6

Как мозг создает эмоции

Вы когда-нибудь хотели ударить своего босса? Я никогда не отстаивала насилие на рабочем месте, конечно, и многие начальники — великолепные коллеги. Но иногда нам попадается начальство, олицетворяющее немецкое слово для эмоции backpfeifengesicht, означающее «лицо, по которому хочется врезать».

Предположим, что у вас такой начальник и он почти год нагружает вас дополнительными проектами. После года успешной работы вы ожидаете продвижения по службе, но он только что сказал вам, что место отдано кому-то другому. Что вы чувствуете?

Если вы принадлежите западной культуре, вы, вероятно, разозлитесь. Ваш мозг выдаст многочисленные предсказания «гнева» одновременно. Одно предсказание — вы грохнете кулаком по столу и наорете на босса. Второе — встанете, медленно подойдете к нему, угрожающе наклонитесь и прошепчете: «Вы об этом еще пожалеете». Или вы можете тихо сидеть на своем месте и строить планы по разрушению карьеры начальства.

Эти различные предсказания «гнева» имеют ряд общих признаков, таких как начальство, отсутствие продвижения и общая цель поквитаться. У них также множество различий, поскольку крик, шепот и молчание требуют различных сенсорных и двигательных прогнозов. В каждом случае различны и ваши действия (стук, наклон, сидение), так что различны и внутренние изменения вашего тела, поскольку они являются следствиями для бюджета вашего тела, а в итоге так же различны интероцептивные и аффективные последствия. В конечном итоге при таком процессе, описанном нами вкратце, ваш мозг выбирает выигрывающий случай «гнева», который лучше всего соответствует вашей цели в этой конкретной ситуации. Выигрывающий случай определяет, как вы себя ведете и что вы ощущаете. Этот процесс — категоризация.

Сценарий с вашим начальством можно, однако, разыграть и по-другому. Вы можете разозлиться с другой целью, например изменения мнения босса или поддержания социальных отношений с коллегой, который получил повышение вместо вас. Или вы могли сконструировать случай другой эмоции (скажем, «сожаление» или «страх»), или не эмоции («эмансипация»), или физического симптома («головная боль»), или восприятия, что ваш начальник «идиот». В каждом случае ваш мозг осуществляет сходный процесс, проводя категоризацию для оптимального соответствия всей ситуации и вашим внутренним ощущениям на основании прошлого опыта. Категоризация означает выбор выигрывающего случая, который становится вашим восприятием и направляет ваши действия.

Как вы прочитали в предыдущей главе, для конструирования эмоций используется богатый набор понятий. Сейчас вы узнаете, каким образом ваш мозг приобретает и использует систему понятий с самых ранних моментов, когда вы были младенцем. Попутно вы также изучите нейронную основу для нескольких важных тем, упомянутых ранее: эмоциональной гранулярности, популяционного мышления, почему эмоции ощущаются инициированными, а не сконструированными, и почему зоны регуляции телесных ресурсов могут влиять на любое ваше решение и действие. Взятые в целом, эти объяснения подсказывают единую структуру того, как мозг придает смысл: это одна из наиболее удивительных загадок человеческой психики.

***

В мозге младенца нет большинства понятий, которые есть у взрослых. Малыши не знают, что такое телескопы, морские огурцы или пикники, не говоря уже о чисто ментальных понятиях вроде «причуда» или schadenfreude. Новорожденный в значительной степени эмпирически слеп. Неудивительно, что детский мозг не умеет хорошо предсказывать. Развитый мозг управляется прогнозом, но детский тонет в прогностических ошибках. Поэтому дети должны изучать мир с помощью сенсорных сигналов, прежде чем они смогут моделировать мир. Такое изучение является главной задачей детского мозга.

Поначалу многое из вала поступающих сенсорных сигналов является новым для мозга младенца, значимость сигналов не определена, поэтому игнорироваться будет немногое. Если сенсорный входной сигнал подобен камешку, прыгающему по волне мозговой активности, то для детей этот камешек — словно булыжник. Дети впитывают входные сигналы и учатся, учатся, учатся. Детский возрастной психолог Элисон Гопник говорит, что у малышей есть «фонарь» внимания, который светит ярко, но рассеянно. Напротив, мозг взрослого умеет игнорировать информацию, которая грозит помешать вашим предсказаниям; это позволяет вам действовать, как будто вы читаете книгу, не отвлекаясь. Вы обладаете встроенным «прожектором» внимания, который высвечивает некоторые вещи, например эти слова, оставляя при этом прочие вещи в темноте. А вот «фонарь» мозга младенца не может так фокусироваться.

