Раздобыть костюм ради одной-единственной ночи в году, когда будет наряжен весь Дариен, было задачей не из легких. А уж найти облачение, под которым можно незаметно пронести оружие, оказалось куда сложнее. Дидс вырядился в длинное фиолетовое пальто и высокую тиару епископа, спрятав револьверы под полами одеяния. Элиас же, вдоволь наворчавшись, вырядился колдуном: длинная черная роба скрывала короткий меч и кинжал. От револьвера он отказался, хотя блестящий металл безмолвно манил взять его в руку. Но стрелял охотник не так уж хорошо, и даже дар не помог бы ему стрелять точнее с большого расстояния. Лучшее, что они могли сделать предстоящей ночью, это придерживаться проверенной тактики. Кроме того, выписанный генералом документ изрядно пострадал, инициалы испачкались, а один угол и вовсе оторвался. Дидс с Элиасом смешались с густеющей толпой, пытаясь затеряться среди всеобщего смеха и песен.

К воротам дворца они возвратились заблаговременно, чтобы дожидаться полуночи уже на месте. Дидсу прежде доводилось видеть, как празднуют Канун жатвы, и он не хотел застрять где-нибудь на улице, когда король Йоханнес со своими придворными будут готовы появиться на балконе. Шатаясь, словно пьяные, они с Элиасом выбрали удобное место недалеко от ворот. Было около десяти часов, и ворота были наглухо закрыты.

Стражи исподлобья наблюдали за толпой, хотя и среди них нашлась парочка юнцов, которые отпускали замечания по поводу проходящих мимо женщин, кричали и улюлюкали им вслед не то с издевкой, не то с удовольствием.

Дидс с Элиасом купили бутылку какого-то тягучего пойла и уселись на тротуаре по другую сторону дороги, откуда их было не так хорошо видно. Дидс то и дело водил бутылкой из стороны в сторону и хохотал. Элиас сидел, низко склонив голову, сказав, что лучше сойдет за слабого больного, чем за полного дурака. Дважды к ним подходили женщины и требовали от Дидса поцелуй, а к Элиасу никто с такими просьбами не обращался. Он вытянул ноги, чтобы дать отдохнуть онемевшим коленям, и тут же оказался окружен компанией обозленных парней: один из них споткнулся и растянулся на мостовой. Дидс охладил их пыл, ткнув одного в живот, когда отталкивал его от себя. Это было сделано с такой непринужденной уверенностью, что все остальные поняли предупреждение и ушли, не переставая выкрикивать угрозы. Дидс смотрел им вслед, подняв брови.

– Еще не сильно напились, – пробормотал он себе под нос. – В их годы, Элиас, я как-то выхлебал целую пинту крепкого ликера и только после этого начал пьянеть. Ткни меня тогда кто-нибудь в живот, я бы мигом его уложил.

– Ты любишь подраться, – проворчал Элиас. – А они, быть может, не любят.

– Да, драться я люблю, – сказал Дидс, – но только если выйду победителем. Проигрывать не любит никто. Верь, сегодня мы победим. Ты получишь… все, что хочешь. Я стану «золотым мальчиком», правой рукой нашего общего друга. А наш друг получит свою награду.

– Ты же говорил, что ты уже его правая рука, или мне показалось? – заметил Элиас.

– Может быть, я слегка преувеличил.

– Понятно. Как думаешь, когда все закончится, он попытается меня убить? – спросил Элиас.

Дидс посмотрел на него и понял, что тот не шутит. Он покачал головой.

– Я уже говорил, он человек слова, Элиас. Он заключил с тобой сделку на одно задание. Можешь поверить мне, как человеку, который его знает. Он не нарушит свое слово, никогда. Возможно, он попытается снова тебя использовать…

Он заставил себя замолчать, но Элиас услышал уже достаточно и все понял. Когда все закончится, если он выживет, то отвезет девочек куда-нибудь, где генерал ни за что их не найдет. В этом году он и так перенес слишком много потерь, две темные двери были плотно закрыты, и он никогда не осмелится их открыть.

