Глава 5
Большой десантный корабль уходил от преследовавшей его по пятам экологической катастрофы. Одноклеточная океаническая живность, мигом превращающаяся благодаря неизвестному вирусу в производителя коллоида, приближалась к африканским берегам. Новости из Египта доносили о том, что первые признаки трансформации воды у побережья уже наблюдаются. Европа собрала совместный контингент войск и отправила его охранять Суэцкий канал. Политики не доверяли арабам охрану такого стратегического объекта. Воды канала предварительно отравили, чтобы исключить всякую возможность распространения микроорганизмов через него.
Десантный корабль шел на юг, к самой южной оконечности Африки, чтобы обогнуть ее и выйти в Атлантику. Агульясово течение, прибавляло пять узлов к собственной скорости корабля. Несмотря на дурную репутацию, заслуженную неожиданно возникающими волнами-убийцами, был выбран именно этот маршрут. Военное судно с относительно коротким корпусом и высокими бортами было хорошо защищено от различных водных стихий.
Большое количество кораблей пыталось вырваться из экологической ловушки. Тихоходные грузовозы вряд ли могли рассчитывать на успех, а вот военные суда имели такой шанс. Совершенно не таясь, подводные лодки разных стран в надводном положении, рассекали теплые воды Индийского океана. Они, конечно, старались не лезть на глаза друг другу, но радары все равно засекали их. Была в этом стадном отступлении перед катастрофой некая не озвученная вслух договоренность: пока мы все вместе удираем, мы друг другу не противники. Совсем как животные на водопое в засуху. Между военными судами разных государств действовали открытые каналы радиосвязи.
Что для военных было службой, для ученых оказалось поводом обогатить кругозор и набраться впечатлений. Военный корабль с мощным вооружением и большим количеством техники в трюмах, был до сего момента территорией инкогнито. Карл постепенно привык к качке и мелкой вибрации корпуса корабля, поначалу пугающей его. Пес не желал ходить по открытой палубе, чувствуя лапами раздражающую вибрацию. Кирилл пошел на крайние меры, вынес мопса на центр палубы и отошел к борту. Карл заскулил, задергал лапами, жалостливо смотрел на хозяина, но с места не двигался. Наверное, с капитанского мостика увидели, как хозяин дрессирует собаку и дали мощный гудок. Пес от страха присел, а потом, не обращая внимания на вибрацию пола, со всех ног кинулся к Кириллу.
Одна боязнь была излечена, но другая приобретена. Мопс, всякий раз, когда оказывался на свежем воздухе, косился своими мокрыми глазками в сторону источника громкого звука. Вообще, за то время, что команда ученых находилась на БДК (большой десантный корабль), мопс успел привязаться к Маше почти так же, как и к родному хозяину. Он радовался девушке искренне, что очень импонировало ей. В ее представлении Карл выполнял связующую роль, как барометр отношений, будто его симпатия к девушке была косвенным проявлением симпатии Кирилла. Сам же Кирилл проявлял пока одну любезность, словно опасался серьезных отношений.
– Вообще, эти места очень опасны для судоходства, – Кирилл оперся на парапет и смотрел на мирную поверхность океана.
– Не похоже, – не поверила Маша.
У них в ногах мопс шумно грыз какую-то пластиковую мыльницу.
– Раньше, до того, как был вырыт Суэцкий канал, суда ходили именно этим путем, даже во времена парусного флота. Самая большая опасность, это неожиданно возникающие огромные волны. Перед волной образовывалась большая яма, в которую проваливался корабль, а потом его просто накрывало с головой.
– А в наше время такие случаи были?
– Ну, с головой-то уже не накрывает. Все-таки суда сейчас намного больше парусников. Но были случаи, когда большие грузовые суда просто переламывались пополам на такой волне.
– А почему они возникают именно здесь?
– Особенность течений и ветров в этих местах. Резонансное наложение одного на другое способствует появлению волны даже без штормовых условий.
– Ты, Кирилл, так много знаешь, – Маша решила, что самое время сделать очередной комплимент.
– Кроме того, откуда взялся этот вирус, решивший лишить нас жидкой воды,
– вышел из положения Кирилл.
– Я видела ролик, теперь в районе Мальдив можно ходить по поверхности воды. Она спокойно держит человеческий вес.
– Я тоже видел, и это выглядит пострашнее торнадо или извержения вулкана. Я весь мурашками покрылся, – Кирилл передернул плечами.
– Почему? По мне, так вызывает научный интерес.
– Это так противоестественно, что у меня в голове не укладывается. А ты слышала, как быстро растет температура в тех широтах?
– Да, испарения уменьшаются. Много тепла аккумулируется в верхнем густом слое. Интересно, до каких пор температура будет подниматься?
– Без понятия. Если не будет дождей, то, как в пустыне, наверное? Это и будет пустыня.
– Только пустыня быстро остывает ночью, а гель так быстро не остынет.
– Выходит, что там будет хуже. И еще меня беспокоит, что станет с осадками по всей планете, когда не останется жидкой воды в океанах? Мир быстро высохнет без них.
– Как все печально. Надо бежать на полюс северный или Южный.
– Конечно, только нам с тобой эта идея пришла в голову, – Кирилл иронично усмехнулся.
– Отсюда мир не выглядит опасным, – Маша окинула взором бесконечные водные просторы.
– А мне утром, когда умывался, пришла мысль, что любое происшествие, особенно такого масштаба, это нам намек, в смысле человечеству, что пора заметить что-то, о чем нам природа давно пытается сказать. В любой проблеме, встающей у тебя на пути, обязательно есть посыл, помогающий сделать шаг вперед.
– Так вот какая у тебя философия. Похоже, какие-то намеки мы пропустили мимо ушей, раз нам так сразу подсунули катастрофу планетарного масштаба?
– Похоже на то. Человечество сейчас в ситуации спортсмена, бегущего по дорожке, политой бензином. Позади настигает пламя, остановишься – сгоришь к чертовой бабушке. Где-то на финише нас ждет огнетушитель. Осилим, добежим и потушим, заодно подправим затекшую жиром форму. Нет, так и делать нами нечего, такими медленными и тупыми.
– Жестко, но в самую суть.
В этот момент Карл хрустнул мыльницей и задергал головой. Он поднял мордаху вверх. Жесткий пластик застрял у него в пасти. Напуганные собачьи глаза умоляюще перебегали от Кирилла к Маше. Девушка прыснула, умилившись явной собачьей эмоции.
– Карл, это была казенная мыльница, – Кирилл нагнулся, чтобы рассмотреть каким образом мыльница застряла в пасти четвероногого друга.
Он приподнял складки кожи вокруг пасти. Карл терпеливо замер, только воздух с хрюканьем покидал его ноздри. Хозяин нащупал кусок пластика, упершийся в нёбо почти у самой гортани. Придавил его под скулящий возглас и вынул из пасти.
– Намек в этой проблеме такой, не надо давать собаке предметы, которыми он может пораниться, – сделала вывод Маша.
– Надо сходить на кухню и попросить кость для него. Он любит поглодать что-нибудь в свободное время.
