Глава двенадцатая

Настенный экран в зале ожидания доков был настроен на развлекательный канал. Кто-то невидимый брал интервью у сногсшибательно красивой девушки, чье веко было то ли накрашено красным, то ли с татуировкой. Бегущая строка внизу экрана сообщала ее имя – Зедина Раэль. Холден не знал, кто она такая. Звук был включен, но неразборчив из-за гула шныряющих по залу толп. Субтитры шли на хинди. Раэль покачала головой, и по ее щеке скатилась крупная слеза, а на экране возникло изображение разрушенного города под грязно-бурым небом. Значит, это про ситуацию на Земле.

Нетрудно забыть, что индустрия развлечений – музыканты, актеры и просто разного рода знаменитости – так же пострадали от катастрофы, как и все остальные. Такое чувство, что эта часть реальности существует отдельно. Нетронутой. Эпидемии, войны и бедствия не должны посягать на искусственный мир индустрии развлечений, но конечно же, они его затрагивали. Зедина Раэль, чем бы она ни развлекала публику, тоже человек. И возможно, потеряла любимых при падении метеоритов. И скорее всего, потеряет еще кого-то.

– Капитан Холден? – спросил широкоплечий темноволосый человек с острой бородкой, на его лице были написаны усталость и добродушие.

В руке он держал ручной терминал. Судя по форме, он работал в портовом контроле, на бейдже значилось имя – Бейтс.

– Прошу прощения. Давно ждете?

– Нет, – отозвался Холден и взял протянутый терминал. – Всего несколько минут.

– Здесь столько дел… – протянул Бейтс.

– Ничего страшного, – сказал Холден, прижимая большой палец к считывающему устройству. Терминал пискнул. Тонкий и радостный звук, как будто терминал счастлив, что Холден разрешил доставку.

– Встретимся в доке H-15? – спросил Бейтс. – Освободим его для вас. Кто ваш координатор по ремонту?

– У нас есть собственный. Наоми Нагата.

– Да. Ну конечно.

Мужчина кивнул и ушел. Зедину Раэль на экране сменила Ифра Маккой с грубоватыми чертами лица. Холден хотя бы знал, кто это. Невидимый ведущий что-то произнес, и пауза в окружающем шуме позволила Холдену услышать слова Ифры: «Мы должны ответить. Мы должны выстоять». Боль и отчаяние в голосе Ифры встревожила Холдена, он не знал – потому ли это, что он с ней согласен, или потому, что боится того, к чему приведет этот ответ. Он развернулся к верфи и ведущимся там работам.

На вращающейся станции вроде Тихо или станциях на точках Лагранжа корабль бы пришвартовали в вакууме. Луна – совершенно другое дело. Длинные доки верфи с буксировщиками для кораблей, выдвижными шлюзами и воздухом вгрызались глубоко в грунт. «Росинант» стоял прямо, сопло двигателя направлено к центру Луны, а сужающиеся в остриё верхние палубы торчали в сторону звезд. Удерживала его паутина лесов. Док был достаточно обширен, чтобы в нем поместился и корабль втрое крупнее, его наполнял пригодный для дыхания воздух.

У стены громоздились ремонтные мехи, а четыре работали на «Росинанте», тихо ползая по его корпусу, как пауки. В одном сидела Наоми, в другом Амос. В третьем – Сандра Ип, ее вместе с другим инженером Фред Джонсон привел в команду «Роси» на время полета до Луны, когда настоящая команда, за исключением Холдена, рассеялась по всему космосу.

Алекс и Бобби стояли на приподнятой платформе и смотрели на корабль. Нанесенные Вольным флотом повреждения выглядели ярким шрамом. Вокруг корабля на лесах возвышались широкие панели – недавно доставленные секции корпуса, их перемещали лапы манипулятора. Алекс протянул наушники, Холден подсоединил их к своему ручному терминалу и подключился к каналу увеличенного экипажа.

– И как всё выглядит? – спросил он.

– Они прилично нас потрепали, – отозвалась Наоми. – Я под впечатлением.

– Ломать – не строить, – сказал Холден.

– Это уж точно, – сказала Наоми, по-астерски подняв кулак в знак согласия. – И эти секции для замены…

– Есть проблемы?

Ответила Сандра Ип. Звук незнакомого голоса немного раздражал.

– Они из углесиликата. Прямо-таки произведение искусства. Идущий по касательной снаряд ОТО от них отскакивает.

