Очень многие думают, что понятие «быть организованными» означает, будто «у каждой вещи есть свое место, и все лежит там, где нужно». Это значимый момент при организации документов, инструментов, домашних предметов, офисных принадлежностей и всего подобного. Однако не менее важно позволить себе иметь в системе организации и другие категории, не столь четко обозначенные и предназначенные для тех вещей, которые обычно ускользают от внимания, – папку «Разное» в системе хранения документов или ящик на кухне для всякого хлама.

Как говорит Даг Меррилл, организация дает нам свободу быть чуть-чуть неорганизованными . В кухонном ящике для хлама у среднего американца могут лежать шариковые ручки, спички, бумага для записей, а также там можно отыскать молоток, палочки для еды, рулетку и крючки для полотенец. Существуют определенные ограничения: вы же не будете полностью переделывать кухню, чтобы организовать новую коробку для спичек или отдельную ячейку для палочек. Ящик для всякого хлама – это место, куда вы складываете все то, для чего не нашлось места получше, пока не появится время как-то эти вещи упорядочить.

Главный акцент моей книги следующий: основной принцип организации пространства и вещей (соблюдая который вы перестанете их забывать и терять) заключается в том, чтобы освободить мозг и переложить нагрузку на внешний мир. Если получится сделать так, чтобы все или хотя бы часть каких-то процессов происходила не у вас в голове, а во внешнем мире, вы будете ошибаться гораздо реже. Но структурированное мышление позволяет достичь гораздо большего, чем просто избежать ошибок: вы сможете добиться успехов в таких вещах, которые раньше и представить себе не могли. Перенос информации из головы не всегда означает необходимость использования записей или какого-то особенного метода кодирования информации; часто все уже сделано, а вам нужно просто знать, как читать условные знаки.

Сеть федеральных автомагистралей в США начали строить в 1956 году по инициативе президента Дуайта Эйзенхауэра, а сейчас она включает в себя более 80 000 км дорог . Трассы нумеруют по простому правилу, и если вы его знаете, гораздо проще определять направление движения и меньше вероятность заблудиться. Правила как раз и помогают нам освободить память и выгрузить информацию во внешний мир, превратив ее в систему. Другими словами, не нужно запоминать множество на первый взгляд не связанных фактов, например: «Автострада 5 идет с севера на юг» или «Дорога 20 идет с запада на восток на юге страны». Вместо этого вы заучиваете несколько принципов, согласно которым присваиваются эти номера, и так можете определить, где находитесь и куда ведет трасса:

1. Однозначные и двузначные номера (например, 1, 5, 70, 93) обозначают главные трассы, пересекающие границы штатов.

2. Четными числами обозначены магистрали с востока на запад, а нечетными – с севера на юг .

3. Номера четных дорог возрастают с севера на юг, нечетных – с запада на восток.

4. Номерами, кратными пяти, обозначены трассы большей протяженности. Например, I-5 – самая западная автомагистраль с основным движением с юга на север между Канадой и Мексикой; I-95 – самая восточная, между Канадой на севере и Флоридой на юге; I-10 – самая южная, соединяющая запад и восток – Калифорнию и Флориду; а I-90 – самая северная, ведущая из штата Вашингтон в штат Нью-Йорк.

5. Трехзначные числа обозначают окружные, дополнительные или вспомогательные шоссе, ведущие в город или вокруг него. Если первая цифра в трехзначном номере четная, значит, дорога идет через город или проходит вокруг него, прерывается, но в итоге соединяется с основной. Если первая цифра нечетная, значит, это ответвление в город или из него, которое не воссоединяется с основным маршрутом (если боитесь потеряться, ваш выбор – вспомогательные трассы магистрали, номер которых начинается на четную цифру). Как правило, вторая и третья цифры относятся к региону, через который проходит эта трасса. Например, если вы в Северной Калифорнии оказываетесь на дороге под номером I-580, вывод можно сделать следующий:

В штате Нью-Йорк есть трасса I-87 – основное шоссе с севера на юг . 87 не делится на 5, поэтому ее нельзя считать главной трассой, как параллельную ей магистраль I-95. Недалеко от Олбани с дороги I-87 отходит I-787, по которой можно проехать прямо в город. Этот свод правил кажется немного сложным для запоминания, но он логичен и структурирован, и принципы выучить гораздо проще, чем направление и расположение самих автобанов.

