Первопроходцы индустрии красоты

Визионеры и водевиль

В начале двадцатого века выделилась группа предпринимателей, которые, сотрудничая с Голливудом и салонами красоты, начали производить косметику и для продажи в розницу – для только что обретших свободу и независимость женщин. В процессе этого они ухитрились создать необъятную индустрию красоты, какой мы знаем ее сегодня.

К концу XIX века наметилась группа ключевых игроков – первопроходцев, которые в последующие несколько лет заложат фундамент той современной индустрии красоты, какой мы знаем ее сегодня. Изучив их истории, легко заметить, что у них было немало общего. Все они сумели оказаться в нужном месте в нужное время (и, конечно, главное – это распознать). И все они, едва заметив хотя бы намек на возможность, тут же за него хватались. Что поразительно, индустрия росла и процветала и во время обеих войн, и в период Великой депрессии. Во время Первой мировой войны женщины прочувствовали, что такое собственные заработанные деньги, и уже не желали от них отказываться. Впервые в истории у них были свободные средства, и они без остановки покупали косметику – приемлемые по цене мелкие предметы роскоши, которые становились все доступнее. Вдохновленные новыми правами и свободами, женщины самовыражались с помощью макияжа, чем кардинально отличались от своих мам и бабушек, которые считали косметику чем-то неприличным. У девушек вдруг появилась возможность подражать своим кумирам с большого экрана, и они ей с радостью воспользовались.

Кроме того, любопытна смена эпицентра растущей индустрии красоты. Хотя производство косметики зародилось и поначалу концентрировалось в Европе, к концу Второй мировой войны несомненным лидером тут стали Соединенные Штаты.

К 1945 году продажи косметики в Соединенных Штатах достигли невероятной цифры в 805 миллионов долларов. Частично это стало возможным благодаря зарождению и расцвету Голливуда, но сыграли роль и войны. Европейские косметические компании были загружены производством товаров для фронта, типа талька для ног и маскировочных мазей, и им не хватало ресурсов для производства помад и румян. Часть подобных «военных» товаров производили и американские фирмы, но все-таки они смогли вырваться вперед. В 1914-м компания Елены Рубинштейн появилась на рынке Соединенных Штатов – в то же время, когда Элизабет Арден начала свою деятельность по импорту красоты европейского образца. В Лос-Анджелесе прочно закрепились Макс Фактор и Джордж Вестмор – в самое нужное время, когда Голливуд вот-вот должен был прогреметь на весь мир. Затем наступающие перемены почуяли и Чарльз Ревсон и Эсте Лаудер – первого ждал нетронутый рынок лаков для ногтей и безграничные возможности телевизионной рекламы, вторую – введение оригинальных маркетинговых приемов и свободная ниша марки красоты с научным уклоном (правда, справедливости ради, отметим, что Елене Рубинштейн это тоже пришло в голову).

Поразительное умение предугадать, что именно окажется востребовано в следующий момент, и быть в нужном месте в нужное время – не единственное, что объединяет пионеров «красивого» бизнеса. Все они – добившиеся всего своими силами авантюристы-одиночки, начавшие в скромных, часто стесненных обстоятельствах, которым приходилось пробивать себе дорогу к успеху, и иногда – клыками и когтями. Они мечтали изменить свою жизнь и заранее программировали себя, изменяя имена и сочиняя фантастические истории собственного происхождения. Изучая их биографии, сложно отделить правду от вымысла. Они были гениями маркетинга, которые изобрели иллюзию красоты и механизм создания и продажи мечты.

Золотой век Голливуда

ДЖОРДЖ ВЕСТМОР И СЕМЕЙСТВО ВЕСТМОРОВ

Говоря, что современная косметическая индустрия зародилась в Голливуде, мы нисколько не преувеличиваем – но были времена, когда семейство Вестморов по сути и было той самой индустрией. В этот Золотой век то один, то другой Вестмор возглавлял гримерное отделение Paramount, Universal, Warner Brothers, RKO, «20-й век Фокс», Selig, Eagle-Lion, First National и еще десятка киностудий.

Но корни этого клана залегали далеко от Голливудских Холмов. Джордж Вестмор родился на британском острове Уайт в 1879 году. Он работал хлебопеком и цирюльником и какое-то время служил в британской армии, пока не был признан «негодным по медицинским причинам» – тогда он открыл свой парикмахерский салон. Частично вдохновленный успехом, частично влекомый тягой к странствиям (второе, пожалуй, было даже сильнее), он переехал в английский Кентербери, затем в Канаду и, наконец, в Соединенные Штаты. После очередного переезда в Кливленд в 1913 году настал момент, когда Джордж, помимо создания причесок, начал заниматься и женским макияжем. Тренировался он на проститутках – не считая актрис, это были единственные женщины, которые пользовались декоративной косметикой. Каждый вечер после работы он брал свои баночки, шел в бордель и практиковался, раскрашивая работниц заведения, нанося краску на соски, лодыжки, тазобедренную часть и заднюю поверхность бедер. Ну и на лица тоже. Параллельно он начал обучать своих юных сыновей искусству изготовления париков. Джордж любил ходить в кино и смотреть на великих актеров тех лет – Чарли Чаплина, Мэри Пикфорд и Лиллиан Гиш, – но всегда обращал внимание, насколько плохо сделаны их парики и как нелепо выглядит на экране макияж (актеры тогда все еще гримировали себя сами и, не всегда понимая разницу между театральным и кинематографическим гримом, раскрашивали лица так, чтобы видел зритель с самого последнего ряда, в то время как кинокамера находилась от них в нескольких метрах). Этот макияж выглядел и непрофессионально, и непоследовательно: один и тот же актер в разных сценах мог быть загримирован совершенно по-разному.

Джордж понял, что только-только оперившаяся индустрия кино нуждается в его помощи, и отправился в Голливуд. Устроившись на работу в парикмахерский салон Maison Cesare, он убедил киностудию Selig, что им требуется гримерное подразделение на съемочной площадке. Первую в истории студию визажиста Джордж обустроил в 1917 году, каждый день проводя там с пяти до восьми утра, после чего отрабатывал полный рабочий день в салоне. Однажды в студию вошла актриса Билли Берк. Джордж, заметив, как редки ее волосы, предложил изготовить для нее парик. Работал он очень быстро и, к ее удивлению, выполнил свое обещание уже на следующий день – и это был не какой-то там, а отличный, продуваемый воздухом парик. Тогда же он взял на себя смелость покритиковать ее макияж. Когда он закончил работать над ее образом, то понял, что чего-то все еще не хватает. Джордж отрезал самые кончики волос с затылка ее парика и приклеил их, по одному, вместо ресниц – возможно, таким образом создав первые в мире отдельные накладные ресницы.

В 1917 году, организовав первое гримерное подразделение на киностудии, Джордж Вестмор положил начало династии гримеров.