Проходят месяцы, и, если все работает правильно, мозг ребенка начинает предсказывать более эффективно. Ощущения от внешнего мира становятся понятиями в его модели мира; то, что было снаружи, теперь становится внутри. Этот сенсорный опыт со временем создает для мозга младенца возможность совершать координированные прогнозы, которые объединяют разные чувства. Бурчащий живот в яркой комнате после пробуждения означает, что уже утро, а теплая влажность с ярким светом над головой означает время вечернего купания. Когда моей дочери Софии было несколько недель, мы использовали такие мультисенсорные прогнозы, чтобы помочь ей разработать режим сна, который бы не превращал нас в страдающих недосыпанием зомби. Мы воздействовали на нее различными песнями, историями, цветными одеялами и прочими церемониями, чтобы помочь ей статистически различать случаи ночного сна и дневного сна — так, чтобы она спала побольше или поменьше.

Как детский мозг, снабженный кучкой конкретных понятий и захваченный прогностическими ошибками, в конечном итоге постигает тысячи сложных, чисто ментальных понятий вроде «благоговения» или «отчаяния», каждое из которых является группой разнообразных случаев? Это технический вопрос, и его решение можно найти в архитектуре коры больших полушарий. Все сводится к некоторым базовым проблемам эффективности и энергии. Мозг ребенка должен постоянно учиться и обновлять свои понятия в изменчивой внешней среде. Для такой задачи требуется очень мощный, эффективный мозг. Однако у этого мозга есть практические ограничения. Его нейронные сети могут расти только до размера, соответствующего черепу, а череп при рождении должен пройти через таз. Кроме того, нейроны — это затратные клетки с точки зрения поддержания жизни (для них требуется много энергии), и поэтому у мозга есть ограничение на количество соединений, которые он может метаболически поддерживать и при этом работать. Соответственно, мозг ребенка должен передавать информацию эффективно, пропуская ее к минимально возможному количеству нейронов.

Решением этой технической проблемы является кора, которая представляет понятия таким образом, что сходства отделены от различий. Как вы сейчас увидите, такое разделение обеспечивает колоссальную оптимизацию.

Каждый раз, когда вы смотрите какой-нибудь видеоролик на YouTube, вы являетесь свидетелем такой эффективной передачи информации. Видеоролик — это последовательность неподвижных изображений, или кадров, которые показываются в быстрой последовательности. Однако кадры между собой сильно сходны, поэтому, когда сервер YouTube отправляет через интернет поток видеоинформации на ваш компьютер или телефон, ему не требуется посылать каждый пиксель из каждого кадра. Более эффективный путь — сообщать только то, что изменилось по сравнению с предыдущим кадром, поскольку неизменные части кадра уже были переданы. YouTube отделяет сходства в видеоролике от различий, чтобы ускорить передачу, а программное обеспечение на вашем компьютере или телефоне собирает эти кусочки в связное видеоизображение.

Человеческий мозг делает примерно это же, когда обрабатывает прогностические ошибки. Сенсорная информация от зрения крайне избыточна, как видео, и то же самое справедливо для звуков, запахов и остальных чувств. Мозг представляет эту информацию как схемы для возбуждения нейронов, и для него выгодно (и эффективно) представить ее минимально возможным числом нейронов.

Например, зрительная система представляет прямую линию как схему возбуждения нейронов в первичной зрительной коре. Предположим, что вторая группа нейронов возбуждается, чтобы представить вторую линию под углом 90 градусов к первой линии. Третья группа нейронов могла бы эффективно суммировать это статистическое отношение между двумя линиями как простое понятие «угол». Детский мозг может повстречаться с сотней разных пар пересекающихся отрезков различной длины, толщины и цвета, но принципиально все они будут случаями «угла», и каждый можно эффективно представить некоторой небольшой группой нейронов. Такие суммарные представления устраняют избыточность. Таким образом мозг отделяет статистические сходства от сенсорных различий.

Аналогичным образом случаи понятия «угол» сами являются частью других понятий. Например, если ребенок получает зрительный входной сигнал о лице своей матери со многих различных точек: когда кормят, когда сидят лицом к лицу, утром и вечером. Его понятие «угол» будет частью понятия «глаз», которое суммирует непрерывно изменяющиеся линии и контуры глаз матери, видимые под различными углами и при различном освещении. Для представления различных случаев понятия «глаз» возбуждаются различные группы нейронов, что позволяет ребенку распознавать эти глаза как глаза матери каждый раз, вне зависимости от сенсорных различий.