Периодическая таблица элементов  наглядно показывает закономерности и связи, незаметные невооруженным глазом, которые иначе можно было бы вообще пропустить. Слева направо элементы расположены по возрастанию атомного числа (число протонов в ядре). Все с одинаковым зарядом ядра (что можно определить по количеству электронов в электронной оболочке) расположены в одной колонке и имеют похожие характеристики; количество электронов в оболочке возрастает сверху вниз; слева направо в ряду к каждому следующему элементу добавляются один протон и один электрон, ослабевают свойства металлов и усиливаются свойства неметаллов. Элементы с похожими физическими характеристиками собраны в группы: металлы в нижней левой части таблицы, а неметаллы – в верхней правой . Имеющие промежуточные характеристики (например, полупроводники) стоят между ними.

По ходу заполнения таблицы известными элементами ученые обнаружили неожиданную и удивительную вещь – пустые места, что привело их к выводу о существовании там неких элементов, отличающихся от соседних на один протон (на один больше, чем слева, и на один меньше, чем справа). Но сами элементы, чье место, по идее, оказывалось в этих пустых местах, еще не были открыты. Понимание общей закономерности построения таблицы помогло впоследствии заполнить ее недостающими элементами, которые были либо открыты, либо синтезированы в лабораториях.

Строение периодической таблицы – очень изящное и логичное – сложно повторить в обычной жизни, но, безусловно, стоит попытаться. Если в мастерской расположить инструменты или гайки и винтики по горизонтали и вертикали, сразу будет понятно, какой размер в ряду отсутствует. Такая система организации поможет определить, что из инструментов положено не на место.

Основной принцип организации внешней памяти можно применить к чему угодно. Раньше в самолетных кабинах перед пилотом располагались два рычага управления, которые выглядели совершенно одинаково, но функции у них были разные: один контролировал закрылки, другой – шасси. После нескольких аварий специалисты по инженерной психологии пришли к выводу, что нужно внешне обозначить их функции: рычаг для управления закрылками стал выглядеть как маленький закрылок, а тот, что для шасси, сделали похожим на маленькое колесико. Теперь пилотам не нужно было полагаться на память и распознавать, где какой: они сразу понимали назначение рычага по его виду. В результате количество аварий значительно снизилось.

Но что делать, если нельзя перенести информацию на внешние носители? Например, существуют ли способы запоминать имена или новых людей? Наверняка каждый бывал в похожей ситуации: вы встречаете кого-то, начинаете интересный диалог, поддерживая визуальный контакт, рассказываете что-то личное, а потом понимаете, что даже имени визави не помните. В такой ситуации переспрашивать ужасно неловко, и вы смущенно уходите, не понимая, как быть дальше.

Почему так сложно запомнить человека при знакомстве? Потому что мы запоминаем информацию только в том случае, если обращаем на нее внимание (так устроена наша память), но когда нам кого-то представляют, мы не очень сосредоточены. Видя нового человека, мы заранее озабочены, какое впечатление на него произведем: в порядке ли наша одежда, не пахнет ли изо рта; к тому же стараемся прочитать язык жестов, чтобы понять, как нас оценивают. Все это мешает запоминать информацию, например имена. А для самоуверенного человека, ориентированного исключительно на работу, мысли о новой встрече сводятся к вопросу: «Кто он и какую важную информацию я могу выудить из нашей беседы?» При этом в его голове идет внутренний диалог, проигрывающий разные сценарии встречи, и как раз именно те 500 миллисекунд, когда один раз названо имя, выпадают из внимания.

Чтобы запоминать новые имена, вы должны оставить себе на это время; обычно достаточно пяти секунд. Проговаривайте его про себя несколько раз и, пока делаете это, смотрите на лицо человека и концентрируйтесь на том, чтобы имя было связано с ним. Вспомните, что (вероятно) слышали его раньше, тогда не придется заучивать новое, нужно только привязать знакомое имя к этому лицу. Если повезет, человек своим видом напомнит какого-нибудь знакомого с таким же именем. Может, не все лицо покажется знакомым, но хотя бы какие-то отдельные черты. Вдруг у этого Гарри будут такие же глаза, как у вашего давнего друга Гарри. Или же у новой знакомой по имени Алиса такие же высокие скулы, как у одноклассницы, тоже Алисы. Если не получается вызвать подобную ассоциацию, попробуйте мысленно наложить облик кого-то знакомого с таким именем на лицо только что встреченного и запоминать уже с помощью получившейся «химеры» .

