Глава 4
Руслан Макаров сидел перед дверями военкома с замученным листком повестки. Негодование кипело в нем ко всему, что было касаемо бесцеремонного отношения со стороны государственных органов, начиная с налоговой, пенсионного фонда и вот теперь еще и Министерства обороны. Какие могут быть сборы в его-то сорокалетнем возрасте?
Дверь открылась. Оттуда вышел раскрасневшийся мужчина со злобной физиономией. Руслан потоптался, прежде чем войти. Решительный задор немного притух.
– Следующий! – крикнул из-за дверей майор. Руслан выдохнул и открыл дверь.
– Добрый день! – поприветствовал его военком.
– Добрый, – Макаров положил на край стола повестку. – Я не могу на сборы. Майор вопросительно посмотрел на него.
– Садитесь, – предложил майор жестом.
Макаров сел на скрипучий стул. Ему показалось, на тот же самый, на который он садился двадцать лет назад, перед армией.
– Я, индивидуальный предприниматель, – начал он домашнюю заготовку. – У меня в штате только один человек, это я сам. Понимаете?
Майор кивнул.
– Меня некому подменить, я даже учет не веду за самим собой, чтобы можно было взять продавца. У меня налоги на носу, аренда, которую хочешь-не хочешь, а плати, и вообще, клиенты, которых я потеряю, если буду находиться на сборах. Кредиты, опять же. С банками вообще лучше не шутить. Вообще, я законопослушный гражданин, можете проверить, ни одного замечания, что по налогам, что по кредитам. И теперь представьте, что вся моя законопослушность в мгновение ока перечеркнется вот этой бумажкой? Нет, я не могу.
– Все сказал? – военком уставился на Макарова, чем немного напугал его.
– Этого мало? – удивился Руслан.
– Все ваши проблемы решаемы. Вы приносите нам кредитные договоры, и мы уведомляем банки о перерыве в ваших платежах. Если они не посчитают это достаточным основанием, то я вам гарантирую, что у них будут проблемы. То же со всеми налогами, тут даже приносить ничего не надо. На время сборов вы освобождаетесь от уплаты налогов, причем они не будут копиться. За тот период, что вы были на сборах, вы не обязаны платить ни копейки.
– А аренда? Меня же выставят за дверь?
– И здесь тоже надо принести договор с арендатором. У вас же есть пункт про обстоятельства непреодолимой силы?
– Нннаверное.
– Есть, куда же без него. Так вот, то, что сейчас творится, как раз к ним и относится.
– Вы о чем? – удивился Макаров.
– Ээээ, да ты, я смотрю, совсем со своей работой за новостями не следишь?
– Некогда, честно. Товар с утра принял, расставил, ценники сделал, то-сё – обед. Потом – народ, бла-бла-бла со всеми, уже ночь, десять вечера. Домой приехал, поел, в душ и спать. Можно, конечно, пару бойков в танки сыграть, но это весь мой досуг. А что в мире? – тревожно спросил Макаров.
– Про события в Индийском океане слышал?
– Это, насчет того, что там вода начала густеть?
– Именно.
Макаров растерялся, не зная, как увязать воедино два события, его повестку и загустевание воды в Индийском океане.
– Я не понял, – честно признался он.
– Ну, конечно, по новостям всего не покажут, панику никто сеять не хочет. Скажу тебе прямо, о том, что превращение воды в гель уже затронуло прибрежные территории Индии, Шри-Ланки, подобралось к берегам Саудовской Аравии и Африки. И это может быть еще не самые свежие сведения. Ты представляешь себе, чем это может грозить?
– Засухой? – предположил Макаров.
– Так точно, а так же тем, что люди в этих странах от отчаяния, могут начать миграцию на север. Отсутствие питьевой воды – это самый сильный стимул взяться за оружие. Индия, Африка, вся Юго-Восточная Азия, это больше половины населения планеты, и все они живут под нами. Что если они решат подняться на север, туда, где зима еще не дала воде превратиться в холодец? – майор навис над Макаровым.
– Вы сгущаете краски, мне кажется.
– Может быть, и сгущаю. Я даже уверен, что такого не будет. Обязательно найдется светлая голова, которая решит проблему до того момента, когда будет поздно, но мы должны быть готовы к худшему сценарию.
– Это что, всеобщая мобилизация?
– Почти.
– А почему меня, сорокалетнего? Я уже забыл, с какой стороны к автомату подходить.
– Государство решило поберечь молодой генофонд для восстановления популяции, так сказать, если дойдет до чего-то серьезного.
– Умно. В бой должны идти одни старики. Утилизация, – Макаров покачала головой. – А если честно, это потому, что я в разводе?
Майор прыснул.
– Идите, Макаров, вам надо успеть собрать все бумаги, вещи, до послезавтрашнего утра.
– Сколько будут идти сборы?
– Ориентировочно, месяц, но не факт. Точнее сказать, столько, сколько понадобится.
Макаров поднялся и направился к дверям. Плечи у него опустились, спина согнулась как у старика, ноги зашаркали по полу. Он остановился в дверях, подергал ручку дольше, чем нужно, хотел еще что-то спросить, но передумал. В голове роились мысли. Предложить взятку, если уж на то пошло – взять кредит и отмазаться. Пусть ему будет тяжело тянуть такой груз, но это всё равно лучше, чем жить в палатке, на морозе, да еще и с перспективой попасть на вооруженный конфликт. Либо закосить под больного, благо, знакомые врачи есть. Правда, и они без денег не пошевелятся. Так что, кругом нужны были деньги. В настоящий момент их у Макарова не было. Все было вложено в товар, который не стремился сиюминутно обратиться в наличность.
В коридоре сидели мужики, примерно все его ровесники. Очередной встал и решительно вошел в кабинет военкома. Макаров проводил его печальным взглядом.
– Эй, мужик, что тебе сказали? Годен? – спросили кто-то из ожидавших своей очереди.
В его голосе сквозила насмешка. Каждый из сидевших к военкому был уверен, что найдет убедительные доводы не идти на сборы.
– Ага, в партизанский отряд , – мрачно ответил Руслан.
Он немного лукавил, жалуясь майору на то, что работает один. Был у него помощник, молодой паренек. Выходил он обычно во второй половине дня, раза три в неделю, подзаработать на свою студенческую жизнь. Иногда он мог выйти и на целый день, когда Руслану требовалось решить накопившиеся проблемы. Сейчас помощник был в магазине. Макаров отправился домой, чтобы в спокойной обстановке обдумать ситуацию.
