Глава одиннадцатая

За семь десятилетий до рождения Мичо Па Земля и Марс пересмотрели соглашение о тарифах на необработанную руду с Пояса. Официально причиной объявили поддержку создания и расширения перерабатывающих предприятий в Поясе, а также около Юпитера и Сатурна. Возможно, это даже сработало. Но в краткосрочной перспективе это значило, что разведчики недр Пояса и шахтёры с астероидов, которые и так существовали на грани выживания, соскользнули за край, в бездну. Одни суда были арестованы, владельцам других пришлось перейти на нелегальное положение; некоторые, будучи не в состоянии платить за своевременный ремонт и обслуживание, исчезали вовсе. Земля и Марс в те времена шли рука об руку, и для Пояса единственной надеждой получить хоть какое-то правосудие оставалось только создание собственных вооружённых сил.

Это происходило неофициально. Альянс Внешних Планет выживал, будучи нелегальным и разобщённым. Однако начало было положено именно тогда. Создание группировки, построение командной структуры, формирование тонкого, но прочного скелета, которому ещё предстояло обрасти мускулами, стать ответом на продвижение власти внутренних планет туда, где Солнце казалось лишь самой яркой звездой.

Когда Мичо Па исполнилось двадцать два, Фред Джонсон, Палач станции Андерсон, стал для неё чем-то вроде луча надежды. Землянин, сражающийся за Пояс. Идущий против собственной выгоды. Ей, тогда совсем юной и ветреной, это придавало стойкости. Она нашла место на станции Тихо, и, сначала установив контакты, стала приверженцем его дела. Обучалась в полувоенном формировании, образованном Джонсоном. Взрослела.

Тогда Па была истинно верующей. Маленькая наивная формалистка. Но это до «Бегемота».

Назначение старшим помощником на первый настоящий военный корабль Пояса стало для неё исполнением мечты. Этот тип кораблей не предназначался для боя, но его экипаж был готов сражаться. Так она себе говорила.

Командование принял капитан Ашфорд, Па стала его помощником. Третьим за ними, начальником службы безопасности, назначили личного друга Фреда Джонсона, Карлоса де Бака. Быка. Её наставника, которому предстояло взять управление на себя, как только она в первый раз ошибётся. Па его возненавидела. Она использовала каждую доступную возможность его унизить. Отслеживала и вытаскивала на свет любую его оплошность. «Бегемот» шёл к кольцу, чтобы нагнать страху на Землю и Марс. Чтобы показать, что Пояс – сила, с которой нужно считаться. Всем, и наверху, и внизу. А Па сочла своим долгом показать Быку, что она лучше него.

И потому её сильно ранило то, что Сэм приняла его сторону.

Они же всё обсуждали, она и Сэм. Как важно сохранить в тайне их отношения. Как не дать никому – особенно из командования – о них догадаться. И Сэм соглашалась, может быть, потому, что на самом деле не была против. А может быть, для того, чтобы успокоить неуверенную в себе Мичо. А потом Сэм и Бык стали играть с бюджетом. Па восприняла это как предательство, глубочайшее из возможных. Сэм, её Сэм действует заодно с землянином. С землянином, которого подослал Фред Джонсон, присматривать за никчёмными астерами.

Это стало первой её ошибкой в цепи многих последующих. Мичо позволяла эмоциям ослепить себя, игнорируя мудрость и опыт Быка до тех пор, пока дела не пошли из рук вон плохо. Несмотря на все потери после той катастрофы, она не смогла распознать в ярости и неустойчивой психике Ашфорда симптомы повреждения мозга. Не смогла отстраниться от своей веры в иерархическую цепочку командования.

И она не успела помириться с Сэм прежде, чем Ашфорд ее убил.

Фред Джонсон послал её в этот вихрь потому, что она из астеров, а ему понадобилась марионетка. Па не была готова, но оказалась кстати. И из-за этого погибли люди.