А если человек называет свое имя и замолкает? Пять секунд – это слишком долго для паузы. В таком случае спросите его о том, что вам не очень интересно и на что вы можете не обращать внимания, например откуда он или чем занимается. Так вы освобождаете в голове место для запоминания нового имени (не волнуйтесь, дополнительная информация тоже обычно откладывается).

Если вы встречаете человека с именем, которое ранее никогда не слышали, это несколько сложнее, но не критично. Здесь самое важное – время на запоминание. Попросите его сказать имя по слогам и проговорите в ответ: тем самым вы даете себе время повторить его. Одновременно постарайтесь представить картинку, которая напомнит это имя, и человека на ней. Например: вы встречаете мужчину по имени Самбу  и вспоминаете танец самбу. Если в течение необходимых для запоминания пяти секунд вы вообразите нового знакомого танцующим самбу в ярком костюме (и одновременно несколько раз повторите про себя «Самбу, Самбу, Самбу, Самбу, Самбу»), запомнить имя будет легче.

Если встретите мужчину по имени Вилпу, вообразите, будто он держит дорожный указатель, на котором написано «В Илпу». Такие уловки работают. Чем более абсурдным или уникальным будет созданный вами образ, тем лучше запомнится имя. Как только вы придумали какой-то пример, тут же используйте его! Находясь на вечеринке, представьте нового знакомого другим гостям, таким образом вы несколько раз произнесете его имя. Обязательно обращайтесь к новому человеку, начиная фразу с имени: «Кортни, позволь спросить тебя об этом…»

Чтобы структурировать мышление и проявлять больше творческих способностей, нужно какую-то информацию из головы убрать. В истории науки и культуры полно примеров величайших открытий, сделанных неосознанно, в тот момент, когда творец непосредственно не думал о проблеме. Задача решалась в режиме грез и фантазий, и ответ появлялся внезапным озарением. Джон Леннон вспоминал в одном из интервью, как писал песню Nowhere Man . Промучившись пять часов в попытках что-то придумать, он сдался. «А потом, когда я лег, слова и музыка песни пришли сами». Фантазируя о чем-то, Джеймс Уотсон раскрыл структуру ДНК , а Элиас Хоу придумал механическую швейную машину. Сальвадор Дали, Пол Маккартни и Билли Джоэл создали во сне несколько лучших работ. Моцарт, Эйнштейн и Вордсворт, описывая творческий процесс, подчеркивали, как важно фантазировать и грезить наяву: это помогает воплотить собственные идеи. Три книги Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» были написаны во время трех десятидневных всплесков вдохновения . Как отмечает лауреат Пулитцеровской премии писательница Мэрилин Робинсон:

Многие творческие люди – художники и ученые – утверждают, что не знают, откуда взялись их лучшие идеи, и чувствуют себя простыми копировщиками, фиксирующими приходящие мысли. Когда Гайдн услышал первое публичное исполнение своей оратории «Сотворение мира», говорят, он разрыдался и закричал: «Я этого не писал!»  Если рассматривать распределение общественного внимания, можно сказать, что западная культура переоценивает так называемый центральный исполнительный режим , когда мы испытываем нетерпение, стараемся все проанализировать и разложить по полочкам. И в то же время недооценивает более расслабленный «режим грез и фантазий», основанный на игре и интуиции.

Старший научный сотрудник компании Microsoft Малколм Слейни и профессор Кембриджского университета Джейсон Рентфроу отстаивали идею необходимости полного отказа от физических копий документов и писем. Они считают, что нет нужды умножать папки, сортировать документы и складировать все, к чему приводит «бумажный» подход. С точки зрения использования пространства для хранения гораздо эффективнее держать документы в электронном виде, к тому же это ускоряет поиск и работу с ними.

Однако до сих пор многим для ощущения спокойствия и надежности необходимо наличие физического предмета. Наша память многомерна, и то, как мы запоминаем расположение предметов, зависит от разных причин. Вспомните, как вы раскладываете документы, я имею в виду бумажные. Например, если одна из папок у вас довольно потрепанная, непохожая на другие, то, независимо от того, что на ней написано или где она стоит, вы легко вспомните, что в ней хранится. Физические предметы, как правило, отличаются друг от друга по внешнему виду, в отличие от электронных папок – биты информации совершенно одинаковые . Одни и те же нули и единицы кодируют спам в почтовом ящике, возвышенную красоту пятой симфонии Густава Малера, «Кувшинки» Клода Моне или видеоролик с бостон-терьером, на которого надели оленьи рога. Сама среда не дает ключа к тому сообщению, которое переносит. Так что если вы посмотрите на цифровую передачу разных данных – скажем, этого абзаца книги, – то даже не будете знать, что именно скрывается за нулями и единицами: картинка, музыка или текст. Получается, что передача информации никак не связана со значением .