В 1935-м открылся House of Westmore («Дом Вестморов». – Прим. пер.), и братья начали продажу собственной линии салонных и потребительских косметических средств

К тому моменту стало ясно, что киноиндустрию ожидает стремительный рост. Джордж и еще один изготовитель париков, Луис, поняли, что Голливуду скоро потребуется очень много косметики. Но кто же, задали они себе вопрос, действительно понимает в косметике? Ответ был очевиден – актеры; именно они по долгу службы должны были знать о макияже все! Да, в наше время это кажется невообразимым, но вся индустрия красоты Голливуда была создана двумя парикмахерами при поддержке горстки актеров – человек пятнадцати, – к которым обратился Луис. Вместе они создали группку под названием Motion Picture Makeup Artists Association («Ассоциация художников по макияжу для кинематографа». – Прим. пер.).

В 1923 году сын Джорджа, Перк, стал вторым из Вестморов, кто создал гримерное подразделение при киностудии First National (позднее она стала называться Warner Brothers). Все сыновья Джорджа – Монт, Эрн, Уолли, Бад и Фрэнк – последовали по тому же пути.

Богатое наследство

Имя Макса Фактора известно всему миру, и совершенно заслуженно. Но большинство женщин не подозревают, насколько большое влияние на женский образ, от формы бровей и губ до причесок, оказали Вестморы. В их кресле в разные моменты карьеры побывали практически все знаменитые актеры и актрисы, а Сесил Б. де Милль и вовсе отказывался сниматься в фильме в отсутствие Вестмора. Как написал в своей автобиографии Фрэнк Вестмор, «именно Эрн Вестмор, работая с Бетт Дэвис, несколькими взмахами кисти для помады изменил форму губ женщин во всем мире». Он пытался уйти от формы губ «бантиком», которую так любила Клара Боу и большинство старлеток того времени, так как считал, что Дэвис она не пойдет, и придал ее губам совершенно новые очертания. Когда он закончил макияж, она посмотрела в зеркало и сказала: «Я никогда не считала себя красавицей. Красивыми мне казались разве что мои большие глаза, которые я всю жизнь считала своей самой выгодной чертой лица. Но созданный Эрном рот каким-то образом украсил и их. Эта новая форма губ собрала все лицо в единое целое, и я даже начала казаться себе почти красивой». Бетт однажды сказала, что всей своей карьерой обязана братьям Вестмор. Если сегодня вы вдохновляетесь какой-то тенденцией в макияже, вполне вероятно, что начало ей было положено кем-то из Вестморов.

В апреле 1935-го они открыли House of Westmore («Дом Вестморов». – Прим. пер.) – «эпицентр красоты и шика не только Голливуда, но и всего мира». Идея роскошного салона принадлежала Перку и пришла ему в голову после того, как Макс Фактор пригласил его и Эрна разработать, когда будет время, парик Percern – по сути, первую накладку для маскировки лысины – на изобретенной их отцом Джорджем невидимой кружевной основе (используется до сих пор). Наблюдая, как успешно затем торговал париками Макс Фактор, Перк пришел к выводу, что довольно глупо работать на чье-либо благо, кроме собственного, семейного. Вскоре родились марка продукции для салонов и дополнительная линия – специально для розничной продажи частиц роскоши обычной публике. Купить все это можно было в «Доме Вестморов» и в магазинах по всем Соединенным Штатам.

Как и многие другие пионеры индустрии красоты, Вестморы не побрезговали идеей сочинения истории блистательного происхождения своего семейства. Фрэнк Вестмор в своих мемуарах рассказывает, как Перк распинался перед всеми насчет «благородного происхождения» Вестморов родом из Англии и как все слушали и глотали – кроме актера Чарльза Лоутона, который единственный заявил, что они заврались до невозможности. И сопроводил свое заявление почти нецензурной шуткой. Вестморы стали в Голливуде такими же знаменитостями, как и звезды, чьи лица они гримировали. Вместе со славой пришли большие деньги. Увы, похоже, братья умудрились их все растратить – кроме Уолли, который производит впечатление самого разумного в финансовых вопросах. В отличие от Макса Фактора, который по натуре был бизнесменом, Вестморы были людьми творческими, со всеми вытекающими: семейной враждой, транжирством, гулянками, братской завистью, алкоголизмом и бесчисленными браками (и алиментами), не говоря уже о слабом здоровье и отсутствии деловой хватки. Все это в конце концов привело к закрытию «Дома Вестморов» и к краху предприятия по производству косметики.

Следующее поколение Вестморов также работает на Голливуд. Они и по сей день продолжают создавать чудеса актерского грима и укреплять фамильную репутацию, которой в 2008 году наконец воздали заслуженные почести: звезда с именем Вестморов появилась на «Аллее славы» на Голливудском бульваре.

МАКС ФАКТОР

Обладатель одного из самых узнаваемых имен в мире красоты и первый, кто начал крупномасштабное производство косметики для обычных женщин, Макс Фактор по праву считается одним из прародителей бьюти-индустрии в том виде, в каком она существует сегодня. Он родился в Польше под именем Максимилиан Факторович в 1872 году – это официальная дата, но неизвестно, верная ли. Сам Макс Фактор тут тоже ничем не мог помочь – он уверял (как и Элизабет Арден), что и сам точно не знает, когда родился!

Магазин Макса Фактора House of Makeup («Дом декоративной косметики». – Прим. пер.) в самом сердце театрального квартала Лос-Анджелеса в 1917 г.

Изображение театральной маски на крышке некоторых из ранних вариантов футляров средств, продаваемых в розницу, намекало на кинематографические и театральные корни марки.

Семья Макса была большой – он был одним из десяти детей – и бедной. И он, и его братья и сестры начали работать очень рано: ему было 9 лет, когда он пошел в подмастерья к парикмахеру и изготовителю косметики. В возрасте четырнадцати лет он получил первую оплачиваемую работу в качестве парикмахера, художника по гриму и костюмера в Русском императорском оперном театре. Там он проработал до восемнадцати лет, когда ему пришлось пройти обязательную службу в армии. Затем он перебрался в Москву и начал продавать собственную косметику и парики. Довольно скоро его заметили, и он получил должность при дворе Николая II: с одной стороны, такая честь приносила ощутимый доход, с другой – это также означало, что Макс был всегда к услугам и в полном распоряжении императорского дома. В книге Max Factor’s Hollywood («Голливуд Макса Фактора») приводятся слова Макса Фактора: «У меня не было личной жизни. С десяток человек постоянно наблюдали за мной, повсюду за мной следовали. Я не мог встречаться ни с кем наедине. Мне разрешалось только наводить красоту при дворе. Ничего лично моего мне не позволялось».

