Глава 7
СМИ не договаривали об истинных размерах катастрофы. Они не показывали огромные валы наслаивающегося геля течения Гольфстрим или идущего ему навстречу Лабрадорского течения, не показывали остановившиеся реки в Индии и Юго-Восточной Азии, не показывали миллионы беженцев и мертвецов, остающихся по пути их бегства. Интернет подвергся тотальной цензуре, не говоря о печатных изданиях. Только редкие беженцы, либо их родственники становились источником правдивых сведений.
Средиземное море еще держалось. Его воды были забиты военными судами разных государств. Это было жестоко, но им был дан приказ, уничтожать любые суда, перевозящие людей на европейский берег. Тысячи, сотни тысяч людей погибли, пытаясь перебраться в более безопасное место. Приближающееся тепло грозило и этому континенту скорыми проблемами. Каждый лишний рот, просящий воды, был не просто не нужен, он был смертельно опасен. А скоро и через Гибралтар в Средиземное море попали одноклеточные водоросли и фотосинтезирующие бактерии, зараженные апокалиптическим вирусом. Судоходство прекратилось. Военные корабли поспешили в порты, неся на своих бортах зараженные микроорганизмы.
Вдоль всей мексиканской границы США выставили армию. Все было спокойно до тех пор, пока воды Мексиканского залива не превратились в неподвижное желе. Южные штаты: Луизиана, Техас, Алабама, Флорида, Миссисипи первыми испытали на себе наступление стихии. Реки в дельтах замирали, течение наслаивалось, растекалось еще больше, устраивая странные потопы загустевающей водой. Маленькие и большие города словно заливало горячим воском. Народ двинулся на север. Армия начала испытывать недостаток в питье и тоже дрогнула.
Мексиканцы попытались переправиться в Штаты в Техасе, в результате чего случился скоротечный военный конфликт. Техническое преимущество США на некоторое время отбило желание незаконного пересечения границы. Но сухопутные войска на границе были в жесткой зависимости от запасов воды. А их становилось все меньше. Народ на месте, как мог, придумывал способы оставить воду жидкой. Замораживал ее в лед, держал на огне, либо пытался обеззаразить химией. Но все эти способы годились только к воде, еще не успевшей превратиться в гель. Обратный способ возврата геля в жидкое состояние еще не был придуман.
Не все бежали на север. Были и те, кто бежал на юг. Жители ЮАР и пограничных с ней стран грузились на суда и отправлялись на каменистые острова, поближе к Антарктическим холодным водам. Многие острова в тех широтах имели ледники, да и среднегодовые температуры там были достаточно низкими для заражения воды. Живность в тех краях имелась, и какое–то время можно было протянуть охотой и рыбалкой. Позволить себе исход могли не многие, в основном те, кто так или иначе был связан с флотом и вовремя сориентировался в ситуации. Путь на юг грозил одной большой проблемой. Сорок пятая параллель стала местом, где сшибались два атмосферных фронта, теплый с экватора и холодный с полюсов.
Теплые и холодные течения, заключенные в круговой цикл Мирового океана и выравнивающие температуру планеты, перестали существовать. Климатические пояса стали более выраженными, и в целом более засушливыми. Чем дальше от экватора, тем меньше случалось осадков.
– Я сегодня был на капитанском мостике, слышал погодные сводки. – Черных собрал в кулак отросшую бороду. – По всей широте шторма жуткие. Это даже не шторма, это цунами, говорят волны доходят до пятидесяти метров. И эта вода не просто вода, а коллоидная, густая. Ветра и торнадо повсюду. Уже десятки кораблей сгинули.
– А у нас, вроде, тихо, – Маша выглянула в большое квадратное окно, которое все называли иллюминатором. – На небе ни облачка и океан спокойный.
– Это потому, что до этих вод катастрофа еще не дошла. Тут потоки кое-как смешиваются, гасятся, не пройдет и нескольких дней, как будет то же самое, что и восточнее. – Предположил Черных.
– Зараза наступает нам на пятки. Мы бежим от нее уже несколько недель, а она все -равно дышит нам в затылок. – Кирилл положил руку на дремлющего Карла. Пес лениво шевельнул ухом. Он переборол морскую болезнь и теперь наслаждался круизом.
– Да, мы будто бежим с ней наперегонки. Кто вперед прибежит к финишу, тот и победитель.
– Если отстанем, то мы покойники.
– Дааа, – протянул Черных и снова взялся за бороду.