По мере того как мы идем от конкретных понятий к более общим (в нашем примере — от линии к углу и далее к глазу), мозг создает сходства, которые являются все более эффективными сводками информации. Например, «угол» — это эффективная сводка относительно линий, однако всего лишь сенсорная деталь относительно глаз. Та же самая логика работает для понятий «нос», «ухо» и так далее. В совокупности эти понятия являются частью понятия «лицо», случаи которого — еще более эффективные сводки сенсорных сигналов черт лица. В конечном итоге мозг ребенка формирует сводные представления для достаточного количества визуальных понятий, в которых он может видеть один объект, несмотря на невероятное разнообразие в сенсорных деталях более низкого уровня. Подумайте об этом: каждый из ваших глаз в мгновение передает в мозг миллионы крохотных кусочков информации, а вы просто видите «книгу».

Этот принцип — нахождение сходств на службе эффективности — описывает не только зрительную систему; он также работает в рамках всех сенсорных систем (для звуков, запахов, интероцептивных ощущений и т. д.), а также для сочетаний различных чувств. Рассмотрим чисто ментальное понятие, например «мать». Когда младенец утром берет грудь, в его различных сенсорных системах возбуждаются группы нейронов в статистически связанных шаблонах — чтобы представить зрительный образ матери, звук ее голоса, ее запах, тактильные ощущения от держания, увеличение энергии от кормления, ощущения полного животика, плюс удовольствие от еды и прижимания. Все эти представления взаимосвязаны, а их сводка представляется в схеме возбуждения небольшой группы нейронов как рудиментарное мультисенсорное понятие «матери». Во время кормления в тот же день, но попозже, аналогичным образом могут создаваться другие сводки для понятия «мать», когда будут использоваться аналогичные, но не в точности те же группы нейронов. И когда младенец лупит по качающейся игрушке над кроваткой, смотрит, как она раскачивается, и испытывает соответствующие тактильные и интероцептивные ощущения, связанные с уменьшением количества энергии из-за своих движений, то его мозг суммирует эти статистически связанные события как рудиментарный мультисенсорный случай понятия «я сам».

Таким образом мозг ребенка соединяет сильно разбросанные схемы возбуждения для отдельных чувств в одну мультисенсорную сводку. Этот процесс уменьшает избыточность и представляет информацию для будущего использования в минималистической эффективной форме. Это похоже на сублимированную пищу, которая занимает меньше места, но перед едой ее нужно восстановить до исходного вида. Эта эффективность практична для мозга, формирующего рудиментарные понятия, такие как «мать» и «я сам», в результате научения.

По мере того как ребенок становится старше, его мозг с помощью понятий начинает предсказывать более эффективно, но, разумеется, он по-прежнему делает ошибки. Например, когда Софии было три года, мы были в торговом центре, и она заметила перед нами мужчину с дредами. В то время она знала трех людей с дредами: ее любимого дядю Кевина, среднего роста и темнокожего; одного знакомого, который также темнокож, но довольно высок и широкоплеч; и одну нашу соседку, которая невысока и имеет светлую кожу. В этот момент мозг Софии яростно запускал многочисленные конкурирующие прогнозы, которые потенциально могли стать ее опытом. Пусть для определенности сюда условно входило 100 прогнозов дяди Кевина из прошлого опыта Софии, с разных мест, разного времени и с разных углов, имелось 14 прогнозов для ее знакомого и 60 прогнозов для соседки. Каждый прогноз был собран из кусочков схем в ее мозге, которые были перемешаны. Эти 174 прогноза сопровождались также многими другими предсказаниями людей, лиц и вещей из прошлого опыта Софии — всем, что было статистически связано со сценой перед ней.

В целом группа из 174 прогнозов — это то, что мы называем «понятием» (в данном случае — понятие «люди с дредами»). Когда мы говорим, что эти случаи «сгруппированы» как понятие, имейте в виду, что нигде в мозге Софии не хранится никакое «группирование». Любое конкретное понятие не представлено потоком информации между определенным набором нейронов; каждое понятие само по себе является набором случаев, и эти случаи каждый раз представлены в различных схемах нейронов (это вырожденность). Понятие конструируется в момент, для данного случая. И среди этих мириад случаев один будет самым сходным (при сравнении схем) с нынешней ситуацией Софии. Это то, что мы называли выигрывающим случаем.

