Глава двадцать третья

Вторым погиб «Манро». Силы Марко перехватили его возле скрытой в космосе закладки с оборудованием и медикаментами. Насколько выяснила Мичо, с горнодобытчика под названием «Корвид» поступила мольба о помощи. На корабле, где было пять семей, произошла вспышка менингита, детей пришлось ввести в медицинскую кому. «Манро», шедшему на помощь, перекрыли путь два корвета Вольного флота, убегая, он наткнулся на двух других. Марко записал обращение капитана – средних лет человека по имени Леви Уоттс, которого Мичо почти не знала до тех пор, пока он не пришёл под её командование. Уоттс умолял сохранить экипажу жизнь, прежде чем уничтожать корабль.

Это выглядело недостойно и закончилось перестрелкой. Копии записи разошлись по десятку анонимных каналов, с приложением перечня остальных кораблей, которым уготована та же участь.

Маячок «Корвида» пропал. Обсуждение – был ли он уничтожен, как «Манро», или его превратили в приманку – ни к чему не привело. Это означало всё то же: никто не смеет предавать Вольный флот, а Вольный флот – это Марко Инарос. Эванс и Надя взялись переделывать протоколы связи для остатков флота Мичо. Она видела в их глазах тревогу, слышала дрожь в голосах. За это она любила их ещё больше, но сейчас в её любви появилась некая отстранённость. Холодок. Мичо не знала, как долго сможет сдерживать горе и гнев, но сейчас единственным проявлением её скорби оставался холодный и беспощадный расчёт.

Возможно, их тревожило именно это.

«Минский» летел где-то далеко за эклиптикой, по орбите, которая спустя несколько месяцев привела бы его к кольцу врат, где он мог скрыться от кораблей Вольного флота в медленной зоне. Поэтому, захватив «Минского», капитан Фойл на «Серрио Мале» спасла жизни всем на борту. Если бы корабль прошёл сквозь врата, спустя всего несколько минут рельсовая пушка разнесла бы его в клочья. Правда, колонисты об этом не знали. А Мичо говорить не стала.

Фойл знала, что добыча перенаправлена на Цереру, в руки врага, но несмотря на это, всё же вызвалась сопровождать «Минский». Мичо хотелось позволить ей, но это был бы неверный ход. Протянуть руку Фреду Джонсону было её решением. Если что-то пойдёт не так – разбираться с этим должна только она сама.

Перемещение прошло скрытно и быстро, на кратких включениях высоких g. «Минский» и «Коннот» вместе направлялись к Церере, уходя от скопления сил Марко.

Когда-то, целую вечность назад, назначая Мичо возглавлять ветвь снабжения Вольного флота, Марко отдал ей самые маленькие и лёгкие корабли. Конечно, вооружённые, но не предназначавшиеся для серьёзного боя. Такие могли обгонять громоздкие ледовозы, превращённые теперь в корабли колонистов – неповоротливые, легко уязвимые. Марко и Розенфельд, сражавшиеся против внутренних планет, больше нуждались в серьёзных боевых кораблях. Они в этой войне были кувалдой, а Мичо – скальпелем.

Теперь ей предстояло выяснить, сработает ли её план пробиться туда, где до них не сможет дотянуться великий Марко Инарос. Иначе их мятеж окажется недолгим и печально закончится.

Она вспомнила слова Джозефа – у вселенной есть на тебя план. Ты не зашла бы так далеко, не прошла через такое количество опасностей, если бы была здесь не нужна.

Все твердят себе такую же сладкую чушь. Что они особенные. Что у них особое предназначение. Что некий великий разум, расположенный за гранью реальности, беспокоится о том, что с ними происходит. Но на протяжении всей истории человеческого рода всё равно все умирают.

– Внимание, неопознанный корабль. Говорит Джеймс Холден, капитан корвета «Росинант». Мы прибыли для передачи судна «Минский». Надеемся, что и вы здесь за этим. Буду признателен, если обозначите себя.

– Вот дерьмо, – сказала Мичо.

– Капитан? – спросила Оксана.

Джеймс Холден. Пожалуй, самая неоднозначная личность во всей системе. Землянин, работавший на Фреда Джонсона и АВП. Бунтарь, затеявший мятеж против Ашфорда во время экспедиции в медленную зону. Человек, которого Марко Инарос ненавидел всеми фибрами души. Посол Марсианской республики и ООН на Илосе. Любимая пешка всех и каждого. Если бы она могла предвидеть, что именно его голос раздастся в этот момент, Джозеф бы объявил это знаком свыше. Но знаком чего? Без понятия.