Он начал ее отращивать еще на Мальдивах. Это была его привычка, как только он отправлялся в путешествие, то переставал бриться. На всех его фотографиях, сделанных во время путешествий, он всегда был с бородой. Ему казалось, что в таком виде он больше похож на матерого, прожженного солнцем и пропитанного солеными ветрами морского волка. А сейчас он был похож на пирата с растерянным взглядом. Впрочем, уверенным выражением лица на всем БДК никто не мог похвастаться.
Чувствовалось приближение к полярным широтам. Ветер на палубе пронизывал насквозь несмотря на то, что солнце тоже хорошо припекало. В тихом местечке вообще казалось, что можно раздеться и позагорать, но стоило попасть под ветер, как мысли об этом сразу отпадали. Всю дорогу на юг корабль шел в компании с китами, касатками и дельфинами. Животные тоже спасались бегством. Пару раз Кирилл даже встретился взглядом с касаткой, плывущей совсем рядом с бортом корабля, и ему показалось, что в ее глазах стоял вопрос: «Что вы опять натворили, людишки?».
– В этот раз ты ошибаешься, это не мы, – ответил ей Кирилл.
Он не знал этого наверняка, чувствовал интуитивно. И никто в мире еще не начал бить себя пяткой в грудь, обещая избавить планету от катастрофы. Время уходило, и многие изменения становились необратимыми. Погибали целые популяции рыб и морских млекопитающих, обитающие в верхних слоях океана. Более глубоководные рыбы, рано или поздно, тоже начали бы испытывать кислородное голодание. Засуха грозила погубить континенты, так же, как и морозы, грозили погибелью многим территориям, сформировавшим флору и фауну в умеренных температурах.
Кирилл и Маша до сих пор не поняли, что хотят друг от друга. Их отношения застыли на какой-то странной фазе. Они вроде бы переросли стадию дружбы, но не дотянули до стадии влюбленности. Между ними существовал какой-то невидимый барьер, который не удавалось перешагнуть. Кирилл винил себя, думая, что это он проецирует свой негативный жизненный опыт на взаимоотношения с Машей. Маша, напротив, думала, что слишком застенчива для того, чтобы высказаться напрямую. Однако Карлу доставалось все, что эта парочка берегла друг для друга, все теплые слова и ласки. Карл блаженствовал и, видимо, теперь не считал идею поехать на Мальдивы дурацкой.
Кирилл для себя решил, что предложит Маше продолжить отношения на новом уровне, но только после того, как они сойдут на берег. В его представлении твердая опора под ногами и была твердой опорой для взаимоотношений. Все, что могло случиться на судне, и вообще, не дома, было романтическим, ни к чему не обязывающим приключением. Маша не знала, что на уме у Кирилла, и ее тараканы нашептывали ей на ухо всевозможные варианты, вплоть до самых невероятных, одна попытка озвучить которые могла стоить отношений.
Почти вся группа ученых находилась в комнате отдыха, когда раздался сигнал тревоги. По коридорам корабля загремели тяжелые армейские ботинки. Кирилл оставил Машу с Карлом и выбежал узнать, в чем дело. С ним никто особенно не откровенничал. Узнать удалось только на коротком построении.
– В тридцати милях отсюда находится пассажирское судно, атакованное другим судном. Мы получили радиосообщение с просьбой помочь. Это может быть и провокация, с целью заманить кого-нибудь с целью грабежа. Но на такой кусок, как наш БДК, не у многих откроется пасть, обломаются зубы. Сейчас мы отберем штурмовую группу, и после того, как вертушка оценит ситуацию, и она подтвердится, отправим ее на помощь. Думаю, что до столкновения не дойдет, обойдемся одной демонстрацией силы.
Кирилл вернулся в комнату отдыха, чтобы сообщить эту новость.
– Занятно. Исход только начался, а уже появились уроды, желающие легкой наживы, – Черных обычно не позволял себе грубые выражения. – Как только исчезает власть, сразу появляются люди с самыми мерзкими чертами характера. Они, как сорняки, как шакалы!
– Пойдем на улицу? – Маша подтолкнула в бок Кирилла.
– Пойдем.
Погода была такой же солнечной, как и всю последнюю неделю. Ветер продувал одежду насквозь, но если укрыться от него, то можно было устроиться вполне комфортно. «Камов», похожий на растолстевшего дельфина, поднялся с палубы. На его пилонах были прикреплены четыре трубы противотанковых ракет. Военные не желали рисковать. Карла напугал шум двигателя и винтов. Он убежал за угол и испуганно выглядывал оттуда, пока шум не затих.
Через несколько минут послышались хлопки. В небо взмыли огни трассеров.
Корабль ощутимо добавил хода. Спустя минуту показался дымящий «Камов».