– А чем он занят в несвободное? – усмехнулась Маша.
– Спит или ест.
– Работяжка ты наш, – Маша потрепала пса за ушами.
Пес вывернулся и лизнул ее руку. Интерес к мыльнице у него прошел.
Кирилл сгреб осколки, убрал в карман ветровки.
– Смотри, Кирилл, какие странные волны, – Маша смотрела на океан. Поверхность воды на самом деле выглядела необычно. Она рябила частой, но высокой волной, появляющейся бессистемно. Волны не перекатывались. Они просто возникали на ровном месте, будто их выталкивало наружу. И такая картина происходила везде, насколько хватало глаз. По громкой связи пришла команда покинуть палубы.
В комнате отдыха находилась половина коллектива ученых. Даже раненый Петрищев, выглядевший совсем неплохо, находился тут.
– По курсу шторм, – объяснил Черных вошедшим в помещение Кириллу и Маше.
– Понятно, – Кирилл опустил Карла на пол.
– Если шторм затянется на несколько дней, то мы можем потерять время и тогда…, – Петрищев красноречиво замолчал.
– Давай без пророчеств, – не удержался Платон.
Кирилл по тяжелой атмосфере, царящей в комнате отдыха, догадался, что шторм до их прихода уже обсуждали. Их появление чуть не вызвало продолжение бурной полемики. Одной из характерных черт, отличающей обычных людей от ученых, была упертость последних в отстаивании своей точки зрения. Если бы ученые не были в своей массе людьми миролюбивыми, то большинство споров заканчивались бы кровопролитием. В комнате висел ощутимый заряд напряженности разных потенциалов.
– Давайте, кино какое-нибудь посмотрим? – предложила Маша. – Любовь и голуби, например?
Старая советская комедия, засмотренная до дыр, считалась универсальным фильмом, удовлетворяющим пристрастия всех.
– Включай, – согласился Черных.
Кирилл задремал под фильм. Проснулся неожиданно. Ему показалось, что он проваливается куда-то и что его от этого тошнит. Он открыл глаза. Коллектив смотрел в телевизор. Там шло уже другое кино. Сквозь звук динамиков доносился свист ветра и удары волн. Гравитация время от времени почти пропадала, в носу начинало щекотать, как при падении, потом все выравнивалось и начинало тянуть в обратную сторону. Кирилл понял, что они уже вошли в зону шторма.
– Давно? – спросил Кирилл у бледной Маши.
– Полчаса как. Меня тошнит. Проводи меня до каюты.
Кирилл согласился. Дойти до дверей было настоящей проблемой. Пол постоянно менял угол наклона. Кирилл хватался за мебель и тянул Машу за собой. Они выбрались в коридор. Здесь идти было проще. За тот момент, что судно кренилось вперед, они пробегали до условного места, цеплялись там за все, что для этого годилось и ждали, когда судно сделает еще одну амплитуду. До дороге Маша попросилась в гальюн. Ее лицо стало совсем зеленым. Едва она наклонилась над умывальником, как ее вырвало. Кирилл придерживал девушку, потому что она сама была не в состоянии сделать это. Морская болезнь обессилила ее.
Кирилл доставил Машу в ее каюту, уложил на шконку.
– Я останусь, пока ты не уснешь, – пообещал он. – Вот тебе пакет, если что, сама знаешь, что делать.
– Угу, – не открывая рта, произнесла девушка. – Спасибо, Кирилл. А как же Карл?
– Потерпит немного.
– Блин, я никогда не думала, что буду страдать морской болезнью. Как это ужасно, как с дикого перепоя.
– Попробуй уснуть. Организму надо время, чтобы привыкнуть.
– Ты такой заботливый.
Кирилл ничего не ответил. Маша убеждала его в том, что он тот самый Карлсон, который живет на крыше и который был самым-самым в любой дисциплине. Он взял девушку ладонью за голую лодыжку, чтобы ее рецепторы, отвечающие за ориентацию, восприняли этот хват за точку отсчета. По молодости он научился бороться с «вертолетом», вызванным перепоем. Он просто ставил одну ногу на пол и вертолет прекращался. Спустить ногу с шконки было проблематично из-за ее высоты, поэтому Кирилл решил, что сможет обмануть вестибулярный аппарат девушки другим способом.
Прием, кажется, сработал. Маша засопела. Кирилл решил, что останется покараулить еще, пока не убедится, что ее больше не будет тошнить. Каюта ныряла и поднималась. Тошнота накатывала и у Кирилла. В закрытом помещении качку переносить было гораздо тяжелее. Иногда судно так тяжко содрогалось своим корпусом, будто натыкалось не на волну, а на бетонный волнолом. Похоже, легенды, описывающие шторма у мыса Игольный, не сильно преувеличивали разгул стихии.
Спустя час Кириллу показалось, что щеки Маши немного зарумянились. Он нагнулся, чтобы послушать ее дыхание. Девушка дышала ровно. Теперь можно было вернуться в комнату отдыха, проведать Карла, который наверняка уже начал беспокоиться из-за отсутствия хозяина. Идти было тяжело. Корабль сильно кренился с носа на корму, что по ощущениям выглядело, будто он становился вертикально. Пару раз Кирилл не находил за что уцепиться и скатывался по полу.
По дороге он наткнулся на дверь, ведущую на палубу. В двери имелся круглый иллюминатор. Кирилл выглянул в него. Лучше бы он этого не делал. Сквозь забрызганное водой стекло он увидел гигантские серые водяные валы, вздымающиеся вокруг корабля. Большой десантный корабль в их окружении больше таковым не казался. Стихия выглядела мощнее и опаснее.
Перед волной судно катилось вниз, как в яму. Водяной вал обрушивался на палубу, скрывая нос корабля почти полностью, потом начинался подъем на гребень и снова скольжение вниз. Сквозь пелену штормовой взвеси, закрывающей обзор как туманом, Кирилл разглядел огни. Совсем рядом с ними шло еще одно судно. Кирилл подумал, что оно потеряло управление. Вряд ли бы кто-то решился так сближаться в шторм. Огни то терялись в пелене, то появлялись снова, будто были игрой воображения.
В коридоре появился офицер.
– Вы знаете, что рядом с нами корабль? – спросил его Кирилл.
– Знаем. У них трещина в корпусе. Передают «мейдей» в эфир, но реально помочь им никак, пока штормит.
– Пассажирское судно?
– Нет, сухогруз какой-то.
– Ясно. Мы будем рядом с ним до конца шторма?
– Ну, да, если на дно раньше не уйдет, – офицер пошел дальше по своим служебным делам.
Кирилл передернул плечами, представив себя на тонущем судне. Ему стало страшно оставаться в одиночестве и он спешно направился в комнату отдыха. Из тех, кто бы здесь до того, как он ушел, осталось меньше половины.
– Тошнотиками оказались, – высказался об отсутствующих Черных. – Мало пороху нюхали. Я-то по молодости побороздил моря-океаны в экспедициях. Союз многое мог себе позволить для ученых. Твоему другу, кажется, тоже неможется.