Едва различимые оборонительные нотки в голосе дали Холлдену понять, что тема всплывает уже не в первый раз.

– Пока что отскакивает, – сказала Наоми.

Холден переключил микрофон только на канал команды «Росинанта», но продолжал слышать всех остальных.

– Ну что, только по-семейному? Что за дела с новыми панелями?

– Да ничего такого, – ответила Наоми. – Они отличные. Всё в точности, как о них и говорят. Но через пять лет или через десять?..

– Они быстро изнашиваются?

– Ну, в том-то и дело, – протянул Алекс. – Пока что нет ни одной старше десяти лет. С появлением протомолекулы ученые получили грандиозный пинок под зад. Напридумывали кучу новых игрушек. Как эти тонкие панели. Теоретически, они должны быть прочными, как настоящие. А на практике… на практике они испытываются на нас. Я кучу времени уговаривал «Роси», что их вес правильный. Теперь им придется управлять по-другому.

Холден скрестил руки на груди. Над его головой лапа меха переместила новую секцию корпуса и приставила его к борту «Роси».

– А нам точно это надо? Мы могли бы настоять на обычных панелях.

– Не могли бы, если хотим в ближайшее время отчалить на станцию Тихо, – сказала Наоми. – Идет война.

– Можем отказаться от контракта, – сказал Холден. – Фред подыскал бы для нас другое задание.

– Ну, не знаю, кэп, – вставил Амос. – При таком положении дел неплохо иметь работу. В смысле, пока деньги еще что-то значат. – Он помолчал. – Эй, а деньги еще что-то значат?

– Будут, если мы победим, – откликнулась Наоми. – Но в портах Вольного флота нас в любом случае не станут заправлять и чинить.

– Точно, – сказал Амос. – Так что неплохо иметь работу.

Два меха поспешили к краю новой панели корпуса. Разгорелись похожие на маленькое солнце сварочные аппараты, спаивая вместе старую и новую технологию. Было в этом нечто, что Холдену не нравилось, чему он не доверял. Но и нечто потрясающее. Сам этот материал не существовал, когда родился Холден, и вот он здесь.

Протомолекулу создал грандиозный разум, а с ней и кольца, и странные, безжалостные руины, покрывающие новые миры. Их можно истребить, но можно и встроить в человеческое знание – понять, на что всё это способно и как себя ведет. Родившийся сегодня ребенок вырастет в мире, где углесиликатная ткань так же буднична, как титан или стекло. Сотрудничество между человечеством и призраками могучего инопланетного разума пойдет людям на пользу. Холден был представителем того поколения счастливчиков, которые перешагнули через порог, границу между «до того» и после того, что прямо сейчас воплощают в жизнь Наоми, Ип и Амос, и Холдена восхищало, насколько это круто. Страшновато, но круто.

– Это будущее, – сказал он. – Стоит к нему привыкнуть.

Остальные из временной команды Фреда Джонсона либо были уже на «Росинанте» вместе с Клариссой, либо в пути из своих квартир на Луне. Все с нетерпением ждали предстоящее задание. Впервые все они – Земля, Марс и даже наименее радикальное крыло АВП – вместе схватятся с Вольным флотом. Основное бремя ляжет на Землю и Марс, но «Росинант» присоединится в качестве корабля-наблюдателя, на котором полетит Фред Джонсон – представитель Пояса, пусть и не идеальный. Они готовы.

Вот только Холден готов не был.

В особенности сейчас, когда родители поднялись из гравитационного колодца Земли, желание быть рядом с ними его удивило. Бо́льшую часть сознательной жизни он провел вне планеты. Если бы кто-нибудь спросил, он бы ответил, что не скучает по Земле. Только по некоторым людям. Может, по некоторым местам из детства. Но он не тосковал по планете. И лишь теперь, когда ее атаковали, Холдену хотелось ее защитить. Может, так было всегда. Он вырос из дома своего детства, но в глубине души по-прежнему считал, не осознавая этого, что принадлежит Земле. Он изменился. Повзрослел. Но всё равно его место там. Только теперь этого места больше не существовало. Желание остаться было сродни желанию переместиться в прошлое, когда ничего этого еще не случилось.

Пришло сообщение от Фреда Джонсона. Он закончил встречу с техниками по оружию Сун И Штайнбергом и Гором Дрогой. Как только сварят новый корпус и проведут испытания давлением, можно отчаливать. Если у Холдена еще остались дела на Луне, самое время ими заняться.