Трудности пленки

Макияж для киносъемок был непростой задачей, и сложности заключались не только в том, что грубая театральная краска была видна на камере. Более серьезная проблема состояла в том, что первая ортохроматическая пленка была нечувствительна к красному, из-за чего кожа актеров казалась в два раза темнее, чем есть, голубые глаза становились почти белыми, а все красное отображалось черным. Обычный грим на экране оказывался искаженным. Панхроматическая пленка, чувствительная ко всем цветам спектра, принесла значительные улучшения, но из-за дороговизны и сложностей с поставками до 1926 года ее почти не использовали. И даже при отображении всего диапазона цветов Максу Фактору все равно приходилось разрабатывать специальный панхроматический грим. На самом деле, учитывая постоянное совершенствование технологии киносъемок, необходимость в понимании передачи цвета и внесении изменений в косметические средства была постоянной. Актеры и гримеры полностью полагались на Макса Фактора, уверенные, что он справится с очередной поставленной задачей – от изменения освещения, которое принесли с собой черно-белые звуковые фильмы, до трудностей освоения «Техниколора». Как сказал в интервью для Архива американского телевидения Фонда телевизионной академии ветеран голливудских гримерных визажист Говард Смит: «У самого Фактора не было каких-либо секретов нанесения макияжа, которыми он мог бы поделиться. Все его секреты были в производстве. Его призванием было именно изготовление косметики. Отношения гримеров с предприятием Фактора были крайне удобными, потому что мы работали в сотрудничестве: они помогали нам доводить до совершенства грим, в котором мы так нуждались в начале пути».

Долго так продолжаться не могло – особенно после того, как он, пойдя против всех правил двора, тайно женился и ожидал пополнения семейства, – и в 1904 году Макс решил эмигрировать в Соединенные Штаты. Он сбежал и от удушающих ограничений царской службы, и от растущего антисемитизма, и от участившихся погромов. Подробности этого предприятия настолько фантастичны, что мало похожи на правду: говорят, что он тонировал лицо желтым цветом, чтобы имитировать заболевание, а после того, как его отправили лечиться на воды, совершил с семьей настоящий побег.

Максу Фактору особенно хорошо удавалось сочетать в рекламе свои косметические средства и знаменитостей Голливуда – для выгодного всем сторонам продвижения и косметики, и фильмов, и актрис одновременно.

Именно американские иммиграционные власти сократили его имя до варианта, который известен нам сегодня. Сразу по приезде в Соединенные Штаты семья Факторов поселилась в Сент-Луисе в штате Миссури, где вот-вот должна была состояться Всемирная ярмарка 1904 года, и Макс надеялся, что там он сможет продать свою продукцию. К сожалению, его жена скоропостижно скончалась, и в октябре 1908 года он переехал в Лос-Анджелес, чтобы начать все сначала. В порыве, достойном истинного пророка, он открыл магазин, где наряду с собственными смесями продавал сценический грим марки Ляйхнера. Следующий год стал годом официального основания фирмы Max Factor & Company. Хотя Фактор продавал в основном декоративную косметику, наибольшим успехом пользовались его парики. Именно благодаря им он впервые попал на съемочную площадку, когда его товары взял в аренду Сесил Б. де Милль для съемок фильма The Squaw Man («Муж индианки») в 1914 г. Ходит анекдот, что трое сыновей Макса были в фильме статистами – чтобы в конце рабочего дня было проще и быстрее собрать парики у всех актеров.

На этом раннем этапе эволюции Голливуда большинство гримеров все еще использовали театральный грим. Но для кино он был совсем неподходящим. Театральная краска трескалась на лице – настоящий кошмар на большом экране. Главный прорыв Макса Фактора на ниве декоративной косметики произошел в 1914 году, когда он разработал тональный грим-краску в виде крема, а не карандаша. Более жидкое и эластичное средство не шло трещинами на щеках и лбу и было доступно в двенадцати оттенках. Молва разошлась быстро, и в его магазин стали заглядывать самые яркие звезды – не только для того, чтобы купить его косметику, но и затем, чтобы Макс их загримировал.

Принцип подбора цвета

В 1918 году Макс Фактор представил свой принцип «Гармонии цвета», заявив, что блондинкам, брюнеткам, шатенкам и рыжеволосым для наилучшего образа требуются разные цвета макияжа. В 1935-м, когда здание Max Factor ремонтировали и заново отделывали в стиле «ар-деко», он создал четыре комнаты, отделанные в цветах каждого из типов: персиковую – для шатенок, розовую – для брюнеток, голубую для блондинок и зеленую для рыжеволосых.

В 1916 году, для съемок фильма Joan the Woman («Женщина Жанна»), Макс Фактор впервые был нанят в качестве руководителя гримеров. Через три года он перешел от создания косметики для киноиндустрии к созданию косметики для обычных женщин, выпустив линию макияжа Society (к 1927 году ее можно было купить в США повсеместно)

Гример Говард Смит вспоминает магазин Макса Фактора: «Это был маленький магазинчик на Саут-Хилл-стрит, где косметические средства продавались в жестяных банках с его фотографией». В 1928-м Макс открыл новую штаб-квартиру огромных размеров рядом с Голливудским бульваром. Затем его фирма, обычно крайне редко прибегавшая к рекламе и публичному продвижению, заключила соглашение с киностудиями на проведение рекламных кампаний с участием знаменитостей. По сути, это означало, что Фактор мог использовать в рекламе своей продукции высокооплачиваемых звезд, взамен способствуя продвижению новейших кинокартин с их участием. Это было крайне успешное предприятие – в рекламе фигурировали самые блистательные актрисы своего времени. И оно, бесспорно, оказало немалое влияние на то, как стимулируются продажи косметики и по сей день.

Автоматическая губная помада позволявшая соблазнительно открывать футляр и красить губы одной рукой, была выпущена в 1931 году

В августе 1938 года Макс Фактор умер в своем доме в Лос-Анджелесе. Вскоре после этого его сын Фрэнк, который работал бок о бок с отцом и принимал активное участие в бизнесе, чтобы продолжить традицию, сменил имя на Макс Фактор-младший. В 1991 году компания Max Factor была продана концерну Procter & Gamble.

Первые леди индустрии красоты

ЕЛЕНА РУБИНШТЕЙН

Рубинштейн славилась своей коллекцией ювелирных украшений. Говорят, нередко она доставала стратегически заготовленный экземпляр и дарила журналистам – в качестве аванса за благожелательное отношение прессы.

Старшая из восьми сестер, Хайя Рубинштейн (это ее настоящее имя) родилась в Польше в 1872 году, в скромной семье. Одна из ее биографов писала, что мать Елены регулярно мазала лица дочерей кремом, чтобы защитить их кожу от холода и непогоды, в попытках сохранить их юность и свежесть – ее явно беспокоила перспектива выгодно выдать замуж восемь девиц.

Проучившись в школе до шестнадцати лет, Елена начала помогать отцу в его магазинчике. Но когда родители попытались выдать ее замуж за выбранного ими мужчину, уехала в Вену к дяде и тете. В 1896 году, снова разругавшись с родителями из-за очередного запланированного бракосочетания, упрямица перебралась в Австралию, в маленький городок Колерейн, где поселилась у родственников.