«Бегемот» не вернулся через врата. Его разобрали, перестроили магнитный барабан и опять переименовали в станцию Медина. Мичо Па отправили обратно, на станцию Тихо, на марсианском военном корабле – после больших потерь в медленной зоне там появилось много пустых кают. Едва добравшись до дома, она тут же подала в отставку. Даже душ не успела принять. Па уволилась отовсюду – со своей официальной работы на Тихо, с военной должности в ополчении АВП. Фред Джонсон слал ей личные сообщения. Мичо даже не знала, что в них, удаляла их не читая.

Она растерянно хваталась то за одну работу, то за другую. Старалась скрывать ночные кошмары и сдерживать плач. Она водила корабль утилизационной компании, иногда промышлявшей пиратством. Руководила торговым кооперативом, не прописанным в тарифных ведомостях – фактически контрабандой. Управляла складским комплексом на Рее для полукриминальной группировки с Титана, там её и нашли Надя и Бертольд. Через полгода Па поняла, что влюблена в обоих, и ещё через четыре месяца – что и они к ней неравнодушны. День, когда они впервые поселились вместе в дешёвой дыре с разреженным воздухом в полукилометре от поверхности спутника, стал одним из лучших в её жизни.

Остальные пришли к ним каждый по-своему. Лаура и Оксана – вместе. Потом Джозеф. Эванс. Вступление каждого из новичков в их брак она воспринимала как расширение своего клана. Они – её близкие. Не политики, не военачальники, не люди, облечённые властью. Они оказались по разные стороны – Пояс с его борьбой и вратами, которые Па помогла открыть, и члены её семьи, их голоса и тепло тел.

Однако мечта не умерла. Идея о сильном астерском флоте, который когда-нибудь сможет тягаться с флотом Земли и Марса и потребовать уважения, тлела где-то в глубине подсознания, но продолжала жить.

Поэтому, когда к ней пришёл с предложением Марко Инарос, она его выслушала. Астеры ещё помнили Па как капитана, побывавшего в медленной зоне. Её уважали. Придёт время, Инаросу потребуется человек, который сможет координировать окружение кораблей колонистов, удерживая их за медленной зоной, и проследить, чтобы их припасы пошли на нужды астеров. Отбирать у богатых внутренних и отдавать беднякам в Поясе до тех пор, пока счёт не сравняется. Пока мир не станет идеальным.

Но пока не время. Сейчас ему нужно только маленькое одолжение. Доставка контрабандой кое-чего на Ганимед. Контроль над перемещением заключённых. Помощь в установке тайных ретрансляторов за пределами Юпитера. Он обрабатывал Па грандиозными картинами – и маленькими шажками.

И после этого она должна была соблазниться.

– Сколько наших кораблей идут сейчас на Цереру? – спросил он, шагая следом. На административном уровне станции Церера пахло живыми растениями, полированные пол и стены нагло блестели. Мичо ощущала себя здесь чужой, а вот Марко – нет. Повсюду, где бы ни оказался, он умудрялся чувствовать себя как рыба в воде.

– Семь, – сказала она. Ближайший – «Алистер Раух». Немного задерживается. Должен пришвартоваться через три дня. «Хорнблауэр» – дальше всех, но если надо, Кармунди может включить ускорение. Я стараюсь заботиться о сохранении реакторной массы.

– И это неплохо. – Марко положил руку ей на плечо. Его телохранитель остановился у двери в конференц-зал, и Мичо пошла мимо них, но Марко её задержал. – Нам потребуется перераспределить корабли.

– Перераспределить?

– Направить в другие порты. Или законсервировать и где-нибудь придержать.

Мичо покачала головой. Это не был отказ, скорее она не могла скрыть растерянность. На ум пришло разом не меньше полудюжины возражений – всем им потребуется где-то заправиться, на наших станциях на исходе запасы еды и удобрений, которые как раз уже здесь, и – ты не шутишь?

– Зачем? – спросила она.

Улыбка Марко стала тёплой и обаятельной. Радостной и сияющей. Па вдруг поняла, что тоже улыбается, сама не зная чему.

– Ситуация изменилась, – ответил он и прошёл в конференц-зал впереди неё.

Охранник кивнул, пропуская Па, и она на мгновение удивилась – куда-то делся сын Марко.