У Холдена осталось дело на Луне.

Сварочный аппарат вспыхивал и угасал. «Росинант» стал немного другим, как снова и снова происходило уже многие годы. И с каждой переменой корабль двигался от прошлого в будущее. Как и люди на нем.

– Всё нормально? – спросила Бобби.

– Что? – встрепенулся Холден.

– Ты вздыхаешь.

– С ним это бывает, – сказал Алекс.

– Правда? – отозвался Холден, сообразив, что Бобби подключена к каналу команды «Росинанта». И он был этому рад. – Я и не знал.

– Не переживай, – сказала Наоми. – Это мило.

– Так когда вы закончите, Наоми? – спросил Холден. – Фред уже на подходе.

– Ага, – ответила она, и возможно, Холден лишь вообразил в ее голосе ужас. – Всё готово.

Кар, на котором они ехали в сторону лагеря беженцев, двигался на электромагнитной подушке, удерживающей колеса на поверхности.

Он издавал не то ворчание, не то посвистывание – но звук был достаточно громким, чтобы Холдену пришлось повысить голос.

– Если ей по-прежнему будут платить ООН или Марс, это совсем другое, – сказал он. – Если мы предложим ей постоянное место в команде, нужно сделать это аккуратно.

– Она молодец, – сказала Наоми. – Готовилась к работе как раз на корабле вроде «Роси», чего не скажешь о любом из нас. И с командой ладит. Почему бы не взять Бобби на борт?

Воздух в более глубоких коридорах стал сырым и спертым. Системы жизнеобеспечения работали на полную мощность, даже чуть больше. Люди шарахались от кара, некоторые рассматривали его пассажиров, а некоторые как будто вообще ни на что не смотрели.

В лагере беженцев пахло утратами и ожиданием. Почти все проходящие мимо потеряли целую жизнь и все свои корни. Холдену и Наоми по сравнению с ними повезло. У них был дом, пускай он и слегка изменился.

– Дело не в Бобби, – сказал Холден. – Конечно, я хочу взять Бобби. Дело в условиях… Мы будем ей платить? Сделаем ее совладелицей «Роси», чтобы она получала одинаковую долю с нами? Мне это не кажется хорошей идеей.

Наоми посмотрела на него и подняла бровь.

– Почему?

– Потому что, если мы поступим так с Бобби, то придется и со всеми остальными, кого принимаем на борт.

– То есть с Клариссой?

– Мне не хочется делать Клариссу совладелицей «Роси». Просто… Она здесь, ну ладно, пускай. Мне всё равно неспокойно, но я могу это пережить. И я хочу взять Бобби в команду, но просто… просто не могу. Не могу согласиться с тем, чтобы Кларисса когда-нибудь назвала мой корабль домом. Одно дело – позволить ей здесь находиться, а другое – сделать вид, будто она похожа на Бобби. Или на тебя. Или на меня.

– Никакого прощения? – спросила Наоми, наполовину с подтруниванием, наполовину всерьез.

– Море прощения. Океан прощения. Но есть определенные пределы.

Кар свернул влево и остановился. Жужжание постепенно затихло. У порога ждал отец Антон, улыбаясь и кивая, когда они вышли и двинулись вперед широкими прыжками. Жилье у родителей Холдена было получше, чем у большинства остальных. Квартира оказалась тесноватой, но отдельной. Его матерям и отцам не пришлось делить жилье с другой семьей. В воздухе пахло желтым карри мамы Тамары. Отец Том и отец Сесар стояли в дверях одной из спален, обнимая друг друга за талию. Отец Димитрий прислонился к подлокотнику старого дивана, а мама Элиза и мама Тамара появились из кухни. Отец Джозеф и мама Софи сидели на кушетке, между ними стояла доска с магнитными шахматами, рядом валялись выбывшие из игры фигуры. Все улыбались, включая Холдена, хотя и непроизвольно.

Ведь это снова прощание. Когда Холден собирался отслужить свой печальный срок на флоте, тоже происходило нечто похожее. Прощание, чье скрытое значение никто до конца не понимал. Может, он вернется через пару недель. А может, и никогда. Может, они будут жить на Луне, а может, переберутся на L-4. Или случится что-то еще. Без фермы и десятилетий привычной жизни, связывающих их вместе, возможно, они вообще разойдутся. И Холдена затопил океан печали, он с трудом этого не показал, снова ограждая родителей от неприятных эмоций. Как и они ограждали его.