Карл лежал на диванчике, на боку. Его щеки и конечности двигались вверх- вниз вместе с амплитудой колебаний судна. Кирилл хорошо знал четвероногого друга, чтобы понять, как ему плохо. Он сел рядом с мопсом и тоже взял его за заднюю лапу, как недавно Машу. Карл едва повел одним глазом в его сторону.
– Крепись, друг. Никто не знал, что до этого дойдет. Думали, слетаем туда- обратно, потратим на это два дня и вернемся. А у нас уже, вон сколько приключений набралось, перестрелка в аэропорту, минометный обстрел, шторм, и когда мы с тобой домой вернемся, одному богу известно.
– Хватит тебе собаку пугать, – вмешался Черных. – Давай в шахматы сыграем?
– В такую-то качку?
– У меня магнитные, – Черных поднял деревянную коробочку с изящной резьбой.
– Вы что, знали, что мы пойдем на корабле? – удивился Кирилл.
– Нет, но привычка брать с собой магнитные шахматы смолоду осталась. – Черных открыл коробочку и поставил ее на стол. – Партейку?
– Давайте, разомнем мозги.
Черных расставил магнитные фигурки на доску.
– Белыми? – спросил он.
– Все равно.
– Тогда я, белыми.
Черных двинул пешку, Кирилл ответил. Они сделали еще по одному ничего не значащему ходу. Вдруг Черных наклонился к уху Кирилла.
– По секрету. Домой в ближайшее время мы не попадем. Кирилл отстранился и только мимикой показал свое удивление.
– В Атлантике обнаружился очаг, в районе Канарских островов, – Черных посмотрел в глаза Кириллу, чтобы оценить реакцию на новость. – Только никому пока не говори.
– Ладно. Это точно?
– К сожалению, да.
– А там-то откуда?
– Ох, если не брать во внимание, что зараза оказалась там тем же способом, что и в Индийском океане, то ее могло занести туда ветром, самолетом, птицами.
– Выходит, нам отрезали все пути?
– Пока нет. Капитан сказал, что можно пройти по холодным антарктическим водам и выйти в Тихий океан. Надо будет только пополнить запасы провизии и топлива, иначе не дойдем.
– С каждым днем эта командировка становится все интереснее и интереснее, – иронично произнес Кирилл. – И зачем я тебя взял? – он посмотрел на больного пса.
– Ничего ему не будет. Одиночество для собаки опаснее, чем невзгоды рядом с хозяином. К тому же, он не чувствует, что ты ему хозяин. Ты для него папка и мамка. Ему с тобой хорошо будет даже в Антарктиде. На пингвинов, опять же, в естественной среде посмотрите. Шах! – Черных откинулся с довольным видом и чуть не слетел со стула. Корабль качнуло вниз.
– Как? Так быстро?
– Так с кем играешь? С мастером спорта. Почти.
Шторм продлился двое суток. «Тошнотики» Маша и Карл окончательно пришли в себя только тогда, когда волнение прекратилось. Кирилла подмывало рассказать девушке о том, что их путь на родину откладывается на неопределенное время, но он крепился, держа обещание. Ему хотелось верить, что информация о новом очаге в Атлантике окажется неверной, либо найдется способ попасть домой, обогнув его.
Тот сухогруз с треснувшим корпусом, что давал сигнал бедствия, затонул наполовину. Помощь десантного корабля не понадобилась. Как только закончился шторм, спасательные суда и вертолеты оказались рядом с ним. Огромное грузовое судно погрузилось в воду правым бортом. Кирилл в бинокль видел, как команду судна эвакуируют вертолетами с борта.
Упущенное время надо было наверстывать. Шторм задержал суда, но совсем не задержал наступающую по пятам экологическую проблему. Агульясово течение в этих местах теряло скорость, и даже максимальный ход корабля был немного ниже скорости распространения заражения. Как-то за очередной партией в шахматы Черных снова посвятил Кирилла в планы руководства боевого корабля.
– Мы зайдем в порт Кейптауна на дозаправку и пополнение припасов, а потом отвернем на юг, в холодные воды.
– А почему мы шепчемся об этом? Почему бы не рассказать всем? – Кирилл был удивлен чрезвычайной секретностью планов, хотя скрывать их долго не получилось бы.
– Не знаю, в армии так. Чтоб враг не догадался, – Черных задумался. – Я думаю, военные считают нас болтунами.
– Думаете, за нами еще охотятся?
– Нет, зачем? У нас теперь ни образцов, ни оборудования. Нас списали с этой гонки.
– Даааа, – протянул Кирилл. – Обидно.
– Ладно, могло быть и хуже. Кто-то из наших коллег из других стран погиб, кто-то остался на Мальдивах. Мы хотя бы имеем шанс вернуться. Глядишь, к этому времени образцы можно будет собирать, не выходя из дома. Прямо из крана.
– Не дай бог!
– Сам не хочу.
Ситуация оказалась чуть хуже, чем планировали. Из переговоров между судами выяснилось, что уже в суточном переходе наблюдаются процессы трансформации состояния воды. Корабли, попавшие в загустевающую воду, теряли ход, обрекая себя на полную остановку. Решать проблему с пополнением топлива и припасов надо было в течение дня. Командование корабля поняло, что до Кейптауна гонку с катастрофой они не выиграют. Нужен был ближайший порт.
Попытались самостоятельно связаться со службами портов, но везде получили отказ. Сообщили в министерство обороны, чтобы по дипломатическим каналам получить помощь, но и они не помогли. Страны готовились к худшему, поэтому пытались сохранить стратегические продукты для себя. Но топливо было необходимо.
Была идея захватить чужое судно и слить его топливо себе, но от этой идеи отказались. Во-первых, из-за моральных принципов, во-вторых, технических. Оставались только порты, со всей необходимой инфраструктурой. Командир корабля несколько раз выходил на связь с администрацией порта, пытаясь найти компромиссное решение, но каждый раз получал отказ. Власти порта ссылались на тот факт, что сотни транзитных судов пытаются заполнить баки, не предлагая прямую оплату. Их можно было понять, но сопричастность их проблеме шла вразрез с планами российских военных и ученых.
Игнорируя отказ портовых служб, БДК все равно вошел в акваторию порта и встал на рейд. Несколько офицеров, переодевшись в гражданское, сошли на берег, чтобы разведать обстановку. В это время командир корабля сделал заявление по громкой связи:
– Товарищи офицеры, сержанты, матросы, друзья, никогда не думал, что на нашем судне придется поднимать черный стяг «Веселого Роджера», но сегодня такой день настал. Нам не оставили выбора. Нас вынудили пойти на этот шаг и взять то, что нам нужно, силой. Надеюсь, до кровопролития не дойдет. Родина с оговорками, но одобрила наш план. Пусть последствиями занимаются дипломаты, а мы сделаем то, что умеем лучше всего. Где мы – там победа!
Порт был небольшим, регионального значения. Министерство обороны оперативно прислало его фотографии со спутника. Вернувшаяся разведка четко расписала весь расклад. Охрана в порту имелась. Вооружена она была помповиками и пистолетами. Патрулировала проходы между ангарами и рядами контейнеров. Их офис располагался в основном здании порта, где находилась администрация и диспетчеры.
