Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
За четыре дня до 70-летия Стивена Хокинга 8 января 2012 г. журнал New Scientist опубликовал интервью с ним. В публикации он был назван «одним из величайших физиков мира», а самым волнующим открытием в физике за время своей жизни Хокинг назвал подтверждение теории Большого взрыва. Когда его спросили о самом большом научном промахе, Хокинг назвал собственное ошибочное мнение о том, что черные дыры разрушают информацию, которая в них попадает. На вопрос о том, что бы он сделал, если бы снова стал молодым физиком, он ответил, что выдвинул бы новую идею, которая открыла бы совершенно новую область физики. А когда его спросили, о чем он больше всего думает в течение дня, ответил: «О женщинах. Они и есть полнейшая загадка» (New Scientist 2012).
Новостные службы всего мира — в том числе CBS, The Guardian, The Telegraph, австралийский сайт News Corporation, индийская The Hindu — выстроили свои сообщения вокруг этой заключительной реплики, на несколько дней подогрев интерес СМИ к приуроченному к юбилею Хокинга симпозиуму в Кембриджском университете, посвященному жизни и деятельности ученого. Лондонский музей науки подготовил специальную экспозицию, где были представлены прежде не демонстрировавшиеся фотографии Хокинга, черновики его работ, малоизвестный портрет 1978 г. кисти художника Дэвида Хокни, сценарий серии «Симпсонов» 1999 г., в которой ученый озвучил сам себя, а также синий летный комбинезон, в котором он в 2007 г. испытал состояние невесомости. В том же месяце вышла в свет и новая биография «Стивен Хокинг: Жизнь и наука». Эти события и публикации продемонстрировали заметный культурный статус Хокинга, которого называют «одним из немногих ученых, когда-либо становившихся медиазнаменитостью» (Coles 2000: 3), и ученым, ставшим «частью популярной культуры» (Leane 2007: 35).
И все же ученые постоянно присутствуют в популярной культуре — и не только вымышленные, такие как доктор Виктор Франкенштейн. В числе знаменитостей реальные личности: Мария Кюри, Альберт Эйнштейн, Маргарет Мид, Карл Саган, М. С. Сваминатан и Чинтамани Рао и др. Такие ученые часто участвуют в публичных дискуссиях, занимают места советников при правительствах своих стран, их мгновенно узнает широкая аудитория. Хотя обычно они обретают первоначальную известность благодаря научным достижениям, многие из них в дальнейшем активно поддерживают свое присутствие в публичном пространстве. Эта глава исследует увеличение присутствия ученых в популярной культуре на протяжении последнего столетия (произошедшее отчасти благодаря их активному стремлению участвовать в общественной жизни), а также влияние популярной культуры на самих ученых и их представления об образе ученого. Чтобы понять положение ученого в современной популярной культуре, прежде всего следует понять функции знаменитости в науке.
Нет ничего нового в том, что ученый присутствует в общей культуре. К середине XVIII в. уже можно было найти детскую книжку об Исааке Ньютоне и его работах (Secord 1985). Томас Эдисон был изобретателем, инженером и промышленником, но в публичном его имидже подчеркиваются прежде всего научные достижения (Kline 1995; Pretzer 1989). В Британии конкурента Эдисона Себастьяна Ферранти изображали в виде колосса, высящегося над Лондоном (Hughes 1983). Тесла, Маркони и другие изобретатели были в начале XX в. широко известными публичными фигурами (Kline 1992; Douglas 1987). На рубеже 1920–1930-х гг. книга Поля де Крюи «Охотники за микробами» (опубликована в 1926 г.), изображавшая ученых в виде героев, созидающих современный мир, стала мировым бестселлером (Henig 2002).
Но во второй половине XX в. растущая актуальность науки в общественной жизни привела к новым взаимоотношениям между учеными и популярной культурой. Этот рост лучше всего задокументирован в США и Великобритании, и потому глава опирается в основном на материалы из этих стран, но, насколько это возможно, свидетельства из других стран выявляют сходные феномены, открывая путь для дальнейших исследований взаимоотношений ученых и популярной культуры. Наша цель — определить черты, подвигавшие ученых от простой известности — аналитическая категория, которая была выделена первой (Goodell 1977; Bucchi 2014) — к тому, чтобы стать полноправными участниками современной культуры селебрити.
С начала 1800-х гг. степень присутствия науки в публичной сфере менялась, но с 1970-х гг. мощь СМИ и других культурных механизмов существенно возросла, достигнув к середине 2000-х гг. уровня, вдвое превысившего уровень стандартных отклонений в предыдущие 200 лет (Bauer 2012). В США в 1970–1980-х гг. в нескольких газетах были созданы отделы науки, появилось множество ярких научно-популярных журналов и еженедельных телепрограмм, посвященных науке (Lewenstein 1987). Количество научных книг в списке бестселлеров The New York Times вышло на новый уровень в середине 1970-х гг.: если прежде за год выходило не более десяти новых названий, то теперь в списке каждый год появлялось не менее десяти новых названий (Lewenstein 2009, см. также в настоящем издании главу, написанную Белл и Терни). Сходные тенденции проявились в Британии (Bauer et al. 1995), Италии (Bucchi and Mazzolini 2003) и в Болгарии, хотя с 1945 по 1989 г. там это происходило под влиянием Советского Союза (Bauer et al. 2006). Эти тренды, наряду с данными опросов общественного мнения, которые приводятся в настоящем издании (см. главу, написанную Бауэром и Фаладе), указывают, что на протяжении всего XX в. роль науки как социального авторитета в популярной культуре возрастала, причем особенно заметным был подъем в конце прошлого столетия.
По мере роста присутствия науки росло и присутствие ученых в культуре — людей, создающих твердое знание о естественном мире, людей, составляющих структуру науки. Журналисты и продюсеры давно осознали, что внимание к конкретному ученому — верный способ очеловечить науку, придать драматизм сюжетам, захватывающим читателей, слушателей и зрителей (LaFollette 1990; 2008; 2013). Хотя теория относительности Эйнштейна после ее подтверждения в 1919 г. хорошо освещалась в прессе, ее автор стал знаменитостью благодаря совпадению нескольких факторов, причем черты его личности — включая политические взгляды — оказались даже известнее, чем его научные достижения (Missner 1985). В «Охотниках за микробами» де Крюи также на первом плане оказываются личные качества ученых, о которых он пишет так, словно «замирает от восхищения и в то же время безжалостно срывает маски с этих героев, которые оказываются не более и не менее чем сложными и несовершенными людьми» (Henig 2002).