На ее экране отображалась Церера, окруженная иконками вражеских кораблей, словно стаей насекомых, изготовившихся к нападению. Мичо не сомневалась, что по всей системе разбросаны датчики и оптические телескопы, сфокусированные целиком на ней, на «Минском» и на корабле, медленно продвигающимся вперед.

Где-то там это видел Марко – видел ее шанс уничтожить Джеймса Холдена. Пожелай Господь дать ей шанс отступиться от своего мятежа и вернуться к былому, лучшего момента нельзя было и желать. Ее системы наведены на его корабль. Пусть она погибнет, пусть все погибнут, у других кораблей ее флотилии будет шанс вернуться в объятия Вольного флота. Больше не повторятся «Аэндорская волшебница» или «Манро».

Совпадения не случайны, мысленно услышала она Джозефа. Случайны. На то они и совпадения.

– Приказы, капитан? – спросила Оксана.

– Открыть канал связи.

На экране Мичо вспыхнула картинка. Холден с тревогой вглядывался в камеру. Годы его пощадили: Приятные черты лица с легкой тенью грусти и юмора, которая ему весьма шла. Интересно, подумалось ей, его команда тоже на «Росинанте» или же он предпочел оставить Наоми Нагату где-нибудь в стороне, подальше от Марко?

– «Росинант», это Мичо Па с «Коннота». Как же удивительно снова тебя видеть, капитан Холден.

При виде ее Холден по-мальчишески ухмыльнулся, и непроизвольно, удивляясь самой себе, она улыбнулась в ответ – не с удовольствием, а с озорством, вызванным страхом. Сердце будто бы в нетерпении отстукивало по ребрам, пытаясь привлечь ее внимание.

«Я могу его убить. И он может убить меня».

Оба варианта были обоснованы: на «Росинанте» стояла рельсовая пушка. Пока Мичо поймет, что по ней выстрелили, будет уже поздно. Но он вряд ли выстрелит. И она тоже.

– И тебя тоже, капитан Па. Кто бы мог подумать.

Она неестественно рассмеялась, и Эванс с тревогой бросил на нее взгляд, оставшийся без ответа.

– Заметила, что у тебя там немало кораблей, чьи орудия смотрят прямо на меня, – беспечно сказала она.

– У людей нервы шалят, – ответил Холден.

– Тот факт, что парламентером выбрали тебя, несет какой-то глубокий смысл?

– Да не. Просто короткую спичку вытянул.

Жутковато говорить с кем-то из своих противников, когда даже нет временно́й задержки. Хотелось развернуться и на максимальной тяге убраться отсюда. Каждая секунда приближала ее к Церере, Объединенному флоту и Фреду, мать его, Джонсону. От каждой точки на тактическом дисплее бросало в дрожь. Они такие же враги, как и Марко. Но враг ее врага сейчас, по крайней мере, всё хорошо разыграл.

Никаких резких движений, никаких внезапных действий. Все получится.

– Мы готовы передать управление «Минским» вашим людям, – сказала она. – Все пассажиры на борту в своих каютах. Я также отправлю накладную с полным перечнем груза.

Холден кивнул.

– Так что… нас ведь никто не собирается подрывать, надеюсь? Никаких там… ловушек? А то, знаешь ли, некоторые умные люди за доверие к тебе полагают меня идиотом.

– У меня тут полно таких же. От наших слов ничего не изменится. Нужно просто попробовать, и посмотрим на результат.

Внезапно рядом с ней раздался голос Оксаны:

– С Цереры на высокой скорости движутся объекты! Шесть торпед, до удара пятьдесят секунд.

Страх, настолько сильный, что походил на спокойствие, вышиб из Мичо весь воздух. Открыть огонь из всех орудий, развернуться и бежать – что бы она ни приказала, решать надо сейчас.

Но она глядела прямо на Холдена и видела в его глазах такое же изумление, даже шок.

Даже злость.

Она обязана была отдать приказ. Открыть огонь, иначе погибнет вся ее семья. Если она выстрелит, в ответ начнут стрелять все. Надо бежать. Развернуться и гнать изо всех сил, расплавив всё позади себя.

Стой, подумала она. Умирать – так умирать. Стой.

Почему злится Холден?

– Холден? – дрожащим голосом произнесла она. – Что за проблемы?

– Да, мать твою, еще как разрешаю, – рявкнул Холден. Она не сразу поняла, что капитан обращался не к ней.

– «Росинант» открыл огонь из ОТО, – высоким, резким голосом доложила Оксана. Страх отражался от всех поверхностей.