У Макарова была «однушка» разменянная при дележе с женой совместно нажитого имущества. Тусклая, унылая, типичная холостяцкая нора, в которую возвращаешься только, чтобы переночевать. Руслан сразу прошел в комнату, включил телевизор и компьютер, и только потом включил свет. Освещенная холостяцкая нора показалась ему непривычно уютным гнездышком.
Нашел в морозилке замороженные пельмени, поставил воду, чтобы их сварить. Пока вода закипала нерешительно, несколько раз пытался позвонить бывшей жене, чтобы рассказать ей о том, что его забирают на сборы. Хоть они и были в разводе, но разбежались друзьями. Часто общались и даже встречались «снять стресс». Правда речи о том, чтобы снова сойтись не шло, какая-то непреодолимая гордость мешала им простить прежние обиды. Руслан все-таки решился.
– Привет.
– Привет, Натах. Как дела?
– Нормально. У тебя чего?
– Меня на сборы забирают, на месяц примерно. Слыхала, там, в Индийском океане что-то случилось, хотят провести мобилизацию престарелых вояк- резервистов.
– Слыхала. А как же бизнес?
– Закрою на время. Военком обещал урегулировать все вопросы.
– Да уж, конечно, военком обещал , – жена не поверила, хотя Руслан принял слова военного за правду. Ее ирония зародила в нем сомнение. – Когда?
– Послезавтра. С вещами.
– Ясно. Я приеду, в дорогу сготовлю что-нибудь и ключи от дома заберу.
– Спасибо.
– Не вешай нос, считай, что отправляешься на целый месяц в отпуск. Я тебе даже завидую.
– Ты шутишь?
– Ничуть. Тебе не надоело еще работать каждый день, из года в год?
Руслан задумался. И правда, ему до тошноты надоела его работа, но он к ней привык, что она уже вросла в него, питалась соками, силой и стала частью.
– Надоело, – Руслан вздохнул. – Но ничего умнее я еще не придумал.
– Потому что не отдыхаешь. Съезди за казенный счет, отдохни мозгами в первую очередь.
– Ты умеешь убедить. Главное, чтобы война не началась.
– Да ладно тебе, какая война? Все будет хорошо.
– Как у нас с тобой?
– Стоп, никаких ассоциаций, а то останешься без прОводов.
– Хорошо. Давай, до послезавтра у военкомата.
– Давай, Руслан.
Макаров отключился. После разговора с женой в нем появился червячок сомнения, на этот раз приятный. А что, если на самом деле отнестись к предстоящим сборам, как к отпуску? Он ведь не отдыхал лет восемь или больше, разве это нормально для человека? Что-нибудь он получал взамен? Миллионером так и не стал. Работников нанять вместо себя не позволяли доходы. Это же были восемь лет беспросветного уныния. Ежедневного ожидания клиентов. Регулярных напрягов перед датой оплаты аренды, кредитов или налогов. Вечное выкраивание денег между обязательными платежами и вкладыванием в товар. А на себя, в последнюю очередь. Нет, не деньги работали на него, а он на деньги, и измывались они над ним всей своей безграничной властью.
Внезапное откровение перед самим собой настроило его на мажорный лад. Руслан запустил пельмени в кипяток и достал из холодильника приготовленную к Новому Году, да так и не тронутую бутылку коньяка. Налил себе рюмку и выпил залпом. Тепло быстро разошлось по телу. Скоро приготовились пельмени. Руслан сдобрил их майонезом и кетчупом, взял бутылку коньяка и пошел к компьютеру.
Странно, но в интернете, особенно в российской доменной зоне, про события в Индийском океане писали скупо. Называли происходящее там экологической катастрофой, не более. Особенно налегали на то, что изменения воды не происходят при низких температурах, предполагая, что России до самого апреля ничего не грозит. Никаких страшных выводов ни аналитики, ни экологи- ученые не делали. Только зайдя через «ТОР» Руслан нашел интересные выкладки фото и видеоматериалов. Оказалось, что прибрежные страны буквально объявили войну авиаперелетам над опасной зоной. Интернет пестрел картинками разбившихся самолетов, догорающих в загустевшей водной среде океана, потопленных судов, мертвых людей, замерших в воде с застывшей гримасой ужаса. Но больше всего на Руслана произвело впечатление видео, где люди шли по поверхности океана. Оператор снял свои ноги, прогибающие высохший на вид верхний слой. Пленка держала человека и не рвалась. А потом оператор снял сотни людей, просто бредущих по океану. Вид у людей был жалкий, изможденный. Они прикрывались одеждой от палящего солнца и едва переставляли ноги.
Картинка настолько сильно впечатлила Макарова, что он понял, почему были организованы сборы резервистов, отсутствие воды погонит людей на ее поиски. Коньяк больше не пошел. Сытое праздное настроение на фоне чьей-то трагедии выглядело кощунством. Он понял то, что хотел понять, правительство без лишней паники хочет поставить рубеж на пути тем, кто пойдет на север. Вряд ли это будут простые беженцы, скорее это будут армии отчаявшихся государств, пытающихся войной отбить себе кусок территории с нормальной водой. Хотя бы на время, до тепла, а потом дальше. Грандиозность скорых изменений разбередила душу Макарову.
Он нашел информацию о том, что фирмы терпят колоссальные убытки из-за того, что судоходство через Индийский океан невозможно. Тысячи судов увязли в океане без всякой возможности выбраться. Россия, правда, оказалась в некотором выигрыше из-за того, что пришлось выбрать в качестве альтернативы северный морской путь. Ледоколы сопровождали караваны судов к европейским берегам. В портах грузились газом и нефтью танкеры европейских энергетических компаний. Ясно, что делалось это от нужды, скрипя зубами, потому и появлялись статьи о том, что Россия является главным бенефициаром экологической катастрофы. Кто- то создавал комиссии, грозился вывести всех на чистую воду, подзуживал общественность поддержать смелые начинания по выявлению виновника. Как обычно, желающих прославиться на беде было предостаточно.
Руслан выключил компьютер далеко за полночь. В голове шумело от полученной, но не переваренной до конца информации. Он лег и уснул не сразу. На душе было тревожно, как накануне больших перемен. Руслан несколько раз проваливался в легкое забытье, но тут же просыпался из-за того, что ему начинала сниться всякая ерунда.
Утром он не услышал будильника. Проснулся оттого, что солнце било в глаза. Спешить и суетиться, как бывало обычно, когда он просыпал, Руслан не стал. Сегодняшний день он решил провести спокойно, прочувствовать всю его прелесть, как будто уходил на войну, а не на «партизанские сборы».
Как оказалось, в торговом комплексе стояла тихая паника. Многие владельцы торговых точек получили повестки и уже были в военкомате. Пересуды шли на каждом углу. Разумеется, больше и громче всего было слышно возмущение. Еще бы, кому хотелось бросить налаженный бизнес, который в мгновение ока превратился из источника бесконечного нытья в смысл всей жизни.