В компьютерном мире нет никакой системы, которая отражала бы полезный для вас опыт, полученный в реальном мире. Более десяти лет назад программные приложения позволяли персонализировать иконки файлов и папок, но идея как-то не прижилась. Вероятно, потому, что отсутствие физического объекта – папки – со всеми деталями и вариантами сделало все иконки на экранах компьютеров по-прежнему слишком разнородными или просто глупыми. Это одна из причин, по которой пожилые люди не любят слушать музыку в MP3: все файлы выглядят одинаково.

Не существует никакого иного способа различить их, кроме как дать им разные названия. У пластинок и дисков есть подсказка: они отличаются по цвету и размеру конвертов – так нам легче запомнить, что внутри. Компания Apple разработала приложение Album Art («Конверты для пластинок»), однако многие считают, что это совсем не то же самое, что держать в руках физические предметы. Нужно найти компромисс, одинаково касающийся осознания и использования системы организации, – баланс между легкостью поиска (в случае с цифровыми папками) и приятным эстетически и инстинктивно понятным использованием визуальных и тактильных подсказок, которые человек научился понимать в ходе эволюции. Николас Карр, пишущий о современных технологиях, говорит следующее: «Носитель имеет значение. Книга как носитель информации притягивает внимание, не дает отвлекаться на сотни наполняющих нашу жизнь раздражителей. Подключенный к сети компьютер работает с точностью до наоборот» . Быстрее не всегда нужно, и прямой доступ к желаемому не всегда лучше.

В этом есть своеобразная ирония: скромные собрания книг гораздо эффективнее больших. В Библиотеке Конгресса есть по экземпляру каждой когда-либо опубликованной книги, но маловероятно, что вы по счастливой случайности наткнетесь там на что-то неизвестное, которое вас порадует: выбор слишком велик. В небольшой библиотеке книги сортирует заботливый хранитель, сознательно отбирая все, что нужно включить в каталог. Может получиться и так, что вы снимете с полки экземпляр и вдруг вас заинтересуют книги, стоящие рядом. А может, наоборот: зацепитесь глазом за корешок на полке в разделе, никак не связанном с вашими поисками, и начнете смотреть, что там есть еще. В Библиотеке Конгресса никто не ищет книги самостоятельно, просто просматривая стеллажи, она для этого слишком огромна и содержит невероятно много изданий. Как сказал шотландский математик Огастес де Морган о библиотеках Британского музея, если вам требуется какая-то книга, «ее можно попросить; но чтобы ее захотеть, нужно знать, что она есть». И какой шанс имеет любая отдельно взятая книга на то, что о ней известно, что она находится там? Минимальный. Историк Джеймс Глик отмечает: «Информации слишком много, и очень много из этого количества потеряно» .

Иногда люди говорят, что нашли любимые музыку или книги, просто просматривая (небольшие) коллекции и библиотеки своих друзей. Если бы вместо этого вы крутили ручку Великого Небесного Музыкального Автомата, чтобы наобум выбрать книгу или песню из миллиона существующих, вряд ли вы нашли бы что-нибудь привлекательное.

В книге об истории информации «Информация. История. Теория. Поток» Глик пишет наблюдения на этот счет: «От такого предупреждения веет ностальгией, но есть тут и неоспоримая истина: что касается стремления к знаниям, лучше не торопиться. Что-то таится в этом копании на пыльных полках библиотеки. Чтение и даже просто листание страниц старой книги, в отличие от поиска по базе данных, дает ощущение устойчивости». Возможно, здесь уместно сказать, что я случайно увидел этот абзац в библиотеке Обернского колледжа, где искал что-то совсем другое, но взглянул на корешок книги Глика. Многие научные успехи достигались благодаря идеям, которые приходили к исследователям, когда они случайно натыкались на статьи. Их внимание привлекали вещи, не связанные с целью поиска, а материалы, за которыми они пришли, оказывались гораздо более скучными и менее полезными. Многим студентам сейчас недоступно удовольствие счастливой находки от просмотра стопок старых академических журналов, когда человек в поисках чего-то конкретного перелистывает страницы «неподходящих» статей и вдруг обнаруживает, что отвлекся на какой-то особо интересный график или название. Вместо этого нынешние школяры вводят в поисковик название нужной журнальной работы, и компьютер, без особых усилий с их стороны, предоставляет именно ее – все просто. Да, это продуктивный метод, но он не предусматривает вдохновения и вообще чего-либо для раскрытия творческого потенциала.