В порт вела всего одна дорога, пробитая в гористой местности. Она была загружена грузовиками и прочим транспортом. Судя по всему, из порта вывозился весь груз вглубь страны. Разведчики нашли терминал с запасами топлива и заправщики, стоящие в очереди.
Что и говорить, планы захвата портов прорабатывались военными не раз. Нужно было разглядеть специфику конкретного порта и начинать действовать. Личному составу раздали копии спутниковых снимков, каждому подразделению с конкретным местом и задачей. Особо предупредили, что в вооруженное столкновение вступать только в самом критическом случае, когда возникала опасность для собственной жизни или угроза невыполнения поставленной задачи.
– Нас потом мордой тыкать будут в это дерьмо до скончания века, – предупредил командир корабля личный состав.
БДК сделал вид, что уходит с рейда. На самом деле он вышел к берегу, на который можно было высадить десант на БТРах и БМП. Двадцать бронемашин сошли по сходням в воду и направились к берегу. В это время вертолет, имеющий на подвеске оборудование для радиоэлектронной борьбы, поднялся в воздух и тоже направился к порту. Через несколько минут связь порта с внешним миром пропала.
Боевые машины разделились пополам и стремительно взяли порт в клещи. Для серьезности своих намерений дали несколько длинных очередей из крупнокалиберных пулеметов в воздух. Единственный путь из порта на материк перекрыли двумя БТРами. Охране порта, от греха подальше, предложили убрать оружие.
Морской узел был блокирован менее чем за пятнадцать минут. Командир корабля снова предложил администрации заправить БДК топливом и продуктами питания. На этот раз, просьба была удовлетворена без всяких оговорок и выяснения формальностей. Превосходная демонстрация силы дала отменный результат. Охрана порта, считающая себя опасной, на фоне суровых парней в черных беретах, смотрелась, как откровенная и безобидная «партизанщина».
Бронетехника вернулась на борт. Вертолет дождался, когда БДК выйдет из акватории порта, чтобы отключить средства РЭБ (радиоэлектронной борьбы). Затем и он вернулся на борт. Судно выровняло курс на юг, к холодным водам Антарктики.
Климат потихоньку начал меняться. Тропики и субтропики прогревались все сильнее и сильнее. Течения в океанах загустели и замерли, перестав нести теплые воды в северные широты. Как следствие, начали замерзать те страны, которые привыкли к теплым зимам благодаря Гольфстриму. Чем севернее, тем суровее становился климат. В первую очередь это касалось Европы. Америка еще держалась благодаря тому, что воды западного побережья еще не сковало коллоидными выделениями зараженных микроорганизмов.
Великобритания, Исландия, Скандинавия, север России замерзали все сильнее. Жители Питера с ужасом смотрели на уличные термометры. На пороге была весна, во что никак не верилось. Больше недели температура не поднималась выше тридцати градусов мороза. Транспорт работал с перебоями, тепла в домах не хватало. То и дело мороз рвал трубы, напрягая коммунальщиков.
В Европе дела обстояли еще хуже. Морозы там стояли чуть ли не суровее, а инфраструктура была совсем не приспособлена для этого. Города наполнились едким дымом сжигаемой мебели, бумаги и пластика. Транспорт просто встал. Машины не заводились, оборудование заправок отказывалось работать. Часть людей в Великобритании, психологически не сумевшая вынести морозы, пешком отправилась во Францию через замерзший Ла-Манш. В Скандинавии тоже имелись люди, в основном не коренные жители, которые отправились на юг, в поисках более теплого климата.
Слишком горячий и слишком холодный воздух встретились, и в тех местах образовался пояс ураганов. Сорок пятый градус северной широты, плюс-минус десять градусов и сорок пятый градус южной широты с таким же разбросом, на глазах превращались в настоящую стихийную зону. Сильные ветра часто закручивались в торнадо по пять и более воронок в одном месте. После них оставалась разруха, как после ядерной бомбежки.
Прогнозы ученых были неутешительными. Чем сильнее стягивало поверхность океана непроницаемой для испарения влаги, пленкой, тем суровее становился климат. Полярный круг должен был превратиться в безжизненную ледяную пустыню. Экватор в выжженную, но такую же непригодную для жизни. А те места, где климат оставался умеренным, оккупировали ураганы. Осадки могли прекратиться почти полностью, и не было бы такого места на планете, которое не испытывало бы недостатка в воде.
Посреди искрящегося белизной снега, рядом с лесом, стоял палаточный лагерь на три тысячи человек. Из каждой палатки курился дымок. Между палатками и к лесу были натоптаны дорожки. Мужики в пятнистых бушлатах тащили из леса всё, что могло гореть. Огромные брезентовые палатки плохо держали тепло, которое «буржуйки» производили еще и в недостаточном количестве. Стук топоров и «вжиканье» пил замолкало только на ночь.
– Ё-мое, Руслан, хотелось бы узнать, как эта подготовка поможет нам справиться с толпой вооруженных китайцев? – Щербаков Андрей бросил пилу и поднял шапку-ушанку.
От головы шел пар. – Я за день столько напиливаю, сколько за всю жизнь не напилил.
– Да ладно тебе, зато на свежем воздухе. Смотри, у меня темные круги под глазами пропали и щеки порозовели. Воздух здесь какой, а? – Руслан вдохнул полной грудью. – А китайцы могут и не прийти.
– Это было бы замечательно. Склеили бы там свои ласты от обезвоживания и всё. Раз природа решила их наказать, значит, был за ними грешок, я правильно думаю?
– ПилИ давай, а то ночью околеешь, опять будешь к кому-нибудь под одеяло проситься.
– Слушай, ну я у самого входа спал, сквозило, знаешь как? Чего такого, я же не этот, не полупокер к мужикам лезть. Терпел, пока мог.
После этого случая, в палатке, где они ночевали, ввели ротацию мест, чтобы не получалось так, что кто-то все время спит у печки, а кто-то по краям. Так поступили большинство, но где-то имелись «авторитеты», не желающие уступать теплое местечко. Были попытки установления каких-то зековских законов и понятий в отдельных палатках, но «партизаны» уже не были пацанами и за справедливость без оглядок били в табло. К счастью для них, военные придерживались тех же взглядов и не дали хода некоторым обиженным достучаться до прокуратуры.
Суровый, спартанский, но простой уклад жизни нравился Макарову все больше. Дамоклов меч из обязательств, висевший над ним все годы предпринимательства, пропал, что вызывало огромное чувство облегчения. В лагере все было просто и понятно, в свою смену заготавливаешь или рубишь дрова, топишь печь и три раза в день ходишь есть. Хоть и голодно целый день на казенном пайке, но организм уже начинал привыкать.
Однажды, одного мужика из их палатки отправили в местный городок, и все скинулись на алкоголь и закуску. С алкоголем было строго, поэтому, чтобы ему не «запалиться», под бушлат сшили настоящую разгрузку с десятью кармашками. Дали ему с чужого плеча бушлат на два размера больше, чтобы не выпирало, и отправили, не особо рассчитывая на успех.