– Запускаю наши ОТО, – сообщил Эванс.

– Стоять, – крикнула Мичо, еще не осознав до конца свой приказ. В гробовой тишине она добавила: – Чуть только тронешь управление огнем – и мы все мертвы. Вам понятно, мистер Эванс? Все, кто вам дорог, погибнут, и вина будет целиком ваша.

Эванс непонимающе смотрел на нее. Его пальцы подрагивали над панелью управления огнем и тянулись вперед.

– Оксана, по кому стреляет «Росинант»?

– Нет, нет и нет, – раздался голос Холдена. – Их заберем мы, а не вы! Какого черта вы там удумали!..

– Ведут огонь по торпедам, вышедшим с Цереры. Поражение через… всё, капитан. «Росинант» сбил все ракеты.

Мичо кивнула. Кровь толчками стучала в жилах. Руки дрожали. Она осознавала панику у себя в голове, как будто слышала голоса в соседней комнате, но не чувствовала ее. Она вообще ничего не чувствовала.

– Эванс, – произнесла она, – опусти руки.

Эванс посмотрел на свои пальцы как будто с удивлением, затем медленно убрал руки. В его глазах мелькнуло понимание: если бы он начал стрелять, флот противника тоже открыл бы огонь. Может, не «Росинант», но все остальные. Инстинкт остановил его на волосок от того, чтобы прикончить всех. Эванс застонал, как пьяный или больной, отстегнулся и оттолкнулся. Его кресло медленно вращалось, пока Эванс покидал рубку. Мичо его не остановила.

На ее экране Холден склонился над камерой. Совсем немного, подсознательное защитное движение. Мичо заставила себя расслабиться. Медленно тянулись секунды, пока она ждала повторения атаки. Сердце отстукивало их, но ничего не происходило.

– Хорошо, – сказала она.

– Ага, – отозвался Холден.

Пролетела еще секунда. Мичо услышала голос позади Холдена. Наоми Нагата. Сами слова плохо различимы, но таким тоном можно сдирать краску со стен. Значит, он не спрятал её в каком-нибудь безопасном месте. Ну и правильно. Возможно, сейчас везде небезопасно. Мичо накрыли первые признаки мощного выброса адреналина: легкая тошнота, наваливающаяся усталость, печаль. Она их проигнорировала.

– Я тут говорила, – голос Мичо звучал спокойнее, чем она ожидала, – что у нас «Минский», и о его грузе. Готовы передать вам контроль. Затем мы поворачиваем обратно, прежде чем кто еще не начал по нам палить.

– Это был не Фред, – ответил Холден, – не знаю, кто выпустил эти торпеды, но мы найдем его.

Губы Мичо налились тяжестью, как будто окаменели. Не важно, кто нажал на кнопку пуска торпед с Цереры. Оглянись назад и увидишь за ним Марко Инароса.

– Ценю это, – сказала Мичо, – дайте знать, когда будете готовы к удаленному управлению.

Ответ Марко не занял и часа. Он грустно покачал головой, глядя в камеру большими темными глазами. Его харизму ограничивали рамки экрана, но не убирали окончательно. Доказательство, что предатель Мичо Па работает с Землей.

Подрывая усилия Вольного флота защитить и перестроить Пояс. Беззастенчиво отдавая врагу припасы. Его голос вибрировал от негодования за предательство его людей и презрения за коллаборационизм. И не важно, что «враги» включали в себя и миллионы астеров, которых он бросил. Мичо гадала, будет ли это что-то значить для тех, кто это смотрит.

Видео включало в себя и изображение «Росинанта», защищающего «Коннот». Последнее доказательство, если оно кому-то нужно, что Па связалась с теми, кто сильнее всего хочет поражения Вольного флота и Пояса.

Мичо смотрела это на командной палубе. Десяток ответов крутились у нее в голове. Она дошла даже до того, что один из них записала, но произнесенные в гневе предложения не складывались, и в конце концов смотрящая на нее с экрана женщина стала казаться столь же безумной, какой описал ее Марко.

Они шли прочь от Цереры, но без сильного ускорения. Просто чтобы оказаться внутри зоны, контролируемой внутряками, и чтобы при этом их еще и не подстрелили. Показать другим кораблям, сохраняющим ей верность, и кучке независимых кораблей, которые больше склонялись к ее образу мыслей, чем к Марко, что существуют безопасные зоны.