– Всем покинуть палубу! Аварийная посадка! – раздалось из громкоговорителей.
Вертолет тяжело сел. С левой стороны, наверху, где находился двигатель, полыхнуло густое оранжевое пламя. Летчики выпрыгнули из кабины. Одновременно пожарная команда начала поливать вертолет пенящимся составом. Обшивка вертолета была повреждена и даже на лобовом стекле имелись два круглых отверстия. Кирилл подошел поближе к летчикам. Их уже начал расспрашивать военный с погонами подполковника.
– У них зенитка. Это патрульный катер, по всей видимости южноафриканский. Они влупили по нам, как только мы вышли на дистанцию уверенного поражения. Не надо было подходить так близко, видели же, что военное судно.
– Успели отстреляться?
– Да, одну «Атаку» выпустили и ушли. Пока она подлетала, по нам попали несколько раз.
– Не потопили?
– Да какой там. Что одна противотанковая ракета катеру сделает.
– А они уже захватили то судно, которое сообщило о нападении?
– Не знаю, мы не успели разглядеть.
– А что за судно, кстати?
– Небольшой круизный корабль, две палубы. Вот, Иван говорит, что видел, как с этого корабля отстреливались из стрелкового оружия.
– Да, я видел вспышки, и трассера летели к катеру.
– А с катера не стреляли?
– Стреляли, но так, будто не хотели повредить.
– Ясно, значит, им нужен и корабль, – подполковник потер вертикальную складку на лбу. – Это хорошо, это развязывает нам руки. Так, идите, проверьтесь в медсанчасть, вдруг у вас ранения, а вы и не заметили, а потом на отдых. Благодарю за службу.
– Служу России! – хором ответили пилоты.
БДК вышел на дистанцию прямого выстрела из шестиствольного «Дуэта». На секунду стволы установки озарились метровым снопом пламени. Перед носом патрульного катера, возомнившего себя пиратским судном, пробежала густая полоса разрывов. Второй предупреждающий выстрел пришелся со стороны кормы. БДК забавлялся своей мощью. Экипаж патрульного катера вышел на открытый канал радиосвязи. На ломанном английском голос извинился за то, что случилась ошибка, и попросил дать им шанс уйти. Командование БДК разрешило уйти, но пообещало приглядывать за ним и в случае рецидива поклялось уничтожить со стопроцентной вероятностью. Катер отвернул, и стремительно набирая скорость, скрылся из вида.
Капитан пассажирского судна так же вышел на связь и, не скупясь на комплименты, отблагодарил экипаж БДК. Заодно поинтересовался маршрутом и предложил провести на борту «Принцессы Мэй» ужин в честь благоприятного разрешения инцидента.
– Куда мы идем? Так же, как и вы, бежим сломя голову, – ответил командир российского судна. – Предложение отужинать не принимаем, нас тут больше трехсот ртов, но все равно, спасибо. Можем вас сопроводить, если по пути.
Оказалось, что «Принцесса Мэй» направляется к острову Кергелен, где собирается переждать катастрофу.
– Нет, тогда нам не совсем по пути. Мы, как дойдем до умеренно холодных вод, двинемся на запад. Нам надо вернуться на родину. Через Атлантику не успели, попробуем зайти с тыла, через Тихий. Хочу предупредить, что сводки по вашему маршруту не очень, лучше сделать петлю, чтобы зайти к Кергелену с юга. Тогда мы пару дней смогли бы пройти вместе.
На раздумье капитану пассажирского судна потребовалось десять минут. Он внял рекомендации капитана БДК и решил, что стоит сделать петлю на юго-запад, дабы обогнать наступление штормов. В благодарность капитан «Принцессы Мэй» отправил шлюпку со спиртным и несколькими копчеными кусками говядины. Этот подарок командир БДК принял, но праздник не устроил. Мясо было взвешено и убрано в холодильник, а спиртное припрятано в каюте капитана.
«Принцесса Мэй» встала параллельным курсом на расстоянии полумили от БДК. Переговоры между экипажами имели место. Выяснилось, что с началом катастрофы затухшие было расовые конфликты в ЮАР обострились. Темнокожие припомнили белым апартеид, хотя многие из них родились гораздо позже тех мрачных времен. Буквально неделю назад по стране прокатились массовые случаи вооруженных столкновений и резни, подстегнув бегство белого населения из страны. Этого было мало, и многие пустились на грабеж проходящих мимо побережья ЮАР судов.