Вернулся он с военными на вездеходе под вечер. Офицеры, когда он вылез наружу, подсмеивались над ним.
– Я не вижу ничего смешного в том, что у меня такое заболевание, – ответил с укоризной «засланный казачок».
Мужики из палатки во все глаза смотрели на засланца, пытаясь понять, получилось у него или нет. «Казачок» тепло попрощался с военными и странной походкой, будто его прихватил ревматизм, направился к палатке. Лицо его при этом выглядело страдальчески. Каждый шаг давался с трудом, что поневоле верилось, будто с ним случилась по дороге какая-то болезнь.
Засланец под вопросительные взгляды товарищей прошел в палатку, громко выдохнул и раскрыл бушлат. Все десять кармашков были заняты бутылками водки. Чтобы не привлекать любителей халявы из других палаток, радовались молча. Засланец получил одобрительные рукопожатия от товарищей. В сумке, которую он привез из города, лежали легально разрешенные продукты, консервы, сырокопченые колбасы и прочее.
– А про какую болезнь ты говорил? – спросил у него Андрей.
– Геморрой.
– На самом деле?
«Казачок» хитро улыбнулся, полез в штаны и вынул еще четыре бутылки водки.
– Бутылки провернулись, поэтому я никак не мог сесть. Пришлось сочинять.
Без геморроя никак.
Палатка начала тихо ржать.
На следующий день после попойки к лагерю пригнали три старых Шилки, снятые с консервации и доведенные до боевого состояния. С этого дня, помимо хозяйственных забот началось еще и обучение военному делу. Машины сквозили старьем из каждой щели, однако были на ходу и все узлы работали исправно. Все три тысячи человек прогнали через органы управления, приняли теоретический экзамен, после чего отправили на практический, включающий в себя вождение, стрельбу и обслуживание.
Как понял Руслан, задачей военного командования было выявить потенциально способных механиков-водителей, стрелков и просто смекалистых к технике. В итоге, набралась сотня, которую забрали и увезли куда-то. Видимо туда, где должно продолжиться обучение. Этот факт навел Руслана на мысль, что одним месяцем его служба точно не закончится. К чему были такие телодвижения с обучением, если через полторы недели возвращаться домой.
«Партизаны» не находились в информационной блокаде. Интернета в лесу не было, но связь с родственниками и телевизор в командирской палатке имелись. Государства, попавшие под раздачу первыми, не таили, что несут колоссальные потери по причине того, что территория становится непригодной для жизни. Потери были не только в урожае, но и в людях. Паника, беспредел, мародерство и беспорядочная миграция способствовали гибели граждан. Но в первую очередь они гибли из-за обезвоживания. Тысячи ослабленных были брошены умирать под палящими лучами солнца.
В палатках, особенно перед отбоем, часто вспыхивали разговоры о глобальной ситуации в мире.
– Жалко их, но если пустить к нам, то они превратят нашу страну в пустыню за один год, – Андрей Щербаков озвучил мысль, которую придерживались большинство. – В данной ситуации нам лучше выжить, чем погибнуть вместе со всеми.
– Подожди, наступит лето, сами за снегом на север пойдем.
– Не знаю, в этом году лето может не наступить. Слыхали, таких морозов, как в этом году никогда еще не было. Ледоколы встали намертво. Толщина льда в Северном Ледовитом океане достигает десяти метров.
– Это же хорошо. Когда придет тепло, лед не даст воде быстро остынуть, может быть, до следующей зимы. А мы как-нибудь приспособимся.
– Приспособимся? Это если китайцы не попрут всей массой через границу?
– А мы их ядерным оружием по всей границе остановим, чтоб через свою стену не лезли. Глядишь, со страху и придумают вакцину от этой катастрофы.
– Они не придумают, они только копировать умеют.
– Недооцениваете вы их. Китайцы далеко шагнули вперед, и многие вещи сделали самостоятельно.
– Если бы у меня была вакцина, я бы не стал сразу облагодетельствовать всех, продал бы по хорошей цене.
– Во, буржуй, зачем тебе столько денег?
– Остров куплю и яхту, и буду там жить, как Робинзон. Вместо Пятницы, у меня будет семь женщин, и будет их звать как дни недели.
– Да ты к концу недели вплавь сбежишь с этого острова.
После этого начинались разговоры про женщин, длившиеся до самого отбоя. Макаров в этих разговорах обычно не участвовал. Думал о себе, о бывшей, о том периоде глупости, который они сами себе создали. Когда женатые мужики заводили разговоры о женах, и неважно какие, хвалебные или критические, Руслан в эти минуты чувствовал себя брошенным корабликом, у которого нет родного порта, где хотелось бы бросить якорь.
Вскоре со складов хранения привезли оружие. Некоторые «калаши» еще имели деревянные приклады и цевье. Раздали оружие и записали номера в военные билеты. Руслану достался РПК. Начались ежедневные тренировки по стрельбе и боевому взаимодействию. Военные, побывавшие в вооруженных конфликтах, доходчиво объяснили смысл тактики в бою. Внутри взводов были сформированы боевые двойки и тройки. Например, у пулеметчика или гранатометчика имелся напарник стрелок, у снайпера их было два.
Оказалось, что так действительно удобно. До этого Руслан представлял себе бой иначе. Он думал, что надо залечь и молотить в сторону врага. Оказалось, что современный бой, происходящий не в окопах, требует постоянного движения. Чтобы бегать под пулями, необходимо было чьё-то прикрытие либо своевременное сообщение об изменении обстановки на поле боя, если приоритет цели поменялся или появилась возможность окружения.
С обучением время пошло веселее и быстрее. Каждый день к лагерю подвозили что-то «новое», расконсервированное из складов стратегического запаса. Это были гранаты, ручные гранатометы, противопехотные и противотанковые мины, крупнокалиберные пулеметы и, как вишенка на торте, десяток БТРов не самой последней модели.
– Не пацанам же эту рухлядь подсовывать, – оправдался кто-то из офицеров. – Вы мужики с опытом, почините, если что.
Так Руслан стал мотострелком-пулеметчиком. На построении, при оружии, трехтысячное войско выглядело точь-в-точь как партизанский отряд. У кого шапка заломлена на бок, у кого автомат через пузо, у кого бушлат расстегнут до пояса, у кого вместо кирзачей цивильные сапоги-дутыши. Подполковник, ответственный за обучение «партизан», всякий раз на построении качал головой и тяжело вздыхал.
– Цирк шапито, – приговаривал он, – враги от смеха сдохнут.
На построениях обычно доводили информацию о том, что на границах случаются попытки ее пересечения группами граждан сопредельных государств. Случаи пока единичные, но это до тех пор, пока по ту сторону границы тоже зима. Армии государств, пострадавших от экологической катастрофы, пока были заняты поддержанием порядка в своих странах. Китай еще не ощутил в полной мере ее последствий. Миграция населения из южных регионов только началась. Им пока хватало собственной буфферной территории.