Ночью, пытаясь уснуть, он словно чувствовал, как они приоткрываются. Джек, его сын. Бет, его жена. Он не может позволить себе утонуть в горе. Девочки нуждаются в нем. И он не может выпустить на волю свой гнев. Но это пройдет.

Толпа росла. Дидс кивал мужчинам и женщинам, которые собирались возле ворот. Из-за праздничных фонарей, висевших на каждом углу и на стенах домов, не было видно ни звезд, ни луны, но время явно близилось к полуночи. Пока двое мужчин поднимались на ноги, ворота начали медленно распахиваться вовнутрь, и те, кто стоял впереди, тут же бросились вперед в надежде занять лучшие места. Дидс с Элиасом оказались посреди людского потока такой силы, что даже Элиас с его способностями не мог в нем двигаться. От этого охотнику было не по себе. Он ничего не мог с этим поделать, их обоих уносило прочь с улицы, украшенной фонарями и обрамленной высокими деревьями, кроны которых были подстрижены и ощипаны в форме овалов, отчего они напоминали старомодные клинки.

В конце подъездной дороги словно прямо из-под земли вырос дворец, два огромных его крыла окружали центральный двор. Это было самое большое здание из всех, что Элиас видел за свою жизнь. Дворец насчитывал сорок окон только в верхнем этаже, а ведь под ним располагалось еще три. Кивком головы Дидс отозвал его в сторону, и Элиас двинулся за ним, пока было еще не слишком тесно. Мельком оглянувшись, он увидел, какая толпа напирает с улицы. Маленькие и большие компании вот-вот готовы были слиться в единую массу. Дидс твердо решил добраться до самого края, в то время как большинство предпочитали стоять поближе к центру, напротив балкона. Элиас следовал за ним, уклоняясь от протянутых рук, то и дело останавливаясь из-за переходящих ему дорогу пьяниц. Воздух прогрелся и наполнился сладким винным дыханием и потом.

С краю западного крыла располагалось полдюжины дверей в само здание, но все они охранялись стражами, стоящими по двое. Дидс принялся с удовольствием рассказывать историю о каком-то любовном похождении, бешено жестикулируя, а в конце повис на Элиасе, заливаясь смехом, словно ноги больше его не держали.

– Тебе бы на сцене кривляться, – прошипел Элиас, пытаясь делать вид, будто наслаждается происходящим.

– Думаю, надо подождать, пока не соберется побольше народу. Когда начнется столпотворение, они будут стиснуты со всех сторон и не смогут поднять тревогу.

– Думаешь? – с недоверием спросил Элиас.

Пока они стояли, народ прибывал. Тысячи людей стягивались с улиц, занимая свободное пространство просторного королевского двора, и все пустые места постепенно заполнялись. Местами толпа была такой густой, что превратилась в опасную силу со своим течением и таким сильным давлением, что жизни тех, кто находился внутри, подвергались опасности. Сущий кошмар! Элиас вздрогнул от мысли, что может потеряться в человеческом море, и захотел лишь одного: поскорее убраться отсюда и отправиться домой. Он попытался скрыть страх как можно тщательнее, демонстрируя равнодушное выражение лица человеку, который пристально наблюдал бы за ним. Элиас склонился к Дидсу.

– Мы знаем, что король внутри, Дидс. Теперь одно из двух: либо мы справимся, либо умрем. Подходящего времени ждать бессмысленно, любой момент будет одинаково неподходящим. Теперь это уже не важно. Мы прорвемся внутрь и, если вы с генералом во мне не ошиблись, успеем убить невинного человека прежде, чем убьют нас самих. Если же нет, нас изрубят на куски. Так или иначе, нам уже не придется волноваться ни о завтрашнем дне, ни о том, что будет после.

Толпа прибывала с каждой секундой, их толкали со всех сторон, и от этого оба мужчины чувствовали себя беспомощными. Кругом скакали, вертелись и горланили песни гуляки. Дидс чувствовал, как тяжело Элиасу.

– Тогда пойдем, – сказал он. – Если ты готов, то я – тоже.