Длинное путешествие в Австралию (именно тогда она сменила имя на «Елену») на многое открыло ей глаза: по пути корабль приставал в порты роскошных городов, что давало девушке возможность рассмотреть всевозможные экзотические продукты – в том числе и косметические. Конечный пункт назначения оказался совсем не таким захватывающим. Елена плохо говорила по-английски, ненавидела солнце и боялась лошадей – что, как вы понимаете, не позволяло ей в полной мере насладиться прелестями жизни в Колерейне. Поэтому большую часть времени она проводила за работой, в магазине дяди. Обожженные солнцем австралийские красотки быстро заметили ее молочную мягкую кожу – и немедленно захотели сделать свою такой же. К неудовольствию дяди, Елена начала продавать банки с изготовленным матерью кремом для лица, которые привезла с собой, а когда те закончились, выписала еще. Но доставка была очень дорогой и занимала слишком много времени, и Елена решила делать крем самостоятельно. Догадываясь, что нащупала что-то стоящее, она уехала из Колерейна, перебралась в Мельбурн, сменила несколько работ, пока в конце концов не встретилась и не сдружилась с аптекарем, которого убедила ей помочь. После многочасовых бдений в лаборатории они воспроизвели крем ее матери. Елена была очень невысокой, меньше полутора метров, но недостаток роста компенсировала избытком нахальства. Она всегда носила высокие каблуки. Ее знаменитая мантра – «Дайте женщине правильную пару туфель, и она покорит мир». Крем, который она назвала Valaze, разлетался, как горячие пирожки. Елене удалось скопить достаточно денег и в 1903 году открыть в Мельбурне собственный салон красоты, а вскоре – и второй, в Сиднее. К 1907 году она обзавелась еще салоном в Новой Зеландии и компанией по продаже косметики почтой. Рынок Австралии был, однако, ограниченным, и неутомимая предпринимательница направилась в Лондон, где открыла салон красоты под названием Salon de Beauté Valaze. В то же время она запустила первую линию декоративной косметики – ей удалось убедить своих великосветских клиенток появляться на публике накрашенными, с румянами и помадой! Она же первая внедрила концепцию разделения кожи на типы по «проблемам» и продвигала в своих салонах псевдонауку ухода за кожей. Она часто фотографировалась в лабораторном белом халате и даже заявляла, что получила в Вене медицинское образование (отличный маркетинговый ход, хотя, судя по биографиям, написанным после ее смерти, полная выдумка). Елена была первой, кто осознал, какие большие деньги в этой индустрии могут принести эффективный маркетинг, роскошная упаковка, реклама с участием знаменитостей и то, как завышенная цена продукта влияет на его ценность в глазах покупательницы. Ее реклама была резкой, но эффективной. Именно она была одной из первых, кто играл на страхе перед возрастными изменениями. Один из ее мотивационных (хотя и сомнительных) лозунгов – «Некрасивых женщин нет, есть только ленивые». А еще она понимала, что и продаваемые средства, и подход к рекламе надо варьировать в зависимости от рынка. В Соединенных Штатах и в Великобритании в разное время она предлагала разный ассортимент.

Рубинштейн одной из первых ввела понятие типов кожи – жирная, сухая и комбинированная, – позволяя покупательницам самим подобрать себе подходящие средства; эта листовка 1935 года – именно об этом.

Крем, с которого все началось

Елена всегда проявляла недюжинный талант в маркетинге. Она назвала свой крем Crème Valaze (обратите внимание на отчетливо аристократическое звучание!), а в его состав предположительно входили травы Карпатских гор в Восточной Европе. Она заявляла, что дорогостоящий крем создается в Европе неким доктором Ликуски (Lykusky) и доставляется в Австралию. Никаких подтверждений существования доктора Ликуски так и не было найдено. Его имя довольно часто упоминалось на первых порах, затем исчезло, а впоследствии Елена взяла роль почтенного ученого-косметолога на себя. Как рассказывает биограф Рубинштейн, Мишель Фитусси, незадолго до смерти Елена передала секретарю обрывок старой пожелтевшей бумаги, который обнаружила в своих записях, – рецепт того самого первого крема. Секретарь предполагал увидеть перечень всех тех экзотических ингредиентов, названиями которых она жонглировала последние семьдесят лет. Вместо этого на бумаге прилежным почерком Елены было выведено: минеральное масло, растительное масло, воск. Под воском подразумевался ланолин – его получают из шерсти овец, коих в Австралии было в избытке. Ланолин не очень приято пахнет, и Рубинштейн добавляла в крем отдушки с более благородным ароматом: сосновую кору, водяные лилии и лаванду.

Себестоимость крема составляла всего десять пенсов, но, согласно легенде, когда финансовый консультант Рубинштейн предложил ей продавать крем по шиллингу (в одном шиллинге 12 пенсов. – Прим. пер.) за банку, Елена воскликнула: «Вы с ума сошли? Женщины никогда не польстятся на такую дешевку! Когда дело касается внешности, женщине обязательно надо чувствовать, что она балует себя и пользуется чем-то исключительным… Будем продавать по семь шиллингов и семь пенсов!»

Ее салоны и косметическое предприятие в Лондоне и – позже – в Париже процветали. Но с началом Первой мировой войны она вместе с семьей перебралась в Нью-Йорк, где в 1915 году открыла свой первый из множества салонов в США. Говорят, что, вспоминая свои первые впечатления о женщинах Нью-Йорка, Елена сказала: «Я поняла, что в Штатах работы мне хватит до конца дней». К счастью, обеспеченные жительницы Нью-Йорка не подозревали, насколько, по ее мнению, отчаянно они нуждаются в помощи, и полюбили и ее средства, и отлично разрекламированные процедуры в салоне. В 1928 году – незадолго до полного обвала рынка ценных бумаг – она продала американское предприятие за немыслимую сумму в 7,3 миллиона долларов США (в наше время это эквивалентно более чем 90 миллионам долларов США). Вскоре, из-за ошибок в управлении и Великой депрессии, стоимость компании упала до копеек по сравнению с изначальной ценой. В своей типичной манере Рубинштейн перекупила предприятие по значительно сниженной цене и вновь взялась за его развитие, в итоге превратив компанию в еще более крупную и успешную, чем прежде.

Что в имени?

Вполне понятно, почему Элизабет – или Флоренс, как ее звали до 1909 года, – могла пожелать отказаться от имени Флоренс Найтингейл: знаменитая сестра милосердия совсем недавно умерла, да и вообще, такие ассоциации могли сбивать с толку.

