Глава пятая
Следственная бригада сирийской гражданской полиции завершила работу с «волкодавами» как раз к тому моменту, когда капитан Радиолов с тремя бойцами поднялся из подземного хода в помещение на первом этаже.
Полковник Черноиванов, не опасаясь сидеть на покрытом толстым слоем пыли стуле, рассматривал что-то в смартфоне. Радиолов подошел ближе:
— Домой решили позвонить, товарищ полковник?
— У нас с Москвой время совпадает. Там сейчас все дрыхнут. Я в такое время не звоню, внуков не бужу. У меня же два внука-дошкольника. И вообще, это трубка убитого сержанта Тарека Иззата. Смотрю его адресную книгу.
— А оператор связи у него какой? — спросил капитан, внезапно осененный мыслью, пришедшей ему в голову.
— Девять, шесть, три…
— Сирийский, значит…
— Да, сирийский. Американцы деньги считать умеют и берегут. Прибывают в страну, сразу местную sim-карту покупают, чтобы роуминга избежать. Международный роуминг ведь дорогой.
— Да, я слышал, что раньше в американской армии в Европе звонки оплачивались из бюджета НАТО, но недавно это прекратили. Слишком большие затраты. Подумал, может, прекратили во всей американской армии. Тогда нам проще жить, товарищ полковник.
— Рассказывай, что надумал.
— Я не знаю, придет ли сегодня снова подполковник Волкофф, но определить примерное местонахождение его базы мы можем с помощью простейшего биллинга. Я думаю, оператор сотовой связи не захочет отказать генералу Сухелю в такой мелочи.
— Да, это идея! — Полковник резко вскочил на ноги. — Набросай мне на карте в «планшетнике» направление тоннелей.
— Я себе это уже сделал. Сейчас вам свою карту «переброшу».
Обещание было выполнено меньше чем за минуту, «планшетники» и у того и у другого работали безукоризненно. Полковник вытащил собственную трубку, набрал какой-то номер и стал что-то объяснять на арабском языке. Судя по слову «акид», которое прозвучало несколько раз, звонил он полковнику Македону, так по крайней мере понял Радиолов. И Черноиванов, завершив разговор и убрав трубку, сразу подтвердил это.
— Полковник Македон пообещал выполнить просьбу. Как только получит сообщение, он мне отзвонится.
— Вот как бы нам узнать номер трубки самого Лугару…
— Это сложнее. Может быть, удастся узнать после допроса раненых. Раид Аамир! Можно вас на минуточку… — позвал полковник руководителя следственной бригады гражданской сирийской полиции.
Тот, видимо, русского языка не знал и подошел только потому, что услышал свое звание и фамилию. Полковник начал что-то объяснять майору на арабском языке. Стоящий рядом ариф Салман дважды вставлял свои поправки. Видимо, Черноиванов все же не в совершенстве владел арабским.
Аамир слушал сосредоточенно и серьезно. Выслушав просьбу, только кивнул и ответил продолжительной фразой, которую Салман перевел специально для Радиолова:
— Все трубки убитых и раненых реквизированы и описаны по фамилиям. Чтобы узнать дополнительные сведения, придется по отдельности допросить каждого раненого. Но больше половины из них уже увезли в госпиталь. Мы сейчас проверим сами трубки. Может, в какой-то «адресной книге» есть имя Лугару…
— Поищите еще подполковника по фамилии Волкофф, — напомнил Радиолов. — Или просто Оборотень, или Great skill — это все один и тот же человек.
Салман перевел и это дополнение.
Согласно кивнув, раид отошел, чтобы дать задание своим сотрудникам. Капитан видел, что двое из полицейских тут же сели проверять трубки и смартфоны, которых было большинство.
Полковник Черноиванов вышел на улицу, чтобы посмотреть на медленно светлеющее небо. Радиолов вышел за ним и остановился на крыльце. Утро было приятно прохладным, и на улице не так сильно пахло гарью и кровью, как в помещении, заполненном убитыми и ранеными и залитом лужами крови. Хотя запах гари, вырвавшийся из подземного хода, все же стоял и под окнами, лишенными стекол и обычных рам. Но легкий ветерок уносил его.