Некоторые компьютерные инженеры отметили эту проблему и предприняли шаги для ее решения. StumbleUpon – один из сайтов, позволяющих открывать контент (новые странички, фотографии, видео, музыка) через рекомендации других пользователей с аналогичными интересами и вкусами. Это так называемая форма совместной фильтрации. В Википедии есть кнопка поиска случайной статьи, а в сервисе рекомендации музыки MoodLogic раньше была иконка «Удиви меня». Но у этих служб слишком широкий охват, и они не соблюдают принципов организации, которые разумные люди осознанно применили к этим материалам. Когда мы в журнале натыкаемся на статью, она находится рядом с той, которую мы искали, только потому, что, по мнению редактора, два материала по каким-то признакам схожи и входят в широкий спектр интересов одних и тех же людей. В книгохранилище – будь то система десятичной каталогизации Дьюи или Библиотека Конгресса – издания, размещенные в одном разделе, имеют (по крайней мере, в умах создателей системы организации) пересекающиеся темы. Сотрудники небольших библиотек по всей Северной Америке сейчас экспериментируют с так называемой модифицированной системой Дьюи. Это способ расстановки книг по полкам так, чтобы посетителям было удобнее находить их, проходя через определенный ряд стеллажей, а не листая карточный каталог или поисковую онлайн-систему. Кнопки, нажатие которых помогает найти случайную книгу, до сих пор имеют слишком мало ограничений, поэтому практически бесполезны. Википедия может и должна хранить вашу историю просмотра тем, чтобы кнопка поиска случайной статьи привела к тому, что может быть хотя бы в широком смысле истолковано как сфера ваших интересов. Вместо этого все темы рассматриваются одинаково, поскольку все биты информации равны, и вы с равной вероятностью получите материал о притоке небольшой реки на юге Мадагаскара и о префронтальной коре.

Еще одна вещь, потерянная благодаря оцифровке и бесплатной информации, – ценность коллекционирования. Совсем недавно чья-то фонотека могла быть предметом восхищения, возможно, зависти, а также способом что-то узнать о ее владельце. Поскольку альбомы приходилось покупать по одному, они были относительно дорогими и занимали место в доме; меломаны собирали такие фонотеки осознанно, тщательно планируя и продумывая каждый шаг. Мы сначала слушали музыкантов, чтобы лучше понимать, какие записи приобрести. Стоимость вероятной ошибки вынуждала задуматься, прежде чем скупать всякий хлам. Старшеклассники и студенты перебирали и рассматривали коллекцию записей новых друзей, делая выводы и об их музыкальных вкусах и о том, как человек мог решить стать обладателем тех или иных записей. Теперь мы в беспорядочном режиме загружаем песни в iTunes, которые никогда раньше не слышали, а если слышали, то мимоходом, и они могут нам не понравиться, но в этом случае цена ошибки незначительна. Глик представляет проблему таким образом: раньше была грань между тем, чем обладаешь, и тем, чего не имеешь. Этого различия больше не существует. Когда доступны все когда-либо записанные песни – любая версия, каждая не вошедшая в альбом композиция, вариация, – проблема приобретения неактуальна, а возникновение вопроса выбора просто невозможно. Как решить, что слушать? Это, конечно, глобальная информационная задача, не ограничивающаяся музыкой. Как определить фильм для просмотра и книгу для прочтения, каким новостям доверять? Информационная проблема XXI века – это проблема выбора.