– Да какие из нас вояки, семьями обросли, жиром затекли, болезней куча…
– Государству заняться нечем, только в войнушки играть…
– Нет, был бы повод достойный, я понимаю, тогда бы я вперед всех с саперной лопаткой на врага кинулся, а так…
– И после этого они хотят, чтобы люди не уходили в тень. Мы их содержим, а они творят с нами всё, что им заблагорассудится…
– Валить надо было раньше из страны, собирался сколько раз, чего откладывал, дурак…
– Не, а семью мою, кто кормить будет? Говорят на месяц, а что если больше?...
Макаров в чем-то был согласен с возмущающимися коллегами. Кто-то из них на самом деле был единственным источником дохода в семье, но оправдывать этим все тоже было нельзя. Если у тебя неработающая жена, то почему бы не передать ей бразды правления? За месяц, поди, не угробит в ноль магазин. Недооценивать угрозу государству было нельзя.
Руслан собрался идти в администрацию, но увидел, что к нему самому спешит девушка с толстой тяжелой пачкой бумаг.
– ИПэ Макаров? – Спросила она.
– Да.
– Вот наш договор, это для военкомата. На время сборов ваша точка будет находиться за вами.
– На месяц?
– На любой срок, – девушка протянула листок с поправкой к основному договору аренды. – Вот тут подпишите, второй экземпляр вам.
– Спасибо.
Девушка побежала дальше. Ей видимо надо было обежать еще многих арендаторов. Руслану на душе стало легко. Он будто поставил подпись под какой- то договоренностью с жизнью, что если ему что-то не понравится в новой, он снова сможет вернуться к прежней. Торговалось ему в этот день легко, клиенты будто чувствовали благоприятную атмосферу и расставались с деньгами без проблем. В редкие промежутки между клиентами он накупил себе в дорогу необходимых вещей, которыми Министерство обороны не обязано было его снабжать.
Утро началось с мыслей, большинство из которых были малодушного плана. Все-таки в его работе и даже этой однокомнатной «конуре» была своя прелесть. Впереди Руслана ждала казенщина, строевой уклад, от которого он отвык давным- давно, и возможно, – он не хотел допускать этой мысли, но она пробивалась против воли, – война.
Натаха приехала заранее. Она сама решила отвезти «бывшего» в военкомат. В машине стояла сумка с продуктами. На пакетиках скотчем были приклеены бирки: «съесть сразу», «съесть потом», «колбаса сырокопченая, консервы», «запивка».
– Натах, ну ты перестаралась, на весь месяц, что ли наготовила?
– Бери, не отказывайся. Сам-то, поди, одной лапши накупил?
– Не только, сухарики набрал, водки.
– Я так и думала.
– Спасибо тебе, – Руслан дернулся обнять жену, но осекся. Отвык.
– Да ладно, чай не просто так кормлю, чтобы знать, что в государстве есть сытый защитник, и спать спокойно. Садись.
Руслан сел в машину к жене.
– Ласточку мою береги. Заводи хотя бы раз в неделю, чтоб масло погонять, можешь кружок по двору дать.
– Ой, ну всё, дороже машины никого нет. – Наташа завела машину и тронулась. – Фотки буду тебе отправлять с ласточкой, чтоб не скучал.
– Да ладно, не подкалывай, я тебе серьезно говорю.
– Ты что, на пять лет собрался туда? Не успеешь глазом моргнуть, вернешься.
Руслан вздохнул. Он нутром чуял, что одним месяцем не отделается.
У военкомата было многолюдно. Все окрестные улицы были заставлены машинами. Припарковались за два квартала. Руслан думал, что Наталья не пойдет провожать его дальше, но она дошла с ним до ворот военкомата.
– Ну, Натаха, спасибо, что проводила. За еду, спасибо. Буду напротив других мужиков не хуже.
Он засомневался, поцеловать бывшую жену или нет, совсем потерял смелость и опыт в таких делах. Наталья же почувствовала порыв, а может быть поняла момент, подыграла и подставила губы. Руслан поцеловал, прижал покрепче, захотелось как-то почувствовать прикосновение родного человека напоследок.
– Ну, всё, пошел, – Макаров подхватил все свои сумки. В глазах Натальи застыли слезинки.
– Будь осторожнее, Макаров, звони.
– Хорошо, буду, Натах.
– Лицом не торгуй, обворуют. И не бухайте в поезде до посинения, ладно?
– Да что ты, когда я пил последний раз?
– Это ты один не пил, а как компашка подвернется, не заметишь, как наклюкаешься.
– Звони, проверяй, как только перестану выговаривать оториноларинголог, значит пора останавливаться.
– Ладно, позвоню.
Наталья сама поцеловала Руслана в выбритую до блеска щеку.
– Мне пора на работу, на трудовой фронт, так сказать.
– Беги.
«Бывшая» развернулась и зачастила мелкими шажками, пытаясь держать равновесие на высоких каблуках. Руслан покачал головой ей вслед. Взял свои сумки и направился в здание.
Там было тесно, шумно и душно. Руслан осмотрелся. Публика была разношерстная, от забулдыг до очкастых интеллигентов. По его собственному мнению, он выглядел где-то посередине этих категорий, неприметный середнячок.
– Эй, Руслан, и тебя тоже?
Макаров обернулся на голос и увидел человека, узнавшего его. Это был один из постоянных клиентов, Андрей, с которым он часто болтал ни о чем.
– Здорово, и меня тоже. Они пожали руки.
– Становись тут, дальше пробираться смысла нет, там только хуже.
– Ты уже бумажки сдал?
– Да, отнес. Там за столами девчонки сидят, быстро оформляют. Ставь свои вещички, я пригляжу.
Руслан был благодарен судьбе за то, что ему встретился Андрей. Пробираться с сумками было тяжело. Он вынул все бумаги, обережные грамоты, гарантирующие ему непрерывность его гражданских заслуг, и отправился к столам.
Девица в форме приняла его документы. Наученный опытом, Руслан попросил на вторых экземплярах расписаться и поставить печать. Его просьбу удовлетворили, хотя соседние девушки смотрели на него, как на извращенца, требующего прелюдных демонстраций своих отклонений.
– Когда станет известно, куда нас отправляют? – на всякий случай, не особо рассчитывая получить ответ, спросил Руслан.
– В течение двух часов будет известно, – ответила девица.
– Спасибо.
Руслан вернулся к Андрею. Тот сидел в телефоне и читал новости.
– Пришел?
– Ага. Чё пишут?
