Кенна скрестив руки на груди, хмуро обращается к Хидео:

– Этому нет доказательств, – спорит он.

Мари раздраженно вздыхает.

– Кенн, мы здесь не для того, чтобы продавать некачественный продукт. – Ее японский быстро переводится на английский перед моими глазами. – Нам нужно проверить, вызвано ли это алгоритмом.

Я делаю резкий вдох. Так значит, Хидео не держал все в тайне. Мари и Кенн знают про алгоритм. И судя по всему, они были активно вовлечены в его запуск.

Но о чем говорит Мари? Что, по ее мнению, вызывает алгоритм?

– Самоубийства может вызывать что угодно, – говорит Кенн, взмахнув руки. – Ты стала одной из этих поборников закона? Они думают, что могут остановить прогресс, запретив новые технологии в своих городах…

– Они не всегда неправы, – отвечает Мари. – Дело серьезное. Если это наша ошибка, нам нужно немедленно ее исправить.

Самоубийства? Я вспоминаю полицейскую ленту, оцепившую тот квартал в Кабуки-тё. Должно быть, они говорят о преступниках-самоубийцах по всему миру. Тех, что Хидео упомянул в последнем споре. Осужденные секс-торговцы совершают самоубийства, сказал он. Но разве алгоритм не должен был изначально допускать такое?

– Просто подожди пару месяцев, – говорит Кенн. – Все наладится.

Мой взгляд перемещается на Хидео, который пока не проронил ни слова. Он откинулся назад в своем кресле и рассматривает своих коллег. Вглядевшись в его лицо, я понимаю, что он в плохом настроении.

– Весь замысел алгоритма в том, чтобы защищать людей, делать мир безопаснее, – настаивает Мари. – Он не должен нести ответственность за то, что пользователи кончают жизнь самоубийством.

– Это безумие! – Кенн вплескивает руками. – Доказательств нет. Ты пытаешься предположить, что алгоритм заставляет обычных людей – то есть невинных – убивать себя?

Кровь застывает в жилах от его слов. Я выпрямляюсь на стуле. Возможно, теперь алгоритм вызывает смерти невинных людей.

– Посмотрите на эти цифры! – Мари взмахивает рукой, и перед ними зависает график. Я смотрю на него в ужасе. Кривая угрожающе взмывает вверх. – Количество суицидов по всему миру начало увеличиваться со дня запуска алгоритма. И это не преступники.

– Ты преувеличиваешь, – говорит Кенн, пренебрежительно пожимая плечами. – Какое отношение суициды имеют к нам? Уверен, что если они и связаны с алгоритмом, то только потому, что эти люди в чем-то виноваты. – Кенн снова пожимает плечами.

Этот же беззаботный жест я видела, когда меня впервые представили ему и команде – только вот в этот раз он не обнадеживает меня относительно вежливости Хидео. Теперь он отмахивается от ужасных последствий алгоритма.

Я смотрю на лицо Кенна и вспоминаю, как при каждом нашем разговоре его глаза искрились весельем. Неужели это тот же человек, что писал мне, переживая за благополучие Хидео и жалуясь на его упрямство? Неужели это тот, кто однажды попросил меня присматривать за Хидео?

Я удерживаю его теплую улыбку в памяти, рассматривая человека перед собой. На него падает свет, опускающийся сверху вниз ламп, набрасывая зловещие тени. Я не могу понять выражение его лица.

Мари показывает еще один график.

– Прошлые исследования обнаружили связь между отсутствием цели в жизни человека и более высоким риском смерти. Если людям не к чему стремиться, если их мотивации мешают, то количество самоубийств повышается. – Она наклоняется вперед и встречается взглядом с Кенном. – Это возможно. Нам нужно провести расследование.

– Ой, да ладно тебе. Алгоритм не забирает у людей жажду жизни, – жалуется Кенн. – Только отбивает желание совершать преступления.

– Возможно, произошла ошибка, вызывающая такую же реакцию, – резко отвечает Мари. Она смотрит в сторону. – Хидео, пожалуйста.

По лицу Хидео видно, как он устал, освещение в комнате лишь подчеркивает темные круги под его глазами. После долгой паузы он наконец подает голос.

– Мы проведем расследование, – говорит он. – Немедленно.

Мари довольно улыбается, а Кенн начинает спорить. Хидео поднимает руку, прерывая его.

– Я не стану терпеть возможный сбой алгоритма, – говорит он, бросая на Кенна осуждающий взгляд. Потом снова поворачивается к Мари: – Но алгоритм продолжит работать. Мы не приостановим его.

– Хидео… – начинает Мари.

– Алгоритм продолжит работать, – резко продолжает он. Его жесткий ответ заставляет Мари и Кенна замереть. – Пока у нас не будет доказательств теории Мари. Точка.

Мне хочется крикнуть: «Хидео, что ты делаешь?»

Кенн первым нарушает молчание.

– Вчера звонили из Норвегии, интересовались, что ты хочешь в обмен на послабление определенных ограничений в алгоритме. И в Эмиратах хотят пояснений насчет того, что считается нелегальным действием. Ты собираешься рассказать им, что мы расследуем эти слухи?