В тот конкретный день София выпрыгнула из своей коляски, побежала по магазину и обняла ногу мужчины с криком: «Дядя КЕВИН!» Однако ее радость была недолгой, потому что дядя Кевин был в шестистах милях. Она посмотрела на лицо человека и вскрикнула.

Тот же самый общий процесс происходит для чисто ментальных понятий, таких как «печаль». Какой-то ребенок слышит слово «печальный» в трех различных ситуациях. Эти три ситуации представлены в его мозге кусочками. Они не «сгруппированы» каким-либо конкретным образом. На четвертый раз он видит плачущего одноклассника, а учитель использует слово «печальный». Мозг ребенка конструирует три предыдущих случая в виде прогнозов, а также другие прогнозы, которые статистически аналогичны каким-то образом текущей ситуации. Этот набор предсказаний — понятие, созданное за мгновение, в силу некоторого чисто ментального сходства среди случаев «печали». И снова то предсказание, которое наиболее сходно с текущей ситуацией, становится опытом ребенка — случаем эмоции.

***

Сейчас самое время объяснить прямо то, что до сих пор только подразумевалось. Два явления, которые я обсуждала, — на самом деле одно и то же. Я имею в виду понятия и предсказания.

Когда ваш мозг «конструирует случай понятия», например случай «счастья», это эквивалентно тому, что ваш мозг «выдает предсказание» счастья. Когда мозг Софии выдал 100 прогнозов о дяде Кевине, каждый из них было случаем сиюминутного понятия «дядя Кевин», которое она сформировала перед тем, как вцепиться в ногу незнакомца.

Раньше я разделяла идеи предсказаний и понятий, чтобы упростить некоторые объяснения. Я могла бы по всей книге использовать слово «прогноз» и ни разу не упомянуть слово «понятие», и наоборот, однако передачу информации проще понять в терминах предсказаний, передающихся в мозге, а знание проще понять в терминах понятий. Сейчас, когда мы обсуждаем, как понятия работают в мозге, мы должны признать, что понятия — это предсказания.

В раннем возрасте вы строили понятия из подробных сенсорных сигналов (как ошибки прогноза) от вашего тела и мира. Ваш мозг эффективно сжимает полученные сенсорные сигналы, как YouTube сжимает видео, извлекая сходства из различий и создавая в итоге эффективную мультисенсорную сводку. Как только ваш мозг изучил какое-то понятие таким образом, он может запустить этот процесс наоборот, расширяя сходства до различий, чтобы сконструировать случай какого-нибудь понятия, примерно так, как ваш компьютер или телефон расширяет для показа входной видеоролик с YouTube. Это предсказание. Подумайте о предсказании как о «применении» понятия, изменяющем активность в ваших первичных сенсорных и двигательных зонах, и корректировке при необходимости.

Представьте, что вы находитесь в торговом центре, как находилась я, катая дочку от магазина до магазина. Центр наполнен звуками, суетятся люди, витрины магазинов наполнены соблазнительными товарами, и ваш мозг, как обычно, выдает тысячи одновременных предсказаний. «Передо мной какое-то движение». «Слева от меня какое-то движение». «Дыхание замедляется». «Желудок урчит». «Я слышу смех». «Я спокойна». «Я одна». «Я вижу своего соседа». «Я вижу симпатичного парня, который работает на почте». «Я вижу своего дядю Кевина». Давайте скажем, что последние три предсказания о людях — это случаи понятия «счастье», относящиеся к друзьям. Ваш мозг одновременно конструирует множество случаев этого понятия на основе прошлого опыта в таких ситуациях, когда вы неожиданно сталкиваетесь с друзьями. В такой момент каждый случай имеет равные вероятности быть верным.

Давайте сосредоточимся на одном из этих случаев — вашем предсказании, что вы неожиданно в торговом центре увидите своего любимого дядю Кевина. Ваш мозг выдает такой прогноз, поскольку когда-то в прошлом вы видели дядю Кевина в сходной ситуации и испытывали ощущения, которые категоризировали как счастье. Насколько хорошо это предсказание соответствует входным сигналам, поступающим прямо сейчас? Если оно соответствует лучше остальных прогнозов, то вы испытываете случай «счастья». Если нет, то ваш мозг исправляет прогноз и вы можете испытать случай «разочарования». Или, при необходимости, ваш мозг сделает предсказание, соответствующее входному сенсорному сигналу, и вы примете по ошибке за дядю Кевина кого-то другого, что и сделала София в тот день в торговом центре.