Тем временем медицинские бригады выносили на носилках бандитов, которые не могли сами передвигаться. А таких, что могли ходить сами, оказалось только двое, и к каждому из них сразу приставили по паре вооруженных полицейских, окольцевавших раненых наручниками. Тем не менее даже в сопровождении охраны их отправляли все равно не в тюрьму-зиндан, а сначала в госпиталь.
— Командир, тебя следователь зовет! — позвал по связи старший лейтенант Ласточкин. — Я протокол допроса подписал. Ты последний остался.
Пришлось Радиолову возвращаться в дом. Ласточкин издали сразу показал на молодого сирийца в полувоенном обмундировании без погон, сидевшего на упавшем набок стуле в неустойчивой позе и державшего на коленях папку с бумагами, а в руке ручку. Допрашивать Радиолова, видимо, должен был именно этот молодой следователь, а вовсе не руководитель следственной бригады. Следователь представился. Он был в звании мулязим авваля, то есть лейтенанта, а фамилию капитан просто не расслышал. Допрос длился недолго. Видимо, все детали и подробности подготовки к отражению атаки бандитов были уже рассказаны другими «волкодавами». А то, что поведал следователю Радиолов, мулязим авваль старательно записал на бумаге и в дополнение на диктофон. Для допроса понадобился переводчик, и ариф Салман снова пригодился. Перед подписью протокола Салман прочитал Радиолову все, что записал следователь, и капитан приготовился подписать его, но тут подошел раид Аамир и обратился к нему через переводчика Салмана:
— Накиб Радиолов, я не знаю, как правильно пишется имя Great skill, я изначально записал его вообще одним словом, так что у меня появилась в записи фамилия некогда известного спортсмена — Гретцки. Но посмотрите, в одной из трубок есть что-то похожее. Только здесь в два слова пишется…
Аамир протянул капитану смартфон одного из бандитов, с забрызганным кровью монитором. Но размазанные капли крови не помешали Радиолову заглянуть в раздел «Контакты» и найти в списке запись «Great skill». Именно это он и хотел найти. Но показывать руководителю следственной бригады и, возможно, тем самым вызывать его на какие-то действия, что могут помешать самому Радиолову в его поисках Оборотня, капитан не стал. Запомнив номер, он вернул смартфон раиду:
— Нет, это не то… Ищите дополнительно…
Аамир отошел в сторону, где два следователя проверяли другие трубки и смартфоны. Номер подполковника Волкоффа начинался с «единицы», то есть это был код США и Канады. Весьма сомнительно, что всегда осторожный и аккуратный Оборотень не сменил sim-карту, прибыв в Сирию. Но возможно, здесь сыграло роль его русское происхождение. Надежда на традиционное «авось» и несвойственное русскому человеку умение быть бережливым в мелочах, которые потом, по мере накопления, выливаются в солидную сумму. Возможно, что старшим офицерам Сил Специальных Операций телефонные переговоры оплачивало Министерство обороны США. Это могло быть льготой для всех старших офицеров или только для отдельных сотрудников. Все могло быть, но, главное, заострять внимание руководителя следственной группы на номере Радиолов не захотел. «Great skill» был его личной добычей, с которой раид Аамир попросту был не в силах справиться.
Подписав текст протокола с собственноручно сделанной припиской: «Текст был мне зачитан переводчиком арифом сирийской армии Салманом и является изложением сказанного мной лично», капитан вышел на крыльцо, где Черноиванов разговаривал с кем-то по телефону. Следом за капитаном на крыльцо вышел и снайпер группы старший лейтенант Ласточкин.
— Акид Македон? — спросил капитан Черноиванова.
Полковник, не прерывая разговор, утвердительно кивнул.
— У меня есть номер «Great skill’а». Предупредите полковника.
Черноиванов что-то сказал Македону, видимо, попросил того подождать, и опустил руку с трубкой к поясу:
— Повезло?
— Будем надеяться, что — да…
— Номер…
Радиолов назвал.
Полковник отчего-то поморщился, тем не менее передал номер акиду Македону. Выслушал ответ, после чего отключился от разговора.