Через день к БДК прибились еще два судна, желающие чувствовать себя в безопасности. На вторую ночь перед тем, как разделиться с «Принцессой Мэй» снова пришел сигнал о помощи. Радары засекли цель, примерно того же класса, что и патрульный катер. На этот раз он пытался остановить контейнеровоз, следующий в Южную Америку. В воздух снова был поднят «Камов» и на этот раз ему дали приказ отстреляться на поражение с безопасной дистанции.
Так как патрульный катер под флагом Веселого Роджера находился за пятьдесят миль от БДК, то звуков боя не было слышно. «Камов» вскоре вернулся и доложил, что все четыре противотанковые ракеты попали в цель, вызвав возгорание топлива. Для верности, катер был обработан тридцатимиллиметровой скорострельной пушкой, наделавшей в корпусе множество дыр. Одним пиратом в южных водах стало меньше.
«Принцесса Мэй» издала протяжный гудок, прощаясь с российским десантным кораблем, и легла на другой курс. Остальные суда держались в фарватере БДК в пределах прямой видимости. Разборки в море слегка замедлили движение БДК. Погода начала меняться.
Кирилл, по своей привычке вставать рано, встретил рассвет солнца на палубе судна. Кроваво-красный диск солнца показался над водой. Восход выглядел настолько зловещим, что Кирилл суеверно поплевал через левое плечо после того, как в его голову полезли дурацкие мысли. Он сфотографировал восход, чтобы показать Маше.
Вдруг резкий порыв ветра ударил в корабль. С волн слетели белые брызги, в мачтах антенн раздался свист, и тут же все затихло, смолкло. Сизая пелена, похожая на фронт ударной волны, продолжила свое движение по океану. Ее край был отчетливо заметен на поверхности воды. Кирилл снова поплевал через плечо и вернулся в каюту. Вроде бы ничего не произошло, но где-то в душе холодным куском льда затаилось опасное предчувствие.
Карл, подлец, дежурил под шконкой, на которой спала Маша. На хозяина он только лениво глянул и остался лежать.
– А есть пойдешь? – Кирилл пошуршал пакетом с кормом.
Карл встал и подошел к миске. Сухие кусочки корма захрустели у него на зубах, и кажется, разбудили девушку.
– Мальчишки, вы уже проснулись? – подала голос Маша.
– Голод не тетка, – ответил Кирилл. – Смотри, какой сегодня был рассвет. Кирилл сунул в руки еще не совсем проснувшейся девушке свой телефон.
Маша свела брови, будто внимательно рассматривала детали.
– Мой отец говорил, что красный закат случается перед ветреной погодой, а вот к чему такой красный рассвет?
– Слушай, ну ветер допустим там был, резкий такой порыв, причем, видимый. Плохо, что мы сидим тут без интернета, а командование не делится с нами всем, что происходит. Наверняка они знают, какая погода в сутках пути от нас?
– А может быть, они не рассказывают, потому что мы не спрашиваем? Чего из этого делать тайну?
– Думаешь? Сегодня поднимусь на капитанский мостик, узнаю.
– Я с тобой. Ни разу не была на капитанском мостике.
– Хорошо, представлю тебя, как моего собаконосца.
– Карлуша, закрой уши, твой раб сегодня слишком смел.
Карл поднял мордаху в крошках корма и посмотрел на Машу, затем облизался, почти достав длинным языком до глаз.
На мостике было тихо и напряженно. Капитан что-то чертил на карте и регулярно сверялся с картинками на мониторе компьютера. Дежурная смена словно боялась издать звук, тихо выполняла свои обязанности.
– Добрый день! – поприветствовал Кирилл военных.
– Здрасти! – произнесла за его спиной Маша.
Им никто не ответил. Кто-то просто махнул головой, остальные сделали вид, что не слышали. Кирилл сразу понял, что военным будет не до их любопытства. Он переглянулся с Машей.
– Не вовремя, – шепотом произнес он и показал глазами на дверь.
– Извините? – громко произнесла Маша. – Мы тут от нашего коллектива пришли узнать погодную обстановку. Не поделитесь?
– Обстановку? – переспросил капитан. – Кажется, вас направили узнать, что за зараза расползлась по океану и быстренько справиться с ней?
– Да, но наш самолет с оборудованием был уничтожен. Мы считаем, что намеренно.
– Значит, вы не знаете, что происходит?
– Знаем. Это вирус, заражающий одноклеточные фотосинтезирующие микроорганизмы и заставляющий их выделять мощный коллоид.
– И что, вы не знаете как это остановить?
– Грубо говоря, можно отравить воду, чтобы остановить размножение микроорганизмов, но тогда все погибнет. Думаю, что менее радикальное решение все же найдется.