Все остальные уже собрались за столом. Стена, где Марко несколько дней набрасывал образы своего ви́дения будущего Пояса, была очищена, на месте схем появилась картина с изображением древнего воина – темнокожего, с волнистой бородой и усами, в тюрбане и мягко спадающей длинной белой рубахе, которую обвивал малиновый пояс с тремя клинками. В руках воин держал старинную винтовку.

– Вы опоздали, – мягко упрекнул Марко Доуз, пока Мичо занимала своё место.

Марко проигнорировал их обоих.

– Посмотрим на Афганистан, – произнёс он. – Хозяева всей свалки империй. Сам Александр Великий не смог поработить тамошний народ. Самые могучие силы, пытавшиеся это сделать, терпели неудачи и истощались.

– Но они не имели нормальной экономики, – вставил Санджрани.

Розенфельд коснулся руки соседа и приложил к губам палец.

Марко расхаживал перед картиной.

– Как же им это удавалось? Как могли разобщённые люди, вооружённые примитивной техникой, столетиями противостоять величайшим силам этого мира? – Он обернулся к слушателям. – Вы знаете?

Никто не ответил. От них этого и не требовалось. Перед ними разыгрывался спектакль. Улыбка Марко сделалась ещё шире. Он воздел вверх руку.

– Они заботились о другом, – сказал он. – Противники сражались за территорию. Захват. Оккупация. Для этих великих воинов речь шла о контроле пространства, которым они не владели. Когда орды англичан, готовые вступить в битву, подошли к афганскому городу, они обнаружили… пустоту. Враги рассеялись по горам, расселились в местах, не представлявших для противника интереса. Для англичан город был ценностью, которую следует захватить. Для афганцев он был не дороже, чем горы, поля и пустыни.

– Многовато романтики, вам не кажется? – подал реплику Розенфельд, но Марко его не слушал.

– Это храбрые люди, астеры своего века и места. Наши отцы по духу. Пришло время почтить их. Друзья мои, «Лазурный дракон» пал, и мы знали, что в конце концов это случится. Земля, с её страданиями и невежеством, готовится атаковать.

– Вы что-то узнали? – спросил его Доуз. Его лицо побледнело.

– Ничего нового, – сказал Марко. – Мы всегда знали, что Церера – их цель. С тех пор как станцию захватил АВП, они дожидались своего часа, но наш братец Андерсон старался склонять их к миру. Да станция их особо и не волновала. До сих пор. Флот ООН разворачивается. Они нацелились на Цереру. Но что будет, когда они сюда подойдут?..

Марко прижал к губам сжатые кулаки, дунул на них – и раскинул пальцы. Иллюзия, но Мичо показалось, что она видит разлетающийся из рук пепел.

– Но вы же не… – потрясённо произнёс Доуз.

– Я уже начал эвакуацию, – сказал Марко. – Все наши бойцы и техника покинут станцию задолго до их прибытия.

– На станции шесть миллионов человек, – сказал Розенфельд. – Не думаю, что мы сможем забрать всех.

– Конечно нет, – согласился Марко. – Это военные действия. Мы заберём военные корабли, необходимые ресурсы, а территорию оставим Земле. Они не дадут Церере умереть с голода. Строить из себя жертву, вызывая сочувствие простаков – последнее, что у них оставалось. Если не возьмут на себя заботу о Церере – лишатся и этого. А мы? Мы окажемся в космосе, в нашем родном доме. Недосягаемыми.

– Но, – Санджрани едва не плакал, – это же основа всей экономики.

– Не беспокойтесь, – сказал ему Марко. – Впереди нас ждёт всё, что мы обсуждали. Только сперва позволим врагам поднапрячься, обессилеть и пасть. Это всегда входило в мой план.

Доуз поднялся на ноги. Лицо стало пепельно-серым, только на щеках горели два ярко-красных пятна. Руки тряслись.

– Это из-за Филипа? Вы мстите мне?

– Филип Инарос здесь ни при чём, – сказал Марко, но восторг и волнение больше не слышались в голосе. – Дело в Филиппе Македонском. А также в том, чтобы усвоить уроки истории. – Последовала ужасающе-длинная пауза. Доуз рухнул назад в кресло. – Итак. Мы с Мичо уже обсудили изменение маршрута прибывающих кораблей. Давайте поговорим о логистике очистки самой станции. Согласны?