На самом деле в этом случае есть только две стратегии: поиск и фильтрация. Можно рассмотреть их как одну, то есть более экономичный вариант – фильтрацию. Разница лишь в том, кто ее выполняет, вы или кто-то другой. Когда вы что-то ищете, вы начинаете с оформления идеи: что вы именно хотите, – затем выходите и отправляетесь на поиски. В эпоху интернета «выйти» может означать всего несколько нажатий клавиш на ноутбуке, пока вы сидите на диване в тапочках, но при этом вы направляетесь в цифровой мир, чтобы найти необходимое. (Компьютерные специалисты называют это извлечением, потому что вы достаете информацию из интернета, а не получаете, как в тех случаях, когда сеть автоматически отправляет ее.) Вы или ваша поисковая система фильтруете и расставляете результаты по приоритетам, и если все идет хорошо, мгновенно получаете искомое. Мы склонны не хранить копию – виртуальную или физическую, так как знаем, что в любой момент можем снова ее получить. Ни тщательного отбора, ни коллекционирования, ни счастливых открытий.

Это недостаток цифровой организации, который делает способности фантазировать и мечтать еще более важными, чем когда-либо. «Величайшие ученые – тоже художники» , – сказал Альберт Эйнштейн. Творчество известного физика появилось как внезапное озарение после грез, интуитивных находок или работы по вдохновению. «Когда я изучаю себя и свои методы мышления, – говорил он, – я приближаюсь к выводу, что дар воображения значил для меня больше, чем любой талант впитывать абсолютное знание… Все великие достижения науки должны начинаться с интуитивных знаний. Я верю в интуицию и вдохновение… Время от времени чувствую, что прав, не зная причины». Важность творчества для Эйнштейна была заключена в его девизе: «Воображение важнее знания».

Решение многих мировых проблем – таких как рак, геноцид, репрессии, бедность, насилие, неравенство в распределении ресурсов и благ, изменение климата – требует творческого подхода. Когда представители Национального института онкологии США (NCI) осознали роль нелинейного мышления и блуждающего, или мечтательного, режима работы мозга, в 2012 году они финансировали сессию с участием художников, ученых и других представителей творческих профессий, на которой устроили «мозговой штурм». Сессия длилась несколько дней в местечке Колд-Спринг-Харбор. В NCI признали, что после нескольких десятилетий исследований, стоимость которых оценивается в несколько миллиардов долларов, лекарство от рака так и не было найдено. Они тщательно отобрали тех, у кого не было совсем никакого опыта или знаний в области онкологии, и объединили с мировыми лидерами в сфере исследований этой темы. Работа сессии заключалась в том, что неэксперты должны были генерировать идеи – и неважно, насколько дикими они были. Некоторые идеи эксперты сочли блестящими, и сейчас ведутся работы по их воплощению.

Так же, как и в случае с Эйнштейном, основной принцип инициативы NCI состоит в том, что нелинейное, или творческое, мышление ограничено рациональным, линейным, чтобы воплотить его самыми устойчивыми и строгими способами – мечтами людей, объединенными с мощными ресурсами компьютеров. Бывший CEO компании Intel Пол Отеллини сказал об этом так:

«Когда я начал работать в Intel, идеи о том, что компьютеры настолько сильно повлияют на различные аспекты нашей жизни, звучали как научная фантастика… Можно ли с помощью технологий решить проблемы? Подумайте, каким был бы наш мир, если бы закон Мура – уравнение, показывающее невероятный рост компьютерной индустрии, – можно было применить в другой области. Возьмем, к примеру, производство автомобилей. Машины проезжали бы 800 000 км на четырех литрах бензина, перемещались бы со скоростью 480 000 км/ч, и дешевле было бы выбросить “Роллс-Ройс”, чем поставить на стоянку» .

Мы уже наблюдаем, что благодаря компьютерным технологиям у нас сейчас есть то, что еще недавно казалось научной фантастикой. На грузовиках почтовой компании UPS стоят датчики, определяющие сбои еще до того, как те случаются. Раньше секвенирование генома стоило 100 000 долларов, сейчас – меньше тысячи. К концу десятилетия эквивалент человеческого мозга, содержащий 100 миллиардов нейронных клеток, поместится на одном компьютерном чипе. Можно ли решить наши проблемы с помощью технологий? Похоже, так думают увлекающиеся, блестящие, любознательные и разносторонне развитые люди.

Там, где с решением проблемы не могут справиться искусство, технологии или наука по отдельности, возможно, сработает их комбинация. Способность технологии (при правильном руководстве) решать трудноразрешимые глобальные проблемы еще никогда не была столь высока. Слушая Отеллини, я понимаю, что мы стремимся к результатам, которые еще не можем представить.