Хуже дела обстояли на границе с Казахстаном. Местное население, а так же жители среднеазиатских республик, все как один вспомнили русский язык, общее советское прошлое и выстроились в очередь у пропускных пунктов, желая легально попасть на территорию России. Много было случаев и нелегальных переходов.
Первый день весны начался с сигнала тревоги. Руслан и не подозревал, что в их лагере есть сирена. Утром, еще до подъема, она пронзительно взвыла. Народ в палатке переполошился, спрашивал друг у друга, что происходит. Ответ получили, только когда в палатку вбежал старлей, командир взвода.
– Подъем, мужики, тревога.
– Настоящая или учебная? – спросил кто-то лениво.
– Настоящее не бывает. Давайте, пять минут и выходим строиться.
Руслан, первый раз с тех пор как попал в лагерь, ощутил тревогу, будто произошло начало какого-то значительного события. Он заметил, когда застегивал пуговицы, как его пальцы дрожат и не попадают куда надо.
– Как-то ссыкотно, – Андрей Щербаков поделился своей тревогой.
– Как-то да, – согласился Руслан.
Только начало светать. В морозный воздух поднимался пар от дыхания трех тысяч человек. Все они нетерпеливо ждали, когда объяснят причину тревоги. Начальник лагеря, подполковник Еременко, задерживался, был на связи с начальством. Вскоре он прибежал, отдышался и извинился за задержку.
– Только что стало известно, что группа вооруженных людей на снегоходах с прицепами, количеством не менее двух тысяч человек, пересекла границу по Амуру. Приняла бой с нарядом пограничников и двинулась дальше, предположительно для совершения диверсионных мероприятий в тылу. В связи с этим, нам поставлена задача по их поиску и нейтрализации. Это уже не теория, начинается самая настоящая практика. После построения, получение оружия и вводная от командиров взводов.
– Мы будем искать китайцев? – выкрикнули из строя.
– Диверсантов. Правительство Китая предупредило, что не имеет к этому случаю никакого отношения.
– Конечно, кто бы сомневался!
– Скопления китайских войск у границы средствами разведки не отмечено. Не сейте панику! Во всяком случае, пока диверсанты не пойманы и не допрошены, это официальная точка зрения, – ответил Еременко. – Первая рота прямо, остальные напра-во! К месту получения оружия ша-гом марш!
Под хруст снега, «партизаны» направились к оружейному ангару.
– Руслан, я думаю, раз китайцы решились на диверсии, значит, готовят почву для вторжения? – Поделился тревогами Щербаков.
– Не знаю, вдруг это просто отчаявшиеся?
– Ага, конечно. На снегоходах, с оружием. У них поди и беспилотники, и радары, и прочее есть. Они нас за версту видеть будут. Взорвут коммуникации, обесточат, интернет отключат и будет народ сидеть по домам, ничего не знать, пока китайцы под окнами не покажутся.
– Не нагнетай, Андрей, у нашей армии тоже есть и беспилотники и средства всякие, просто нам, партизанам, этого не надо. Мы по старинке.
Руслан получил свой пулемет, пять магазинов и целый цинк патронов. Обычно на стрельбы им давали не больше шестидесяти штук. Андрей взял автомат, пять магазинов и один цинк патронов на двоих. Так как он был гранатометчиком, то получил и РПГ, пока без гранат. На бушлат и шапку выдали по белому балахону для маскировки.
К лагерю подогнали несколько старых тентованных военных грузовиков. Часть рассадили по БТРам, часть затолкали в машины. Руслан и Андрей со своим взводом оказались в грузовике. Обычно погрузка в машину для «партизан» была лишним поводом побалагурить, пошуметь, но не в этот раз. Мужики молча и дисциплинированно забирались внутрь. В воздухе так и витало ощущение, что шутки закончились. Вещмешки оттягивали плечи тяжелым грузом боеприпасов, что усиливало серьезность ситуации.
– Командир, какая у нас задача? – спросил Руслан у командира взвода, старшего лейтенанта Шарова.
– Задача у нас такая, будем затыкать дыры, чтобы создать сплошное кольцо окружения. Основная задача по их поимке и нейтрализации ляжет на плечи регулярной армии и спецподразделений. Окопаемся, укроемся в снегу и будем зорко следить, чтобы ни одна мышь не проскочила.
– У нас будут какие-то технические средства для обнаружения диверсантов?
– В нашем взводе не будет. До станций ближней разведки мы еще не доросли. Информацию будем получать от тех у кого есть, от вертолетчиков и спецов.
– Ясно, значит глазами, по старинке.
– Глазами, они у вас больше, чем у китайцев, так что преимущество на нашей стороне.
Шутка командира взвода разрядила напряженность среди бойцов.
Через час движения колонна неожиданно остановилась. Старлей откинул полог и выглянул наружу. На обочине лежали убитые люди, мужчины и женщины. Снег вокруг орошен кровью. Командир взвода выпрыгнул и убежал узнать, что произошло.
Мужики, пользуясь остановкой, выпрыгивали на улицу, размять затекшие члены. Их шокировал вид убитых людей. Всего, на обочине и в кювете лежало девять человек. Рядом с ними валялись стреляные гильзы. Снег у дороги был истоптан, и много следов вело в лес, вернее из леса. Прямо у самого края были обнаружены два снегохода с прицепами, прикрытые ветками. Картина произошедшего сразу стала ясна. Часть диверсантов пересела на гражданские автомобили, и теперь могла спокойно разъезжать по дорогам общего пользования, что значительно осложняло ситуацию с их поимкой.
Информация была передана в штаб, после чего колонна снова продолжила движение. Разговоры затихли. Каждый пытался осмыслить произошедшее. Руслан подумал, что он понял замысел тех, кто организовал диверсию. Это была проверка способности российской стороны противостоять именно такому вторжению. Противник решил раствориться среди населения, выполнить задачи по нейтрализации объектов связи, энергоснабжения, продемонстрировать свою эффективную тактику, посеять страх и панику среди гражданских. Войска можно бомбить, обстреливать артиллерией, и делать это площадями, а когда он прячется среди жителей в городе, перемещается на гражданском транспорте, этого не сделаешь. Эффективность армии в таком случае сильно падает.
Колонна свернула с шоссе и запрыгала по свежему зимнику, расчищенному накануне. Грузовик натужно ревел дизелем, забираясь на склоны. Колонна встала. В хвосте колонны личный состав выбрался наружу. Один БТР и взвод направились в лес. Через пятьсот метров выгрузился следующий взвод.
– Спешиваемся, – приказал старлей Шаров, когда колонна остановилась снова.
Мужики выпрыгнули из кузова. По правую сторону по ходу движения колонны, сплошной стеной стояла тайга, по левую, чистое поле под уклон. За полем виднелась деревня. Десятки вертикальных дымовых столбов поднимались из печных труб.
– Наша позиция на опушке. Окапываемся, маскируемся и ждем.