Они обнялись – сначала по очереди, а потом группами. Мама Элиза взяла Наоми за руку и велела беречь своего мальчика. Наоми торжественно поклялась сделать всё, что в ее силах. Возможно, Холден в последний раз видел всех родителей вместе, и он был рад, что здесь и Наоми, рад ровно до того момента, когда отец Сесар начал прощаться.

Кожа Сесара была сморщенная, как у черепахи, и темная, как свежевспаханная земля. Когда он взял Холдена за руку, в его глазах выступили слезы.

– Молодец, малыш. Мы все тобой гордимся.

– Спасибо, – сказал Холден.

– Ты же задашь жару гребаным доходягам, да?

Стоящая за левым плечом Сесара Наоми застыла. Теплая и радостная улыбка превратилась в просто вежливую. Холден чувствовал себя так, словно его ударили под дых. Но Сесар, похоже, даже не понял, что сказал гадость. Холден оказался в ловушке – то ли попросить отца извиниться, то ли сохранить впечатления от последней встречи. Разговаривающая с мамой Тамарой Наоми дернула головой и сбросила волосы на глаза.

Вот дерьмо!

– Понимаешь, – сказал Холден, – так…

– Так он и сделает, – вклинилась Наоми. – Можете на него рассчитывать.

В ее темных глазах сверкнула решимость. «Не усложняй всё еще больше», – было ясно написано во взгляде. Холден улыбнулся, еще раз обнял отца Сесара и отступил к двери, к кару, к «Росинанту». Все восемь родителей столпились в двери, чтобы его проводить. Он ощущал, что они там, даже когда кар повернул за угол и начал подниматься к докам. Наоми сидела молча. Холден вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Теперь я понимаю, почему ты не хотела идти. Прости за…

– Не надо. Давай не будем.

– Мне кажется, ты заслужила извинений.

Она изменила позу и посмотрела прямо на него.

– Извиниться должен был твой отец. Один из отцов. Но я решила снять его с крючка.

– Ну ладно.

Кар свернул вправо. Мужчина с густой бородой отскочил с дороги.

– Я хотел тебя защитить, – сказал Холден.

– Я знаю.

– Я просто… Просто должен был.

– Я знаю. И тогда из-за меня всё пошло бы наперекосяк, все из кожи вон бы лезли, чтобы объяснить, как они уважают астеров и что он не имел в виду меня. А ты их сын, и они тебя любят. И любят друг друга. И кто бы что ни сказал, виноватой всё равно оказалась бы я.

– Да, – согласился Холден. – Но тогда я не чувствовал бы себя так хреново. А мне хреново.

– Придется нести этот крест, милый, – устало произнесла Наоми.

В доке команда Фреда Джонсона загружала последние припасы через грузовой шлюз. Новые углесиликатные панели корпуса на бортах «Росинанта» выглядели шрамами. Высадив пассажиров, кар попыхтел и посвистел дальше. Холден секунду помедлил, рассматривая корабль. На сердце было неспокойно.

– Что? – спросила Наоми.

– Ничего, – ответил Холден и добавил мгновение спустя: – Было время, когда я считал, что мир устроен просто. По крайней мере, кое-что в мире.

– Он не имел в виду меня. Правда. Потому что я для него – человек, а доходяги и астеры… они не люди. У меня были друзья на «Пелле». Настоящие друзья. Люди, вместе с которыми я выросла. Люди, которые мне небезразличны. Люди, которых я любила. Они в точности такие же. Они убивали не людей, они убивали землян. Марсиан. Пыльников. Обрубков.

– Обрубков?

– Ага.

– Не слышал такого.

Наоми взяла его за руку и придвинулась ближе, прижавшись подбородком к его груди.

– Это считается грубым словом.

Холден прижался к ней, насколько позволяла слабая гравитация. Он почувствовал тепло ее тела. Почувствовал, как она дышит.

– Мы не люди, – сказал он. – Мы просто истории, которые о нас рассказывают. Астеры – безумные террористы. Земляне – ленивые обжоры. Марсиане – винтики в большой машине.

– Мужчины – бойцы, – откликнулась Наоми и мрачно добавила: – Женщины – матери, они милые и сидят дома с детьми. Так было всегда. Мы всегда судим людей по историям о них, а не по тому, какие они на самом деле.

– И посмотри, куда нас это завело.