В поисках материала для книги What Your Junk Drawer Says about You («Что ящик с мелочами говорит о тебе»), идею которой я вынашивал несколько лет назад, я пересмотрел десятки коробок с хламом. Они принадлежали журналистам, писателям, композиторам, адвокатам, мотивационным ораторам, домохозяйкам, учителям, инженерам, ученым и художникам. Я попросил каждого сфотографировать свой открытый ящик, затем вынуть все и разложить на столе, положив похожие предметы рядом. Мне нужны были снимки вещей перед тем, как их организовали, потом пересортировали, переложили и, наконец, устроили все обратно, более аккуратно и структурированно.

И я сделал то же самое со своим ящиком для мелочей. Пока я тщательно разделял имеющийся в нем хлам на категории, мне пришло в голову, что эти ящики идеальным образом отражают нашу жизнь. Откуда у меня блокноты списков покупок старых друзей и сломанные дверные ручки из квартиры двоюродной бабушки? Зачем понадобилось пять пар ножниц, три молотка и два запасных собачьих ошейника? Было ли намерение хранить разные упаковочные ленты на кухне стратегическим? Использовал ли я дерево решений Томаса Гетца, думая поставить микстуру NyQuil рядом с разводным ключом, или это была бессознательная ассоциация памяти между микстурой (которую принимают перед сном) и гаечным ключом (похожим на полумесяц в ночном небе)?

Думаю, нет. Ящик для мусора, как и жизнь, подвержен естественной энтропии. Время от времени мы должны взять тайм-аут и задать себе следующие вопросы:

На днях, приводя в порядок виртуальный ящик для хлама, я кое-что там нашел: статьи с новостного сайта Reddit – источника информационной перегрузки и потока информации и мнений, – и речь в них идет о математике, королеве наук и абстрактной организации .

Иногда в своих математических изысканиях вы обнаруживаете, что медленный прогресс и тщательное накопление инструментов и идей внезапно позволили вам сделать кучу недоступных ранее вещей. То, что вы изучали, бесполезно, но когда все эти знания стали второй натурой, появился совершенно новый мир возможностей. Вы как бы резко перешли на другой уровень. Что-то щелкает, но вслед за этим появляются новые препятствия, и внезапно становятся критически важными очередные проблемы, о которых вы раньше не могли и думать.

Обычно это очевидно в разговоре с кем-то стоящим на уровень выше вас, потому что для таких людей ясно то, понимание чего требует от вас серьезной работы. Это хорошие люди, у которых можно учиться, потому что они помнят, каково бороться в том месте, где сейчас сражаетесь вы, но то, что они делают, все еще имеет смысл с вашей точки зрения (вы просто не могли сделать это сами).

Разговор с кем-то на два или более уровней выше – совсем другая история. Они едва ли говорят на одном языке с вами, поэтому почти невозможно представить, что вы когда-нибудь узнаете то, что известно им. Если это вас не расстраивает, вы все еще можете учиться у них, но то, чему они хотят научить вас, кажется действительно философским. Вы не думаете, что они помогут вам, но по какой-то причине они это делают.

Те, кто стоит уже на три уровня выше, на самом деле говорят на другом языке. Они, вероятно, кажутся менее впечатляющими, чем человек на два уровня выше, потому что большая часть того, о чем они думают, совершенно невидима вам. Оттуда, где вы находитесь, невозможно представить, о чем и каким образом они думают. Может возникнуть ощущение, что вам все-таки доступен разговор на их языке, но это только потому, что они умеют рассказывать увлекательные истории. Любая из них, вероятно, содержит достаточно мудрости, чтобы продвинуть вас наполовину к следующему уровню, если вы довольно долго будете об этом размышлять. Организованность может вывести всех на новый уровень жизни.

Удел человека – становиться жертвой старых привычек. Мы должны осознанно смотреть на те сферы, которые нуждаются в очистке, а затем методично и активно освобождать их. И продолжать это постоянно.

Время от времени за нас это делает мироздание: мы неожиданно теряем друга, любимого питомца, выгодную сделку, а то и рушится вся мировая экономика. Лучший способ усовершенствовать мозг, данный нам от природы, – научиться приспосабливаться к обстоятельствам. Мой опыт говорит следующее: когда теряешь что-то, считавшееся незаменимым, обычно вместо него возникает нечто намного лучшее. Ключ к переменам – вера в то, что избавление от чего-то или кого-то старого приводит к тому, что на его месте появляется что-то еще более великое.