В послевоенные годы все больше известных ученых сделались публичными фигурами, например Гленн Сиборг и Маргарет Мид. Сиборг открыл многие из первых трансурановых элементов и помог создать современную периодическую таблицу элементов; в 1951 г. он был удостоен Нобелевской премии по химии. В качестве представителя научного истеблишмента он стал известен широкой публике своей работой в комитете по университетскому спорту, позже как ректор Калифорнийского университета в Беркли и, наконец, как председатель Комиссии по атомной энергии. Маргарет Мид попала в поле зрения общественности после выхода в 1928 г. ее книги «Взросление на Самоа» (Coming of Age in Samoa) и быстро стала известным антропологом. В отличие от Сиборга, она не была близка к правительственным кругам, а использовала свою известность, комментируя волнующие общество вопросы, особенно связанные с сексом и сексуальными ролями, благодаря своей компетенции антрополога, чьи работы непосредственно касались этих проблем. Известность в популярной культуре пришла к этим и другим признанным ученым, потому что они обладали тем, что Гуделл называет пятью выраженными чертами медиаориентированности — личными и профессиональными качествами, совпадающими с ценностями и требованиями популярных СМИ: умением ясно выражать свои мысли, склонностью к полемике, устойчивой репутацией, ярким обликом и работой, связанной со злобой дня. С точки зрения Гуделл, заметные ученые, которых она изучала, в том числе Маргарет Мид и энтомолог Пол Эрлих, сделались значительными фигурами в культуре еще и потому, что использовали популярные СМИ для выступлений по политическим вопросам (Goodell 1977). Мид и Эрлих демонстрировали возросшую роль СМИ как площадки, где ученые могли поднимать и обсуждать научные проблемы, потенциально оказывая влияние на формирование общественного мнения относительно науки и направления научной политики.
Не все завоевавшие широкое признание ученые получили формальное научное образование и не все из них занимали традиционные позиции в академических и научно-исследовательских структурах. К примеру, Жак-Ив Кусто был изобретателем и первопроходцем, одним из создателей первого в мире акваланга. Он стремился как можно больше времени проводить под водой ради фото- и киносъемок, открывших миру чудеса подводной морской жизни. Он писал статьи для журналов и опубликовал первый материал в National Geographic в 1953 г. одновременно с выходом в свет своей книги «В мире безмолвия», на протяжении 30 недель остававшейся в списке бестселлеров The New York Times. Одноименный фильм, сорежиссером которого стал Луи Маль, завоевал мировое признание, получив Золотую пальмовую ветвь кинофестиваля в Каннах и «Оскар» за лучшую документальную ленту. Соединяя технические новинки с исследованиями подводного мира, подводной археологией, научно-популярными очерками и фильмами, Кусто (которого журналисты прозвали «человек-рыба») стал одним из первых импресарио науки (Dugan 1948: 30).
Другая разновидность — ученый, который становится знаменитым популяризатором, но не обязательно своей собственной работы. Джейкоб Броновски начинал свою карьеру как математик, в годы Второй мировой войны и некоторое время после нее занимался статистикой и математическими методами нахождения оптимальных решений. Он начал публиковаться в литературных журналах, а к 1950-м гг. стал регулярно появляться в британской телепрограмме Brains Trust и приобрел известность у зрителей глубиной и широтой своих познаний. Он писал философские труды о науке, такие как широко известная работа «Наука и человеческие ценности» (Science and Human Values, 1956). Сериал Броновски «Восхождение человека» транслировался по Би-би-си в 1972–1973 гг., а в 1974 г. был показан в США. Сценарий сериала лег в основу книги, которая больше 40 недель продержалась в списке бестселлеров The New York Times (Moss 1997).
Успех «Восхождения человека» подтолкнул американскую Службу общественного вещания (PBS) к запуску еще более масштабного проекта, посвященного исследованию Вселенной. Его авторство принадлежит астроному Карлу Сагану, уже ставшему лауреатом Пулитцеровской премии за свой бестселлер «Драконы Эдема» (1978). Сагану «выпало счастье быть астрономом в эпоху начала космических исследований» (Bucchi and Trench 2008: 1), и продюсер «Восхождения человека» Эдриен Мэлоун, привлеченный к работе над новым сериалом, целенаправленно стремился сделать из астронома телезвезду (Davidson 1999: 321). Возможно, он даже слишком преуспел в этом: немалая доля критики вышедшего в 1980 г. сериала «Космос» касалась непомерного самомнения Сагана. Сериал пользовался большим успехом, а одноименная книга (на этот раз не просто опубликованный сценарий) находилась в списке бестселлеров The New York Times более 70 недель (Davidson 1999; Poundstone 1999). Саган продемонстрировал важный феномен: фотогеничный, умеющий работать с прессой и аудиторией ученый как объект массового поклонения.
Книга Джой Адамсон «Рожденная свободной» (1960) о жизни с молодой львицей 34 недели продержалась в списке бестселлеров The New York Times и легла в основу одноименного художественного фильма (1966 г.), способствовавшего движению за сохранение дикой природы (Адамсон, как и Кусто, формально не принадлежала миру науки). Эти авторы демонстрируют сложные взаимосвязи между содержанием своих книг и статусом знаменитостей. В Кусто людей восхищала не только его научная деятельность, но и его физическая форма, размышления Адамсон о жизни в джунглях так же важны, как и ее экологические наблюдения. Возможно, и Карлу Сагану не меньше, чем книги и статьи, принесло известность появление в популярном телевизионном шоу Джонни Карсона. Именно Саган знаменует собой сдвиг от просто известного ученого к ученому-знаменитости, он стал знаменит в культуре, которая все более ценит знаменитость как таковую (Maddox 1988; Rogers 1992). Его биографы отмечают, что даже для похода в ресторан Саган прикладывал специальные усилия, чтобы избежать встречи с почитателями (Davidson 1999).
Лафоллет в своей истории науки на американском телевидении (LaFollette 2013) указывает, что обретение известности в телевизионную эру обозначило значительную перемену в том, как ученые привлекают общественное внимание. С ее точки зрения, телевидение склонно показывать тех ученых, которые отвечают телевизионным требованиям, в частности хорошо выглядят на экране и готовы раскрыть подробности личной жизни. Лафоллет с похвалой отзывается о работах таких ученых, как Саган, Кусто и Броновски, использовавших потенциал телевидения, чтобы рассказывать широкой аудитории о науке. В то же время, отмечает исследовательница, телевидение упрощает образ ученых, подавая их как банальных знаменитостей, подобных другим популярным персонам шоу-бизнеса. По мнению Лафоллет, в этом заключается одна из причин того, почему просветительский потенциал телевидения не реализуется. Это утверждение — отголосок устоявшегося представления, согласно которому культ знаменитостей пагубно сказывается на состоянии культуры (Evans and Hesmondhalgh 2005).
