Глава пятьдесят третья
Мы даем себе пятнадцать минут на то, чтобы все прибрать и решить, как быть дальше.
– Там есть другая лаборатория, – говорю я, вставая под душ и чувствуя, как сильно начинает щипать мои ссадины, когда их касается горячая вода. Опустив глаза, я понимаю, как истерзано все мое тело. – Боже мой, я выгляжу просто ужасно!
– Ничего не ужасно. Во всяком случае, на лице у тебя все хорошо, даже замечательно. Нет, правда, – уверяет меня Лоренцо, взбивая у меня в волосах мыльную пену. – И ты права: другая лаборатория наверняка существует. Только нам туда ни за что не попасть.
– Но мы должны туда попасть!
Лоренцо ополаскивает мои волосы и предоставляет мне полную возможность самой дальше управляться с тем крысиным гнездом, которое образовалось у меня на голове после мытья. Однако не проходит и двух минут, как он снова протискивается в тесную ванную комнату и, прислонившись бедром к раковине, говорит мне:
– Послушай, Джианна. Даже если нам и удастся проникнуть в эту их другую лабораторию – хотя я считаю, что нам это никогда не удастся, – то как мы будем действовать? Устроим поджог? Нас тут же поймают. Выкрадем их материалы? Это, конечно, можно – но, боюсь, нас с полными руками пробирок еще на пункте проверки остановят эти уроды в армейской форме, и, скорее всего, именно так и случится. И потом, разве кража пробирок с материалами сможет что-то изменить? Это ведь государственный заказ, милая. А государство – это машина, которой ничего не стоит все начать заново. И вы с Лин уже к началу будущего года будете вовсю потрошить рыбу, собственными ногтями вытаскивая из нее внутренности. – Лоренцо ненадолго умолкает, потом прибавляет: – Если ты, конечно, останешься здесь.
Я обдумываю его слова. Он, разумеется, совершенно прав.
– Значит, мы так ничего и не предпримем? – Я вылезаю из-под душа и начинаю вытираться. – Совсем ничего?
– Нет. Мы все-таки кое-что сделаем. Например, выберемся отсюда к чертовой матери.
– У меня дети, Энцо. Четверо. Даже если б я могла оставить Патрика…
Он меряет меня взглядом, задерживаясь на животе, уже немного округлившемся.
– Что ж. У меня тоже есть один ребенок. Может, и я имею право голоса?
– Ты мог бы взять ее… его… это… не важно, кто бы там ни был… и увезти отсюда. – Но я, еще только произнося эти слова, понимаю: поступить так совершенно невозможно. Да и мало ли какие еще суровые обстоятельства могут возникнуть, когда этому ребенку придет время появиться на свет.
– Мы оба прекрасно понимаем, что так делать нельзя, – говорит Лоренцо, но уже гораздо более суровым и решительным тоном. – Решай, Джианна: теперь или никогда.
– Нет, не так. На следующей неделе или никогда. В понедельник у меня назначена биопсия хориона, и к середине недели я должна получить результаты.
– И что?
И прямо здесь, в нашей «крабьей норе», пропахшей потом, спермой и любовью, я принимаю столь важно для меня решение:
– Если это девочка, я поеду с тобой. Так скоро, как ты захочешь.
Лоренцо молча ждет, глядя, как я одеваюсь и причесываюсь. Кажется, он молчит уже целую вечность, но потом все же притягивает меня к себе и шепчет в самое ухо:
– Ладно, Джианна. Все будет хорошо. – В его голосе чувствуется сила, но я-то знаю: про себя он молит бога, в которого мы оба не верим, чтобы генетический анализ показал двойную хромосому Х. Чтобы это оказалась девочка.
– Идем, – говорю я. – Нам необходимо вовремя вернуться. Я поеду первой.
Воздух уже немного остыл, и немногочисленные свободные летние домики отбрасывают тень там, где, когда я ставила машину на стоянку, никакой тени не было. Я вставляю в замок ключ, отпираю свою «Хонду», сажусь за руль и все думаю: а за что стала бы молиться я? За мальчика или за девочку? За то, чтобы остаться, или за то, чтобы уехать? Смотреть, как у меня отнимают Соню? А есть и куда более «приятный» сценарий, согласно которому меня заставят смотреть, как некий медбрат в военной форме, следуя приказу, сделает ей инъекцию той преобразованной сыворотки, которая вообще лишит ее разумной речи – причем навсегда. Вряд ли мне под силу вынести тот или другой из этих двух, вполне возможных, сценариев.
Я молю бога, в которого не верю, чтобы он дал мне девочку, ибо тогда мне не придется стать свидетельницей того, о чем я только что думала. А потом я молю все того же бога, чтобы это оказался мальчик и мне никогда не пришлось бы расставаться с моей Соней.