На другом конце двора, куда, казалось, невозможно добраться сквозь ревущую толпу мужчин и женщин, мелькнула короткая вспышка света, за которой тотчас последовал хруст. Земля под ногами задрожала, хотя это было трудно различить из-за повсеместных скачков и топота тысяч ног. Дидс вытянул шею, но не мог разглядеть ничего, кроме окружавших его людей. Последовала вторая вспышка, и свет отразился от дворцовых стен. Дидс услышал сдавленный крик или стон и вздохнул, досадуя, что отвлекся.

– Давай-ка растолкаем толпу и пробьемся к двери.

Элиас двигался быстро, используя свой дар, а вот Дидсу приходилось работать локтями: один раз он умудрился ударить какого-то недотепу.

Наконец Элиас и Дидс очутились у входа, который охраняли два стражника. Мужчины мрачно смотрели на них в упор: похоже, они давно наблюдали за их перемещениями в людской толпе.

Один из стражей поднял ладонь и покачал головой.

– Прошу прощения, но мне нужно в уборную, – проговорил Дидс, глотая слоги и моргая.

Стражники явно не ожидали подвоха от пьяного в стельку епископа в сопровождении колдуна. Дидс подошел ближе, оперся о дворцовую стену и начал возиться с пуговицами на рясе. Страж зарычал от гнева, схватил его и оттащил в сторону. На глазах у Элиаса Дидс позволил отшвырнуть себя в арку входа, а затем начал неловко подниматься на ноги, с напускным замешательством хватаясь за стены. А парню и впрямь следовало пойти в актеры, подумал Элиас. Он слышал, как страж ахнул от удивления, когда Дидс воткнул нож ему в шею.

Когда второй страж обернулся, чтобы поглядеть, в чем дело, в игру вступил Элиас. Охотник всадил длинное лезвие стражу в спину по самую рукоять. Ощущать, как чья-то душа покидает тело, было мерзко, но ничего другого ему уже не оставалось. Сегодня ночью Элиас явился сюда с одной целью: убить короля. На пути у него встанут еще многие, и каждому придется умереть. Элиас считал себя рассудительным человеком, не слишком подверженным эмоциям. Если бы его спросили, скольких людей он готов уничтожить ради своих дочерей, он не стал бы ограничиваться точным числом.

Вдвоем с Дидсом они придержали тела вертикально, подталкивая их к входу и делая вид, будто до сих пор ведут разговор. Элиас не знал, помогла ли их импровизация обдурить кого-нибудь из толпы, но, к счастью, пока никто не возмущался и не бил тревогу.

Они бросили трупы возле внутренней стены и резко выпрямились.

Теперь охотника и Дидса скрывала глубокая тень: пришлось дать глазам время привыкнуть к темноте после ярко освещенного двора.

Пространство было изрезано лучами лунного света, Дидс с Элиасом задрали головы и увидели в небе звезды. Они оказались во внутреннем дворе без крыши, окруженном со всех сторон высокими стенами с узкими окнами.

Напротив них темнели двери, напоминая Элиасу о тех вещах, о которых он не мог думать, пока этот кошмар не закончится, – если он, конечно, хотел завершить начатое и при этом выжить. Было не похоже, чтобы за ними кто-то наблюдал. Дидс снял робу и бросил на землю измятую шляпу, оставшись в длинном пальто, поношенных штанах и белой хлопковой рубахе. Обе пары револьверов были при нем. Кинув окровавленный нож на валявшуюся на земле робу, он взял в руки револьверы. В карманах пальто позвякивали пули, и Дидс демонстративно в последний раз перепроверил оружие.

– Я тебя прикрою, – пробормотал он, полностью сосредоточившись. – Понял? Ты не должен останавливаться. Я пристрелю каждого, до кого ты будешь не в состоянии дотянуться.

На лице Элиаса застыло угрюмое выражение, и Дидс пожал плечами.

– Твой дар небезграничен, Элиас. Мы оба это знаем. Если они обрушатся на тебя со всей мощью, ты можешь не справиться. Поэтому сегодня я без дела точно не останусь. Я должен буду проредить оборону. И я тебе помогу: ты доберешься до королевских покоев. Ладно, до балкона – три этажа, он в самой середине здания. Надо отыскать лестницу. Может, лучше найти короля еще до того, как он выйдет к народу… Впрочем, я бы рискнул и встретился с ним на людях – хотя я и не против другого варианта. В общем, давай просто сделаем дело и отправимся по домам, хорошо?