Ряд событий и научных споров ввели в массовое сознание имена новых ученых — или тех, кого считали учеными. Самыми известными из них были астронавты, летавшие в космос на кораблях «Меркурий», «Джемини» и «Аполлон». Несмотря на то что они выполняли в основном технические функции, управляя мощными аппаратами, их прославляли за вклад в новое знание (Shayler and Burgess 2007). Публичные дискуссии вокруг социобиологии, компьютеров, искусственного интеллекта, взаимосвязи расы и способностей сделали звездами науки ряд исследователей, в том числе Стивена Джея Гулда, Уилсона, Ричарда Докинза (Wilson 1975; Gould 1981; Dawkins 1976; Lewontin and Levins 2002; Weizenbaum 1976). Кое-кто, например один из первооткрывателей структуры ДНК Джеймс Уотсон, начали писать в научно-популярном жанре, отчасти формируя собственный образ и отчасти для того, чтобы привлечь новых ученых в свою область науки (Watson 1976; Yoxen 1985).
Некоторые ученые использовали известность у публики, чтобы подкрепить свои теории, не слишком хорошо принятые научным сообществом. Фред Хойл, насмешливо назвавший неверную, как он полагал, космологическую гипотезу «теорией Большого взрыва», в итоге обнаружил, что многие его теоретические работы не публикуются из-за критического отношения к ним других ученых. Чтобы представить свои идеи более широкой аудитории, он начал писать научно-популярные статьи и научную фантастику, часто выступал на радио Би-би-си. Это принесло ему широкую популярность, прямо не связанную с оценкой его теории коллегами-учеными (Gregory 2005). Стивен Джей Гулд использовал публичные площадки, регулярно публикуя свои колонки в журнале Natural History, чтобы стать автором бестселлеров и с высоты издательского успеха привлечь внимание читателей к своей интерпретации окаменелостей сланцев Бёрджес. Всеобщее признание в сочетании с известностью Гулда привели его научных оппонентов в такое замешательство, что один из них даже написал научно-популярную книгу, оспаривавшую интерпретации Гулда (Gould 1989; Conway Morris 1998; Conway Morris and Gould 1998).
Хотя знаменитости не являются феноменом одного лишь XX в., разнообразие новых форм СМИ — прессы, кино, телевидения, а с недавнего времени цифровых медиа — привело к тому, что знаменитости стали «универсальным аспектом современной западной культуры» (Drake and Miah 2010: 49). Вплоть до последнего десятилетия XX в. потенциал для формирования научных знаменитостей в этой культурной среде был открыт. Возросший в 1980–1990-е гг. спрос на научно-популярную литературу сделал некоторых авторов-ученых, таких как Саган и Хокинг, знаменитостями (Turney 2001a). Журнал Vogue писал, что в эпоху, когда «серьезная наука стала сексуальной», авторам популярных книг «поклонялись как героям» (Turner 1997: 41). Газета The Independent утверждала, что это были времена, когда «наукой правили ее медиасуперзвезды» (Connor 2001: 11).
Журналисты выделили в этом кругу несколько знаменитостей. Наряду с Хокингом «подлинной знаменитостью» (Kohn 2005: 319) звали Ричарда Докинза, в 1995 г. возглавившего в Оксфорде кафедру понимания науки общественностью. The New York Times называла американского астрофизика Нейла Деграсса Тайсона, директора нью-йоркского планетария и автора нескольких популярных книг по астрофизике, «космической звездой» (Martel 2004: E5). Журнал Nature одарил Сьюзан Гринфилд, профессора из Оксфорда, бывшую главу Королевского института Великобритании и автора нескольких популярных книг, титулом «звезды нейронауки» (Nature 2004: 9), а журнал Science назвал ее «вспыхнувшей научной рок-звездой» (Bohannon 2005: 962).
Подобные черты демонстрируют и ученые неанглоязычных стран. Во Франции на протяжении десятков лет был широко известен канадский астрофизик Хьюберт Ривз, автор множества научно-популярных книг и телепрограмм и активный защитник природы. Газета Le Monde (Le Monde 2010: 16) называла его «летописцем звезд» и рассказывала о его любви к классической музыке. Математик Седрик Виллани, удостоенный престижной Филдсовской премии, выступал перед широкой аудиторией, всячески подчеркивая культивируемый им образ денди. Le Monde пишет о двух «легендарных» аксессуарах ученого: броши в виде паука и шейном платке (Clarini 2012: 3).
Примечательно, что среди знаменитостей от науки явно преобладают мужчины. Недавние исследования не раз уделяли внимание тому, как СМИ изображают гендерные и сексуально дифференцированные черты ученых. Лафоллет, изучив, как телевидение изображает женщин-ученых, приходит к выводу, что женщины недостаточно представлены в фильмах, документалистике, новостных сюжетах и ток-шоу, следствием чего становится их «культурная невидимость» (LaFollette 2013). Те женщины-ученые, которые все же возникают на телеэкране, указывает исследователь, изображаются в основном стереотипно, как суперженщины, поглощенные собственной карьерой, или «романтичные искательницы приключений, такие как Маргарет Мид или Джейн Гудолл, или невозможно крутые вымышленные супергероини» (LaFollette 2013: 186). В 1990-х гг. этот образ стал меняться, отчасти благодаря тому, что появилось много женщин-телепродюсеров. Однако перемены не были радикальными: половина описаний женщин-ученых в британских газетах так или иначе касаются их внешности, одежды, фигуры или прически, в то время как внешний вид упоминается лишь в каждом пятом описании мужчины-ученого (Chimba and Kitzinger 2010). Вопрос гендера и сексуальности сказывается и на изображении мужчин: таблоид The Daily Mail в заметке о фан-клубах физика и телеведущего Брайана Кокса, одного из самых известных британских ученых, пишет, что у фанатов слюнки текут при виде «красавчика Кокса» (Fryer 2010: 15).
Как можно объяснить все чаще встречающийся звездный статус ученых с учетом исторического контекста, акцента на актуальности и гендерных характеристик? Ниже мы рассмотрим некоторые ключевые вопросы.
Трансформация ученых в звезд отражает усиление роли и распространения массмедиа. Видные ученые, обладавшие подходящими чертами личности, стали ранними примерами «медиатизации» науки — продолжающегося исторического процесса, в ходе которого в последние несколько десятилетий взаимосвязи науки и медиа все более укреплялись (Franzen et al. 2012). Это часть более серьезного культурного сдвига, в ходе которого медиа не только играют все более важную роль в формировании суждений по волнующим общество вопросам, но и сами по себе становятся серьезными игроками, определяя значение различных сфер общественной жизни, в том числе и науки (Hansen 2009; Collini 2006). Как следствие, популярные медиа всё в большей мере управляют тем, как ставятся и формулируются общественно значимые вопросы, включая те, что связаны с наукой. Возникает культура общества, в которой «на каждую идею или событие приклеиваются человеческие лица», как утверждает культуролог Лео Броди, добавляя, что «сложные феномены несут редуцированные черты культовых личностей» (Leo Braudy 1997: 601). В результате знаменитости стали главным полем, где создаются и исследуются смыслы, касающиеся культуры и общества (Turner 2004). Как отмечает Букки, усиленное внимание медиа к ученым и другим публичным фигурам с потенциалом популярности и звездной харизмой приводит к тому, что «обсуждение приоритетов и воздействия науки на общество сводится к сравнению известных в обществе голосов и фигур» (Bucchi 2014). Идея звездности, таким образом, строится на идее заметности (1). Это смещение понятий отражает исторический переход от известных ученых к знаменитым ученым.