Сбежать в новую, крохотную безопасную гавань как можно скорее – вот что она хотела всеми фибрами души, но не для этого она сюда прилетела. Не за этим она рисковала своим кораблем, своей семьей и своей жизнью. Итак, треть g, движение по инерции, изменение направления, снова ускорение. Чем дальше она убиралась от пушек Фреда Джонсона, тем сильнее старалась усложнить Марко отслеживание перемещений «Коннота».

В ту ночь к ней в каюту пришла Оксана, не как офицер, а как жена. Она принесла бутылку виски с серебристым дозатором на конце и две груши. Поначалу Мичо не хотела общения, но когда Оксана пришла, отчаянно его захотела. По опыту Мичо, секс – это как музыка. Или язык. Он может выразить что угодно. Теперь это были ярость, горечь и отчаянная жажда.

После, пристегнувшись вместе с Оксаной в кресле-амортизаторе, Мичо вслушивалась в ее дыхание, глубокое и ровное, такими Мичо представляла себе волны. На сердце у нее было тяжелее, чем утром. Осторожно, чтобы не разбудить жену, она вытянулась, нащупала ручной терминал и запустила разоблачение Марко. Свет маленького экрана заполнил комнату, Мичо уменьшила звук так, что от него остались лишь ритм твердых согласных. В этом ракурсе вырисовывался узор речи Марко. Ритм его голоса напоминал биение сердца. Раньше она этого не замечала.

Па пробежалась по сохраненным копиям сообщений и форумов, наполненных мнениями и реакцией аудитории. Осуждением Мичо и ее семьи. Открытой ненавистью к ней. Угрозами убить. Ничего неожиданного. И ради того, чтобы накормить и поддержать этих людей, она рисковала всем.

Хорошо еще, что она занималась этим не ради популярности.

Поступил сигнал. Уточнение позиции и ускорение. Па переключила терминал на основные системы «Коннота». Надя замыслила сложный маневр – поворот по всем трем осям с разнонаправленным ускорением, чтобы в результате только некто с очень-очень мощным сенсором смог бы отследить весь путь и хоть с какой-то определенностью предположить, куда они направляются.

Начался отсчет, ускорение плавно прижало их с Оксаной друг к другу, изменив угол наклона кресла сначала в одном направлении, потом в другом, потом обратно. Низкое урчание эпштейна походило на негромкое покашливание Бога.

Оксана зевнула, потянулась и положила руку Мичо на плечо.

– Здравия желаю, капитан, – произнесла она глухим от сонливости и сексуального утомления голосом.

Мичо вздохнула, улыбаясь.

– Штурман Буш, – ответила она, подражая шутливой формальности Оксаны и переплетая пальцы. – Тебе нужно поспать.

– Как и тебе. А получится?

– Нет. Если это превратится в проблему, я вколю что-нибудь из аптечки.

– Какой статус?

У Мичо чуть не сорвалось с языка «статус чего»? Но только потому, что она не подумала хорошенько. Она знала, что Оксана подразумевает реакцию Вольного флота. Устремились ли к ним их корветы? Запущены ли по ним дальнобойные торпеды с кораблей и станций Пояса, в надежде подкрасться достаточно быстро и незаметно, чтобы преодолеть их ОТО? Мичо склонилась, чтобы поцеловать ее в лоб. Волосы Оксаны пахли мускусом и искусственной ванилью. Восхитительный запах.

– Все нас ненавидят, но никто еще не стреляет.

– Но будут.

– Будут. Но мы создали островки безопасности. Раз уж они приняли наше подношение, то теперь мы можем отправиться на Цереру или другую станцию Фреда, мать его, Джонсона, без Марко, висящего на хвосте. Если только Инарос не готов к полномасштабной битве с внутряками.

– А в этом случае уже не важно, где мы будем, – прошептала Оксана, ее губы щекотали скулу Мичо. – А ты? С тобой всё в порядке?

«Коннот» совершал сложные спиралеобразные ускорения, и кресло-амортизатор отклонялось туда-сюда. Казалось, вселенная кружится вокруг их неподвижных тел. Мичо пожала в темноте плечами.

– Не знаю. Я знаю, что я делаю. Даю астерам то, что им нужно, и даю именно тем, кто сильнее всего в этом нуждается. Но… никто нас за это не поблагодарит.

– Некоторые поблагодарят. – А через секунду он поправилась: – В смысле, не те, кто у власти.

– Разве мы не этим занимаемся, а?

– Чем? – переспросила Оксана, помассировав глаза и прогоняя остатки сна.

– Если властьпредержащие нас не любят, так давай создадим свою собственную, мать ее, власть.