– Хорошо, – ответил Элиас.

Он снял через голову костюм колдуна и взял в одну руку меч, а в другую – кинжал. Дидс заметил, что он дрожит. Несмотря на свой причудливый талант и многолетний охотничий опыт, Элиас Пост боялся. Дидс улыбнулся ему: его собственной реакцией на страх было лишь дикое возбуждение. Он распахнул и придержал ее перед своим спутником.

– После вас, минейр, – произнес он и низко поклонился, подражая королевским придворным.

Доу последовал за Нэнси, расталкивая толпу, когда ворота открылись и народ устремился внутрь. Странно, но все уступали Нэнси дорогу. Может, люди чувствовали исходящую от нее опасность? Так или иначе, но они расступались перед девушкой, нервно поглядывая на нее и явно не понимая, что они делают. Даже пьяницы и те отползали в сторонку, так что Доу решил просто идти след в след.

Ошибка, которую допустил Доу, заключалась в том, что он думал, будто сумеет хоть как-то повлиять на Нэнси после того, что случилось в гробнице. Сила обладает опасной притягательностью и завораживает. Братец Джеймс частенько рассказывал истории о том, как мужчины и женщины уничтожали себя в погоне за всякими безделушками, а все ради того, чтобы получить возможность управлять себе подобными. Теперь- то он понимал, что Нэнси всю жизнь была беспомощной, а теперь могла расплатиться за причиненные ей обиды и отомстить. Нэнси можно было сравнить с осой, обладающей смертоносным жалом. Хотя с кем такого не бывало? Жажда возмездия – это всегда фантазия, пусть и приятная, пусть она даже может способствовать исцелению. Необычным здесь было только одно: молодая девушка вдруг получила возможность наказать тех, кто причинил ей боль.

Доу даже не до конца понимал, зачем он сюда явился. У него было чувство, словно Нэнси и впрямь не в своем уме, будто сила, которую она обрела в гробнице, временно повредила ее рассудок и лишила всякого чувства осторожности. Он с тревогой смотрел, как она шагает по Аптекарской улице – едва ли не самой величественной улице города, по обе стороны которой сверкали огромные витрины из прозрачного стекла в дубовых рамах. Близлежащие дома были самыми большими во всем Дариене, и, хотя его брату принадлежало жилье в одном из них, Доу все же чувствовал себя не на своем месте, и почти все время казалось, что ему на плечо вот-вот ляжет чья-то рука. Нэнси зашла даже дальше его, но ей, судя по всему, нравилось шагать по широкой тихой улице, украшенной бронзовыми статуями и обрамленной деревьями.

Еще недавно, боясь в любую секунду услышать выстрел, Трифолд наблюдал, как девушка вплотную прижимает лицо к витринам, к предметам, выставленным на них. Затем она отошла назад, и от ее кожи исходил такой жар, что казалось, она вот-вот начнет дымиться, а в ставших темно-золотыми зрачках снова заплясали красные искры. В нынешнюю ночь она сгубила не одного торговца, но его брата пощадила, что немалого стоило. Это говорило о том, что с Нэнси еще не все потеряно, по крайней мере, Доу на это надеялся. Все, начиная от выигрышей в нечестных ставках при помощи самых первых побрякушек и заканчивая атрибутикой боевого мага, которым Трифолд себя провозглашал, было результатом умений и находок его брата. Доу превращал простейшие магические инструменты в средства к существованию. Оставшись без своих тайных вещей, он не мог отделаться от страха, что теперь он нужен Нэнси ничуть не больше, чем любой другой молодой человек. У него не было ничего, кроме хорошего ножа на бедре, стальное лезвие которого теперь стало гораздо крепче, чем уверенность самого Доу.

Она не просила его идти с ней, но, с другой стороны, она и не послала его прочь. Он посмотрел вдаль, туда, где девушка шагала сквозь толпу, расступавшуюся перед ней. Он будет рядом на случай, если понадобится. По крайней мере, так будет честно. Она никогда не попала бы в гробницу, если бы он ее не попросил.