И вот вы стоите в торговом центре, а ваш мозг должен определить, станет ли его предсказание о дяде Кевине в конечном итоге вашим восприятием и предопределит ваши действия, или потребуется какая-то корректировка. Чтобы определить подробности, мозг распаковывает сводку сенсорных входных сигналов в гигантский каскад более детальных прогнозов, словно развертывание видеоролика YouTube для просмотра или добавление воды в сублимированную пищу, чтобы сделать ее съедобной. Этот процесс, показанный на рис. 6.1, — тот же самый, который строит из деталей какое-либо понятие, только наоборот.

Например, когда предсказание «счастья» достигает высших уровней зрительной системы, это предсказание может распаковаться в подробности внешнего вида дяди Кевина, скажем, смотрит ли он на вас или от вас, или какая на нем одежда. Такие подробности сами являются предсказаниями, основанными на вероятностях (например, дядя Кевин никогда не носит клетчатый плед), так что ваш мозг может сравнить симуляцию с фактическим входным сенсорным сигналом, вычислить и устранить любые ошибки прогноза. Такое устранение происходит не за один шаг, а посредством миллионов кусочков (как прогностические петли, описанные в ). Каждая визуальная деталь, в свою очередь, распаковывается в еще более подробные предсказания, например по цветам, текстуре ткани и так далее, каждое из которых включает еще больше прогностических петель, каскады и распаковки. Этот каскад заканчивается в первичной зрительной коре, которая представляет ваши зрительные понятия низшего уровня в вихре вечно меняющихся линий и краев.

Каскад начинается повсеместно в рамках нашей старой знакомой интероцептивной системы. Там в вашем мозге конструируются мультисенсорные сводки. Каскады заканчиваются в первичных сенсорных зонах, где представлены мельчайшие подробности вашего опыта — не только для зрения, как в нашем примере, но также для звуков, касаний, интероцепции и прочих чувств.

Если один каскад предсказаний объясняет поступающий сенсорный сигнал — перед вами действительно дядя Кевин, его волосы забраны назад определенным образом, на нем определенная рубашка, его голос звучит определенным образом, ваше тело в определенном положении, и так далее, — то вы сконструировали случай «счастья», имеющий отношение к чувству, связанному с друзьями. То есть весь каскад — это случай понятия «счастье», поскольку вы увидели своего дядю. Вы ощущаете счастье.

Такой каскад раскрывает нейронные основания некоторых утверждений, которые я делала раньше в книге. Во-первых, ваш каскад предсказаний объяс­няет, почему опыт (например, счастье) ощущается инициированным, а не сконструированным. Вы симулируете случай «счастья» еще до того, как категоризация завершена. Ваш мозг готовится осуществить движения на лице и теле до того, как у вас есть ощущение способности действовать, и он предсказывает входной сенсорный сигнал до его появления. Поэтому эмоции кажутся «случающимися с вами», хотя на деле ваш мозг активно конструирует опыт, контролируемый обстановкой в мире и состоянием вашего тела.

Во-вторых, каскад объясняет мое утверждение из главы 4, что каждая мысль, воспоминание, эмоция или восприятие, которое вы конструируете в своей жизни, включает что-нибудь о состоянии вашего тела. Эти каскады запускает ваша интероцептивная система, которая управляет ресурсами тела. Каждое сделанное вами предсказание и каждая выполненная вашим мозгом категоризация всегда соотносится с деятельностью вашего сердца и легких, вашим обменом веществ, вашей иммунной функцией и прочими системами, которые вносят свой вклад в бюджет тела.

В-третьих, каскад также раскрывает нейронные преимущества высокой эмоциональной гранулярности — описанного в  явления конструирования более точного эмоционального опыта. Когда ваш мозг конструирует множество случаев «счастья» при виде дяди Кевина, он должен определить, какой из них лучше всего напоминает имеющийся входной сенсорный сигнал и который станет выигрывающим случаем. Это большая работа для мозга, требующая определенных метаболических затрат. Однако представьте, что в языке для выражения привязанности к близкому другу есть более конкретное слово, чем «счастье», например такое, как корейское слово чжонг . Вашему мозгу потребовалось бы меньше усилий, чтобы сконструировать такое более точное понятие. Более того, если бы у вас было специальное слово для «счастья от ощущения близости со своим дядей Кевином», ваш мозг был бы еще эффективнее при определении выигрывающего случая. Наоборот, если бы вы конструировали очень широкое понятие «приятное ощущение», а не «счастье», вашему мозгу пришлось бы труднее. Точность ведет к эффективности; это биологическая плата за повышенную эмоциональную гранулярность.