— Я сразу так подумал… Нам от этого номера ни жарко ни холодно… Разве что ты сам позвонишь и пообщаешься с Оборотнем. Чтобы провести биллинг его трубки, следует обращаться к американскому оператору сотовой связи. Была бы местная «симка», не было бы проблем, а так — отследить не представляется возможным, это мне полковник Македон сразу заявил. А американцы нам помогать не пожелают. Даже их сотовый оператор. Они запросят госдепартамент, госдепартамент свяжется с Разведывательным сообществом, там проверят данные и дадут рекомендацию Оборотню срочно сменить «симку». Или даже сами сменят номер каким-то образом, а его только в известность поставят.
— Извините, товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу капитану, — внезапно выступил вперед старший лейтенант Ласточкин.
— Ну, говори, старлей, если тебе есть что сказать… — проворчал Черноиванов, не большой любитель уставных отношений.
— Когда я служил в ОМОГ, у нас был случай, когда мы никак не могли на разыскиваемую банду выйти. Банда из Афгана вернулась. Был там один сапер, они у себя саперов минёрами зовут или просто взрывателями. Этого так и называли — Ваха-взрыватель. Он был родом из района, где мы их искали. Тогда мы взяли под контроль домашний телефон его семьи. Четыре дня ждали, Ваха наконец позвонил, потребовал от жены собрать со всего села продукты на банду, а то они голодные сидели. Иначе, грозился, несколько домов сожгут. Звонил Ваха со своей трубки. Наш командир связался с ГРУ, там дали запрос в Космическое управление. Так за трубкой Вахи была установлена слежка со спутника. И нам сообщали все перемены местонахождения банды. Мы их поймали, блокировали в тупиковом ущелье, а вертолеты их сверху уничтожили. Мы только несколько выстрелов сделать успели, добили тех, кто убежать из ущелья сумел. И все по одной только трубке. Может, командир, стоит обратиться к полковнику Селиверстову? Он ГРУ запросит…
— А что, это, возможно, вариант… — согласился полковник.
— В моей практике, — сообщил Радиолов, — был подобный запрос на один номер в банде, которую мы в горы загнали. Мне тогда прямо отказали. Сказали, что спутниковое время невесть сколько стоит… Бюджета всего ГРУ не хватит, если каждую банду контролировать! Хотя я слышал, что, когда испытывали спутники, активно эту систему использовали. И даже на учениях применяли.
— Ну, так то — учения. Там обычно пыль в глаза большому руководству пускают… — проворчал полковник, снова показывая свое неважное настроение оттого, что не сбылись его надежды. — Но попытка — не пытка… Голову с тебя за это не снимут. Тем более что Оборотень — предатель, бывший офицер спецназа ГРУ. С предателями принято обращаться по всей строгости, ничего не жалея. Если сам не рискуешь, могу я Селиверстова попросить. Надеюсь, к моему мнению он прислушается. Могу и генерала Трофимова подключить. Пусть официальный запрос пошлет. Хотя ты, кажется, генерала не жалуешь…
— Не надо генерала. Я — рискну, — резко возразил капитан. — Ликвидация Оборотня, мне кажется, вопрос престижа не только спецназа, но и всего ГРУ в целом, чтобы другим неповадно было. И это как раз тот случай, когда спутники применить не жалко. Главное, чтобы деньги в бюджете были.
Он вытащил трубку смартфона, отошел на несколько шагов, словно стеснялся разговаривать в присутствии Черноиванова и Ласточкина, нажатием на кнопку отключил КРУС от общей связи и послал вызов. В Москве было раннее утро. Но Радиолов надеялся, что полковник уже встал. Он всегда, как сам многократно говорил, встает рано, чтобы до службы выгулять собак. И предпочитает гулять с ними, когда на улицах еще мало людей.
Полковник Селиверстов ответил достаточно быстро.
— Здравствуй, капитан, — сразу сказал он, по определителю номера узнав, кто звонит.
— Здравия желаю, товарищ полковник. Не разбудил вас?