Но не только в этом было дело. Главная соперница Элизабет, Елена Рубинштейн, тоже придумала себе имя, и невозможно отделаться от мысли, что обе эти женщины хотели создать себя заново и контролировать каждую деталь и собственного образа, и имиджа своей марки. Кроме того, это открывало соблазнительные возможности придумать более эффектную версию собственного прошлого (вспомните «шикарное» английское происхождение Вестморов). Популярный миф, который активно поддерживала сама Элизабет, гласит, что свою новую фамилию она выбрала после прочтения поэмы Теннисона «Энох Арден». Однако есть предположение, что истинный предмет ее вдохновения был куда более прозаичным: она наткнулась на это слово, читая некролог некоего миллионера, владельца скаковой лошади, чье загородное поместье называлось «Арден». Учитывая ее любовь к лошадям, такое объяснение не кажется столь уж невероятным.

Рубинштейн не выходила на пенсию – она работала вплоть до смерти в 1965 году. К тому времени ее косметическая империя разрослась до мировых масштабов. Она оставила свою компанию сыну Рою, который впоследствии продал ее концерну Colgate-Palmolive, а сейчас ей владеет концерн L’Oréal. Сама марка Helena Rubinstein в наши дни, возможно, не настолько известна, как раньше, но достижения ее основательницы нельзя забывать. Она сама описывала свой успех хладнокровным «если бы это не сделала я, сделал бы кто-то другой», но, как написала о ней New York Times, «вероятно, это величайшая предпринимательница всех времен».

ЭЛИЗАБЕТ АРДЕН

Бросая вызов теории «Гармонии цвета» Макса Фактора, Арден верила, что женщине следует выбирать цвет декоративной косметики в зависимости от личности и характера, а не ее естественного цветотипа.

Урожденная Флоренс Найтингейл Грэм, известная нам под именем Элизабет Арден, выросла на ферме неподалеку от Торонто и была средней из пяти детей. Информация о годе ее рождения сильно разнится (от 1878 до 1886), и не в последнюю очередь потому, что она сама всегда лгала о своем истинном возрасте – однажды она заявила, что не помнит год собственного рождения, столько разных цифр она называла!

Ее мать умерла от туберкулеза, когда девочке было всего четыре. Отец в одиночку с трудом справлялся с уходом за детьми – маленькой Флоренс даже пришлось взять на себя заботу о принадлежавших семье лошадях. Такое детство кажется тяжелым, но оно сыграло огромную роль в предопределении ее будущего. Жизнь воспитала в ней не только любовь к лошадям, но и желание сбежать в другой мир – лучше и богаче.

В возрасте двадцати шести лет Флоренс переехала в Нью-Йорк. Она начала с работы кассиром в салоне Элеанор Эдер на знаменитой Пятой авеню. Два года, проведенные на этом месте, оказали на нее сильное влияние: она узнала о пользе йоги и массажа и уяснила, что для продажи продукта важно хорошо его описать. В 1909 году она ушла из салона Элеанор Эдер и начала собственное дело вместе с Элизабет Хаббард – у той была собственная крохотная линия средств ухода за кожей. Две юных предпринимательницы открыли свой салон – также на Пятой авеню – и сконцентрировались на поиске состоятельных клиентов из высшего общества. К сожалению – правда, сожалеть в итоге пришлось только Элизабет Хаббард, – девушки разругались, и их товарищество развалилось уже через полгода. Флоренс же не только оставила за собой помещение, но и позаимствовала имя бывшей деловой партнерши!

В 1910 году Флоренс открыла новый салон и назвала его Salon d’Or. Он был роскошно оформлен, с эффектной красной входной дверью, которая позднее станет одним из символов марки. Отделка, скорее всего, обошлась очень дорого, а поскольку банки в то время незамужним девушкам займов не давали, можно только догадываться, каким образом Элизабет удалось наскрести нужную сумму. Но тот факт, что все-таки удалось и что она осознавала всю важность такого вложения, указывает на ее смекалку и понимание рынка, в который она входила. В последующие несколько лет она не раз повторит: «Чтобы деньги заработать, сначала надо деньги потратить».

Для Элизабет, как и многих других первопроходцев индустрии красоты двадцатого века, все зависело от выбора правильного момента времени. В 1912 году она поехала в путешествие по Европе – выяснить, чем живут салоны Парижа (при этом она, что характерно, отказалась посетить салон Рубинштейн). Во время проходившего в Нью-Йорке в том же году марша суфражисток Элизабет заметила у многих женщин красную помаду – символ эмансипации; в Париже, отметила она, многие женщины были накрашены – включая макияж глаз. Она поняла, что эпоха «скромниц» подходит к концу, и, говорят, вернувшись в США, начала экспериментировать с декоративной косметикой на своих сотрудницах. Проявления интереса к макияжу со стороны клиентов ей пришлось ждать довольно долго.

Говорят, что Арден лично составляла все рекламные тексты, желая сохранить полный контроль над слогом письма и убедиться, что использован правильный оттенок розового.

Путешествие в Европу стало знаковым еще по одной причине: на пути обратно в США Элизабет предположительно встретила мужчину, который впоследствии станет ее первым мужем – бывшего коммивояжера Томми Льюиса. Она наняла его для управления оптовым подразделением компании, и в последующие несколько лет он стал неотъемлемой частью ее успеха. В 1920 году Томми сопровождал Элизабет и одну из ее сестер в следующей поездке в Европу – на этот раз для поиска рынков оптового сбыта и возможных точек открытия салонов. В этот период компания стремительно росла: к 1925 году салоны Elizabeth Arden можно было найти в девяти городах США, в Париже и в Лондоне.

Неудивительно, что Элизабет, будучи такой преуспевающей предпринимательницей, невероятно жестко контролировала каждую мелочь, касающуюся ее предприятия. Она лично наняла и обучила весь персонал для лондонского салона, была крайне педантична в выборе цветов и оттенков и, говорят, сама писала тексты рекламных объявлений на тему борьбы с возрастом. Язык красоты был для нее очень важен, и по всем вопросам рекламы она тесно сотрудничала с агентством Блейкера.

Несмотря на то что некоторые заявления в описании эффекта от ее средств вызывают недоумение (до появления «Закона о пищевых продуктах, лекарственных препаратах и косметических средствах» 1938 года производители могли обещать что угодно – и так, собственно, и поступали), Элизабет сыграла ключевую роль в изменении теории о подборе цветов. В то время как знаменитый Макс Фактор заявлял, что цвет волос женщины диктует оттенки, которые ей следует выбирать в макияже, Элизабет возводила во главу угла индивидуальность и личный стиль женщины.

В 1934 году Элизабет развелась с Томми – после того, как не без помощи частного детектива выяснила, что он завел интрижку с сотрудницей. Она снова вышла замуж в 1942 году, и этот брак был катастрофой во всех отношениях. Второй муж, князь Михаил Евланов, был на семнадцать лет младше ее, но основное, что привлекало в нем Элизабет, – его титул. Ведь он был «более высокородным, чем Гуриели [второй муж Елены Рубинштейн]», что показывает весь накал конкуренции между Арден и Рубинштейн. К сожалению, титул оказался фальшивым, и вскоре они развелись. В мифах, окружающих Элизабет, возможно, немного правды, но они великолепны. Например, говорят, что, дабы выгнать из квартиры своего фальшивого князя-мужа, который отказывался съезжать, она морила его голодом. И еще говорят, что она втирала в шкуру лошадей свой знаменитый крем Eight Hour Cream.