В итоге мы наблюдаем в мозге действующее популяционное мышление, поскольку многочисленные прогнозы в данный момент создают какое-то понятие. Вы не конструируете всего лишь один случай «счастья», который испытываете. Вы конструируете огромное множество прогнозов, каждый из которых имеет собственный каскад. Это множество и есть понятие. Оно не представляет общую сумму того, что вы знаете о счастье, это просто сводки того, что соответствует вашей цели — встрече с другом — в сходной ситуации. В другой связанной со счастьем ситуации, например получение подарка или слушание любимой песни, ваша интероцептивная система запустила бы совершенно другие сводки (и каскады), представляющие «счастье» в тот момент. Такие динамические конструкции — еще один пример эффективности в мозге.

Ученым с некоторых пор известно, что прошлое знание, встроенное в соединения мозга, создает симулируемый опыт будущего, например воображение. Другие ученые сосредоточены на том, как это знание создает опыт настоящего момента. Нобелевский лауреат и нейрофизиолог Джералд Эдельман называл ваш опыт «вспомненным настоящим». Сегодня, благодаря прогрессу нейронаук, мы можем сказать, что Эдельман был прав. Любой случай понятия как цельное состояние мозга — это предвосхищающая догадка о том, как вам следует действовать в настоящий момент и что означают ваши ощущения.

Мое описание понятийного каскада — всего лишь эскиз намного более широкого параллельного процесса. В реальной жизни ваш мозг никогда не проводит категоризацию так, чтобы на одно понятие пришлось 100 процентов, а на остальные — ноль. Одни предсказания вероятнее других. В любой момент ваш мозг запускает тысячи предсказаний одновременно в шквале вероятностей и никогда не задерживается на каком-то одном выигрывающем случае. Когда вы в данный момент конструируете сто различных одновременных прогнозов дяди Кевина, каждый из них — какой-то каскад. (Если вас интересуют нейрофизиологические подробности, смотрите .)

***

Каждый раз, когда вы категоризируете с помощью понятий, ваш мозг создает множество конкурирующих предсказаний в то время, пока его бомбардируют поступающие сенсорные сигналы. Какие прогнозы станут победителями? Какой входной сенсорный сигнал важен, а какой — просто шум? В вашем мозге есть система, которая помогает справляться с этими неопределенностями, известная как управляющая система. Это та же самая сеть, которая трансформирует детский «фонарь» внимания в ваш нынешний взрослый «прожектор».

Знаменитая оптическая иллюзия на рис. 6.2 иллюстрирует работу вашей управляющей сети. В зависимости от ситуации (а именно — читаете ли вы по горизонтали или по вертикали) вы воспринимаете центральный символ как «B» или как «13». Ваша управляющая сеть в каждый момент времени помогает выбрать выигрывающее понятие — буква или число.

Ваша управляющая система также помогает конструировать случаи эмоций. Предположим, вы только что поругались с близким человеком и теперь чувствуете боль в груди. Это сердечный приступ, несварение желудка, ощущение беспокойства или осознание, что ваш партнер неразумен? Для решения этой задачи ваша интероцептивная система запустит сотни конкурирующих случаев различных понятий с затрагиванием всего мозга. Ваша управляющая система способствует эффективному конструированию и выбору случаев-кандидатов, чтобы ваш мозг мог выбрать победителя. Это помогает нейронам участвовать в одних конструкциях, а не в других, и поддерживает живое состояние у одних случаев понятий, при этом подавляя другие. Результат схож с естественным отбором, при котором случаи, наиболее подходящие для данной окружающей среды, выживают, чтобы сформировать ваши восприятие и действия.

Название «управляющая система» неудачно, поскольку оно подразумевает главенствующее положение, как если бы эта сеть принимала решения и вела процесс. Это не так. Ваша управляющая система — не более чем средство оптимизации. Она постоянно возится с потоками информации между нейронами, увеличивая возбуждение одних нейронов и замедляя работу других. Это помещает входные сенсорные сигналы в фокус вашего внимания и выводит их оттуда, делая некоторые прогнозы подходящими, а другие — не относящимися к делу. Это похоже на гоночную команду, которая постоянно оптимизирует двигатель и корпус, чтобы автомобиль был чуть быстрее и безопаснее. Эта «возня» в конечном итоге помогает вашему мозгу одновременно управлять ресурсами тела, выдавать стабильное восприятие и запускать действия.