– Пишут, чтоб не беспокоились, средство вот-вот будет найдено и все вернется, как было.
– На границах спокойно?
– Как сказать, видосов с перебрасываемой техникой, хоть отбавляй. У меня знакомый на «железке» работает, говорит, составы идут и идут с военной техникой.
– Куда?
– На восток, на юг, к границе как раз.
– А ты в каких войсках служил?
– В связи, в РВСН.
– А я в роте охраны, тоже в РВСН.
– Хорошо, может, вместе попадем.
– Хорошо бы, – Руслан тоже достал телефон, чтобы почитать новости. Он только углубился в чтение, как раздался зычный голос военкома.
– Выходим строиться на плац!
– Все?
– Все! Перекличка и отбор первой партии.
Народ зашевелился, загудел и направился к выходу. У дверей снаружи было накурено до такой степени, что сигаретный дым был непроглядным. Сразу чувствовалась суровая мужская атмосфера. Макаров понял, что сильно отвык от нее.
Взрослые мужики с баулами и сумками выглядели как сброд. Никак не могли построиться в шеренги и ряды. Чувство дисциплины отсутствовало в них напрочь. Руслан и Андрей встали в последней шеренге.
– Меня перед армией три дня на плацу мурыжили, прежде чем в часть отправили. – Поделился Андрей.
– И меня тоже, только это было лето, и асфальт плавился на солнце.
– Андрейченко Петр! Антонов Егор! Ахметзянов Ринат! – кричал военком и прислушивался к отзывам.
– Макаров Руслан!
– Здесь! – выкрикнул Руслан.
– Щербаков Андрей!
– Я! – выкрикнул Андрей. Перекличка закончилась.
– Так, слушаем внимательно! Сейчас я назову тех, кто вошел в первую партию, которая отправится в прекрасное живописное место на китайской границе!
– Куда?! – раздалось сразу несколько удивленных голосов.
– Под муда! – резко ответил военком. – Под Благовещенск, слышали о таком?
– Да это ж, да туда неделю только пилить на поезде?
– Допилите, как-нибудь. А государство позаботится о том, чтобы вы ни в чем не нуждались. Трехразовое питание, обед горячий, кисель и прочие армейские радости.
– А наркомовские сто грамм?
– Да, насчет пьянства. Если будете задержаны за дебош линейной полицией пеняйте на себя, все наши договора буду аннулированы. Знаю, что пить вы все равно будете, поэтому прошу мужики, если кто переберет, пожалуйста, не давайте ему слоняться по поезду и буянить. Уложите спать, скрутите, морду набейте, но по- тихому. Хорошо?
Из толпы донеслись смешки.
– Молчание – знак согласия. Так, зачитываю список.
Военком начал перечислять. Макаров вздрогнул, когда услышал свое имя, растерялся и не сразу ответил.
– Макаров Руслан! – повторил военком.
– Я! Здесь! – Руслан наконец-то нашелся.
– Охренеть, Руслан, к черту на рога, – посочувствовал ему Андрей.
– Щербаков Андрей! – выкрикнул военком.
Почти такая же реакция случилась и с Щербаковым. На время он потерял дар речи, смешался, покраснел и ответил спустя несколько секунд.
– Я!
Руслан протянул руку Андрею.
– Ну вот, как и собирались, вместе.
– Моя семья думала, что меня на сборы за город отвезут, что ездить будут регулярно, папку навещать, – особой радости Щербаков не проявил. – Верка теперь расстроится.
Андрей полез за телефоном, чтобы сообщить родным дурное известие.
Руслан тоже решил набрать Наталье.
– Привет, воин.
– Привет, Ярославна. Ждать будешь?
– Уже жду. Куда?
– Благовещенск.
– Кудааа? – не поверила «бывшая».
– На китайскую границу, представляешь?
– Все так серьезно?
– Представляешь, не думал, не гадал. Это точно, отпуск получается.
Полстраны из окна поезда увижу. Турист, мать твою.
– Да, матери уже звонил?
– Нет. Позвони ты, а? А то она расстроится, а ты умеешь с ней правильно разговаривать.
– Ладно, позвоню. Скажу, что орешков кедровых привезешь.
– Не вопрос, если они там есть, привезу обязательно.
– Знакомых нашел каких-нибудь?
– Да, тут мой клиент постоянный, мы с ним вместе едем.
– Хорошо, так я буду спокойнее за тебя.
Признание беспокойства дорогого стоило из уст бывшей жены.
– Ладно, Натах, военком какой-то инструктаж начал, из поезда еще раз наберу.
– Пока.
После короткого инструктажа о правилах поведения в общественном транспорте, на территорию военкомата въехали два военных грузовика с кунгами. Военком объявил погрузку. Руслану это напомнило сюжеты о добровольцах времен Великой Отечественной, которых так же грузили в машины и везли прямо на линию фронта. Макаров занял место на скамье вдоль борта себе и Андрею. Большинство же разместилось прямо на полу, на своих сумках, рюкзаках и баулах.
На Андрее Щербакове не было лица.
– Ты чего?
– Тошно как-то, не могу отделаться от ощущения, что уезжаю навсегда.
– Брось себя накручивать. Предлагаю отметить наше возвращение в
кафешке.
– Угу, – нехотя согласился Андрей.
Грузовики заехали прямо на перрон. Прицепной вагон, на котором они должны были отправиться, стоял в тупике. Офицер, руководившей группой «партизан» приказал ссаживаться и заходить в вагон. Его команды нагнетали еще больше сходства с мрачной обстановкой военного времени. Руслан отгонял от себя тревожные мысли, как мог.
Вагон оказался плацкартным и довольно потрепанным. Зато в нем было тепло и немного пахло угольным дымом. Две женщины проводницы суетились, распределяя мужчин по местам. Руслан и Андрей заняли боковушки, не желая разделять общество с другими. Место не самое удачное, но так можно было обезопасить себя от слишком навязчивой компании, сделав вид, что они гуляют по- своему.
Уютная атмосфера вагона помогла избавиться от дурных мыслей. Даже Андрей повеселел, снова начал звонить семье. Макаров, успокоившись, почувствовал голод и решил проверить, что за угощение ждало его в пакете с наклейкой «съесть сразу». Открыл и почувствовал запах печеного и не только его. Его ждала банка теплых щей, замотанная полотенчиком и окруженная горячими пакетами с пирожками. Соленые корнишоны и помидорчики черри, законсервированные с острым красным перцем. Его любимая закуска к крепким напиткам. Гречневая каша в судочке, тоже убранная в пакет вместе со столовыми принадлежностями. И еще «полторашка» с концентрированным вишневым соком, тот, что готовила бывшая супруга вместе с его матерью летом. Острый приступ трогательной благодарности к жене тронул его душу.