– Найдется, – хмыкнул капитан, – глянь туда, – он показал рукой в окно. Кирилл пригляделся и увидел, что горизонт темнеет.
– Шторм?
– Шторм, это мягко сказано. Все суда, которые он захватил, вскоре перестают выходить на связь. Это не шторм, это херня какая–то невероятная. Правда, чтобы не пугать вас совсем, скажу, это только хвост урагана и движется он не совсем в нашу сторону.
– Слава богу! – выдохнула Маша.
Она рефлекторно чмокнула в макушку мопса, на что пес лизнул ее в подбородок.
– Идите, скажите своим коллегам, чтобы получили у коптерщика спасжилеты. Корабль у нас крепкий, но это на всякий случай, – посоветовал капитан и затем добавил вдогонку. – И пути эвакуации хорошенько запомните.
Большая часть ученых уже вернулась из столовой и сидела без дела в комнате отдыха.
– Как говорил мой учитель, Федор Федорович, любая проблема нам дается для того, чтобы мы сделали шаг вперед, то есть, в любой беде есть какая-то польза, надо только ее рассмотреть. Скажите мне, какая польза в том, что мы теряем воду? Я сегодня всю ночь думал, но так и не придумал, – Платон, любитель пустопорожних дискуссий, оглядел коллег.
– Я вижу в этом такую пользу, если ограничить количество делений вируса, то можно создавать локальные участки гелеобразного состояния воды. Это пригодится при разливе нефти – это раз. При просачивании содержимого отхожих мест в грунтовые воды – это два. При наводнениях, в качестве естественной дамбы
– три. Это только навскидку, кто знает, какие возможности появятся в медицине, инженерии и других отраслях?
Маша и Кирилл вошли в комнату уже в жилетах. Их экипировка вызвала немое удивление.
– Капитан просил передать, чтобы все получили жилеты на складе, – произнес Кирилл.
– В коптерке, – переправила Маша.
– А что случилось, погода чудесная, – Черных поднялся и посмотрел в иллюминатор.
Иллюминатор, в который он посмотрел, наступающего шторма видно не было.
– Вы не в ту сторону смотрите, – произнесла Маша.
Она открыла дверь, чтобы всем был виден иллюминатор в коридоре. Сквозь него просвечивал зловещего оттенка свинцово–серый небосвод, озаряющийся изнутри частыми вспышками молний. Ученые, как по команде вскочили и, застревая из-за толкучки в дверях, бросились в сторону коптерки.
– Зря я позавтракала, опять тошнить будет, – Маша села на диван и взяла в руки какой-то журнал.
– Не переживай, твой организм скорее всего уже приспособился к качке, – успокоил ее Кирилл.
Маша выдернула из центра журнала сдвоенную страницу и скрутила из нее кулек.
– На всякий случай, вдруг еще не приспособилась. А тебе, Карл, сделать кулечек.
Пес поднял голову и показал язык.
– Дразнится, – Маша приставила кулек к голове Карла. Мопс, преисполненный важности, замер.
Сильный порыв ветра качнул судно. Кирилл выбежал в коридор, открыл дверь, ведущую на палубу и замер. К кораблю приближался ураган. Седые волны, из-за срываемой ветром воды, были в нескольких сотнях метров. Воздух дрожал от частых раскатов грома, свиста в антеннах и орудиях судна. Дверь с трудом поддалась напору ветра. Кирилл захлопнул ее и обернулся. Он не успел спрятать страх, и Маша это заметила.
– Шторм?
– Капитан сказал, что это херня какая–то невероятная. Он прав.
Судно качнуло серьезнее. Журнал упал со стола, а мопс испуганно посмотрел на Машу и Кирилла. По коридору затопали ноги. Ученые вернулись экипированные спасательными жилетами. На их лицах читалось либо волнение, либо страх. Они расселись в комнате отдыха, и первое время никто не смел нарушить тишину. Сквозь переборки доносился свист ветра. По корпусу корабля передавались удары волн. Качка с каждой минутой усиливалась.
– Капитан сказал, что ураган зацепит нас краем, – для успокоения коллег произнес Кирилл. – Спутниковые снимки показывают, что нам с ним не по пути.
– Да уж, не успели прорваться, – мрачно произнес Петрищев.
Он только отошел от ранения и еще не успел набраться сил для нового испытания.