В том, что произойдет ночью, отчасти будет и его вина. Трифолд нервно сглотнул, когда толпа вокруг них начала сгущаться. Все, что он мог делать, – следовать за Нэнси по пятам, пока та, не замечая давления людей, шла к аркам в главном фасаде. Не останавливаясь, Трифолд потер шею сзади и ощутил струйки пота под пальцами. Он и думать не хотел, что будет, если кто- нибудь попытается ее остановить. Он знал, что результат будет крайне неприятным. Он покачал головой и продолжил пробиваться сквозь толпу. Будь что будет, хотя бы это она заслужила.

Нэнси скрылась в тени маленькой арки по правую сторону королевского двора. Толпа кружилась и вздымалась, но взгляды людей были прикованы к центральной части дворца, где на маленький балкончик должен был выйти король Йоханнес с ближайшими советниками, чтобы искупаться в лучах преданности и любви своего народа. При этой мысли Нэнси стиснула зубы. Она оглянулась и увидела, что Доу по-прежнему следует за ней, его привязанность показалась ей даже трогательной.

Проход под аркой охраняли двое широкоплечих мужчин в броне, по бокам у них виднелись мечи. Один из них посмотрел на нее с чем-то вроде восхищения, пока другой просто таращился, разинув рот. Она улыбнулась обоим, вскинула руки, будто револьверы, оттопырив указательные и большие пальцы. Они посмеялись при виде красивой женщины, она подхватила их смех, а затем опустила большие пальцы, и тонкие лучи белого огня насквозь пронзили обоих стражей.

За аркой отдыхала еще где-то дюжина стражей, они второпях жевали, прежде чем продолжить наводить порядок в огромной толпе. Они вскочили на ноги, вытаскивая оружие, когда Нэнси неторопливо прошла мимо двух умирающих мужчин. Из толпы за ее спиной послышались крики, когда она подняла руки и из ее ладоней вырвались густые потоки дыма. Они устремились прямо в стражей с оглушительным треском. Эхо отдалось по всему дворцовому двору. Стражи повалились на землю, пронзенные лучами огня и обугленные, и еще продолжали корчиться, когда Трифолд прошел вслед за Нэнси, бормоча молитвы и извинения.

Впереди оказалась дверь, ведущая на лестницу, Нэнси разглядела это сквозь стеклянную панель. Она улыбнулась, почувствовав разливающуюся внутри силу. Сила опьяняла так, что бедняга Доу, храни его Богиня, идущий вслед за ней, ничего бы не понял из ее объяснений. От одного взмаха ее руки дверь разлетелась на тысячу дымящихся кусков, и Нэнси прошла сквозь проем. Оказавшись возле лестницы, она перешла на бег.

– Теперь не отставай, Доу! – крикнула она.

Он кивнул, полный решимости не подвести девушку. Он старался не думать о трупах под аркой. Все они были людьми вроде Баскера, но в то же время совершенно на него не похожими: они бы никогда не ушли на покой. На бегу Трифолд почувствовал, как к горлу подступила тошнота, вздрогнул и сглотнул.

Элиас с Дидсом оказались перед группой из шести изумленных стражей. Двое из них были вооружены такими же револьверами, как у Дидса. Стрелок навскидку выстрелил и сбил с ног этих двоих, прежде чем они успели вытащить оружие из кобуры. Он был готов к действиям, а они оказались слишком медлительными и не успели осознать, что на них действительно нападают.

Остальные с криками бросились в атаку. Они размахивали мечами и держали в руках щиты, но не очень-то надеялись, что это поможет, как только распознали звуки выстрелов. Одному из них Дидс выстрелил в ногу, и тот взвыл, но трое оставшихся бросились на стрелка. Тогда Дидс отошел в сторону, чтобы позволить наконец Элиасу вступить в дело.

Охотник оказался настолько быстр, что Дидсу оставалось только стоять и смотреть. Элиас нанес три стремительных удара ножом, уворачиваясь от ответных ударов, словно перед ним были не солдаты, а актеры на сцене, а он оставался единственным, кто действительно был намерен убивать. Все трое упали с застывшим на лицах недоумением, глаза их остекленели еще до того, как тела оказались на толстом ковре, почти не издав никакого шума при падении. Последний стражник опустился на колено и схватился за простреленную ступню. Элиас резанул его лезвием по шее сбоку и отвернулся, чтобы не забрызгало фонтаном крови.