Культуролог Грэм Тернер определяет знаменитость как «категорию репрезентации и дискурсивного эффекта; это товар, поставляемый посредством промоутирования, создания паблисити и медиаиндустрии, производящей эти репрезентации и их эффекты, и в то же время это культурная формация, имеющая социальную функцию» (Turner 2004: 9; см. также Rojek 2001; Evans and Hesmondhalgh 2005). Знаменитость как категория репрезентации подразумевает персонализированный медийный образ личности. Человек представлен как отдельный индивидуум, публичное и частное «Я» соединяются в медийном образе. Знаменитости являются товаром в том смысле, что их слава подразумевает коммерциализацию репутации (Hurst 2005). Они не только продают себя в виде книг, теле- и радиопередач, участия в культурных событиях; их имена способствуют продажам других товаров (включая политику) (Wernick 1991). Для знаменитых ученых таким товаром могут быть не только их собственные книги и передачи, но и наука как таковая.
Идея о том, что известные фигуры выполняют социальную функцию, чрезвычайно важна для понимания феномена «звездности». Это значит, что знаменитости помогают публике осмыслить общественное устройство, выражая и представляя ценности и воззрения, часто существующие подспудно, привнося «человеческое измерение в публичное пространство, персонифицируя или персонализируя вещи, которые иначе могли бы оказаться весьма абстрактными» (Evans 2005: 6). Эта символическая природа «звездности» очень важна; звезды, долго сохраняющие популярность, «глубоко и структурно связаны с идеологическим контекстом эпохи», а значит, их образ становится средством постижения сложных вопросов их времени (Holmes 2005: 12). Процесс, в ходе которого публичные фигуры обретают звездный статус (то есть то, как СМИ делают акцент на их частной жизни, как звезды становятся товаром, начинают символизировать собой более широкие культурные явления), назвали тяжеловесным неологизмом «селебрификация» или «селебритизация» (Evans 2005). Образ ученого как знаменитости важен, так как при изображении элитарных фигур акцент делается на их индивидуальных уникальных отличиях и частной жизни, а «звездность» уводит из публичной сферы другие формы элитарного статуса (Turner et al. 2000). Без звездного статуса ученые не смогли бы занимать заметное место в массовой культуре.
Совмещая определяющие характеристики «звездности» с чертами ставших знаменитыми ученых второй половины XX в., мы обнаруживаем шесть явных признаков научных суперзвезд. Эти признаки образуют систему координат, которую можно применить для построения глубинного анализа «звездности» отдельных ученых или научных коллективов. Что такое научная слава, мы покажем на примере нескольких англоязычных ученых, признанных знаменитостей: Хокинга, Докинза, Гринфилд и Тайсона.
«Селебрификация» начинается, когда внимание СМИ смещается с публичной деятельности ученого на его частную жизнь. Эта особенность проявилась при освещении в массмедиа деятельности Сагана, но восходит еще к временам, когда в центре внимания прессы был Дарвин (Turner 2004; Browne 2003). Газета The Guardian называла Докинза харизматичным и указывала на его мессианские черты, «яростный, ястребиный облик, напоминающий о кинозвездах сороковых годов» (Radford 1996: T2). Кон описывает «внимательно предупредительные» манеры Докинза и то, что он тщательно следит за своей элегантной внешностью (Kohn 2005: 319), упоминая также, что ученый «наслаждается роскошью, которая приходит со звездностью… в своем шикарном доме, который он делит со своей третьей женой Лаллой Ворд».
О личной жизни Тайсона сообщалось в ряде очерков, опубликованных в 2000 г. В частности, журнал People (People 2000: 92), пишущий о знаменитостях, назвал его «самым сексуальным астрофизиком», добавив, что «рост Тайсона 6 футов 2 дюйма, он предпочитает тонкие вина и высокую кухню, хотя на протяжении 12 лет пребывает в гравитационном поле своей жены, специалиста в области математической физики 44-летней Алисы Янг, с которой они в будущем месяце ожидают появления на свет своего второго ребенка». Журнал Wine Spectator поведал о его коллекции вин из 700 бутылок (Meltzer 2000). Журнал Ebony писал, что «уложенные в афроприческу густые волосы, усеянные звездами галстуки и жилеты и заразительный энтузиазм по отношению ко всему космическому… превращают Тайсона в чрезвычайно телегеничную фигуру» (Whitaker 2000: 58). В аккаунте Twitter Тайсона его частная и публичная жизнь смешиваются: большинство твитов состоят из научных фактов и бытовых подробностей, но позволяют и «заглянуть за кулисы» (Marwick and Boyd 2011: 144), поскольку содержат детали, способствующие установлению большей интимности между ним и его аудиторией. Например, 25 июля 2012 г. Тайсон писал своему собеседнику: «@adinasauce: Мой дядя скончался вчера. Ваши мысли об атомах и Вселенной утешают меня. Благодарю вас. // Нет, благодарю космос».
Частное и публичное в жизни Сьюзан Гринфилд также соединяются воедино в сообщениях прессы. В 1999 г. она появилась на страницах журнала Hello!, чтобы поддержать деятельность возглавляемого ею Королевского института. На фотографиях она позировала со своим мужем химиком Питером Эткинсом, а в интервью говорила о том, что их связывает: «Мы близки без сентиментальности — лучшие друзья и соратники» (Kingsley 1999: 109). Ее частная жизнь была открыта публике и после того, как она рассталась с Эткинсом: их развод «шокировал не только его, но и весь научный и политический истеблишмент» (Churcher 2003: 22). Бывшая жена Стивена Хокинга Джейн написала книгу об их совместной жизни, рассказав об интимных подробностях их эмоциональных и романтических отношений. Журнал Vanity Fair детально сообщал о втором браке Хокинга, упомянув о полицейском расследовании по поводу подозрительных травм, полученных Хокингом в это время (Bachrach 2004).
Научно-популярные статьи, участие в телепередачах, любое общение с широкой аудиторией неизбежно обращают ученого в бренд — в качестве автора или телеведущего он становится предметом маркетинговых действий, когда вариации одного и того же продукта продаются в разных медиаформатах. В 1992 г. премьера фильма «Краткая история времени» сопровождалась выходом книги «Краткая история времени Стивена Хокинга: Спутник читателя». Журнал Vanity Fair назвал ее «книгой о фильме по книге» (Lubow 1992: 76). В рецензии на другую книгу Хокинга «Мир в ореховой скорлупке» (2001) говорилось, что, поскольку физика не слишком продвинулась вперед с 1988 г., особой нужды в новой книге не было, «за исключением желания издательства Bantam поддержать интерес к франшизе» (Turney 2001b: 8). В рецензии на телепрограмму «Вселенная Стивена Хокинга» австралийская The Age писала, что имя Стивена Хокинга использовано лишь для привлечения публики, что Хокинг «открывает и завершает каждый эпизод, иногда появляется с комментарием, но в основном присутствует только из-за своего имени» (Schembri 1998: 2). Подобным же образом книга Ричарда Докинза «Бог как иллюзия» (The God Delusion) вышла в том же 2006 г., когда по британскому общественному телеканалу Channel 4 шел его документальный сериал «Корень всех зол?». Написанная Тайсоном в соавторстве книга «Происхождение» (Origins, 2004) об эволюции Вселенной была привязана к одноименному телешоу в двух частях, транслировавшемуся тогда же по PBS.