Руслан набрал ее номер.
– Привет. Наташ. Я в поезде уже, открыл только первый пакет, это что, все мне?
– Ну, поделись с кем-нибудь, если не съешь. Я не хотела, чтобы ты выглядел напротив женатых мужиков хуже.
– Тебе удалось, – Руслан увидел, как Андрей вынул и положил на столик синюшного вида вареную курицу в окружении вареного картофеля. – Всю ночь не спала что ли?
– Ты на войну, а я спать? Потерплю.
Вагон тряхнуло. Тепловоз зацепил его и потянул.
– Кажется, отправляемся.
– Давай, Русь, ешь харчи и помни, что это тебе авансом за хорошую службу.
– Пока, Наташ. Служу России. Спасибо за все.
– Пока. Через три часа проверю.
– Оториноларинголог.
Вагон наполнился телефонными разговорами. Мужики отзванивались родным и близким. Когда разговоры стихли, зашуршали пакеты, «завжикали» молнии сумок, застучали бутылки. Народ принялся знакомиться, походя, наполняя рюмки.
Любая жидкость, особенно богатая органикой, такая, как бульон, оставленная без внимания сразу начинала густеть. Хозяин острова, или его смотритель, приготовил бульон из курицы, чтобы накормить гостей. К вечеру, когда он остыл и постоял охлажденным какое-то время, было обнаружено, что он превратился в настоящий холодец. Надо сказать, что его состояние не выглядело инородным, в отличие от обычной воды. Роман даже решил, что его можно есть. Он навернул несколько ложек бульона. Вкус ему показался обычным, а студенистая форма придала своеобразную пикантность.
Через полчала он почувствовал первые тошнотворные позывы, пресность и ощущение, будто у него в желудке находится надутый мяч. Через час его вырвало густой массой. Бульон выглядел так, будто и не переваривался совсем. Ангелина испугалась за мужа не на шутку. Кинулась мерить температуру, промывать желудок. К счастью, спустя некоторое время все неприятные симптомы исчезли без всяких последствий.
– Это значит, что еду надо готовить на раз поесть. Если не сдохну в ближайшее время, значит, вода безопасна, просто не усваивается организмом.
– Ну, ты даешь, Ром, естествоиспытатель. Теперь есть будешь только то, что я приготовлю, и под присмотром.
– Геля, зато теперь мы знаем, что это есть нельзя. Жена закатила глаза под лоб.
Прошла ровно неделя проживания на острове. Новый Год встретили под пальмами. С родителями установили видеосвязь, чокались в экран телефона, слушали новогоднее поздравление президента и бой курантов. Родители беспокоились за детей, но особой тревоги не испытывали. По их словам на родине все было тихо, никакой паники, будто вообще ничего не происходило. Они были уверены, что за детьми скоро придет помощь, и они благополучно вернуться домой.
Гидросамолеты еще показывались в небе спустя три дня после прибытия на остров, но потом и они пропали. Роман и Сречко решили, что причиной всему стало еще большее загустевание воды. Поверхность совсем перестала быть похожа на желе. Она напоминала высохшую пленку остывшего киселя. Видимо поплавки гидросамолетов уже не могли скользить по ней, как по жидкой поверхности.
Это обстоятельство тревожило островитян. Шансы на спасение значительно уменьшились, если не сказать, что они стали призрачными. Пока еды и питья было вдоволь, это не сильно беспокоило. На несколько месяцев запасов должно было хватить. К тому же имелись куры и кокосы. Интернет позволял быть на виду у родных, не строить мрачные предположения, отравляющие существование. Затянувшееся путешествие, при определенной доле оптимизма, можно было считать насильным подарком судьбы.
Так было, пока в одно утро на горизонте не показались люди. Они шли пешком по поверхности океана. Первыми их увидела Валерия, совершая утренний обход вдоль побережья острова. Она прибежала и взволнованно, скороговоркой залопотала на родном языке.
– Льюди! Много! – она показывала рукой на берег.
Перевода не требовалось. Все бросились на берег. В вибрирующем мареве нагретого воздуха колыхались столбики человеческих фигурок. Их было около сотни.
– Это не мираж? – предположил Роман.
– Как они идут? – удивилась Ангелина и проверила прибрежный теплый слой воды.
Толстый густой слой проминался под ногой, но держал вес.
– По воде, аки по суху, – вспомнил Роман библейские присказки.
– Че нам бити тесно на острву, (нам будет тесно на острове) – произнес Сречко.
– Это точно. Боливар столько народу не вывезет, – поддержал его Роман. – Так, нам надо срочно закопать часть припасов.
Они едва успели закопать несколько упаковок воды, как к острову подошли первые люди. Они выглядели жалко и явно нуждались в помощи. Обгоревшие докрасна, высохшие. Кожа у многих сходила лоскутами. Они набросились на воду и пили, пили, как умалишенные. Когда напились, то просто упали без сил. Ангелина обнаружила у некоторых жар. Людей развели по бунгало, дали жаропонижающее и оставили отдыхать. Люди прибывали на остров. В основном это были европейского вида туристы, многие еще и с детьми. Некоторые из детей, были в беспамятстве и их несли на руках.
Запасы лекарств островного отеля были достаточными, чтобы оказать помощь всем. Старик-смотритель обмазывал пострадавшую кожу детей кокосовым молоком, чтобы ослабить боль от жжения. Люди были настолько без сил, что не могли показать своей радости от того, что наконец-то добрели до суши. Они лишались сил, едва ступив на твердую землю.
Всего Ангелина насчитала восемьдесят шесть человек. Мест в бунгало и в центральном здании хватило на всех. Некоторые из-за теплового удара бредили во сне, стонали и пытались кричать. Ангелина и Валерия клали мокрые тряпки им на лоб, чтобы снизить температуру. Они не одни оказывали помощь, были и те, кто сохранил силы. Эти люди тоже взяли на себя обязанность помогать тем, кому было хуже.
Ангелина всматривалась в лица, боясь узнать в них тех, с кем они спасались на шлюпках. Хотя найти способ помочь они так и не придумали, чувство вины перед людьми присутствовало. По сохранившимся на руках некоторых детей браслетам она догадалась, что люди были совсем с другого судна. На душе стало немного легче от мысли, что люди с их круизного лайнера, скорее всего, тоже догадались идти по воде и сейчас находятся на каком-нибудь острове.
Смотритель зарубил трех кур и начал готовить обед в большой кастрюле. Он что-то недовольно бубнил себе под нос. Роман зашел на кухню, чтобы взять еще воды в бутылках и услышал причитания старика.