То, как внутряки сбегали с кораблей, стоило им только оказаться в порту, служило источником шуток среди астеров. Как внутряки выбирают корабельное меню на обед? В доке. Как можно определить, что внутряк долго не был в порту? После швартовки он сразу бежит в док посрать. Если дать землянину возможность выбора – остаться на борту корабля и спасти жизнь любимой или сойти в док и больше никогда не полюбить, то куда девать ее тело? Таков их образ мыслей. Корабль – не реальность, реальна только планета. Или спутник. Или астероид. Они не могли избавиться от мысли, что жизнь обязательно включает камни и почву. Вот почему они такие коротышки.

К тому времени, как через туннель дока Мичо вошла в люк своего корабля, на «Конноте» собрались ещё не все, но большинство. Те, кто ещё оставался снаружи, скорее всего, вернутся ночевать в свои койки. Никому не покажется странным, что здесь вся её семья. Ну, может, слегка, но ничего особенного.

Она спускалась на лифте со странным чувством – словно смотрела на корабль впервые. Всё было как в резком фокусе, как будто она ступила на незнакомую станцию. Так непривычно. Зелёные и красные индикаторы состояния лифта. Мелкий белый текст на каждой панели, информация о том, что скрывается за ней и когда установлено. Изящный логотип марсианского флота ещё различим на полу, несмотря на все усилия его оттереть. Из камбуза пахло чёрной лапшой, но Мичо не останавливалась. Если она сейчас и заставит себя что-то съесть, её всё равно вырвет.

Все члены экипажа разместились отдельно – все, кроме её семьи. Когда «Коннот» оказался в их распоряжении, Бертольд первым делом убрал перегородки между тремя каютами, чтобы образовалось обширное пространство с креслами-амортизаторами, где они могли собираться вместе. Марсианские дизайнеры проектировали корабль так, что люди могли находиться либо в одиночестве, либо вместе. Только астерам могла прийти в голову потребность быть и отдельно, и вместе. Оксана и Лаура сидели на палубе, их арфы почти соприкасались. Они играли старинную кельтскую мелодию. Бледность Оксаны и смуглая кожа Лауры делали их похожими на персонажей волшебной сказки. Джозеф, развалившись в кресле, что-то набирал на ручном терминале, покачивая ногой в такт музыке. Эванс сидел рядом с ним, стараясь не показывать, что нервничает. Надя, похожая на пра-пра-правнучку великих афганских воинов Марко, нежно поглаживала редеющие тёмные волосы Бертольда, стоя за его креслом.

Мичо опустилась в оставленное для неё кресло, сидела и молча слушала, пока музыка не завершилась чередой звучных, но нестройных аккордов. Все отложили и арфы, и ручные терминалы. Бертольд пошире открыл единственный зрячий глаз.

– Спасибо, что собрались, – сказала Мичо.

– Всегда пожалуйста, – ответила Лаура.

– Хочу уточнить, – спросил Джозеф. – Сейчас ты наш капитан или наша жена?

– Я ваша жена. Я думаю… кажется, я…

И она разрыдалась. Опустила голову, закрыла лицо руками. Тугой узел сдавливал горло. Она попыталась откашляться, но получались всхлипы. Пальцы Лауры коснулись её ступни. Потом рука Бертольда обвила её спину, он обнял Па и привлёк к себе. Откуда-то издалека, как из другого мира, до неё донёсся ласковый шёпот Оксаны:

– Ничего, дорогая, всё хорошо.

Это всё уже чересчур. Это слишком.

– Что я наделала, – наконец сумела сказать Мичо. – Это всё я, опять. Я подставила нас, привела под командование Марко, а он… Он – второй Ашфорд. Ещё один Фред мать его Джонсон. Я изо всех сил старалась, чтобы больше такого не случилось, и не справилась. И ещё увлекла за собой всех вас. Я так… Мне так жаль.