– Корабль крепкий, военный, поболтает немного и всё. Не потопит же его в самом деле? Нам нечего бояться, – попробовал успокоить коллектив Черных. – Я и не в таких переделках бывал. Помню, лет тридцать назад, ходили мы по северной Атлантике…
Кирилл не стал слушать историю, уверенный, что руководитель лаборатории выдумал ее специально к случаю, чтобы добавить оптимизма коллегам. Его занимали собственные мысли. По большей части, просто бесполезные, ностальгические. Нет, даже глубоко в душе он не чувствовал себя человеком, которому нравится подобный экстрим. Дом, работа, распорядок дня и недели, определенность во всем, чтобы иметь возможность планировать загодя. Быстроменяющиеся обстоятельства напрягали его, он терял контроль над возможностью планировать, что вносило в его характер сильный диссонанс. Это отнимало силы и давило на психику. Кириллу на ум пришла мысль, что пришло время меняться, иначе он обречен оказаться за бортом быстроменяющегося мира.
А за бортом стихия бесновалась все яростнее. Петрищев, неуклюже зацепившись за спинку стула, прильнул к иллюминатору. Сильный ветер срывал воду с поверхности океана и с силой бросал ее в корабль. Сквозь стекло из-за постоянных брызг нельзя было рассмотреть деталей происходящего снаружи. Судно, натужно скрепя корпусом, переваливало через волны. Подъемы и нырки отчетливо чувствовались вестибулярным аппаратом.
Маша начала бледнеть. Она держала самодельный кулек в руках, борясь с тошнотой. Карл прижался к ее ноге и только вращал глазами. Черных монотонно рассказывал бесконечные истории, и его голос на фоне стихии казался одним из ее составляющих. Он заклинал силы природы не останавливаться в своем разрушительном деле. Кирилл прикрыл уши ладонями, не в силах больше слышать этот голос.
С закрытыми ушами он стал чувствовать все, что происходило с судном. Скрежеты, стоны, топот ног передавались по стенам, полу и мебели напрямую в тело. Сильнее всех слышался мерный стук, совпадающий с амплитудами движения корабля. Однократный стук случался, когда судно начинало взбираться на волну и когда начинало двигаться вниз. Кирилл убрал ладони. Стук будто бы прекратился.
– Ты чего? – спросила Маша.
– Да, ничего. Мне кажется, у меня какой-то психоз начался.
– Это может быть из-за низкочастотных звуков, создаваемых ветром и препятствием, которое он обтекает. Их не слышно, но на психику такие частоты действуют крайне негативно.
– Мне почудилось, будто я слышу стук, – Кирилл снова закрыл уши, чтобы проверить себя.
Как только судно пошло под горку, раздался стук.
– Попробуй, может, и ты услышишь?
– Я кулек боюсь из рук выпустить. Каждую секунду жду конфуза.
– Что ты там говоришь про стук? – вмешался Платон.
– Он слышится с закрытыми ушами, – Кирилл прикрыл уши снова.
Платон сделал то же самое. Через несколько секунд он поднял одну бровь и закивал головой.
– Точно, есть стук, будто железка по полу катается.
– Это нормально? – спросила Маша.
– А кто его знает? В прошлый шторм я не думал прикрывать уши, – ответил Кирилл.
Шторм усиливался. Амплитуды движения судна становились все продолжительнее. Во время спуска корабль зачерпывал носом волну, которая с шумом проносилась по палубе и разбивалась о надстройки. На фоне этого грохота стали пробиваться удары, ощущаемые не столько на слух, сколько кожей, через мебель, полы или стены. Удары, как и прежде, совпадали с началом подъема на волну или спуска с нее.
– Мне это не нравится, – сообщил Черных, впервые с начала шторма сказав что-то не оптимистичное. – Я пойду, спрошу у военных.
Он поднялся, но до двери добрался с трудом. Его кидало то на одну стену, то на другую, на глазах коллектива развеивая веру в истории про морского волка. Наконец, ему удалось зацепиться за ручку.
– Сейчас вернусь, – сообщил Черных и скрылся в коридоре.
Послышались его частые шаги, глухой удар и ругательства. Через пять минут ученый вернулся весьма взволнованным.
– Что?
– У них в ангаре БТР сорвало с креплений. Вначале один, он между другими катался туда–сюда, пока не сорвал второй. Сейчас они катаются вдвоем и бьются в борт судна. Представляете, многотонная махина со всего удара бьется в борт и ничего сделать нельзя.
– А БТР может пробить борт? – спросил Кирилл.
– Не знаю, они мне на этот вопрос не ответили.
– Я не думаю, такие очевидные вещи должны быть заложены в конструкцию, – Петрищев больше всего хотел убедить в этом самого себя.
– А такой силы шторм был заложен в конструкцию? – вопросом на вопрос ответил Черных.