— Нет-нет, я уже с собаками гуляю. Хорошо, трубку с собой взял. Вышел уже, но что-то в голове щелкнуло, и за трубкой вернулся. Что у тебя в такую рань произошло? Надеюсь, потерь в группе нет? Против тебя выступает опасный противник…
— Потерь нет, товарищ полковник. Уничтожили две боевые группы Оборотня. Сам он оба раза благополучно от нас ушел. Убежал, бросив своих людей на смерть. Но большинство из этих людей — представители местных бандформирований, не американцы. Хотя и американцы тоже есть. Даже из Сил Специальных Операций.
— Хороший, значит, прием ему устроили. А то напридумывают себе названий… «Охотники за головами», видишь ли… Кто-то одного названия испугается. А другие могут и самим «охотникам» головы напрочь оторвать. Но твой ранний звонок, как я понимаю, не потому состоялся, что ты хотел меня, старика, своими успехами обрадовать…
— Это я так, в ответ на ваши слова доложил, — сказал Радиолов. — А вообще-то нам помощь требуется. Вот по этому поводу и звоню.
— Чем могу, как говорится… Докладывай!
Капитан выложил свою проблему, не забыв высказать вопрос об ответственности ГРУ за подготовку нынешнего подполковника спецназа США.
— Иначе, товарищ полковник, он будет в состоянии нам много проблем доставить. Пусть даже и не моей группе, в частности, но другим ЧВК, что в Сирии воюют…
При этом Радиолов не преминул сообщить, что его позицию полностью поддерживает полковник Черноиванов, который уже поговорил с генералом Трофимовым, и генерал, если дело застопорится из-за финансирования спутникового времени, готов отправить в ГРУ официальный документ с просьбой поддержать инициативу группы «волкодавов» о выделении им спутникового времени.
— Я понимаю тебя, капитан. Прекрасно понимаю. И понимаю, что без этого работа твоей группы сильно осложнится. Но я знаю, насколько сложно бывает при нашей бюрократической машине доказать необходимость тех или иных мероприятий. Но я попробую. И не просто попробую, а постараюсь. В самом деле, когда испытывали, тогда было можно, а сейчас почему-то возникли сложности. Спрашивается, для чего тогда испытывали? Чтобы отчитаться о наличии системы спутникового контроля? Для чего, спрашивается, запускали в космос спутники, если не для работы. Короче говоря, я сразу с утра отправляюсь с визитом к большому руководству. Как будет результат, я тебе сообщу… Не переживай, сразу сообщу, каким бы результат ни был. Жди звонка. А пока… Пока позвоню полковнику Самохвалову. Он тут собирал для тебя данные на капитана Волкова. Вернее, на подполковника Волкоффа. Прикажу немедленно отослать тебе на «планшетник». Конец связи, капитан…
— Конец связи, товарищ полковник…
Радиолов убрал трубку в чехол, чехол в карман и вернулся к Черноиванову и Ласточкину, оживленно обсуждающим что-то у крыльца.
— О чем сыр-бор идет? — спросил он.
— Да вот, тут товарищ старший лейтенант высказывает претензии в адрес моей Службы.
— По поводу?
— По поводу слабой нашей работы. Обвиняет СВР в том, что мы не подготовили подробные данные на предыдущую, еще советскую, жизнь и деятельность Оборотня. А я только возражаю, что тогда нашей Службы еще не существовало. Мы созданы из Первого Главного управления КГБ СССР уже после окончания войны в Афганистане. Та война окончилась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, а СВР создали только в конце тысяча девятьсот девяносто первого. А он говорит, что документы Первого Главного управления КГБ к нам перешли. Я, честно говоря, просто не знаю, что у нас в Службе есть на Оборотня. Знаю только, что в плен он попал в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, тридцати одного года от роду. А в США обосновался только через семь лет. Как вы знаете, в США не признаются законом никакие дипломы о высшем образовании, полученные в других странах, в том числе и военные. И потому мне самому любопытно, каким образом, не оканчивая военный вуз в США, Волкофф дослужился до подполковника. Но все эти данные должны быть в ГРУ. И их необходимо затребовать. Ты не затребовал, Алексей Терентьевич?