БТР заехал задом в лес. Его укрыли ветками. Мороз на улице стоял совсем не мартовский. Руслан вырыл лежанку в снегу, набросал на ее дно еловых ветвей и залег. Андрей Щербаков залег рядом. Скоро мороз начал пробирать. В первую очередь замерзли руки и ноги. Больше всего хотелось развести костер и посидеть погреться, но этого категорически нельзя было делать. Враг не должен был знать о засаде.
Над головой часто пролетали вертолеты, иногда они шли так низко, что ветер от их лопастей шевелил кроны сосен и еще больше остужал мерзнущее тело. Руслан не выдержал и сгреб на себя края лежанки.
– Так теплее? – поинтересовался Щербаков.
– Еще не понял, – ответил Макаров.
Спустя полчаса он заметил, что ноги стали согреваться. Он сообщил об этом товарищу. Спустя пару десятков минут стало еще теплее, и Руслан не заметил, как задремал. Ему приснился сон, будто он дома, еще до развода, сидит в зале, на диване, а Натаха чем-то гремит на кухне, готовит обед. На диван из окна падает квадратное пятно солнца и под его лучами так тепло и уютно, что хочется потянуться как кот. Вдруг Натаха начинает стучать чем-то на кухне дробью, на разные лады. Лупит, что есть сил, не жалея мебели. Руслан попытался крикнуть ей, чтобы она прекратила, но из кухни раздался мужской голос, и что-то ледяное ударило в лицо.
– Проснись уже!
Юрий открыл глаза залепленные снегом. Андрей стоял над ним и отряхивал перчатки.
– Что? – не понял спросонья Руслан.
– Что! Не слышишь что ли, стрельба.
Руслан только теперь понял, что где-то рядом грохочут выстрелы. Старлей пробежался по всему взводу.
– Мужики, подъем, пристегивайте магазины, разбивайтесь, как на тренировках.
– Что случилось?
– Короче, диверсанты решили уйти по просеке, человек двести, их с вертолета заметили. Там первый взвод уже в бою, блокирует выход, китайцы ща в лес ломанутся, надо остановить.
– БТР пойдет?
– Нет, как он через лес? Разбирайтесь скорее и оружие наготове, тут по прямой метров триста не больше.
Руслан почувствовал, как заколотилось сердце, как ослабли ноги. Одно дело представлять себе, другое оказаться в бою. Никакого прилива адреналина не случилось, напротив, последний исчез под остаток. Взвод растянулся в цепь. Рядом с Русланом шел его напарник Гусько Виктор. На нем тоже лица не было. Побелел под цвет снега, сжал губы до синевы и шел механически, не замечая толщины снега.
Местами снег доходил по пояс. Руслан даже вспотел и запыхался от усилий. Поискал глазами Щербакова. Тот немного отстал. Бесполезный РПГ и автомат здорово мешали ему нормально пробираться. Надо было оставить «трубу» в БТРе, подумал Макаров.
Темп стрельбы не стихал, а шум становился все ближе. Пару раз где-то рядом прожужжали рикошеты. Руслан рефлекторно пригнулся и вжал голову в плечи. Впереди между стволами показался просвет просеки. Бой был все ближе. Вертолеты кружились над головой, но стрелять не решались.
Просека показалась довольно четко, метрах в двадцати. Будто бы даже видно движение какое-то на снегу. Руслан решил, что это второй или первый взвод, добравшийся до просеки раньше их. Вдруг в ствол дерева с глухим стуком ударили пули. На голову посыпались сухие ветки. Потребовались долгие секунды, чтобы понять, что это стреляют в тебя.
– Ложись! – крикнул Шаров. – Враг прямо!
И тут до Макарова дошло, что он стоит как живая ростовая мишень, а пули, втыкающиеся в деревья и снег, могут воткнуться и в него. Он упал и первое время просто лежал, не понимая, что от него требуется. Когда рядом замолотили автоматы, он пришел в себя. Отполз за дерево и, высунув пулемет перед собой, выпустил первый магазин одной очередью, мотая стволом из стороны в сторону. Он пощелкал для верности по спусковой скобе, не веря, что сорок пять патронов вылетели за пять секунд.
В ствол ударила пуля, вторая подняла снежный фонтан рядом. Макаров спрятался за ствол дерева. До него стало доходить, что его позицию увидели и теперь пытаются стрелять наверняка. Он огляделся по сторонам. Гусько куда-то пропал, хотя должен был находиться рядом. По-пластунски, вжимаясь в снег как можно сильнее, он переполз к следующему дереву. Скинул вещмешок, достал из него новый магазин и поменял. Вещмешок положил перед собой, чтобы использовать его, как упор для оружия. Половину патронов из первого магазина он наверняка выпустил прямо в снег.
Руслан не стал выглядывать из-за дерева. Снял шапку и осторожно выставил ее из-за ствола. Никто не спешил выстрелить в нее. Тогда он осмелел и выглянул одним глазом. Только приглядевшись, он смог увидеть еле отличимые силуэты на фоне снега. По большей части их было видно благодаря вспышкам выстрелов и дыму. Дистанция перестрелки не превышала пятидесяти метров. Диверсанты использовали для прикрытия противоположную сторону просеки.
Макаров выбрал активно стреляющую цель и взял ее на мушку. Сделал три коротких очереди. Стрельба прекратилась. То ли попал, то ли спугнул. Подождал немного, но стрелок не появился. Переключился на следующего. Снова три коротких по два патрона. Вспышки с той стороны прекратились. Переключился на следующую цель, но выстрелить не успел. Пуля сбила с головы шапку. Руслан откатился за ствол дерева. Подтянул пулемет и достал им из снега шапку. В ней образовалась большая дыра выходного отверстия на затылочной стороне. Макарова передернуло от мысли, что эта пуля могла попасть чуть ниже.
Место надо было снова менять и действовать намного осмотрительнее. Противник знал, как стрелять. Наверняка это был снайпер, затаившийся где-то дальше основной линии и выискивающий в прицел наиболее опасные цели. Макаров пополз вглубь леса, подальше от линии соприкосновения. Ему хотелось подольше пожить, чем побольше настрелять.
Пока он отползал, услышал, как левее, метрах в пятидесяти, раздалась интенсивная стрельба. Похоже, что и четвертый взвод уже добрался до просеки. Макаров остановился у пня, оставшегося от дерева из двух стволов. Пулемет хорошо ложился между ними и сам он был лучше защищен. Видимость отсюда была хуже, но так было спокойнее, что в горячке боя могло спасти жизнь.
Руслан поискал глазами цель. Нашел и взял на мушку. Сделал несколько выстрелов, чтобы заткнуть ее. В пень ударила пуля. Макаров чертыхнулся, его снова обнаружили. Он не стал сразу прятаться, решил спровоцировать
«невидимку» на выстрел. Сектор стрельбы у него был узким, значит, он был где-то прямо перед ним. Следующая пуля ударила в пенек. Промерзшее дерево загудело. Руслан не смог увидеть выстрел. Пальнул несколько раз в сторону противника и замер, едва высовываясь в прогал между половинками пня. Снова ударила пуля и в этот раз она попала по внутренней стороне пня. С противным жужжанием пролетела рядом с головой Руслана, осыпав его древесной шелухой.