– Я делаю это не ради выгоды, – отвечает Хидео.

Я замираю. У Хидео назначены встречи с лидерами разных стран по всему миру. Общественность не знает про алгоритм – или им не дают узнать – но президенты и дипломаты, кажется, в курсе. У каждой страны свои представления о морали. Поэтому от Хидео все хотят разного.

– А ты в курсе, что американцы прилетели этим утром? – заканчивает Кенн, сердито глядя на Хидео.

– Американцы могут подождать.

– Скажи это их президенту.

– Он дурак, – спокойно отвечает Хидео, перебивая его. – И сделает именно то, что я скажу.

Во вздохе Кенна и Мари слышится неуверенность. Хидео даже не поднял голос, произнося эти слова, но его сила очевидна. Если бы он захотел, то мог бы контролировать президента США одной лишь командой алгоритма. Он мог бы отдавать приказы главе развитого государства, любой страны в мире. Всем, кто использовал «НейроЛинк».

Всем, включая Кенна и Мари. Они тоже используют бета-линзы? Должно быть, да. Кенна самоубийства волновали бы больше, если бы существовал риск попасть под эту волну. Но если Хидео решил предоставить им привилегию носить бета-линзы, то значит он уже выбирает фаворитов.

Стадион взрывается криками. Шахира, капитан «Андромеды» только что отправила Хэмми под облака, заставив выронить добытый ею драгоценный бонус. Ведущие быстро комментируют этот эпизод, их голоса эхом разносятся по стадиону.

Я отворачиваюсь от арены.

Алгоритм должен быть нейтральным. Свободным от человеческой власти, более эффективным и точным, чем обычные законы. Это всегда было нелепыми радужными мечтами Хидео. Прошло всего пару недель с тех пор, как он запустил его, а запутанная мотивация человеческих поступков уже усложнила работу и подрывает его действие. А что, если Хидео пойдет на уступки некоторым странам? Предоставит эксклюзивные разрешения богачам или политикам? Пойдет ли он когда-либо по такому пути? А возможно ли не пойти?

– Я встречусь с американцами, – говорит Мари. – Я покажу им штаб-квартиру и кое-что из наших новых разработок. Их легко отвлечь, особенно если это всего на несколько дней.

– Несколько дней, – фыркает Кенн. – Этой задержки достаточно, чтобы запустить любую цепную реакцию.

Хидео бросает на друга пронзительный взгляд,

– Почему ты так спешишь?

– Я не спешу, – отвечает Кенн, защищаясь. – Я пытаюсь помочь тебе заканчивать дела вовремя. В любом случае, не впутывайся в расследование этих неподтвержденных слухов.

– Мы здесь не для того, чтобы управлять нефункциональной системой. Если Мари найдет что-то существенное, мы приостановим алгоритм.

Кенн качает головой и вздыхает, глядя устало на Хидео.

– Это из-за Эмики?

Я моргаю. Меня? Как я с этим связана?

Кажется, у Хидео та же реакция, потому что он вскидывает бровь и хмурится, глядя на друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно тебе объяснять? Давай посмотрим. – Кенн поднимает палец. – Ты встал и ушел посреди интервью, потому что журналист спросил про Эмику. – Он поднимает второй. – Твои костяшки превратились в кровавое месиво с тех пор, как ты поговорил с ней. – Он поднимает третий палец. – Был ли хоть один день, когда бы ты не упоминал ее?

Мое лицо горит. Хидео говорил обо мне каждый день?

– Я не в настроении, Кенн, – бормочет Хидео.

Кенн засовывает руки в карманы и наклоняется к Хидео.

– Помнишь, ты собирался согласиться со мной? Что эти самоубийства всего лишь слух. А потом ты один раз поговорил с Эмикой, хотя сказал мне, что больше не хочешь ее видеть, и теперь приказываешь Мари начать целое расследование.

Хидео хмурится сильнее, но ничего не отрицает.

– Дело не в ней.

– Разве? – отвечает Кенн. – Эта маленькая темная лошадка, которая, как ты утверждаешь, для тебя ничего не значит, сильно тебя зацепила.

– Хватит. – Слова Хидео, как ножницы, разрезают возникшее между ними напряжение. Кенн сразу же замолкает, непроизнесенные слова повисают в воздухе.

Хидео сердито смотрит на него.

– Я хочу, чтобы мы поступили правильно. До этого момента я думал у тебя такие же цели. – Он кивает в сторону двери.

Тогда Кенн слегка бледнеет:

– Ты прогоняешь меня?

– Ну, я точно не приглашаю тебя на танец.

Кенн фыркает и встает со стула:

– Ты был таким же невыносимым и в универе, – бормочет он. – Думаю, ничего не изменилось. – Он разводит руками. – Делай что хочешь. Я просто никогда не считал тебя идиотом.

Кенн выходит из комнаты. Внизу слышится еще один взрыв восторга. Джеки Нгуен, новому Бойцу «Всадников Феникса» удалось закрыть Бойца «Андромеды» в горной расщелине. Эшер направил свой фиолетово-золотой бонус «Токсин» на Шахиру и замедлил ее движения.