В разных профессиях слава связана с различными дискурсами. Слава кинозвезды строится на дискурсах индивидуальности и свободы, телезвезды — на узнаваемости и широкой приемлемости, звезды поп-музыки — на аутентичности (Marshall 1997). Знаменитые ученые ассоциируются с истиной, разумом и рациональностью, а также с прогрессом (Lewis 2001). В публичных образах ученых присутствуют эпистемологические составляющие, смыкающиеся с идеей истины и представлением, что научные методы — это единственный ключ к открытию тайн природы (Fahy 2012). Например, образ Стивена Хокинга строится по одной повторяющейся модели — той же, по которой изображают выдающихся ученых прошлого, таких как Исаак Ньютон (Lawrence and Shapin 1998). Хокинга представляют как чистый разум, существующий вне тела, в том царстве, где обретается знание. «Даже когда он беспомощно сидит в инвалидной коляске, — писал журнал Time (1978a), — его разум словно пронзает просторы пространства и времени, открывая тайны Вселенной». В 1983 г. The New York Times сочла важным тот факт, что идеи Хокинга изменили представление о Вселенной, хотя тело ученого перестало ему повиноваться: этот контраст превратил его «в значительной мере в чистый разум» (Harwood 1983: 16). Именно этот образ стал преобладать в публичном образе Хокинга, несмотря на то что, как показала Элен Миале в книге «Корпорация Хокинг» (Hawkins Incorporated) (Mialet 2012), фактически жизнь и деятельность ученого зависят от широкой сети поддерживающих служб — от сиделок до студентов-выпускников. СМИ раз за разом создают образ, в котором основой его славы является разум, затеняя поддерживающую его обширную систему социальных связей. Похожим образом публичный образ Ричарда Докинза строится на его приверженности истине. Он писал (2004: 43): «Если меня попросить одной фразой охарактеризовать мою роль как популяризатора науки, я бы назвал себя Защитником Объективной Истины». После ранних работ, в основном посвященных эволюции, главным в общественной деятельности Докинза стал «крестовый поход» в защиту рационализма, предпринятый вне связи с какими-либо программами научного сообщества, но близкий к деятельности атеистов, рационалистов и скептиков (Trench 2008: 122). Ученый основал собственный Фонд Ричарда Докинза в поддержку разума и науки, определив его миссию как «поддержку научного образования, критического мышления и основанного на доказательствах понимания природы ради преодоления религиозного фундаментализма, предрассудков, нетерпимости и страданий» (Richard Dawkins Foundation for Reason & Science 2013). Ведь, как было заявлено в более ранней версии миссии фонда: «Просвещение под угрозой. Под угрозой разум. Под угрозой истина» (цит. по Trench 2008: 122). Для Докинза и Хокинга слава строилась на приверженности надежному знанию о природе, обозначаемому как истина или наука.
Знаменитости, долго остающиеся популярными, воплощают собой социальные, культурные и политические противоречия своего времени. Афроамериканец Тайсон в автобиографии «Небо — не предел» (The Sky is Not the Limit, 2004) рисует свою жизнь и карьеру отчасти через призму опыта своего взросления в Америке, пережившей бурное десятилетие 1960-х. Он пишет, как стал астрофизиком, несмотря на то что в те годы НАСА отправляло в космос белых астронавтов, а черные гетто погружались в нищету. Он пишет, как справлялся с расовыми стереотипами, поскольку был чернокожим, выступавшим в публичной роли, но не как спортсмен или шоумен, и как сделался широко известным экспертом в области, никакого отношения не имеющей к расе. The New York Times в рецензии на книгу Тайсона отмечала, что самые сильные ее страницы — те, где он соединяет свою личную историю с рассказом о профессиональной деятельности (Knowles 2004). Подобным образом журналисты изданий самого широкого культурного спектра, включая New Scientist, Time, Reader’s Digest и Vanity Fair, писали о Стивене Хокинге с конца 1970-х гг., когда он публиковал свои пионерские работы о черных дырах, а релятивистская космология переживала взрыв интереса. Его сугубо научная работа о черных дырах «срезонировала» с тогдашними духовными поисками. Журнал Time (Time 1978b) писал, что тогда черные дыры связывали с «ультрамодным безумием вокруг парапсихологии, оккультизма, НЛО, думающих растений… и прочей псевдонаучной чуши». Публичный образ Ричарда Докинза формировался в ходе общественных дискуссий о науке. Наряду с участием в дискуссиях о социобиологии в конце 1970-х Докинз вместе с Гулдом и другими был вовлечен в дискуссии о различных интерпретациях механизмов эволюции. У этих споров, отразившихся в научно-популярных книгах и статьях, имелись культурное и политическое измерения, поскольку они были связаны с продолжающимися спорами о влиянии биологического начала на поведение человека (Segerstråle 2000). После выхода в свет в 2006 г. книги «Бог как иллюзия» Докинз стал ключевой фигурой в общественных дискуссиях первого десятилетия XXI в., в которых обсуждался конфликт между наукой и религией. Его книга стала краеугольным камнем того, что ныне называют «новым атеизмом», а интернет-сайт Докинза стал пристанищем широкого сообщества противников религии (Cimino and Smith 2011).
Видные ученые 1960–1970-х гг., замечает Гуделл, «располагали избыточным кредитом доверия со стороны общества» (Goodell 1977: 202). Похожая черта наблюдается в образе научных знаменитостей: напряженность между их местом в науке и известностью в обществе. Физики полагают, что известность Хокинга намного превосходит его репутацию в профессиональной области (Coles 2000). Специалисты в области нейронаук ставят под сомнение качество работ Гринфилд. Некий ученый, пожелавший сохранить анонимность, говорил газете The Observer: «Многое из того, что она утверждает, не прошло научной проверки. Британская нейронаука очень сильна, и по сравнению с ведущими учеными в этой области Гринфилд просто из другой лиги. Ее никогда не цитируют в научных трудах» (O’Hagan 2003: 5). Историк науки Ферн Элсдон-Бейкер утверждает, что некоторые рецензенты Докинза не воспринимали его как ученого, а в ряде исследовательских сообществ «считалось, что он не может высказываться по своей специальности по существу» (Fern Elsdon-Baker 2009: 223). Повторяемость этих аргументов, похоже, указывает на то, что такое противоречие — структурная особенность научной знаменитости.