Ваша управляющая система помогает выбрать между понятиями эмоций и не-эмоций (это беспокойство или несварение?), между различными понятиями эмоций (это возбуждение или страх?), между различными целями для какого-то понятия эмоций (при страхе мне нужно убегать или нападать?) и между различными случаями (при убегании мне нужно кричать или нет?). Когда вы смотрите какой-нибудь фильм, ваша управляющая система может помочь вашей визуальной и слуховой системам перенести вас в эту историю. В другое время она может поддержать традиционные пять чувств в пользу более интенсивного аффекта, что приводит к переживанию эмоции. Большая часть этого процесса происходит вне вашего сознания.

Некоторые ученые относятся к управляющей системе как к сети «регуляции эмоций». Они предполагают, что регуляция эмоций — это когнитивный процесс, который существует отдельно от самих эмоций, скажем, когда начальник вас взбесил, но вы удерживаетесь от того, чтобы ему врезать. С точки зрения мозга, однако, регуляция является просто категоризацией. Когда вы испытываете опыт, который переживается, как будто ваша так называемая рациональная часть смягчает вашу эмоциональную часть — на самом деле нейронной схеме мозга безразличен мифический компромисс ваших сторон, — вы конструируете случай понятия «регуляция эмоции».

Ваша управляющая система и интероцептивная система, как вы сейчас видели, крайне важны для конструирования эмоций. Более того, эти две системы вместе включают в себя большинство главных узлов для коммуникации в мозге. Представьте крупнейшие аэропорты мира, которые обслуживают множество авиакомпаний. Пассажир в международном аэропорту имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке может пересесть с American Airlines на British Airways, поскольку эти две авиакомпании здесь стыкуются. Аналогичным образом информация может эффективно проходить между различными сетями в вашем мозге с помощью крупных узлов в интероцептивной и управляющей системах.

Эти крупные узлы помогают синхронизировать такой значительный поток информации в вашем мозге, что они могут быть даже необходимым условием для сознания. Если повредить один из таких узлов, у мозга будут большие неприятности: депрессия, панический синдром, шизофрения, аутизм, дислексия, хроническая боль, деменция, болезнь Паркинсона и синдром дефицита внимания с гиперактивностью — все они связаны с повреждением одного из этих узлов.

Крупные узлы в вашей интероцептивной и управляющей системах делают возможным то, что я описывала в главе 4: ваши повседневные решения управляются зонами распределения ресурсов тела — вашим внутренним горластым и почти глухим ученым, который смотрит на мир через очки, окрашенные аффектом. Дело в том, что ваши зоны регуляции телесных ресурсов — это и есть крупные узлы. С помощью своих масштабных соединений они распространяют предсказания, которые меняют всё, что вы видите, слышите и воспринимаете другим образом и что вы делаете. Вот почему на уровне мозговых схем нет решений, не затрагиваемых аффектом.

***

Я несколько раз сказала, что мозг действует как ученый. Он формирует гипотезы с помощью прогнозов и проверяет их с помощью «данных» поступающих сенсорных сигналов. Он исправляет свои прогнозы с помощью ошибок прогноза, словно ученый, который корректирует свои гипотезы, столкнувшись со свидетельством противоположного. Когда предсказания мозга соответствуют сенсорному сигналу, они образуют сиюминутную модель мира, ровно так же, как ученый считает, что правильная гипотеза является путем к научной достоверности.

Несколько лет назад моя семья ужинала на кухне в Бостоне, когда у всех нас одновременно неожиданно появилось абсолютно новое ощущение. Наши стулья мгновенно наклонились назад, потом выправились, но как будто взлетев на морской волне. Этот совершенно неизведанный опыт оставил нас в состоянии эмпирической слепоты, и поэтому мы стали формировать гипотезы. Может, мы просто потеряли равновесие? Нет, это вряд ли бы случилось с тремя людьми сразу. Может быть, в дом врезался автомобиль? Нет, мы ничего не слышали. Может быть, где-то далеко, за пределами слышимости, взорвали здание, и земля задрожала? Возможно, но ощущения были не столько дрожью, сколько прыжком. Землетрясение? Возможно, но раньше мы никогда не попадали в землетрясение, и нынешний процесс длился только одну секунду — намного меньше, чем землетрясения, которые мы видели в фильмах-катастрофах. Однако форма подъема и падения и почти синусоидальное движение согласовывались с нашим представлением о землетрясении. Именно землетрясение лучше всего соответствовало нашим знаниям, и мы остановились на этой гипотезе. Через несколько часов мы узнали, что в близлежащем Мэне произошло землетрясение магнитудой 4,5 балла, которое потрясло Новую Англию.