В 1946 году Арден стала одной из первых женщин, появившихся на обложке журнала Time, – это было невероятно почетное признание ее заслуг. Она умерла в октябре 1966 года в возрасте восьмидесяти пяти лет из-за осложнений после инсульта и пневмонии, оставив после себя империю красоты, которая и в наши дни остается одной из самых великих.

Новички-выскочки

ЧАРЛЬЗ РЕВСОН

Чарльз Ревсон, основатель компании Revlon.

Чарльз Хаскелл Ревсон родился в 1906 г. Официально местом его рождения считается Бостон, но, как и в историях других пионеров индустрии красоты, трудно сказать, где в его биографии вымысел, а где правда. Есть предположения, что на самом деле родом он из Монреаля. В любом случае, вырос он в Нью-Гэмпшире.

В 1931-м Ревсон устроился на работу торговым представителем в базирующуюся в Ньюарке компанию Elka, которая производила лак для ногтей, единственный в своем роде на тогдашнем рынке. Этот лак был не прозрачным, а плотным. Ревсон отвечал за продажу продукции в Нью-Йорке, и, когда руководство Elka ответило отказом на его просьбу отдать ему руководство продажами по всей стране, совместно с братом Джозефом и неким Чарльзом Р. Лахманом основал собственную фирму. Чарльз свел их с химической компанией, которая могла производить нужные лаки. Имя Лахмана также стало частью названия компании Revlon.

Похоже, самый первый состав его лака был далек от идеала. Диана Вриланд (которая тогда еще не стала редактором, но уже была известной персоной в нью-йоркском обществе) сказала, что лаки не просто нестойкие, они еще и сохнут целую вечность. По удачному стечению обстоятельств подружкой Чарльза была маникюрша Дианы Вриланд, и в итоге вышло так, что именно Вриланд вручила ему ключи к успеху. Вриланд некоторое время жила в Европе. Оттуда она привезла два флакона лака, который был и стойким, и быстросохнущим – в общем, настоящий Святой Грааль. Когда один из флаконов начал подходить к концу, подружка Чарльза сказала Вриланд, что ее парень может попробовать воспроизвести такой же точно лак, если у него будет образец для копирования. Позже Вриланд писала: «Любопытно, что всегда, когда бы я с ним ни сталкивалась, в его глазах было что-то такое… Я всегда видела, что он знал: свое гигантское состояние он сколотил благодаря одному-единственному флакону, который получил от меня, да и было в нем всего-то вот столько, совсем на донышке».

«Этот человек»

Елена Рубинштейн и Элизабет Арден, может, и презирали друг друга на расстоянии, но в одном они были едины: они обе ненавидели Чарльза Ревсона. В их глазах он был выскочкой (то есть, собственно, таким же, как и они), торговавшим товаром, который они сами все еще считали слегка вульгарным. Рубинштейн называла его the nail man («человек ногтей», «любитель ногтей». – Прим. пер.), а Арден – просто that man («этот человек», «этот мужчина». – Прим. пер.). Говорят, что Ревсон выпустил в продажу мужской одеколон T at Man только затем, чтобы досадить ей. В 1947-м Ревсон переехал в новый офис – шикарное помещение на Пятой авеню поблизости от штаб-квартир обеих соперниц. Елену Рубинштейн это повергло в ярость (хотя и не настолько сильную, как события 1962 года, когда Revlon выпустила свой первый крем для лица). Однако, хотя всех троих часто и упоминают как соперников, говорили, что Ревсон своей истинной конкуренткой считал Эсте Лаудер – и действительно, они несколько лет будто играли в «кто кого», меряясь запусками новых продуктов назло друг другу. Происхождение Лаудер и Ревсона было схожим, и его всегда возмущало то, как Лаудер смогла взобраться по социальной лестнице и вращаться в кругах холеных аристократов, в то время как ему это не удалось. Тем не менее чрезмерное внимание двух гранд-дам явно не давало ему покоя – настолько, что после смерти Рубинштейн Ревсон выкупил ее апартаменты на Парк-авеню и целых два года ремонтировал и отделывал их в таком стиле, который она совершенно точно терпеть не могла!

Первая же реклама Revlon в 1935 году в The New Yorker отлично демонстрирует скользкие методы ведения бизнеса Ревсона. Как и Елена Рубинштейн и Элизабет Арден, он совсем не чурался возможности исказить правду ради роста продаж. В рекламе лаки для ногтей описывались как «придуманные нью-йоркской светской львицей» – что было совершенно не так, если только он не имел в виду Вриланд. Еще говорилось, что лаки можно купить в универмаге Saks. Это тоже было хитрой уловкой, потому что в продаже их еще не было, хотя появились они там очень скоро – благодаря спросу, этой же рекламой и созданному. Это объявление обошлось больше чем в триста долларов – весь годовой бюджет на рекламу, баснословная сумма для только что созданной компании в самый разгар Великой депрессии. Однако риск оправдался: в 1938 году продажи лаков для ногтей Revlon составили больше миллиона долларов (около 16 миллионов долларов США в пересчете на современные деньги).

Такая прицельная и временами нечестная политика продвижения продукции вполне укладывалась в стратегию успеха Ревсона. Ползли слухи, что у конкурентов пропадали каталоги цветов или крышки всех лаков вдруг оказывались открытыми, так что лаки высыхали. Один из торговых агентов Ревсона вспоминает, что он говорил: «Дай конкурентам сделать всю грязную работу и наступить на все грабли. А когда они наконец получат что-то достойное, ты берешь это, дорабатываешь получше, упаковываешь получше, рекламируешь получше – и ставишь на них крест».

Компания Revlon была первой, кто предложил сочетать цвет губной помады и лака для ногтей.

Ревсон не удержался от соблазна поддразнить Елену Рубинштейн и Элизабет Арден и назвал линию мужских средств для бритья That Man («Этот мужчина»).

Хотя фильм «Клеопатра» вышел только в 1963 г., Ревсон учуял горячий интерес публики, подогреваемый бесконечным потоком сделанных папарацци фотографий Лиз Тейлор на съемочной площадке. В 1962-м он выпустил стилизованный футляр для помады

Его методы ведения бизнеса были часто коварными. Он нещадно крушил конкурентов и, из-за своей одержимости и властности, разругался в пух и прах со многими сотрудниками и членами семьи (и двумя женами). Но нет никаких сомнений, что Чарльз Ревсон полностью отдавал себя делу компании и придерживался жесткой трудовой дисциплины. Он придирчиво изучал свою продукцию – в том числе красил ногти перед сном, чтобы проверить лак на прочность, и раскрашивал их разными цветами лака перед маркетинговой встречей, чтобы наглядно продемонстрировать свой продукт и весь диапазон цветов. Дело не в том или не только в том, что это было дешевле, чем печатать каталог цветов, – это было внове и потому привлекало внимание. И, главное, он умел продавать. У него это отлично получалось. Лаки для ногтей Revlon предлагали аптеки, салоны красоты и универмаги.