– Я понимаю тебя, – Роман решил, что старик жалуется на то, что провизии на такое количество людей надолго не хватит. – Могут придти и другие люди, и тогда будет полный швах.
Запасы бутилированной воды за одно утро изрядно истощились, поголовье птицы тоже не было рассчитано на сотню человек, как и прочих продуктов. Ситуация внезапно и серьезно осложнилась. Нельзя было сердиться на людей, которые хотели жить. Право на жизнь у всех одинаковое. Только очень саднило на душе от мысли, что собственные планы были так сильно изменены. Теперь не было того запаса времени на принятие какого-нибудь важного решения, или ожидания чуда.
Как не пытался Роман придумать выход из создавшейся ситуации, ничего путного на ум не приходило. С Ангелиной и сербами поговорить не удавалось, они полностью посвятили себя оказанию помощи. Тяжелее всего было с детьми. Они ослабли сильнее взрослых. Двое, мальчик и девочка из разных семей, примерно в возрасте пяти лет не приходили в сознание. Их тела уже начали отекать. Только к вечеру среди прибывших обнаружился врач, который смог поставить капельницу с раствором глюкозы. Жар и отек у детей тут же спал. Они не сразу пришли в себя, но даже без сознания выглядели умиротвореннее.
Наступила ночь. Сербы перебрались в бунгало к Роману и Ангелине. Пришлось потесниться. На острове стало непривычно людно. Смотритель вывернул больше половины лампочек уличного освещения, чтобы убрать нагрузку на генератор и поэкономить топливо. А впереди всех ждала еще и жесткая экономия воды и еды.
– Ну, братья славяне, долгого и безмятежного отдыха у нас не получилось, помощи ждать не стоит, как и верить, что этот кусок суши сможет прокормить такую толпу народа. Есть у кого идеи?
– Можно вернуться на остров, где аэропорт, – предложила Ангелина.
– Да, аэропорт, хорошая идея, – согласился Сречко.
– Я читал, что воздушное пространство Индийского океана объявлено карантинной зоной. Самолеты отсюда никуда не пускают.
– Нам треба в Мале, там есть запасы воды и хране (еды), – предложила Валерия.
– Не уверен, что там еще не убивают друг друга за это.
– А шта ти че предлагаешь?
– Я в холле отеля видел карту Мальдив. Там куча островов этого архипелага. Что если нам обойти их все, теперь мы знаем, что по воде можно ходить. Вдруг, свезет еще раз, и мы найдем там такой же брошенный второпях отель с водой и едой? А?
– Нам и так уже сколько раз везло, а всякому везению все равно приходит конец, – Ангелина посмотрела в окно, под фонарем стояли несколько человек. – Эти вон, они уже хлебнули лиха, рады, что прибились сюда, а мы все ищем для себя получше, а найдем только проблемы.
– Не исключено. Однако, мы все равно придем к тому, что с острова придется уходить и хорошо, если у нас будут силы и кое-какие припасы сделать это.
– Ром, давай три дня подождем, а? – Ангелина посмотрела на мужа. – Людям надо помочь оклематься. К тому же, они могут знать больше нас или предложат более разумные идеи?
– Ладно, – согласился Роман. – За три дня ничего не случится, если сюда не придет еще одна сотня. Вы согласны? – спросил он у сербской парочки.
– Да, слажем се. Треба сачекати, (Да, согласны. Надо подождать) – Сречко и Валерия закивали головами.
– Ладно, ждать, так ждать. Мы с тобой Сречко, ночевать пойдем на кухню. Не хочу, чтобы народ растащил запасы по себе. А завтра, на правах хозяев- первооткрывателей, проведем разъяснительную работу насчет продуктов питания. Вы хорошо говорите по-английски?
– Валерия хорошо говорит, – ответил за подругу Сречко.
– Осредни. Сречко увек ме хвали, (Средне. Сречко всегда меня хвалит.) – засмущалась Валерия.
– Ничего, я вообще, кроме здрасьте, пока и сколько стоит, не знаю. Думаю, народ поймет нас правильно.
В дверь постучали. Роман открыл дверь. На входе стоял старик-смотритель.
– Что случилось?
Старик начал эмоционально говорить на своем языке, показывая себе на запястье левой руки и на лампочку в бунгало.
– Ты хочешь сказать, что пора отключать свет? – lогадался Роман и щелкнул выключателем.
Старик согласно закивал головой, указал рукой в сторону отеля и изобразил, будто отключает пальцем тумблеры.
– Ага, ты хочешь остановить генератор. Понятно. Подожди десять минут, – Роман показал две пятерни. – Я и Сречко придем ночевать к тебе. Понял?
Смотритель показал свои пятерни и закивал головой. Роман закивал в ответ.
Старик развернулся и пошел назад.
– Так, через десять минут отрубится и вай-фай, надо глянуть, что в мире творится и идти охранять.
В районе экологической катастрофы заметно сократилось количество осадков, изменились направления господствующих ветров, на экваторе в районе Индийского океана становилось жарче обычного. Изменения воды достигли на востоке Мьянмы, Таиланда, Малайзии и Индонезии. Были попытки задержать распространение заразы в самом узком месте Малакского пролива, дабы не пустить ее в Тихий океан. На севере, всё побережье Индии было в тисках густой воды океана и многие реки у побережья страны превратились в неподвижный гель. На западе первые признаки трансформации коснулись Аравийского полуострова и восточных берегов Африки. Сейшельские острова, как и Мальдивы оказались изолированными от мира.
Новости не добавили оптимизма. В довольно тяжелом расположении духа Роман и Сречко покинули бунгало и направились в сторону отеля, охранять припасы. По дороге к нему на всем острове выключился свет. Затих генератор. К его надоедливому вою так прислушались, что не замечали. Стало непроглядно темно, но только на мгновение, пока глаза не адаптировались к свету. Над головой висели миллиарды ярких звезд, наполняющие пространство слабым синим светом.
Роман и Сречко вошли с черного хода. Старик осветил их фонарем и что-то спросил.
– Мы охранять, отец, не переживай, – Роман прошелся по кухне, проверил двери склада.
Старик знал, чего можно ждать от людей и предусмотрительно закрыл его.
Сречко нашел большой половник и сделал им замах, как бейсбольной битой.
– Хорошо, – произнес он.
– Хорошо, если не дойдет до этого.
Роман закрыл все двери изнутри. Одну дверь, ведущую из холла отеля, подпер спинкой стула.
– Ну, господа, теперь можно и к службе приступать, – Роман взял в руки половник поменьше и сел на стул.
– Чемо спавати? (будем спать?) – спросил Сречко.
– Почему бы и нет? Мы ж не на войне, так, бдительность простая.