– Не пугайте нас, – умоляюще попросила Маша. – И так тошно.
Не пугать было уже поздно. Народ замер, прислушиваясь к глухим ударам. Теперь, когда была известна их природа, они слышались отчетливее. Удары сотрясали не только корпус корабля, но и нервную систему ученых, не рассчитанную на такие психологические нагрузки. Даже Карл рефлекторно дергал ушами в такт ударам.
Кирилл посмотрел на пса и представил, как он будет действовать на случай, если судно пойдет ко дну. Ему хотелось быть рядом с Машей, но и Карла он бросить не мог. У мопса не было спасательного жилета. Без него лупоглазый четвероногий товарищ не продержится и минуты. Кирилл невольно представил отчаянно- напуганного Карла, идущего ко дну.
– Маш…, – Кирилл нагнулся к уху Маши, медитирующей над кульком, – если что пойдет не так, хватай Карла, а я тебя. Ладно?
Маша махнула головой и заметно сдержала рвотный рефлекс, волной пробежавшийся по телу.
– Кирилл, проводи меня в туалет, я больше не могу.
Сказать было проще, чем сделать. Чтобы добраться до двери надо было сделать рывок в определенный момент, когда судно находилось в верхней или нижней точке амплитуды. Позеленевшая девушка с трудом понимала, что от нее требуется, что осложняло задачу. На выручку пришел Платон. Он помог девушке добраться до двери. Карл заволновался, поднялся на ноги и чуть не улетел с дивана. Кто–то из коллег поймал его и попытался успокоить.
– Мы сейчас придем, – пообещал ему Кирилл.
По коридору было идти не намного проще. Гальюн находился по курсу движения корабля, в сторону носа. Надо было успеть закрепиться за короткий промежуток времени, пока судно ныряло вниз, чтобы не вернуться к исходной точке во время подъема. Маша действовала автоматически, под команды Кирилла. Они все-таки добрались до туалета.
– Тебе помочь? – спросил Кирилл.
– Не надо, сама справлюсь.
Едва за Машей закрылась дверь, раздался характерный звук покидающей желудок еды. Кирилл улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что ему понравилось заботиться о женщине. Это было так естественно, по-мужски. Где-то глубоко в подсознании у него был комплекс, сформированный прежними не очень удачными отношениями, который не давал ему сократить дистанцию в отношениях с Машей. Теперь, после тяжелой прогулки до туалета, комплекс заметно ослабел.
В коридоре тоже были слышны удары по корпусу корабля, может быть, даже громче, чем в комнате отдыха. Кирилл выглянул в иллюминатор. В его стекло ничего не было видно. Брызги не сходили с него, а за ними было так сумеречно, будто наступил вечер. Вспышки молний выхватывали какие–то неясные силуэты на мгновение, после чего на улице становилось еще темнее.
– Ничего себе хвост урагана, как же в его центре? – наблюдая за природной стихией, спросил сам себя Кирилл.
А там было совсем несладко. Спутники фиксировали огромные скорости ветра, множество смерчей и невероятной высоты волны, заглатывающие на раз суда любого размера. Восточнее, там, где океан был затронут изменениями воды, застрявшие в нем суда просто закатывались тягучими волнами, как мухи в янтарь.
Маша выползла из гальюна на четвереньках.
– Прорычалась? – мягко спросил Кирилл.
– Типа того. Сил не осталось ни капли. Отведешь меня в спальню.
– Конечно.
Они добрались до каюты, в которой ночевали ученые. Маша легла и тяжело выдохнула.
– Я всю жизнь мечтала отправиться в кругосветное плавание, – шепотом произнесла она. – Романтика. Представляешь, какая дура была?
– Перехотелось?
– Лучше застрелиться, чем снова куда плыть, – Маше хватило сил только обозначить улыбку. – Спасибо тебе, Кирилл, что помог мне.
– Да, брось, мне было приятно пригодиться тебе.
– Правда? – Маша взяла руку Кирилла в свою. – Помнишь, ты держал меня за ногу в прошлый шторм, мне было гораздо легче.
– Я и сейчас могу тебя держать, только за Карлом схожу. Он волнуется, наверное.
– Приходите скорее.
– Я мигом.
Шторм продолжился до самого вечера и был всю ночь. Сквозь шум ветра и волн слышался мерный стук бьющихся о борт бронетранспортеров. К этим ударам привыкли настолько, что больше не боялись, считая неотъемлемой частью разбушевавшейся стихии. Маше к утру стало легче, и она нашла сил добраться до комнаты отдыха. Черных к этому времени уже успел узнать у командования корабля оперативную обстановку.