Огонь и лед

Осенью 1952 года в Revlon запустили одну из самых заметных и революционных рекламных кампаний, Fire and Ice («Огонь и лед». – Прим. пер.). Уникальность ее была в том, что помада и лак для ногтей продавались не просто как предметы роскоши – но как сексапильные предметы роскоши. Автором была женщина-копирайтер Кэй Дэйли; рекламный блок на полный разворот состоял из роскошной фотографии, сделанной Ричардом Аведоном, и анкетой из тринадцати вопросов, которая предлагала выяснить, была ли читательница девушкой типа «Огонь и лед» (как пояснялось там же, «возможно, самый волнующий тип женщины во всем мире»). Это была интересная тактика повышения продаж, где макияж читательницы приравнивался к ее (притягательной) личности. И эта тактика явно отлично сработала.

Во время Второй мировой войны Revlon удалось получить множество государственных заказов на производство аптечек скорой помощи и других необходимых предметов, что означало, что компания могла продолжать продажи косметики даже в период дефицита. В 1940-м Revlon начала продавать помаду, тон в тон совпадающую с цветами их лаков для ногтей – гениальное решение, которое более чем удвоило ежегодную прибыль. Вскоре к ассортименту добавились румяна. К 1960 году марка Revlon была самым крупным продавцом лаков для ногтей, декоративной косметики и лака для волос.

Благодаря присущим Чарльзу Ревсону бесстрашию и любви ко всему радикально новому Revlon стала первой косметической компанией, которая освоила телевизионную рекламу. С 1955 по 1958 год Revlon выступала спонсором телевикторины «Вопрос на 64 тысячи долларов», трижды в неделю выпуская блестящие одноминутные рекламные ролики, которые транслировались в прямом эфире. Продажи подскочили, многие продукты распродавались полностью. Даже несмотря на скандал из-за возможной подтасовки результатов викторины, в которой подозревали и участие Revlon, компания опередила конкурентов на много световых лет.

В начале семидесятых у Ревсона был обнаружен рак. Одно из последних решений, принятое им в 1973 году для Revlon, – заключить контракт с Лорен Хаттон за баснословный ежегодный гонорар. Чарльз Ревсон умер в 1975 году от рака поджелудочной железы в возрасте шестидесяти восьми лет. Сегодня, хотя продукция Revlon все еще широко известна, она уже не составляет конкуренции люксовым маркам и в Великобритании и США продается исключительно в аптеках.

ЭСТЕ ЛАУДЕР

Рожденная в 1908 году под именем Джозефин Эстер Менцер, Эсте Лаудер росла в скучном районе Корона в Квинсе; ее мать была венгеркой, а отец – чехом, когда-то эмигрировавшими в Нью-Йорк.

Косметический шпионаж

Лаудер с осторожностью относилась к Чарльзу Ревсону, и не без причины. Статья в New York Times описывает, как при подготовке к запуску Clinique все совещания проводились только в комнатах без окон, а «сам проект в разговорах называли кодовым словом «Мисс Лаудер», чтобы создавалось впечатление, что речь о линии средств для молодежи». После явления Clinique широкой публике Ревсон был в ярости, чего Лаудер и ожидала. Он быстро нанес ответный удар, объявив о новой линии Etherea – явное подражание Эсте. Но у Лаудер был еще один козырь в рукаве. Перед самым поступлением детища Revlon в продажу она «распространила рекламу Clinique, в тексте которой средства описывались теми же прилагательными, которые были использованы в названиях средств Etherea».

Лаудер была великой и дальновидной деловой женщиной, опытным химиком и хорошо разбиралась в тонкостях роскошной упаковки.

В 1924 году, в возрасте 16 лет, Лаудер начала работать у дяди-химика – помогать ему в изготовлении средств ухода за кожей и в продаже их салонам красоты. В конце концов она и сама начала экспериментировать с собственными рецептами. С самого начала у нее было четкое видение своего будущего предприятия – и непременно высшего класса. В 1930-х она решила уделить все внимание разработке роскошной упаковки для своих продуктов. Еще она изменила имя на Эсте Лаудер, которое предполагало бы европейские корни (где-то мы это уже слышали, правда?), хотя, по официальной версии, «Эсте» – это версия «Эсти», как ее называли в кругу семьи, а «Лаудер» – вариация фамилии ее первого мужа, Джозефа Лаутера. Фирма Estée Lauder Cosmetics была основана только в 1946 году.

Ее стратегия состояла в продаже средств только в самых дорогих универмагах, что вполне увязывалось с тем образом клиентки, который она себе представляла: утонченная ухоженная дама, которая желала, чтобы и продукт, и упаковка были высококачественными. Как и ее соперник Чарльз Ревсон, Лаудер была отличным продавцом и массу сил вкладывала в продвижение своей продукции, часто приезжая в магазины и сама работая за прилавком. Она много внимания уделяла физическому контакту с покупательницей, нанося крем для пробы на ее руку или запястье и таким образом ловя ее на крючок. Позднее, даже когда компания значительно разрослась, она часто настаивала на том, чтобы самостоятельно обучить персонал работе за прилавком универмага. Рекламный стиль Эсте Лаудер сочетался с ее видением – в отличие от поющих и кричащих красочных рекламных творений Revlon, она придерживалась той же утонченности, полагаясь на черно-белую фотографию и много лет подряд привлекая в модели одну и ту же элегантную блондинку, Карен Грэм.

В 1953-м первым по-настоящему успешно продаваемым средством Эсте Лаудер стали духи Youth Dew в виде масла для ванн. Благодаря высокой концентрации эфирных масел оно выполняло функцию очень стойких духов – аромат надолго оставался на коже. Духи мгновенно стали хитом, частично потому, что для своей цены считались выгодной покупкой. Но только запуск в 1968-м Clinique – «марки проверенных дерматологами косметических средств без отдушек» – изменил жизнь Эсте Лаудер навсегда. Clinique, в основе которой лежал трехступенчатый уход (очищение, тонизирование, увлажнение) и максимально упрощенный «научный» подход к уходу за кожей, стала невероятным прорывом. Рекламная кампания также была инновационной – в ней использовали элегантные предметные фотографии самих средств. Та же концепция сохраняется и в наши дни. В 1976 году Clinique представила Clinique Skin Supplies for Men – первую мужскую линию, выпущенную «женской» компанией.

«Чтобы получить, сначала надо дать»

Одно из самых важных новшеств Эсте Лаудер в косметическом маркетинге – введение в обиход подарков с покупкой и бесплатных мини-средств для пробы.