В кухне, с выключенным кондиционером быстро стало душно. Смотритель открыл несколько окон, что не особо помогло. Воздух висел неподвижно. Роман лег на пол, на стуле уснуть было практически невозможно. Однако и смена положения не помогла уснуть. В дверь постучали и попросили воды для детей. Старик выдал несколько бутылок, предварительно спросив у Романа. Отказать детям было нельзя. В районе четырех утра постучали в раму открытого окна. Роман хорошо задремал к утру. Стук напугал его и товарищей.
Оказалось, что на остров набрела группа из трех молодых людей, двух парней и одной девушки. Они были жутко обгоревшими, усталыми и едва держались на ногах. Пришлось их напоить, обмазать кокосовым молоком и дать лекарств. Троица была из Голландии, и судя по их сбивчивому рассказу на ломанном английском, они тоже были туристами с круизного лайнера.
Старик встал раньше всех и запустил генератор. Заработали кондиционеры. Помещения наполнились прохладой. Роман решил доспать то время, что было потрачено на бодрствование ночью. Его разбудила Ангелина и позвала на завтрак. Старик приготовил в здоровой кастрюле бульон из морепродуктов. Варево подозрительно пахло, но сейчас было не до проявления гастрономических предпочтений. Чтобы сгустить суп, старик наполнил его зеленью и кусочками каких- то незнакомых овощей.
Всего один завтрак сильно опустошил запасы воды. Люди желали после еды еще и попить чего-нибудь, например кофе или чай. Роман вовремя спохватился, подумав, что после горячих напитков люди начнут потеть и еще сильнее хотеть пить. Прямо в столовой, когда народ был в сборе, он решил сделать объявление. Взял в руки стальную миску и постучал в нее ложкой.
– Всем внимание, господа интуристы! – глянул на Валерию. – Лера, переводи.
Девушка закивала.
– Значит, так, воды у нас в обрез, поэтому мы вводим норму. Супов больше не будет, слишком большой расход. На продукты тоже вводим норму. Сегодня все посчитаем и скажем вам, сколько на кого приходится. Успеваешь? – переспросил Валерию.
– Успеваю.
– Сейчас мы вас точно всех пересчитаем, чтобы составить норму на каждого. Если у кого-то есть идеи насчет того, где можно раздобыть еды или питья, можете выказаться.
Роман обвел людей взглядом. Красные отекшие лица, потухшие глаза. Они еще не в полной мере отошли от пережитого ими отчаянного марша по океану. Люди молчали, безропотно отдавая инициативу в руки Романа и его людей. Не сказать, что он желал брать на себя ответственность, но раз больше никто не хотел этого делать, значит, он, жена и сербы должны были взять ее на себя. И сделать это для общего блага.
Итого, на острове в этот момент насчитывалось девяносто четыре человека. Судя по записям, которые имелись на складе, столько народа здесь никогда не бывало. Продукты подвозились на остров раз неделю, по четвергам, в количествах, строго соответствующих числу отдыхающих. Стало быть, обычная норма продуктов была рассчитана на неделю. Того, что имелось сейчас должно было хватить по нормальным меркам дня на три.
– Ну что, на сколько растягивать будем? – спросил Роман у жены и друзей.
– Дней на десять хватит? – неуверенно спросила Ангелина.
– Воды? – переспросил Сречко. – Вряд ли.
– А как же без воды? – испугалась Ангелина.
– У нас еще кокосы есть. Надо будет все пальмы обтрясти, собрать. Я, кстати, по телеку видел, как на них забираться. Веревку вокруг ствола обхватываешь и карабкаешься босиком, как электрик на столб, – поделился Роман.
– Если ты сам собрался карабкаться, то я против, – решительно возразила Ангелина. – Ты неловкий, не дай бог, кувыркнешься с пальмы.
– Гель, да они же без сил, кто еще полезет, я да Сречко, больше некому.
– Если хотите, Сречко полезет один, – вступила в разговор Валерия.
– Нет, оба полезем. Моя супруга решила поиграть в строгую мамочку, – Роман наградил жену укоризненным взглядом.
– О! – Ангелина вскочила и кинулась к телефону. – Надо маме написать, я же обещала.
Она застучала пальцами по экрану, свела брови на переносице, будто что-то у нее выходило не так. Покрутила в руках телефон, снова постучала в экран и еще сильнее нахмурилась.
– Проверьте, у вас интернет есть? Не могу отправить сообщение.
Связи не оказалось ни у кого. Ни мобильной, ни вай-фая. Роман нашел в столовой старика-смотрителя и показал ему на экране значок отсутствия сигнала. Старик что-то произнес и пошел на улицу, проверять приемную мачту. Вернулся через полчаса и развел руками. Без перевода стало понятно, что причину потери сигнала он не исправил.
– Блин, родители теперь волноваться начнут, – запереживала Ангелина. – Надо как-то послать им весточку, что у нас просто связь пропала. Как послать Ром, а?
– Может, перезагрузить оборудование? Перезагрузка не помогла.
– Я думаю, что оборудование не принимает сигнал, – решил Роман.
– Почему?
– Потому что его нет. Скорее всего, коммутаторы в Мале перестали работать. Почему, догадываюсь. Там большая задница.
– И что, теперь нет способа связаться с родителями? – Ангелина посмотрела на Романа большими влажными глазами, как теленок.
– Я такого способа не знаю, – честно ответил Роман.
– Мне все меньше хочется оставаться здесь. Я бы сейчас пешком пошла домой.
– Без воды ты не пройдешь и трех дней на такой жаре. Кстати, вы не заметили, что становится жарче?
– Заметили, – ответил Сречко. – В тот день, когда мы сюда приехали, температура была двадцать шесть градусов, сегодня тридцать два.
– Чертово пекло! – ругнулся Роман. – Я хочу пройтись по воде, посмотреть, можно ли что-нибудь из него добыть полезного. Пойдет кто-нибудь со мной.
– Я пойду. Куда же я без тебя, – с готовностью согласилась Ангелина.
Сречко и Валерия остались в здании отеля, чтобы приглядывать за хозяйством. Роман взял лопату, ведро и вместе с женой отправился на берег.
Первым ступила на зыбкую поверхность Ангелина. Теплая, почти горячая поверхность прогнулась под ее весом. Ощущения были такие, будто она стоит на кровати с панцирной сеткой, которая стояла у бабушки. Казалось, что если чуть- чуть передавить, то пленка разойдется под ногами и она провалится в теплое желе. Ангелину передернуло от этой мысли.
– Чего стоишь, смелее? – она сделала несколько шагов от берега.
