населенному пункту, стоящему на берегу Амура. Дорога заняла три часа. По пути попадалось большое количество автобусов, под завяз набитых китайцами. Между автобусами, через определенное количество обязательно шел БТР, либо военный грузовик. Картина, по мнению Руслана, была совсем не радужной. Он верил, что депортированным ничего не грозит, но ему было жалко их, будто они были обречены.
К исходу третьего часа вокруг обочин, очищенных от снега, скопилось огромное количество автобусов. Китайцы, нагруженные баулами, рюкзаками, тележками с вещами, за руку с детьми, строились в колонны. Военные с оружием стояли по периметру колонн, напоминая моменты с черно-белых снимков из другого места и времени. Их грузовик съехал с дороги и уперся в корму такого же грузовика.
– Приехали, выгружаемся, – приказал Шаров. – Запомните, близко к депортированным не подходим и бдим за оружием, возможны провокации.
«Партизаны» по одному вышли на улицу. Было шумно, как на базаре, доминировала китайская речь. Люди перекрикивались между собой, дети ревели, но над всем шумом довлел голос, усиленный мегафоном. Какой-то военный в генеральских погонах, через переводчика направлял потоки депортированных.
В сторону реки вели несколько наспех сооруженных коридоров из колючей проволоки. По ним, на лед реки, шли потоки китайцев. Их были тысячи, но десятки тысяч еще были на российском берегу. На том берегу никто не принимал беженцев с распростертыми объятьями. Китайцы, опасаясь внедрения вместе с толпой российских диверсантов, тщательно проверяли документы своих граждан.
Шаров ушел куда-то и вернулся через десять минут.
– Нам туда, к новому коридору.
Сооружение из свежих досок еще пахло хвоей. Руслану, конструкция напомнила деревенское детство, когда колхозных коров загоняли по таким же коридорам в кузова грузовиков, чтобы отвезти на скотобойню. Сравнение было глупым, но на ум лезло само собой. Китайские граждане, проживающие на территории России, в случае нападения Китая, несомненно, встали бы на его сторону. Депортация была нужна, и эта мера была наиболее гуманной по отношению к китайцам, решившим осесть в России.
Шаров доложил по рации, что их коридор готов принять депортированных. Голос из мегафона отделил от толпы один рукав и направил его в сторону взвода Шарова.
– Организованнее! – кричал на них какой–то здоровенный майор. – Чего, как бараны толпой прете?
Мать с двумя маленькими детьми, по одному в каждой руке, споткнулась и попала под ноги толпы, напирающей сзади. Майор кинулся ей на помощь, грубо раскидывая людей. Китаец, мельче майора раза в два, не видел по какой причине его так грубо оттолкнули в сторону и кинулся на военного. Майор не стал церемониться и ударил того кулаком в лицо. Китаец упал без сознания.
– Мужики, подтягиваемся ближе! – приказал Шаров, видя, что обстановка становится напряженной.
Тем временем майор добрался до женщины и ее детей. Помог им подняться и вывел на край потока. Пока он вел женщину, какой-то молниеносно незаметный китаец ткнул ножом майора в бок и тут же растворился в толпе. Майор вышел из толпы и сел на снег. По бушлату растеклось пятно крови.
– Сука узкоглазый, ткнул-таки.
Майору вызвали медиков, которые тут же его забрали.
Этот случай заставил Руслана быть гораздо бдительнее. Толпа больше не казалась ему мирной. Народ был зол, за то, что их вынудили все бросить и любая искра могла зажечь в них огонь неповиновения. Взглядом он искал того китайца, на которого пало его подозрение. Руслан следил за майором, заинтересованный его поступком и невольно заметил, как мужчина в синей куртке оказался возле военного и шел какое-то время, вероятно для нанесения удара в удобный момент.
Он хотел поделиться с Щербаковым своим наблюдением, но его товарищ оказался на противоположной стороне. Рядом был только здоровяк Седых, с которым у Руслана не было нормального диалога. Мужчина использовал в разговоре блатной жаргон, показывал свою независимость, там, где этого не надо было делать, одним словом, был против души Макарова. Но когда Руслан увидел в толпе того китайца в синей куртке, да еще и подозрительно глянувшего в его сторону, развеяв последние сомнения, он не выдержал и громко произнес:
– Это он ткнул майора!
– Кто? – переспросил Седых.
– Вот тот в синей куртке, – Руслан указал кивком головы.
– Ну-ка подержи, – Седых скинул с плеча автомат и отдал его Руслану.
– Ты чего?
– Ничего, подстрахуй, если что.
Седых, как ледокол вклинился в толпу китайцев. Мужчина в синей куртке сразу понял, что он по его душу и попытался сбежать. Но так как он не обладал такой инерцией, как Седых, то сбежать ему не удалось. Он схватил китайца за руку и вовремя перехватил вторую, в которой был нож.