Книгу «Бог как иллюзия» не раз критиковали за отсутствие добросовестно изложенных интеллектуальных и теологических принципов, которым бросил вызов Докинз (см. Eagleton 2006). Схожую реакцию вызвала книга Хокинга и калифорнийского физика и писателя Леонарда Млодинова «Высший замысел» (The Grand Design, 2010). В ней говорилось, что философия мертва и нет никакой надобности в Боге, чтобы объяснить происхождение Вселенной. Ученые-теологи и специалисты по философии физики подвергли книгу жесткой критике — с обеих сторон (Cornwell 2010; Callender 2010). Сьюзен Гринфилд, специалист по нейродегенеративным состояниям, в начале 2010-х гг. не раз утверждала в своих интервью и научно-популярных книгах, что погружение детей в экранные технологии вредно для развивающегося мозга. Некоторые специалисты подвергли критике эти высказывания. Например, в 2011 г. профессор нейропсихологии Дороти Бишоп написала в ее блоге: «В последние годы вы со своими домыслами вторгаетесь в мою область, и это начинает раздражать… Я бы рекомендовала вам сосредоточиться на том, в чем вы действительно сведущи, и рассказывать об этом — нейродегенеративные заболевания вызывают немалый интерес публики».
На протяжении последнего столетия ученые играли все более заметную роль в популярной культуре, что выражалось в росте их известности, а сама массовая культура, интенсивно формируемая СМИ, превращалась в культуру знаменитостей. Знаменитые ученые — связующее звено между наукой и культурой в широком смысле слова. Они символизируют науку, воплощая в своей уникальной публичной личности сложный комплекс идей и представлений. В классическом социологическом смысле это пограничные объекты, способные действовать в различных культурах, в которых одни и те же действия интерпретируются по-разному. С точки зрения научного сообщества они — послы и проповедники, несущие идеи науки сообществам неученых. Для последних знаменитые ученые — самостоятельные акторы, формирующие культуру так же, как знаменитые актеры, политики и бизнесмены. В пространстве этой культуры ученые, на протяжении долгого времени успешно общающиеся с широкой аудиторией, неизбежно станут известными и популярными, и именно благодаря этой славе общество воспринимает их идеи.
Определение особенностей знаменитых ученых помогает понять, как наука участвует в деятельности общества. Переход от видных ученых середины XX в. к научным знаменитостям начала XXI в. свидетельствует об интеграции науки в популярную культуру. В эру знаменитостей эта интеграция значит, что ученые должны быть знаменитостями. Это позволяет научным идеям и концепциям стать частью культуры, порождая дискуссии по волнующим общество вопросам, таким как эволюция и креационистская концепция «разумного замысла» (intelligent design), хотя реальный вклад знаменитых ученых в научные представления и уровень просвещения широких масс остается недоказанным.
Определение ученых как знаменитостей порождает несколько проблем, требующих дальнейшего исследования. В этой главе речь в основном шла об ученых из США и Великобритании, но в будущих исследованиях следовало бы рассмотреть, насколько известным ученым других стран присущи черты знаменитостей. Не порождают ли другие национальные и культурные контексты иной облик научной славы? Следовало бы также изучить способы, посредством которых ученый достигает известности, а потом становится знаменитостью. Этот процесс стоило бы осветить, поскольку нобелевские лауреаты достигают известности, похоже, совсем не так, как ученые-предприниматели, такие как Крейг Вентер (Bucchi 2012; Baram-Tsabari and Segev 2013).
Предстоит также оценить эффект, который слава ученых, ставших знаменитостями, оказывает на практику научной деятельности. Есть признаки того, что культурное влияние научных знаменитостей может сказаться на науке как части культуры. Знаменитости обладают статусом (и властью) внутри науки, которые порой превосходят их научные достижения. Когда Тайсон и возглавляемый им Планетарий Хейдена лишили Плутон статуса планеты Солнечной системы, это вызвало дискуссию о том, что такое планета (Messeri 2010). Когда Хокинг стал звездой науки, физик Джереми Даннинг-Дэвис утверждал, что журналы отклоняют работы его коллег «только потому, что их выводы расходятся с выводами Хокинга» (Dunning-Davies 1993: 85). «Работы, оспаривавшие Хокинга с чисто научных позиций, не имели успеха, поскольку репутация его в некотором смысле уже не была чисто научной». Наука все больше врастает в популярную культуру, и, наблюдая за знаменитостями, мы видим, как массовая культура сказывается на самом производстве знания.
Attenborough, F. T. (2013) ‘Discourse analysis and sexualization: a study of scientists in the media’, Critical Discourse Studies, 10, 2: 223–236.
Bachrach, J. (2004) ‘A beautiful mind, an ugly possibility’, Vanity Fair; www.vanityfair.com / culture / features / 2004 / 06 / hawking200406; accessed 2 June 2013.
Baram-Tsabari, A. and Segev, E. (2013) ‘The half-life of a “teachable moment”: the case of Nobel laureates’, Public Understanding of Science, published online first 21 June; doi: 10.1177 / 0963662513491369.
Bauer, M. W. (2012) ‘Public attention to science 1820–2010: a “longue durée” picture’, in S. Rödder, M. Franzen and P. Weingart (eds) The Sciences’s Media Connection: Public Communication and Its Repercussions, Dordrecht: Springer, 35–58.
Bauer, M. W., Durant, J., Ragnarsdottir, A. and Rudolfsdottir, A. (1995) Science and Technology in the British Press, 1946–1992. The Media Monitor Project, Vols. 1–4, London: The Science Museum and Wellcome Trust for the History of Medicine.
Bauer, M. W., Petkova, K., Boyadjieva, P. and Gornev, G. (2006) ‘Long-term trends in the public representation of science across the “Iron Curtain”: 1946–1995’, Social Studies of Science, 36, 1: 99–131.
Bishop, D. (2011) ‘An open letter to Baroness Susan Greenfield’, BishopBlog, 4 August; http://deevybee.blogspot.com / 2011 / 08 / open-letter-to-baroness-susan.html; accessed 2 June 2013.
Bohannon, J. (2005) ‘The baroness and the brain’, Science, 310, 5750: 962–963.
Braudy, L. (1997) The Frenzy of Renown: Fame and its History, second edition, Oxford: Oxford University Press.
Browne, J. (2003) ‘Charles Darwin as a celebrity’, Science in Context, 16, 1 / 2: 175–194.
Bucchi, M. (2012) ‘Visible scientists, media coverage and national identity: Nobel Laureates in the Italian daily press’, in B. Schiele, M. Claessens and S. Shi (eds) Science Communication in the World: Practices, Theories and Trends, New York: Springer, 259–268.
Bucchi, M. (2014) ‘Norms, competition and visibility in contemporary science: the legacy of Robert K. Merton’, Journal of Classical Sociology.
