День 24. Метель

Мы просыпаемся, а за окном метет. По телевизору сообщили, что выпало 40 сантиметров осадков. Скорость ветра 13 метров в секунду, температура –22 °C — такая метель просто убийственна. На удивление, в паху болеть перестало. Может, не было растяжения, а просто свело?

Раз за разом на телеэкране появляется предупреждение об экстремальных погодных условиях. Ведущие в местных новостях повторяют, чтобы жители штата оставались дома и не выходили на улицу без крайней нужды.

— Какая красота! — восклицает «котик».

Он же должен понимать, что это непредвиденное обстоятельство.

Однако он продолжает смотреть телевизор, качая головой, как будто под рэп-речитатив. Но никаких наушников у него нет.

Наконец он принимает решение:

— Пора на тренировку. Потопали.

Мы бежим 5,5 километра по гористой местности.

«Котик» решил, что для полного счастья не хватает двадцатидвухкилограммового жилета. Этот парень тронулся. Я даже объяснить не могу, насколько сложно бежать в таких условиях, да еще с утяжелителями. Возвратившись домой, я уверен, что отморозил себе все, что можно. Футболка такая мокрая и холодная, что ее больно снимать. Эй, да она же заледенела! Ее можно ставить к стенке.

Делаем 144 отжимания и сверху еще десяточку для красивой цифры.

Сара выходит из дома забрать почту. Наш ящик стоит на выезде от дома, у дороги, примерно в 50 метрах от входной двери. Единственное препятствие, «угроза», расположенная между этими двумя точками, — это трава на газоне, запорошенная снегом. Поскользнуться на траве — вот и вся опасность. К чему я это рассказываю? Чтобы показать, каким незначительным мы с Сарой считали такое дело, как поход за почтой. До тех пор, пока на него не обратил внимания «котик».

Сара вернулась, держа в руке три конверта и каталог одежды. Села за стол и раскрывает один из счетов.

Между тем «котик» рвет и мечет.

— Сара, вам нужно менять схему.

— В каком смысле?

— Вашу схему забора почты. Время, когда вы ходите к ящику. Такая у вас схема поведения. Она одинаковая изо дня в день. Она слишком предсказуема.

— Ну, я хожу проверять ящик после обеда, — объяснила она. — Мне так удобно.

— Почему именно после обеда? — «Котик» озадачен. — Из-за того, что все так делают?

— Потому что в это время приходит почтальон, — ответила Сара. — Он всегда разносит почту во второй половине дня.

— Вот видите! Вам это известно. Мне это известно. Само собой, это известно почтальону. Спорим, каждая собака в округе знает время доставки почты. И ваши соседи тоже.

— Но я же просто хожу за почтой… в двух шагах от дома… на нашем участке, — перечисляет Сара.

— Прошу вас, сделайте мне одолжение. Меняйте время выхода к ящику. Завтра, например, пойдите на час раньше или на час позже. Сломайте схему, Сара. Сломайте схему.

Мы с Сарой ужинаем перед тем, как уложить Лейзера в кроватку. Ничего особенного, просто веджибургеры и салат из того, что было в холодильнике. Вскоре после того, как Лейзер заснул, мы ложимся сами и включаем телевизор. Я дремлю, но слышу, что Сара все еще смотрит CNN.

Около восьми вечера я чувствую, что Сара встает с постели. Осторожно, чтобы я не проснулся, но я уже приучил себя постоянно быть начеку и все слышу. Сон улетучился.

— Ты куда, милая? — спрашиваю я.

— Я что-то слышу на нижнем этаже. Звук включенного генератора.

— Что ты такое говоришь?

Но Сара уже скользнула за дверь и пошла разбираться, откуда там шум.

Примерно через восемь минут Сара возвращается. Забирается обратно в кровать и успокаивает меня: «Ничего страшного». Просто «котику» приспичило погонять на велотренажере. Ему надо закрыть показатель по километрам, а по снегу ездить неохота.

На следующее утро мы просыпаемся в семь утра. Генератор по-прежнему гудит. На этот раз вниз пошел я. Подхожу ближе к спортзалу и с удивлением слышу, как на заднем фоне играет музыка. Толкаю дверь, и меня обдает волной горячего воздуха. Словно кто-то направил мне прямо в лицо фен, включенный на всю катушку. Спортзал превратился в сауну, стекла запотели. Посреди помещения «котик» наматывает километры на велотренажере, без футболки, а вокруг лужицы от пота. Он даже не повернул голову. Не может быть, чтобы он не услышал дверь. Однако он не произносит ни слова. Ни «привет», ни «с добрым утром». Мой вид не вызывает у него радости — не то чтобы это было шоком для меня. Педали все крутятся и крутятся.

Чувак гонял всю ночь. Одиннадцать часов подряд.