Процесс исключения, который моя семья провела осознанно, мозг осуществляет естественным образом, автоматически и крайне быстро. У вашего мозга есть психическая модель мира, каким он будет в следующий момент, разработанная на основе прошлого опыта. Это явление приписывания смысла, исходя из мира и тела, используя понятия. В любой момент бодрствования ваш мозг использует прошлый опыт, организованный в виде понятий, чтобы руководить вашими действиями и придавать смысл вашим ощущениям.

Я называю этот процесс категоризацией, однако в науке он известен под разными названиями. Переживание. Восприятие. Концептуализация. Составление шаблона. Перцептивное заключение. Память. Симуляция. Внимание. Мораль. Умозаключение. В народной психологии повседневной жизни эти слова означают разные вещи, и ученые часто изучают их как разные явления, предполагая, что каждое из них является результатом отдельного процесса в мозге. Однако на деле они возникают посредством одних и тех же нейронных процессов.

Когда мой племянник Джейкоб восторженно обнимает меня своими маленькими ручками и я ощущаю радость, это условно называется «эмоциональным переживанием». Когда при этом я вижу счастье в его широкой улыбке, я уже не «переживаю», а «воспринимаю». Когда я восстанавливаю в памяти эти объятия и теплые ощущения, которые они мне дали, я больше не «воспринимаю», а «вспоминаю». Когда я обдумываю, ощущала я счастье или нежность, я уже не «вспоминаю», а «категоризирую». С моей точки зрения эти термины не указывают четко на различия, и их можно считать одинаковыми компонентами, из которых мозг формирует смысл.

Создать смысл — значит выйти за пределы предоставленной информации. Быстро бьющееся сердце имеет физическую функцию — например, давать достаточно кислорода вашим конечностям, чтобы вы могли бежать, но категоризация позволяет явлению стать эмоциональным опытом — например, счастьем или страхом, придавая дополнительный смысл и функции, понимаемые в рамках вашей культуры. Когда вы испытываете аффект с неприятной валентностью и высоким возбуждением, вы придаете смысл в зависимости от того, как вы распределяете по категориям: это эмоциональный случай страха? Физический случай избытка кофеина? Понимание, что говорящий с вами парень — полный придурок? Категоризация приписывает новые функции биологическим сигналам, но не в силу их физической природы, а в силу вашего знания и ситуации вокруг вас в мире. Если вы категоризируете эти ощущения как страх, вы создаете смысл, который говорит: «Страх — это то, что вызвало эти физические изменения в моем теле». Когда затрагиваемые понятия являются понятиями для эмоций, ваш мозг конструирует случаи эмоций.

Когда вы воспринимали картинку из пятен в  как пчелу, вы создали смысл из визуальных ощущений. Ваш мозг сделал это, предсказав пчелу и симулировав линии, соединяющие пятна. Предыдущий опыт (рассмотрение фотографии настоящей пчелы) побуждает ваш мозг оставить предсказание неисправленным. В результате среди кучи пятен вы воспринимаете пчелу. Ваш предыдущий опыт формирует смысл для сиюминутных ощущений. Тот же самый чудодейственный процесс создает эмоции.

Эмоции — это смысловое наполнение. Они объясняют ваши интероцептивные изменения и соответствующие аффективные ощущения, причем в связи с ситуацией. Они являются распоряжением для действия. Мозговые системы, которые реализуют понятия (например, интероцептивная система и управляющая система) — это биологическая основа создания смысла.

Итак, сейчас вы знаете, как в мозге создаются эмоции. Мы предсказываем и категоризируем. Мы распределяем ресурсы нашего тела, как делает любое животное, но обертываем эту регуляцию в чисто ментальные понятия вроде «счастья» или «страха», которые мы конструируем в актуальный момент времени. Мы разделяем эти чисто ментальные понятия с другими взрослыми и учим им наших детей. Мы создаем новый вид реальности и живем в нем каждый день, большей частью не осознавая, что мы это делаем. Это будет темой следующей главы.

Отправить