Имея ограниченный рекламный бюджет, Лаудер отправляла письма по списку почтовых адресов всем клиентам универмага Saks, предлагая бесплатный подарок с каждой покупкой в магазине. Когда Youth Dew приобрел огромную популярность, она предлагала духи как бесплатный подарок каждому покупателю средства для ухода за кожей.

Лаудер умерла в 2004 году, пережив всех своих соперниц и соперников. Говорят даже, что она присутствовала на похоронах Элизабет Арден. Феномен истории Эсте – не только в том, что основательница была великой женщиной, а ее компания до сих пор пользуется огромным финансовым успехом и широко известна по всему миру, но и в том, что большей долей этой компании до сих пор владеет семейство Лаудер. Сегодня в группу компаний Estée Lauder входят более двадцати пяти марок, в том числе, такие гиганты, как MAC Cosmetics, Bobbi Brown, Aveda, Smashbox и Tom Ford Beauty.

Нарушители правил

Старая гвардия была сильна и железной хваткой держала многие косметические направления. Но в Британии 1960-х вершилась революция. Впервые в истории молодежь была обеспечена работой: теперь у девушек были деньги и не было желания тратить их на вычурные эмалированные пудреницы. Назрела необходимость свежей, дерзкой и модной косметики. Первыми ее почувствовали и воплотили в жизнь Мэри Куант и Biba в Лондоне, а скоро она распространилась по всему миру.

МЭРИ КУАНТ

Мэри Куант открыла свой первый магазинчик, Bazaar, на Кингс-роуд в Лондоне в 1955 году. Свою линию косметики она запустила в 1966-м, в самый разгар «свингующих шестидесятых», потратив на разработку полтора года. Куант была и исполнителем, и вдохновителем этого проекта. «Люди были просто ошеломлены одним только видом моей косметики», – писала она. И действительно, макияж Mary Quant – так же, как и другое ее знаменитое изобретение, мини-юбка, – радикально отличался от любого другого. Отличия начинались на уровне оттенков – и заканчивались рекламой, на которой были изображены огромные, почти во весь размер плаката, лица.

Строгая монохромная упаковка, насмешливые названия и «классные» средства-находки в первой косметической линии Куант были такими же революционными, как разрабатываемая ей одежда

Куант потратила восемнадцать месяцев на разработку своей линии макияжа, которая, благодаря игривой и даже пикантной концепции, кардинально отличалась от клишированной продукции первопроходцев индустрии.

К косметическим карандашам-мелкам, ставшим впоследствии знаменитыми (это была, в самом буквальном смысле, жестянка с мелками внутри), прилагалась пикантная инструкция: ими предлагалось рисовать цветы там, где вам угодно. Они давали людям свободу творчества – подход, кардинально отличающийся от всего, что было ранее.

Упаковка косметики Куант была неотделима от одежды, которую она создавала: белый с черным пластик (цвета внутри упаковки обычно были примерно такими же). Она писала, что ее «помада стала символом новой молодой женщины с карьерой, и девушки в ресторанах за соседними столиками хвастались ею друг перед другом. Это было как членство в клубе».

Игривые названия поддерживали общую стилистику: тональный крем Starkers («голый». – Прим. пер.), тени Jeepers Peepers (игра слов из текста популярной песни Jeepers Creepers 1938 г., peepers – сленговое «глаза», «гляделки». – Прим. пер.) и тушь Bring Back the Lash («возвращение ресниц»; игра слов: lash – также и «удар хлыстом». – Прим. пер.). Цель, по словам самой Мэри Куант, заключалась в том, чтобы «выкинуть все эти псевдофранцузские названия, которые продают старые ведьмы. Mary Quant будут продавать девушки в мини-юбках с внешностью топ-моделей или красавцы-парни в джинсах». Прилавки и магазины, где можно было найти эти веселые штуки, были больше похожи на магазины художественных товаров. И никаких «престарелых аристократок в роли продавщиц».

Очень скоро макияж Куант стал продаваться по всему миру. Времена действительно менялись.

БАРБАРА ХУЛАНИКИ

«Белая ворона» Барбара Хуланики, дизайнер одежды и предпринимательница, с ног на голову перевернула идею о допустимых цветах в макияже.

По сравнению с блестящей футуристической новизной шестидесятых у следующего десятилетия был решительно ностальгический привкус. В 1963 году Барбара Хуланики основала Biba как компанию, занимающуюся торговлей по почте, и продавала модную и недорогую одежду для молодежи. В 1964 году она открыла крошечный магазинчик в Кенсингтоне в Лондоне, который вскоре стал невероятно популярным – и к 1973 г. разросся настолько, что заполнил шестиэтажное здание, в котором раньше находился универмаг.

Косметика Biba начала продаваться в 1970-м и скоро стала одним из самых успешных и прибыльных подразделений бизнеса. К следующему году средства Biba уже можно было купить в фирменных киосках в Париже, Милане, Нью-Йорке, Калифорнии, Токио и в трехстах магазинах Dorothy Perkins по всей Великобритании.

Упаковка была модной и стильной – гладкие черные футляры с золотым орнаментом, очень в духе тридцатых. Но цвета внутри этих футляров радикально отличались от всего, что предлагалось раньше. Biba полностью перевернула представление о том, что было принято считать подходящим цветом для макияжа глаз, губ и лица, на годы опередив всех остальных. Румяна, средства для контурирования и глянцевые блески для лица можно было купить в любом цвете, от синего и зеленого до черного. Невероятно хороши были металлические оттенки – серебро, бронза, золото. Но центральными цветами коллекции Biba являлись темные драматичные сумрачные оттенки – ржавые, коричневые, горчичные, темные сине-зеленые, сливовые и цвета красного дерева. В 1972-м Biba выпустила первую в истории коллекцию макияжа для женщин с темной кожей. Барбара Хуланики рассказывала, что, когда она показала образцы цветов будущей косметики Biba (помады коричневого, синего и черного цветов) сотрудникам фабрики, они сочли это за шутку и не могли поверить, что кто-то купит нечто подобное. Однако Барбара, с ее даром улавливать дух времени, попала в самую точку: ее первая коричневая помада была распродана за полчаса.

В 1960-х образ строился на черно-белой графике и четких линиях. Biba играла на неожиданных сочетаниях ярких цветов. Девушки, которые красились Biba – глянцевый металлик на коже, огромные глаза с тяжелыми ресницами, губы в сливовой помаде, – выделялись в толпе и заставляли окружающих обратить на них внимание.

Анжелика Хьюстон с макияжем в стиле Biba 1973 год

Biba предлагала клиенткам и еще одно нововведение – возможность протестировать косметику перед покупкой. Это было абсолютно революционным: стильные молодые девчонки приходили в магазины и красились перед свиданиями и вечеринками. Новая мода касалась не только девушек – Biba заинтересовала и мужчин, и даже рок-звезд. Энджи Боуи была большой фанаткой этой косметики и познакомила с ней Дэвида Боуи. Суть косметики Biba заключалась в полном отсутствии правил и ограничений.