Риск не был пустым. Руслан увидел стрелка. Он оказался совсем не там, где его ожидали увидеть. Снайпер прятался под санями, пристегнутыми к снегоходу, стоящему по центру просеки. Щель между днищем и снегом была еле видимой, и она здорово маскировала выстрел. Возможно, он еще и стрелял с прибором для бесшумной и беспламенной стрельбы.
Руслан на всякий случай вставил новый магазин. Он не помнил, сколько раз выстрелил из второго. Для его грядущей дуэли нужно было иметь запас выстрелов, второго такого удачного места для стрельбы он мог не найти. Руслан просунул ствол пулемета в пространство между пнями. Снайпер не оставил без внимания этот момент. Пуля ударила в край пня и, мерзко завывая, улетела вверх. Руслан резко приложился к прицелу и короткими очередями начал разбирать сани, не давая снайперу передышки.
Макаров выпустил весь магазин и откинулся, ожидая ответки. Ее не последовало. Рядом лес трещал, сыпались ветки, подлетали снежные брызги, но все они не предназначались ему. Руслан поменял магазин и выглянул поверх ствола пулемета. Прицепу досталось не слабо, но вот тому, кто прятался под ним, еще не ясно.
Неожиданно картина боя начала меняться. Где-то рядом гулко замолотили крупнокалиберные пулеметы. По просеке пронеслись снежные вихри из подлетевшего снега и комьев земли. Раздались отрывистые крики на китайском. Белые фигуры, как призраки, поднялись из снега и, огрызаясь на ходу из автоматов, кинулись к снегоходам. Руслан постарался не упустить свой шанс. Он видел только один снегоход и весь огонь перевел на него. Диверсанты залегли и начали отстреливаться. Но, похоже, что они попали под перекрестный огонь. Мощные брызги снега забегали вокруг их укрытия. Снегоход вздрогнул от попадания и загорелся.
Белые призраки бросились назад в лес. Руслан дал им в спину короткую очередь. Пулемет осекся. Патроны закончились в самый неподходящий момент. Остался последний снаряженный магазин. Как нужен был рядом напарник, который снарядил бы пустые. Руслан заменил магазин и пополз вперед. Добрался до опушки и залег. Он увидел снег, окрашенный кровью, трупы диверсантов, разорванные попаданиями крупнокалиберных пуль, услышал гул моторов и лязг гусениц.
По просеке двигались несколько БМП. Их орудия были направлены в сторону, куда сбежали диверсанты. За БМП, прикрываясь ее броней, бежали военные, в современной форме, в бронежилетах, вооруженные автоматами с навесными приспособлениями, Печенегами и РПК-16. У многих за спиной висели Шмели и трубы одноразовых гранатометов. Эти военные совсем не походили на «партизан». В их движении чувствовался порядок и понимание своей задачи. Никакой суеты, только рутинный отстрел противника.
Над головой пронеслись вертолеты. С их пилонов слетели серые полосы неуправляемых реактивных снарядов. Тайга вздрогнула от частых разрывов. С еловых лап посыпался снег. Военные остановились. БМП дали несколько очередей в лес. Личный состав перегруппировался и направился в тайгу.
Руслан решил, что уже может встать и посмотреть с какими итогами вышел из боя его взвод. Пока шла интенсивная стрельба, он ничего не видел по сторонам. Из сугробов, из-за деревьев начали показываться его товарищи. У многих глаза были по пятаку, не успели избавиться от первого страха. Щербаков был жив. Помахал рукой Руслану и попытался улыбнуться, получилась странная гримаса. Страх еще стягивал мышцы на лице. Макаров подумал, что и его лицо выглядит сейчас не лучше.
Комвзвода пробежался по позициям.
– Мужики, проверьте наши позиции, кто ранен, кто убит и доложите.
– А мы дальше пойдем прочесывать? – успел спросить Макаров.
– Нет, – Шаров не стал вдаваться в подробности, очень спешил.
Стрельба снова раздалась, но уже далеко. Военные отстреливали оставшихся диверсантов. Макаров сразу заметил, что Гусько среди собравшихся нет. Нашел то место, где их застали первые выстрелы. Его напарник лежал, уткнувшись лицом в снег. По спине, сквозь дыру в бушлате растеклось пятно крови. Руслан перевернул его. Напарник был мертв.
Убиты были еще два бойца из взвода и два ранены.
– Вот ведь, съездили на сборы. Думали, водку жрать будем да дурью маяться. А теперь…, их семьям отправят похоронки. – Щербаков взял в руку горсть снега и шлепнул ее себе в лицо. – Уф, бля, в голове не укладывается.
– Да наши с самого начала знали, что это никакие не сборы. Реально угроза со стороны Китая есть, вот и заткнули нами.
Первый бой и первое переосмысление ситуации повлияло на всех. Кто-то серьезно решил найти способ сбежать из части, через больничку, через знакомых дома или просто сбежать, оставив наказание на потом, наивно полагая, что его как- нибудь получится избежать. Кто-то наоборот, загорелся жаждой мщения за погибших товарищей. Теперь это была их война. Макаров, как всегда, болтался где- то посередине полярных мнений. Он считал, что провокация может и не повториться, либо государство найдет способ заблокировать границу надежней. Без сомнения, хотелось вернуться домой. Прежняя работа на фоне боевого столкновения казалась такой безопасной и даже приятной. Но будучи честным с собой, Руслан не мог не отметить, что суровая мужская компания, и даже первое в его жизни сражение, не отторглись психикой. Наоборот, родилось в душе чувство полноценности, которого не хватало прежде.
После боя, на следующий день, он позвонил Наталье, узнать, что ей известно о провокации. Она ничего не знала. В новостях сказали об этом промежду прочим, будто бы это был акт отчаянья со стороны некоторых китайских граждан, не сумевших перенести известия о приближающейся катастрофе. Руслан наврал ей, что их это событие не задело и он несет службу, не зная бед. Обмануть бывшую все равно не удалось.
– Рус, я не знаю, что именно ты врешь, но я-то знаю тебя, как облупленного.
Скажи честно, вас плохо кормят? Тебя обижают? У вас дедовщина? Болеешь?
– Натах, ты как Шерлок, тебя не проведешь.
– Что именно?
– Представляешь, тут всего тринадцать каналов, а я хочу смотреть те, что дома, с ужастиками и сериалами.
– Ну, ты больной! Вы там с жиру беситесь что ли?
– Это курорт, таежный курорт с чистым воздухом и прекрасной природой, что нам еще остается?
– Денег перевести на карту?
– Не надо, тут все казенное. Копи на мое возвращение.
Руслан живо представил свое возвращение в цинковом гробу. Плечи самопроизвольно передернулись.
– Хорошо, уже откладываю.
– Пока.
– Пока.
В этот день к вечеру, в лагерь приехали несколько грузовиков с более современным оружием, бронежилетами и новой формой. «Партизаны» почесывали головы.
– Дааа, кажется, сборами это уже не назовешь, – протянул Щербаков, – эти наряды нам надолго.