Когда Кенн уходит, Хидео позволяет себе на мгновение расслабиться. Он смотрит на арену с серьезным выражением лица.

– Он слишком нетерпелив, – говорит Мари, бросая взгляд на раздвижные стеклянные двери. – Он уже хочет видеть положительные результаты.

– Он всегда был нетерпеливым, – тихо отвечает Хидео, наблюдая за игрой.

– Все будет хорошо, – мягко говорит Мари. – Мы с этим разберемся. Мне хочется, чтобы Кенн оказался прав, чтобы самоубийства не были связаны с алгоритмом.

– А если связаны?

Мари не отвечает. Она откашливается.

– Я возьму звонки на себя сегодня, – наконец говорит она.

– Нет. Дай мне разобраться с американцами. Ты лучше возвращайся ко мне с результатами расследования как можно быстрее.

– Конечно, – говорит Мари, склоняя голову.

Между ними повисает короткая пауза. А потом Хидео встает и подходит к стеклянному окну, держа руки в карманах.

На голограмме Рошан и Хэмми сцепились в схватке с двумя членами «Андромеды»: каждая команда защищает артефакт своего Капитана, пытаясь прорваться и захватить артефакт врага.

– Для меня еще есть новости? – через какое-то время спрашивает Хидео, слегка поворачивая голову, но не отрывая взгляда от игры.

Кажется, Мари точно знает, о чем он.

– Прости, – говорит она. – Но у нас все еще осталось много потенциальных подозреваемых в Японии.

Лицо Хидео мрачнеет, в глазах зажигается темная ярость. Ту же злость я увидела в нем, когда влезла в его Воспоминание и заметила, как он тренируется – с яростью зверя. Я узнаю этот взгляд: он думает о своем брате.

– Десятки хищников, до этого избежавших правосудия, сдались, – добавляет Мари. – Ты сам слышал о двух управляющих нелегальными секс-шопами в Кабуки-тё.

Хидео бросает на нее взгляд. Его плечи снова напрягаются.

– Сегодня утром они пришли в полицейский участок в слезах и во всем сознались. Пытались заколоть себя, прежде чем их взяли под охрану. Ты убрал много опасных людей с улиц.

– Хорошо, – бормочет Хидео и возвращается к игре. – Но они не те самые, не так ли?

Мари поджимает губы.

– Нет, – признает она. – Ничего в палитре их разумов, созданных алгоритмом, не соответствует времени и месту исчезновения Сасукэ.

Конечно же. Теперь я понимаю, почему Хидео отказывается приостановить алгоритм.

Он использует его, чтобы отследить похитителя брата, проверяя миллионы разумов в поисках воспоминания, искры узнавания, эмоции, которая намекнула бы на того, кто виновен в том, что случилось с Сасукэ.

Возможно, это всегда было его целью, настоящей причиной, по которой он изначально создал «НейроЛинк».

– Возможно, Эмика права, – говорит Хидео. Его голос такой тихий, что я едва слышу его. От этих слов мое сердце сжимается. – Не нам давать этой планете мир.

– Ты делаешь все возможное, – отвечает Мари.

Хидео продолжает наблюдать за игрой. А потом поворачивается к Мари лицом.

– Продолжай искать.

Внизу на арене Эшер захватывает артефакт Шахиры. Матч-реванш закончен – «Всадники Феникса» снова победили, теперь официально. Все зрители вскакивают на ноги и кричат так громко, что стадион сотрясается. Ведущие присоединяются к поздравлениям.

Хидео сдержанно поднимает бокал, кивая восторженным толпам. Его отстраненную улыбку транслируют на экранах стадиона. Хотя он уже нарушает свое обещание – он клялся, что не станет с алгоритмом единым целым, – даже сейчас мое сердце обливается кровью. Сложно не сочувствовать невероятному упорству Хидео, не испытывать боль за его решимость.

Что бы он сделал, если бы я сказала, что его брат жив?

Что он сделает, когда узнает, кто забрал его брата?

Я сжимаю кулаки. Еще не слишком поздно. Хидео сомневается, если он действительно переживает о том, что может наделать алгоритм… Значит, все еще есть время вытащить его из этой пропасти. Прежде чем он зайдет слишком далеко. Прежде чем мне придется отвернуться от него навсегда.

И единственный способ изменить все – узнать, что случилось с Сасукэ.

Я иду по канату между Хидео и Нолем, алгоритмом и «Черными Плащами». И мне нужно быть очень осторожной, чтобы не поскользнуться.

Я встаю и накидываю на голову капюшон. Осталось мало времени. Алгоритм должен сделать мир безопаснее, но если Мари права, то как раз об этом и нужно беспокоиться больше всего.

Входящее сообщение от Тримейна вырывает меня из водоворота мыслей. Я слышу его голос.

– Эм, – говорит он. – Я связался с кое-кем, у них есть информация по поводу того символа, что ты мне отправила. Он был на рукаве Сасукэ Танака.

Я сглатываю, услышав слова Тримейна. С потолка падает дождь красного и золотого конфетти.

– И?

– Они не расскажут об этом в сообщении. – Он делает паузу. – Ты захочешь услышать это лично.