Семья окружила её, Мичо обнимали, касались, поглаживали. Старались утешить. Без слов говорили ей, что они здесь, рядом. Эванс плакал с ней, сам не зная о чём. От слёз какое-то время было горько и стыдно. Потом стало легче. Яснее. Худшее позади. А когда Па снова пришла в себя, заговорил Джозеф:

– Расскажи нам всю эту историю. Тогда в ней останется меньше горечи.

– Он бросает Цереру. Уводит весь Вольный флот, а людей оставляет внутрякам. Помните, мы захватили корабли колонистов? Он хочет законсервировать их за эклиптикой вместо того, чтобы доставить припасы на станцию.

– Ох, – задохнулась Надя. – Значит, вот он какой?

– Измениться нелегко, – сказал Джозеф. – Если долго называть себя воином, начинаешь этому верить. Тогда всё становится едино – что жизнь, что и смерть. Такое саморазрушение личности.

– Слегка отвлечённо, милый, – ответила Надя.

Джозеф поднял на неё взгляд и невесело улыбнулся.

– Конкретнее. Ты права. Как всегда.

– Мне так жаль, – повторила Мичо. – Я опять сделала всё не так. Доверилась этому человеку. Я пошла под его командование и… Я тупица. Просто дура.

– Как и все мы, – хмуро произнесла Оксана. – Мы все ему верили.

– Вы поверили, потому что я вас уговорила, – возразила Мичо. – Это моя вина.

– Ну-ка, Мичо, – сказала Оксана. – Какое у нас волшебное слово?

Мичо рассмеялась – против своей воли. Старая шутка, часть того, что делало их семьёй.

– Волшебное слово – упс, – сказала она и спустя мгновение повторила: – Упс!

Бертольду понадобилась минутка, чтобы высморкаться и утереть последние слёзы.

– Ну ладно. И что же нам теперь делать?

– Мы не станем больше работать на эту сволочь, – сказала Оксана.

– И не можем остаться здесь, дожидаться землян, – кивнула Надя.

Не сговариваясь, все посмотрели на Мичо, их жену. Но также и капитана. Она прерывисто и протяжно вздохнула.

– Чего он от нас хотел? Собрать корабли колонистов и раздавать еду и припасы астерам, которые в них нуждаются. Вот это и надо делать. Для этой цели у нас всё ещё есть боевой корабль. Возможно, на других кораблях кто-то думает так же, как мы. Итак, мы либо доводим миссию до конца, либо подыскиваем тихое местечко, ложимся на дно и исчезаем прежде, чем Инарос поймёт, что нас нет.

Семья молчала, казалось, довольно долго, хотя это были всего лишь несколько вздохов, один за другим. Бертольд тёр слепой глаз. Оксана и Надя обменялись взглядами, которые, видимо, что-то значили. Лаура покашляла.

– Скрываться – не значит быть в безопасности. Только не сейчас.

– Верно, – заговорил Бертольд. – Я за то, чтобы мы сделали, что обещали, и плевать на всё остальное. Предательства случались и раньше, и нас это не убило.

– А мы? – сказал Джозеф. – Разве мы сейчас не меняем сторону?

– Да, – сказал Эванс. – Меняем.

Джозеф обернулся и теперь смотрел прямо в лицо Мичо. Его лицо излучало добродушие и любовь, как тепло, исходящее от радиатора.

– Мы дрались с угнетателям. И продолжаем драться. Мы шли на зов наших сердец. Подчинимся ему и сейчас. Обстоятельства изменяются, но это не значит, что меняемся мы.

– Прекрасно. – Мичо взяла его за руку.

– Хотя и слегка отвлечённо, – добавила Надя, но в её голосе тоже звучала любовь.

– Всё, что ты совершала, – сказал Джозеф, – все ошибки, потери и раны. Всё вело тебя к этому, и как только за всем этим увидишь Его, ты будешь готова действовать. Может, и неудачно. Всё прошедшее было ступенькой к сегодняшнему.

– Что за чушь, – сказала Мичо. – Но спасибо тебе.

– Если вселенной нужен нож, она и создаёт нож, – пожал плечами Джозеф. – Если ей нужна королева пиратов – появляется Мичо Па.