Пока Дидс стоял и смотрел, Элиас вложил в ножны меч, который показался ему ненужным. Он понимал, что нож делает его опаснее, позволяя действовать быстро и внезапно. Он кивнул Дидсу, дыша чуть тяжелее, чем обычно. Выстрелы в этом месте звучали очень громко. Из помещения позади них раздался грохот пальбы и топот бегущих ног.

– Неплохо сработано, – сказал Элиас. – Если ты будешь издалека отстреливать тех, кто вооружен револьвером, я разберусь с остальными. Если не можешь перебить их всех, просто оставайся вне поля их зрения, пока я работаю. Готов?

Дидс кивнул, губы его были плотно сжаты от раздражения. Он определенно не привык быть на вторых ролях.

– Ищи лестницу наверх, – сказал он.

Элиас кивнул, а затем отклонился в сторону: в дверях появились еще двое стрелков и принялись палить наудачу. Дидс пригнулся, а Элиас сместился вбок, зная, как поступит его напарник. Пули прожужжали над головой. Дидс к тому времени уже растянулся на полу, опираясь на локти, что позволяло ему идеально целиться и попадать точно в цель. Двое стражей взвыли, когда в них угодили пули. Элиас прошел сквозь дверной проем и двумя быстрыми движениями заставил их схватиться за бока и рухнуть на пол.

Глядя на резню, Дидс в очередной раз подумал: что же они с генералом Джастаном выпустили на волю и как теперь удержать это под контролем? Генерал не может вечно держать его дочерей в плену. Они уже обсуждали это, но решили, что об этой проблеме подумают позже, когда король будет убит, а Двенадцать Семей поглотит хаос. Но теперь, когда Элиас беспрепятственно прошел мимо стольких вооруженных людей, данный вопрос начал казаться Дидсу чуть более срочным.

Они прошли дальше и оказались в длинной комнате, стены которой, покрытые кремовой и бледно-голубой штукатуркой, были увешаны картинами. На черном дубовом полу лежал ковер, который, должно быть, стоил больше, чем все дома, в которых Элиас когда-либо жил как хозяин. Пороховой дым странным образом плыл по комнате, и Дидс с Элиасом переглянулись.

– Лестница там, в конце, – сказал Дидс, показывая пальцем. – Думаю, это лестница для слуг. Их куда проще защищать, чем главные.

– Зато она ближе всего, – отмахнулся Элиас и повернулся к ступенькам. Но вдруг он выругался, и Дидс наставил револьверы на закрытую дверь еще до того, как она распахнулась. Он успел сделать несколько выстрелов, когда в комнату ворвались люди, и кто-то из них упал, даже не успев осознать угрозу.

За спинами вошедших продолжали появляться все новые и новые стражи. Ругаясь себе под нос, Дидс выступил вперед, выпуская пулю за пулей, зажмурив один глаз от жгучего дыма, но продолжая сбивать противников с ног и прикрывать Элиаса, шагающего на противников. Они думали, что стрелок опасней, а потому сосредоточили на нем все свое внимание. Они ошибались. Элиас прошел сквозь толпу, словно мясник, неторопливыми ударами ножа лишая жизни одного за другим, не останавливаясь, не оборачиваясь. Каждый его удар приносил смерть.

Когда в комнате воцарилась тишина, Дидс понял, что не может даже сглотнуть, до такой степени пересохло у него во рту. Как оказалось, все его пули прошли мимо, в то время как Элиас сумел подойти достаточно близко к врагам, чтобы резать и кромсать их. Из-за этого охотник теперь напоминал какого-то безумца, демона с глазами, ярко сверкающими на кровавой маске. Кровь стекала с лезвия ножа, рукава тоже насквозь пропитались ею, и Дидс вынужден был отвернуться под спокойным взглядом охотника.

– Лестница, – сказал Элиас, снова повернувшись к ступенькам.

Дидс кивнул, перезаряжая револьверы на ходу и оставляя на ковре у себя за спиной след из пустых гильз.