День 21. Один подход за раз

Вернулись в город и пошли на пробежку в новом режиме. «Котик» объясняет, что сегодня у нас обратный порядок: утром шесть километров, вечером десять километров. Обычно утренняя пробежка длиннее, а вечерняя идет на снижение нагрузки. Сегодня наоборот. Шестикилометровку мы бежим в темпе 5:00 на километр.

Бессчетные часы пробежал я с «котиком» за эти три недели, и день за днем мы топчем дорожки в гробовом молчании. Процесс бега каким-то образом исключает процесс речи.

— Слушай, а о чем ты думаешь, когда бежишь?

— О финише.

Охотно верю. Похоже, что он обладает способностью не только отключаться от окружающего мира, но и блокировать фоновый поток мыслей в голове. Это позволяет полностью сфокусироваться на результате. Думайте что хотите, но вот это — настоящий мастер осознанности. Он на 100 % присутствует здесь и сейчас. И даже бегая рядом с ним, ты приобщаешься к этому состоянию.

У меня с осознанностью все плачевно. Мозг пухнет от миллиона мыслей, планов и тревог… Сара, Лейзер, работа, встречи, Zico и Coke, тренировки, замерзшие трубы в доме — и так до бесконечности. В моей голове словно обустроено шестиполосное шоссе с двусторонним движением, и все эти дела, волнения, идеи невозможно оттуда выкинуть. Конечно, они только добавляют мне стресса.

Бегая бок о бок с «котиком», я учусь оставаться в текущем моменте. У меня просто нет выбора. Если буду отвлекаться на свои мысли, ни за что не осилю поставленных показателей. Держи в голове текущую задачу. Один подход за раз. Вот когда закончишь, тогда и начнешь беспокоиться о следующем этапе. Это и в других сферах жизни пригодится. Я стал концентрироваться на верхнем пункте своего списка дел, отдаваться ему на 100 %, а потом уже атаковать следующий.

Спасибо, «котик».

Делаю себе легкий ужин: простую пасту без соусов, порезанную морковь, огурцы и стакан воды. Настал черед второй части нашей обратной пробежки. Мне бы подождать часок, чтобы еда улеглась в желудке, но «котик» не желает терять целый час своей жизни. Поэтому вперед.

Пока мы спускаемся в лифте на первый этаж здания, я объясняю, что меня пучит. Мне нравится бегать на пустой желудок, а если что-то съел, то просто туши свет. Даже на марафонах, включая длинные дистанции, я избегаю еды. Слово за слово, и я уже расспрашиваю «котика» о его питании во время ультрамарафонов.

— На долгих маршрутах мне нужно заправляться. Я специально практиковался и теперь могу есть прямо на бегу. Без проблем усваиваю шестьсот — тысячу калорий в час. Но сначала к такому надо привыкнуть.

Я слышал подобное от других участников ультрамарафонов. Они приучили себя поглощать большие количества пищи прямо посреди забега. Легендарный бегун Дин Карназес, стоявший у истоков ультрамарафонов, во время длительных забегов ест пиццу. На полном серьезе заказывает себе доставку, курьер подвозит пиццу к указанной точке дистанции, и Дин забирает ее по дороге. Интересно, успевает ли он дать чаевые.

Но все эти занимательные факты совершенно не помогают мне сейчас. Я ощущаю, как содержимое желудка бьется из стороны в сторону. Каждые пару шагов меня разбирает отрыжка. Словно паста, морковь и огурцы вышли на митинг и протестуют против каждого следующего шага. Мы не пробежали и полутора километров, а я уже чувствую тяжесть и тошноту. «Котику», разумеется, наплевать, и он строго следит за темпом. Думаю, он даже чувствует мой дискомфорт и немного ускоряется, чтобы задать мне жару.

Где-то на шестом километре до меня доходит, что если дышать исключительно через диафрагму, то становится чуть легче. Я сознательно меняю привычный способ дыхания, и последние четыре километра до дома проходят веселее.

Потребовался примерно час, чтобы мой желудок успокоился, но пробежка засчитана.

Еще один день с шестнадцатикилометровкой. Ура!