Bucchi, M. and Mazzolini, R. G. (2003) ‘Big science, little news: science coverage in the Italian daily press, 1964–1997’, Public Understanding of Science, 12, 1: 7–24.
Bucchi, M. and Trench, B. (2008) ‘Introduction’, in M. Bucchi and B. Trench (eds) Handbook of Public Communication of Science and Technology, London and New York: Routledge, 1–3.
Callender, C. (2010) ‘Stephen Hawking says there’s no theory of everything’, New Scientist, 2 September; www.newscientist.com / blogs / culturelab / 2010 / 09 / stephen-hawking-says-theres-no-theory-of-everything.html; accessed 2 June 2013.
Chimba, M. and Kitzinger, J. (2010) ‘Bimbo or boffin? Women in science: an analysis of media representations and how female scientists negotiate cultural contradictions’, Public Understanding of Science, 19, 5: 609–624.
Churcher, S. (2003) ‘Peter’s brain was a real aphrodisiac, but now I can wear short skirts without being nagged’, Daily Mail, 4 May: 22–23.
Cimino, R. and Smith, C. (2011) ‘The new atheism and the formation of the imagined secularist community’, Journal of Media and Religion, 10, 1: 24–38.
Clarini, J. (2012) ‘Cédric Villani: Se guider à travers l’océan des possibles’, Le Monde, 14 September, Livres: 3.
Coles, P. (2000) Hawking and the Mind of God, New York: Totem Books.
Collini, S. (2006) Absent Minds: Intellectuals in Britain, Oxford: Oxford University Press.
Connor, S. (2001) ‘Boy from Bingley “lobbed intellectual grenades” at science’, The Independent, 23 August: 11.
Conway Morris, S. (1998) The Crucible of Creation: The Burgess Shale and the Rise of Animal, Oxford and New York: Oxford University Press.
Conway Morris, S. and Gould, S. J. (1998) ‘Showdown on the Burgess Shale’, Natural History, 107, 10: 48–55.
Cornwell, J. (2010) ‘What’s God got to do with it?’, The Daily Telegraph, 18 September: 27.
Davidson, K. (1999) Carl Sagan: A Life, New York: J. Wiley.
Dawkins, R. (1976) The Selfish Gene, Oxford and New York: Oxford University Press.
Dawkins, R. (2004) A Devil’s Chaplain: Selected Essays, second edition, London: Phoenix.
De Kruif, P. (1926) Microbe Hunters, New York: Harcourt Brace and Company.
Douglas, S. (1987) Inventing American Broadcasting, 1899–1922, Baltimore: Johns Hopkins University Press.
Drake, P. and Miah, A. (2010) ‘The cultural politics of celebrity’, Cultural Politics, 6, 1: 49–64.
Dugan, J. (1948) ‘The first of the menfish’, Science Illustrated, 3, 12: 30–32; 68–69.
Dunning-Davies, J. (1993) ‘Popular status and scientific influence: another angle on “the Hawking phenomenon”’, Public Understanding of Science, 2, 1: 85–86.
Eagleton, T. (2006) ‘Lunging, flailing, mispunching’, London Review of Books, www.lrb.co.uk / v28 / n20 / terry-eagleton / lunging-flailing-mispunching; accessed 2 June 2013.
Elsdon-Baker, F. (2009) The Selfish Genius: How Richard Dawkins Rewrote Darwin’s Legacy, London: Icon Books.
Evans, J. (2005) ‘Celebrity: what’s the media got to do with it?’, in J. Evans and D. Hesmondhalgh (eds) Understanding Media: Inside Celebrity, Maidenhead: Open University Press, 1–10.
Evans, J. and Hesmondhalgh, D. (eds) (2005) Understanding Media: Inside Celebrity, Maidenhead: Open University Press.
Fahy, D. (2012) ‘Science and celebrity studies: towards a framework for analysing scientists in public’, in M. Bucchi and B. Trench (eds) Quality, Honesty and Beauty in Science Communication, Book of Papers of the 12th International Public Communication of Science and Technology Conference, Vicenza: Observa Science in Society: 295–299.
Franzen, M., Weingart, P. and Rödder, S. (2012) ‘Exploring the impact of science communication on scientific knowledge production: an introduction’, in S. Rödder, M. Franzen and P. Weingart (eds) The Sciences’ Media Connection: Public Communication and its Repercussions. Sociology of the Sciences Yearbook, Vol. xxviii, Dordrecht and New York: Springer, 3–14.
Fryer, J. (2010) ‘The man who’s making space sexy’, Daily Mail, 31 March: 15.
Goodell, R. (1977) The Visible Scientists, Boston, MA: Little, Brown.
Gould, S. J. (1981) The Mismeasure of Man, New York: W. W. Norton.
Gould, S. J. (1989) Wonderful Life: The Burgess Shale and the Nature of History, New York: W. W. Norton.
Gregory, J. (2005) Fred Hoyle’s Universe, Oxford and New York: Oxford University Press.
Hansen, A. (2009) ‘Science, communication and media’, in R. Holliman, E. Whitelegg, E. Scanlon, S. Smidt, and J. Thomas (eds) Investigating Science Communication in the Information Age, Oxford: Oxford University Press, 105–127.
Harwood, M. (1983) ‘The universe and Dr. Hawking’, The New York Times Magazine, 23 January: 16–64.
Hawking, J. (2000) Music to Move the Stars: A Life with Stephen, second edition, London: Pan Books.
Henig, R. M. (2002) ‘The life and legacy of Paul de Kruif ’, APF Reporter, 20; http://aliciapatterson.org / stories / life-and-legacy-paul-de-kruif; accessed 23 August 2013.
Holmes, S. (2005) ‘“Starring... Dyer?”: re-visiting star studies and contemporary celebrity culture’,Westminster Papers in Communication and Culture, 2, 2: 6–21.
Hughes, T. P. (1983) Networks of Power: Electrification in Western Society, 1880–1930, Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press.
Hurst, C. E (2005) Living Theory: The Application of Classical Social Theory to Contemporary Life, second edition, Boston, MA: Allyn and Bacon.
Kingsley, M. (1999) ‘Making her mark in the male-dominated world of science’, Hello!, 583, 26 October: 106–109.
Kline, R. R. (1992) Steinmetz: Engineer and Socialist, Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press.
Kline, R. (1995) ‘Construing “technology” as “applied science”: public rhetoric of scientists and engineers in the United States, 1880–1945’, isis, 86, 2: 194–221.
Knowles, S. G. (2004) ‘Books in brief ’, The New York Times, 1 August: 12.
Kohn, M. (2005) A Reason for Everything: Natural Selection and the English Imagination, London: Faber & Faber.
LaFollette, M. C. (1990) Making Science Our Own: Public Images of Science, 1910–1955, Chicago: University of Chicago Press.
LaFollette, M. C. (2008) Science on the Air: Popularizers and Personalities on Radio and Early Television, Chicago: University of Chicago Press.