– Все видели? – крикнул Седых над толпой. – Этот хрен порезал российского военного.
Он вывел его из толпы и отвел подальше, ударил со всего маху кулаком в живот. Китаец задохнулся, захватал ртом воздух. Седых спокойно вернулся к Руслану, уверенный, что в таком состоянии мужчина никуда не денется, забрал свой автомат и снова вернулся. Направил ствол на китайца, пытающегося раздышаться.
Тут уже вмешался Шаров.
– Ты чего задумал, Седых? Сейчас его заберут, дадите показания и его посадят надолго.
– Если бы не мы, вы бы его упустили. Вы даже не пытались остановить толпу.
Седых передернул затвор.
– Для остальных это будет наглядным примером.
Никто не был уверен до последнего момента, что Седых говорит серьезно. Даже китаец, на которого был направлен ствол автомата, смело смотрел на него. Раздались две очереди по три патрона. Из перебитой шейной артерии китайца струйкой ударила кровь. Он завалился на бок и засучил руками и ногами. Кровь рядом с ним окрасилась в красный цвет.
Спустя секундное замешательство, зашумела толпа. Из ее рядов выступили мужчины с озлобленными лицами, кричавшие ругательства в адрес военных. Руслан почувствовал, что толпа может придти в неистовство и потерять контроль над страхом. Ему ничего не останется, как стрелять на поражение.
Военные сделали несколько шагов подальше от толпы. Их поступок восприняли за нерешительность и стали давить проклятьями все сильнее и сильнее. Самые смелые, либо самые впечатлительные начали грозно надвигаться на военных. У некоторых в руках появились металлические предметы, которые можно было использовать в качестве оружия.
Ситуация была критически опасной. Макаров увидел, как по снегу к ним несутся два БТР. Они могли не успеть произвести эффект устрашения. Тысяча китайцев чувствовала себя сильнее двенадцати бойцов, не решающихся использовать оружие. Взгляд перебегал от одного безумного лица к другому и становилось понятно, еще минута и общий психоз толпы прорвется нарывом. Тогда придется стрелять на поражение. Руслан не был готов к тому, чтобы убивать невооруженных людей, среди которых есть женщины и дети. Его автомат до сих пор висел через плечо, подзуживая китайцев к более смелым действиям.
Руслан боковым зрением успел увидеть, как в него летит какой-то предмет. Он успел пригнуться в последний момент. В снег, рядом с ним упала пустая стеклянная бутылка. Не ответить на это уже было нельзя. Руслан скинул пулемет с плеча, передернул затвор и дал длинную очередь в небо. Его поступок поддержал командир взвода и Седых, так же выпустившие в небо по длинной очереди.
Толпа замерла. К этому времени подъехали БТРы. Из люков выбрались еще полтора десятка солдат и один офицер. Башенные КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый) красноречиво задвигались, глядя смертоносными жерлами в лица китайцев. Толпа начала остывать. С места донеслись крики на ломанном русском.
– Он убил ни за сто!
– Убийца!
– Тихо! – Офицер перекричал толпу. – Мы сами разберемся, кто убийца, а кто нет. У меня приказ, если начнете бузить снова, откроем огонь на поражение. У вас дети, жены, а вы ведете себя как стая обезьян в брачный период. Постройтесь в колонну наконец, и идите уже туда, откуда пришли!
Ему попытались нагрубить, но пулемет бронемашины навелся точно на человека, прокричавшего ругательства. Его голос затух прежде, чем он договорил оскорбление. Толпа остыла и каждый человек в ней был удивлен своим поведением, будто бы навязанным извне. Снова заработал инстинкт самосохранения. Люди построились и тяжело ступая под весом пожитков, направились по коридору на берег Амура.
Седых разоружили и попытались насильно затолкать в БТР.
– Я сам пойду ушлепки, не вышли вы еще чином руки мне заламывать!
Он так и забрался в узкий люк БТРа, широко расправив плечи. Офицер, прибывший на подмогу, решил, что их помощь больше не требуется, дал команду возвращаться на прежнее место. Расстрелянный китаец лежал в снегу и никто не знал, что с ним делать. Шарова распекало по рации начальство. Его лицо меняло за одну секунду цвет с бледного до пунцово-красного.
Руслану на минуту показалось, что он выпал из реальности. Так невероятно неправдоподобно выглядели события, очевидцем которых он стал. Исход китайцев, расстрел, противостояние с толпой. Матрица сознания была еще настолько заточена под мирную жизнь, что все события вне ее стереотипов воспринимались как галлюцинация. После той перестрелки с диверсантами он несколько дней не мог поверить, что участвовал в ней. Сегодняшним событиям тоже была уготована судьба пролежать несколько дней в определенном отделе сознания, отвечающем за переосмысление и принятие действительности.
Взвод Шарова провел на пункте депортации без сна и отдыха целые сутки. Депортируемые китайцы шли непрерывным потоком. К концу суток Макаров уже был так зол на них, за то, что они не заканчиваются, что начал тихо ненавидеть. Его раздражали орущие дети, китайская речь, тупость некоторых людей, вечно выбивающихся из толпы. Он перестал сдерживаться, грубил и при случае давал понять, что оружие у него висит на плече не только для виду.
Ему самому было дико, что он себя ведет таким образом. Руслан, из-за того что брак его родителей был смешанным, мать чистокровная татарка, отец русский, считал что кому, как не ему быть терпеливым к любой нации. Вплоть до этого дня так и было. Но что-то сломалось в его мировоззрении. Он чувствовал враждебность со стороны китайцев и взаимно испытывал ее к ним. Всего за одни сутки, эти люди, из еще одного народа проживающего на территории страны превратились во врага.
Наконец их сменил взвод, прибывший из их же лагеря. Макаров отрубился сразу, как только сел на свое место в грузовике. Тряска автомобиля заставляла мозг проецировать в сознание тревожные сны. Ему мерещились взрывы, стрельба, крики людей и непрерывный гул, будто предвещающий скорый конец всему живому. Макаров резко просыпался, видел, что все его товарищи спят, отключался и через мгновение снова оказывался в тяжелом состоянии тревоги.
Государства, тем временем, находились в состоянии, когда надо было принимать очень тяжелые решения. Китайцы, благодаря тому, что большая часть территории страны была гористой, укрывались в них от наступающей катастрофы. Юг был брошен. Все, кто замешкались, столкнулись с огромной волной беженцев из Таиланда, Вьетнама и Лаоса. Страх перед неизбежной смертью заставлял непрошенных гостей быть безжалостными. Убийство за глоток воды стало нормой. НОАК (народно-освободительная армия Китая) выставила заслоны на ответственных направлениях и без всякого сожаления уничтожала не прошеных гостей, вознамерившихся спрятаться в горах.
Гималаи, Тяньшань, Куньлунь еще никогда за все время своего существования не были так заселены людьми. С Запада Гималаи заняли индийцы, непальцы и большая часть их расползлась по Тибету, где стали частенько происходить вооруженные стычки с китайцами. Объявления войны между Китаем и Индией не произошло, но техники и войск в горах собралось огромное количество. Китай вообще оказался между трех огней. Ему надо было отбиваться от южных соседей, от западных и еще держать большой ресурс на севере, на границе с Россией, имея про запас вариант захвата части восточных территорий коих у северного соседа имелось в достатке. Китайское правительство боялось остаться без продовольствия в скором времени и всерьез считало, что сможет обеспечить себя за счет того, что эпидемия не сможет попасть в Россию этим летом и у них будет время возделать и убрать урожай. Вариант этот был запасным и мог быть использован только при полной уверенности в том, что северный сосед не применит ядерное оружие.
Жители Южной Европы: Португалии, Испании, Греции, Италии тоже почувствовали на своей шкуре все ужасы перерождения состояния воды. Каналы Венеции замерли. Город, привыкший к туристическому гаму, затих как мертвый. Лиссабон и Мадрид опустели. Народ подался на Пиренеи либо на север, через французскую границу в Альпы. На всех дорогах, ведущих из этих стран на север, царил настоящий хаос. Правительствам объединенной Европы надо было решать, что делать с таким наплывом беженцев. К этой проблеме добавилась еще одна. Армии государств Южной Европы перестали существовать, а затвердевший покров Средиземного моря снова открыл для жителей северной Африки и Ближнего Востока возможность перебраться в Европу. На пятки коренным жителям, покидающим свои дома, наступали пришлые, злые, отчаявшиеся, хлебнувшие беды сполна. Они были вооружены и полны решимости отвоевать для себя кусок безопасной территории.
Австралию затягивало в тиски загустевающей водой. Сквозь стремительно сужающийся коридор в спасительное плавание отправились целые эскадры судов, всех форм и размеров. Большая часть людей устремилась на юг в ледяные воды Антарктики, но некоторые решили забраться на вершины гор Новой Зеландии. Австралии повезло с тем, что у нее не было сухопутных границ с другими государствами. Кровавые схватки случались только за места на судах, но на фоне лишений других государств они не выглядели катастрофическими.
В целом же, вся планета искала убежища в тех местах, где была возможность сохранить воду в жидком состоянии. Учеными был установлен состав коллоида, выделяемого зараженными микроорганизмами, и обнаружен способ его разрушения кислотой. В планетарных масштабах это не имело никакого значения, океаны, моря и реки это знание не могло спасти. Но для людей, погибающих от обезвоживания, любой глоток влаги, даже мерзкой на вкус, был настоящим спасением.