Роман проверил одной ногой, потом встал на нетвердую поверхность обеими ногами. Непривычно и немного страшно. Неустойчивая опора на самом деле не внушала уверенности в том, что способна держать человеческий вес.
– Это как водяной матрас, – провел он аналогию. – Ортопедический.
Загустевщий до состояния резины слой воды потерял прозрачность. Он стал серым, мутным и весь океан, даже под солнечными лучами, больше не казался бирюзовым. Пропал его оптимистический цвет.
– Что ты собирался выяснить? – спросила Ангелина.
– Я хотел узнать, та рыба, что стремилась к поверхности, что с ней стало.
Надо отойти подальше от берега и попробовать ее достать.
– Ах, вот зачем тебе лопата. Будешь рыбу копать, как картошку.
– Почему бы и нет? Если ты читала книги про морские приключения, то должна знать, что рыбы были не только источником питания, но и воды. Моряки высасывали из нее влагу и спасались, таким образом, от обезвоживания.
– Так, то была свежая рыба, а наша-то сдохла уже давно. Тянуть сок из трупа я не стану.
– Это ты говоришь так, потому что не испытала еще настоящей жажды.
Они отошли метров на сто от берега. Поверхность держала их, и страх перед возможностью провалиться быстро прошел. Роман стал на четвереньки и стал вглядываться в толщу воды, пытаясь увидеть рыбу. Ангелина поняла, что делает ее муж и стала делать то же самое. Про себя оба отметили, что поверхность воды нагрелась до такой температуры, что жжет колени. К вечеру она могла разогреться еще сильнее.
Первой увидела рыбу, в полуметре под поверхностью воды Ангелина.
– Вот она, вот она! – затараторила супруга, будто боялась спугнуть замурованную рыбу.
Роман примерился и копнул. Пленка выдержала некоторое усилие под острой кромкой лопаты, а потом резко лопнула. Лопата ушла до половины черенка. Роман потерял равновесие и чуть не упал. Из прорехи полезла густая желеобразная жижа. Роман резкими ударами вырубил квадратную лунку и попытался ее углубить. Ничего не получилось, она сразу затягивалась. Он опустился на колени и сунул руку прямо в «прорубь». Нашарил тело рыбы, ухватил его за жабры и вытянул наружу.
Полуметровая рыбина блестела обволакивающей её густой жидкостью.
Роман обтер тушку и сразу принюхался.
– Вроде, подванивает? – неуверенно произнес он. – Понюхай ты.
Ангелина обнюхала рыбу. Душок имелся, но в пределах допустимого. К тому же она отметила, что рыба намного холоднее, чем горячая пленка под ногами.
– Может, она просолилась? – предположила Ангелина.
– Хорошо бы, – Роман брезгливо счищал с руки прилипшую к ней жижу, – кто-то должен отведать первым.
Пленка, оставшаяся на поверхности кожи, тут же подсохла и начала ее стягивать. Роман подцепил пленку и попробовал ее сорвать. Оторвался большой кусок вместе с волосами. Роман вскрикнул.
– Как же вы бабы это терпите?
– С трудом. Я всю жизнь мечтала, чтобы волосы выпадали отовсюду, кроме головы, как только женщина влюбляется. Справедливо, да? Пока не любит, волосатая, как только влюбляется, преображается. И мужчине явный намек и себе радость безболезненная.
– Ты знаешь, я всегда думал, что у тебя волосы только на голове. Я думал, ты от природы такая.
– Помнишь песню про мохнатого шмеля?
– Да, Михалков пел в фильме, как его, «Жестокий романс».
– Да, точно, так вот, эта песня про меня.
Роман посмотрел на жену другими глазами и только когда поймал ее плутовской взгляд, понял, что она шутит. Он рассмеялся, попятился назад и поскользнулся на жиже вокруг лунки. Поверхность была настолько скользкой, что не могла задержать его движение в сторону лунки. Все произошло в мгновение ока. Вот Роман засмеялся, а вот молниеносно ушел в самим же выкопанное отверстие.
Ангелина вскрикнула и кинулась на выручку. Она увидела руку мужа в воде, попыталась схватить ее, но пальцы скользили, не могли зацепиться. Роман судорожно хватался, страх смерти не давал ему придумать способ, чтобы ухватиться за руку жены замком из пальцев. Ангелина закричала от отчаянья, предвидя скорый страшный исход. Она закрутила головой. На глаза попалась лопата. Супруга схватила ее и сунула в лунку, стараясь не задеть мужа. Роман схватился за черенок и постепенно его руки соскользнули до штыка. Ему хватило соображения удержаться на нем. Ангелина широко расставила ноги, чтобы самой не угодить в прорубь и потянула изо всех сил. Трясина не спешила расстаться со своей жертвой.
Роман вытягивался туго, будто за ноги его держал морской царь. Наконец, из лунки показались ладони, побелевшие от натуги, а потом и голова. Роман громко выдохнул и вдохнул, засвистел, как астматик.
– Тяни…, тяни… силь… ней.
Не так-то просто было это сделать. Опоры никакой. Ноги скользили и могли вот-вот угодить в лунку. Ангелина вытянула мужа до плеч и поняла, что это предел ее физических возможностей.
– Не могу больше, Ром, рук не чувствую, – призналась она.
– Клади… лопату… поперек, – с паузами между слов произнес Роман.
Он ослабил хватку, чтобы жена смогла положить лопату поперек лунки. Ангелина сделала, как он просил и упала рядом без сил. Роман перехватился. Взялся по центру черенка, подтянулся и повис на руках. У него тоже закончились силы. Ему надо было отдышаться и отдохнуть, чтобы сделать очередной рывок.
– Сходили на рыбалку, – усмехнулся Роман. – Знаешь, что у меня стояло в глазах, пока я там барахтался? – одной рукой вытер с лица засыхающее на глазах желе.
– Что?
– Усы Михалкова, раскрашенные в желтую и черную полоску, как у шмеля. Ангелина перевернулась на спину и беззвучно рассмеялась.
– Дурак. И я дура, чуть своей шуткой мужа не убила.
– Да уж, у тебя смертельное чувство юмора.
– Как там?
– Жутко. Как в клею.
Роман сделал рывок и выбрался по пояс. Ангелина подскочила помочь мужу. Совместными усилиями Романа вытащили из трясины. Он блестел, одежда его была пропитана желеобразной жижей. Шорты отяжелели и сползли.
– И ведь помыться нельзя, – Роман осмотрел себя. – Сейчас все засохнет и я буду, как бревно.
– Зато живой. Придумаем что-нибудь. Снимай одежду, я помогу тебе
очиститься.
– Звучит, как приглашение на костер инквизиции.
– Не воображай, на сегодня норму юмора мы с тобой перевыполнили.