БДК, к счастью, так и находился на границе обширного урагана. Согласно метеорологическим выкладкам судно могло покинуть опасную зону к вечеру.
– Мы ушли достаточно далеко на юг. Температура воды за бортом около семи градусов, и застрять в желе нам больше не грозит. Переживем шторм, и дальше все пойдет как по маслу, – пообещал Черных, в точности повторив слова капитана корабля.
Только повелитель морей Нептун имел на БДК свои планы. Когда весь мир катился в тартарары, древнее божество посчитало незазорным присоединиться к общей вакханалии. РЛС десантного корабля выдала нечеткие сигналы о препятствии прямо по курсу. Сигнал то показывал пятно на экране, то исчезал. Капитан дал указание взять правее. Только гигантские волны вовремя помешали это сделать. Едва корпус начал менять свое положение, становясь к направлению движения волн боком, как тут же получил ощутимый удар и опасный крен.
Из ангара тут же сообщили, что болтающиеся в нем бронетранспортеры в результате удара чуть не сорвали с креплений еще несколько машин. Ситуация быстро превратилась в чрезвычайную. Тормозить было опасно, судно могло потерять управляемость. Оставалось только попытаться обойти препятствие
«впритирку». Капитан решил, что впереди судно, поврежденное штормом, и попытался выйти на связь. Никто не ответил. Тогда пустили вверх осветительную ракету, но ее тут же сдуло ветром.
– Не судно это, – решил помощник капитана. – Слишком большое.
Мощный прожектор бил прямо по курсу. Его свет исчезал метрах в двухстах от корабля, в пелене брызг. Локатор показывал препятствие чуть левее и вот оно неожиданно показалось. Это был не корабль. Из воды выступала часть свежего вулканического острова. Черные камни отливали в свете прожектора жуковым блеском.
– Правее, правее, правее, – капитан смотрел одним глазом на ручку управления рулями, а вторым, на камни, захлестываемые волнами.
И тут корабль ударился дном. Все, кто находился на мостике, полетели вперед. Страшный скрежет и вибрация сотрясли корпус корабля. Судно, не торопясь, начало крениться на левый борт.
Удар вызвал страшную панику в комнате отдыха. Дремлющий Карл слетел с дивана и залился испуганным лаем. Кирилл ударился головой о столик, но успел поймать Машу, воткнувшуюся ему головой в живот. Народ закричал, запричитал, свет начал моргать и самое ужасное, до всех дошло, что судно накренилось. Петрищев, бессменно дежуривший у иллюминатора, так и остался на нем лежать.
– Вода рядом! – крикнул он. – Мы тонем!
На первый взгляд именно так и казалось. Борт пробит и вода хлещет внутрь, благодаря переборкам набираясь только с одной стороны. Свет перестал моргать и загорелся ровно. В динамиках раздался скрежет, а потом и голос капитана:
– Всем сохранять спокойствие. Судно налетело на мель. Повреждений, приводящих к протечке, нет. Оставайтесь на своих местах, но будьте готовы к эвакуации.
– Врут, поди, успокаивают, – не поверил капитану Петрищев.
– Не врут. Никакой паники, ясно? – Черных добавил в голос металла. – Зато качки почти нет.
БДК колебался немного с носа на корму, без всплытий и нырков, раздражающих вестибулярный аппарат. Корпус скрежетал по камню, но силы волн сдернуть с них не хватало.
Карл уставился на Кирилла, будто хотел, чтобы ему объяснили, что за ерунда происходит. Уши и беспокойные глаза собаки чутко реагировали на скрежет. Кирилл взял его на руки привычным способом, как делал это дома.
– Это шторм, Карл. Для этих мест дело привычное. Кораблик устал и лег на бочок, поспать. Ты же тоже любишь спать на боку? Вот, видишь, бояться нечего. Сейчас поспит, поспит, проснется и поплывет дальше, к нашему дому. Как приплывем, обещаю купить тебе самый дорогой корм. Не, не корм, куплю тебе десять килограмм говядины, с косточкой и разрешу глодать ее прямо в моей постели, – Кирилл погладил собаку за ушами. Пес расслабился и прикрыл глаза.
Все в каюте замерли, слушая, как Кирилл успокаивает свою собаку. Маша шмыгнула носом, обратив на себя внимание. По ее щекам текли слезы, а в глазах застыло какое-то трогательное материнское умиление. Кирилл хотел взять Машу за руку, но в этот момент корабль качнулся, заскрежетал корпусом по дну, ударился и замер. Свет в комнате потух.