LaFollette, M. C. (2013) Science on American Television: A History, Chicago: University of Chicago Press.
Lawrence, C. and Shapin, S. (1998) Science Incarnate: Historical Embodiments of Natural Knowledge, Chicago: University of Chicago Press.
Leane, E. (2007) Reading Popular Physics: Disciplinary Skirmishes and Textual Strategies, Aldershot: Ashgate.
Le Monde (2010) ‘Au concert avec: Hubert Reeves’, Le Monde, Culture, 25 July: 16.
Lewenstein, B. V. (1987) ‘Was there really a popular science “boom”?’ Science, Technology & Human Values, 12, 2: 29–41.
Lewenstein, B. V. (2009) ‘Science books since 1945’, in D. P. Nord, J. S. Rubin and M. Schudson (eds) The Enduring Book: Print Culture in Postwar America, Chapel Hill: University of North Carolina Press, 347–360.
Lewis, T. (2001) ‘Embodied experts: Robert Hughes, cultural studies and the celebrity intellectual’, Continuum, 15, 2: 233–247.
Lewontin, R. C and Levins, R. (2002) ‘Stephen Jay Gould: What does it mean to be a radical?’, Monthly Review, 54, 6; http://monthlyreview.org / 2002 / 11 / 01 / stephen-jay-gould; accessed 2 December 2013.
Lubow, A. (1992) ‘Heart and mind’, Vanity Fair, June: 72–86.
Maddox, J. (1988) ‘The big Big Bang book’, Nature, 336, 6196: 267.
Marshall, D. P. (1997) Celebrity and Power: Fame in Contemporary Culture, Minneapolis: University of Minnesota Press.
Martel, N. (2004) ‘Mysteries of life, time and space (and green slime)’, The New York Times, 28 September: E5.
Marwick, A. and Boyd, D. (2011) ‘To see and be seen: celebrity practice on Twitter’, Convergence, 17, 2: 139–158.
Meltzer, P. D. (2000) ‘Star collector’, Wine Spectator, 31 May: 19–20.
Messeri, L. R. (2010) ‘The problem with Pluto: conflicting cosmologies and the classification of the planets’, Social Studies of Science, 40, 2: 187–214.
Mialet, H. (2012) Hawking Incorporated: Stephen Hawking and the Anthropology of the Knowing Subject, Chicago: University of Chicago Press.
Missner, M. (1985) ‘Why Einstein became famous in America’, Social Studies of Science, 15, 2: 267–291.
Moss, S. (1997) ‘The ascent of Jacob Bronowski’, Science and Public Affairs (Summer): 27–29.
Nature (2004) ‘Popularizer Greenfield is blackballed by peers’, Nature, 429, 699: 9.
New Scientist (2012) ‘Stephen Hawking at 70: exclusive interview’, New Scientist; www.newscientist.com / article / mg21328460.500-stephen-hawking-at-70-exclusive-interview.html#.Uv7CFShwkyE; accessed 2 June 2013.
O’Hagan, S. (2003) ‘Desperately psyching Susan: sexy or serious?’ The Observer, Review, 7 September: 5.
People (2000) ‘Neil DeGrasse Tyson: sexiest astrophysicist’, People, 13 November: 92; www.people.com / people / archive / article / 0,20132902,00.html; accessed 2 June 2013.
Poundstone, W. (1999) Carl Sagan: A Life in the Cosmos, New York: Henry Holt.
Pretzer, W. S. (ed.) (1989) Working at Inventing: Thomas A. Edison and the Menlo Park Experience, Dearborn, MI: Henry Ford Museum & Greenfield Village.
Radford, T. (1996) ‘Astounding stories’, The Guardian, 17 July: T2.
Richard Dawkins Foundation for Reason and Science (2013) The Richard Dawkins Foundation (US); www.richarddawkins.net / home / about.
Rodgers, M. (1992) ‘The Hawking phenomenon’, Public Understanding of Science, 1, 2: 231–234.
Rojek, C. (2001) Celebrity, London: Reaktion Books.
Schembri, J. (1998) ‘Stephen Hawking’s universe’, The Age, Green Guide, 19 February: 2.
Science Museum (2012) ‘Stephen Hawking: A 70th birthday celebration’, The Science Museum; www.sciencemuseum.org.uk / hawking; accessed 29 July 2013.
Secord, J. A. (1985) ‘Newton in the nursery: Tom Telescope and the philosophy of tops and balls, 1761–1838’, History of Science, 23: 127–151.
Segerstråle, U. (2000) Defenders of the Truth: The Sociobiology Debate, Oxford: Oxford University Press.
Shayler, D. J and Burgess, C. (2007) NASA’s Scientist-Astronauts, Berlin: Springer.
Time (1978a) ‘Science: soaring across space and time’, Time, 4 September; www.time.com / time / magazine / article / 0,9171,912132,00.html; accessed 2 June 2013.
Time (1978b) ‘Science: those baffling black holes’, Time, 4 September; www.time.com / time / magazine / article / 0,9171,912131,00.html; accessed 2 June 2013.
Trench, B. (2008) ‘Towards an analytic framework of science communication models’, in D. Cheng, M. Claessens, T. Gascoigne, J. Metcalfe, B. Schiele and S. Shi (eds) Communicating Science in Social Contexts: New Models, New Practices, Dordrecht: Springer, 119–135.
Turner, G. (2004) Understanding Celebrity, London: Sage.
Turner, G., Bonner, F. and Marshall, D. P. (2000) Fame Games: The Production of Celebrity in Australia, Cambridge: Cambridge University Press.
Turner, J. (1997) ‘Scientific sex appeal’, Vogue, 2385, 163, April: 40–43.
Turney, J. (2001a) ‘Telling the facts of life: cosmology and the epic of evolution’, Science as Culture, 10, 2: 225–247.
Turney, J. (2001b) ‘Strung out’, The Guardian, Saturday Pages, 10 November: 8.
Tyson, Neil deGrasse (2004) The Sky is Not the Limit: Adventures of an Urban Astrophysicist, Amherst: Prometheus Books.
Watson, J. D. (1968) The Double Helix: A Personal Account of the Discovery of the Structure of DNA, New York: Atheneum.
Weizenbaum, J. (1976) Computer Power and Human Reason: From Judgment to Calculation, San Francisco: Freeman.
Wernick, A. (1991) Promotional Culture: Advertising, Ideology and Symbolic Expression, London and New York: Sage.
Whitaker, C. (2000) ‘Super stargazer: Neil deGrasse Tyson is the nation’s astronomical authority’, Ebony, August: 58–62.
Wilson, E. O. (1975) Sociobiology: The New Synthesis, Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press.
Yoxen, E. (1985) ‘Speaking out about competition: an essay on The Double Helix as popularisation’, in T. Shinn and R. Whitley (eds) Expository Science, Dordrecht, Boston and Lancaster: Reidel.
Войти с помощью соц. сетей: