Глава четвертая

Организовывать погоню за сбежавшим подполковником спецназа США было бессмысленно, времени, судя по всему, прошло уже достаточно. И потому Радиолов решил посмотреть, что представляет собой подземный ход, хотя углубляться в галерею по совету своего сапера не намеревался. Он выбрал с собой троих «волкодавов», с которыми в последнее время часто работал малой группой, в том числе, естественно, и сапера. На первый этаж вместе с ними спустился и полковник Черноиванов. Когда «волкодавы» подошли к шкафу, откуда начинался путь в подземелье, на улице вдруг послышался шум нескольких автомобильных двигателей, затем дверь распахнулась, и в комнату вошли двое военных. Капитан Радиолов видел и знал того и другого в лицо. Это были начальник контрразведки дивизии акид Македон и сам командир дивизии сирийского спецназа генерал-майор Сухель аль-Хасан.

Акид Македон быстро нашел глазами Черноиванова, принявшего стойку «смирно», шепнул что-то неразборчивое генералу и двинулся к полковнику.

— Лугару? — приблизившись, спросил он.

Черноиванов отвечал по-арабски, причем говорил не столько акиду Македону, сколько генералу Сухелю, остановившемуся рядом. Несмотря на свое относительно недавнее пребывание в Сирии, Радиолов уже знал, что арабский язык вообще не допускает кратких форм общения и докладов, и потому Черноиванов говорил очень долго, хотя, возможно, сообщил предельно мало.

Генерал слушал его внимательно и сосредоточенно. Радиолову даже показалось, что Сухель необычайно хмур. Наверное, его подняли среди ночи и привезли сюда, чтобы показать убитого подполковника Волкоффа, а оказалось, что Волкофф сумел просчитать ситуацию и скрыться, бросив своих подчиненных и забрав с собой только нескольких избранных.

Впрочем, Радиолов уже слышал, что генерал Сухель вообще улыбается редко. Он во всех своих проявлениях чувств, даже в гневе, бывал сдержан и сух, чем заметно отличался от беспечного среднестатистического сирийца, обычно услужливого и улыбчивого. Хотя капитан прекрасно понимал, что национальность человека невозможно подгонять под какие-то определенные критерии. Если бы все сирийцы были такими, как большинство из встреченных им здесь, то и войны этой, возможно, не было бы, не существовало бы в стране оппозиции. Да и самой дивизии «Силы тигра» тоже скорее всего не существовало бы. Возможно, Радиолову просто везло на встречи с людьми, от которых генерал Сухель существенно отличался.

Он был самым молодым генералом Сирии и, как говорили, самым талантливым военачальником. В двадцать один год молодой алавит окончил Сирийскую Арабскую академию ВВС, после чего в офицерском звании поступил на действующую военную службу в боевую авиацию страны. Первое время Сухель аль-Хасан отвечал за подготовку элитных бойцов секции специальных операций Сирии, попутно проходя командирские курсы, после которых служил в командовании войск сирийской ПВО и в разведке военно-воздушных сил. С началом гражданской войны молодой полковник сразу ушел на фронт.

Бои с «Фронтом ан-Нусра» в провинции Латакия в две тысячи тринадцатом году показали тактические умения Сухель аль-Хасана руководить войсками, и уже в этом году под началом сирийского полковника был создан элитный отряд бойцов, специализирующихся на наступательных операциях. Этот момент можно считать отправным для возникновения дивизии «Силы тигра»… Аль-Хасан лично отбирал солдат и офицеров для своего подразделения, и потому в него вошли лучшие из лучших сирийских военных, чем-то схожие в поведении со своим командиром. Руководимое Аль-Хасаном подразделение не потерпело за все годы войны ни одного поражения. А побед было множество. Так, в две тысячи пятнадцатом году полковник Сухель со своими бойцами нанес ряд поражений боевикам в провинциях Идлиб и Хама, чем буквально спас положение сирийской регулярной армии в этих районах. А следом за этим совершил, как говорили, невозможное — «Силы тигра» прорвали блокадную осаду авиабазы Квейрис, аналога советского Ленинграда времен Второй мировой войны. Гарнизон авиабазы сдерживал постоянные атаки численно превосходящих сил противника в течение трех лет. Операция по деблокаде психологически важного объекта была разработана лично Сухелем аль-Хасаном. Авиабаза Квейрис находилась в сорока километрах от древней сирийской столицы города Алеппо. Небольшой гарнизон в шестьсот бойцов стоял там насмерть, ежедневно отбивая вражеские атаки. Тогда же бригадный генерал Аль-Хасан взял в свой отряд девятнадцатилетнего сирийца Али, отец которого генерал Мухсен Барина сражался против ИГИЛ на окруженной со всех сторон базе. Незадолго до прорыва блокады, заслуженный сирийский генерал услышал по радио обращенные к нему слова сына, которого за все последние три года ни разу не видел: «Папа, держись, мы идем!»

Об этом сообщении узнали все осажденные. И это вдохновило их, придало новых сил.

На прорыв блокады Квейриса своих бойцов вел лично Сухель аль-Хасан. После удачной операции командир «Сил тигра», которому только что присвоили звание генерал-майора, навестил в госпитале всех раненых бойцов. Командир дивизии, в которую был переименован отряд спецназа, подолгу разговаривал с каждым раненым и жал ему руку. Говорили, что Сухель знал каждого солдата по имени.

В борьбе против ИГИЛ генерал выработал собственную тактику. Он условно разделял боевиков-джихадистов на три типа. И все три типа вели собственное последовательное наступление на позиции правительственных войск. Первый тип — это смертники на бронетехнике. Танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры и простые усиленные броней от пуль внедорожники и пикапы начинялись десятками, а порой и сотнями килограммов взрывчатки и должны были прорваться до передовых позиций Сирийской армии, а там взорвать себя. В результате взрыва «шайтанмобилей», как называли эту бронетехнику в сирийских войсках, гибли десятки солдат, что серьезно подрывало боевой дух обороняющихся. Сразу после этого джихадисты запускали новую, следующую по очереди волну атакующих. Вторая волна тоже представляла собой смертников — «Ингимаси’ин», что переводилось, как объяснял Радиолову полковник Черноиванов, как «утопленники». Эти «утопленники» набирались из добровольцев, которые не боялись смерти. Их цель — погибнуть в бою и попасть в рай. И атаковали «утопленники» обычно на тех же направлениях, где уже взорвались «джихадмобили».

А следом за «утопленниками» в бой шли «Иктих’ам» — это штурмовики бандитов, их регулярная пехота. Они тоже шли в атаку на тех же направлениях, что и две первые группы, чтобы прорвать линию обороны армии и закрепить успех.

Спецназовцы дивизии «Силы тигра» при этом зарекомендовали себя не только как атакующая боевая единица, но и как умеющая держать оборону. Генерал Сухель сам разработал тактику противостояния тройному удару боевиков. Первое и главное — генерал уделял большое внимание разведке, в том числе и с помощью «беспилотников», подразделение которых у него работало постоянно. Ведь дроны вовремя замечают сосредоточение бронетехники смертников и заранее атакуют ее, используя противотанковые ракеты. Здесь генералу Аль-Хасану существенную помощь оказывали российские воздушно-космические силы, которые считали генерала Сухеля лучшим сирийским полководцем и всегда откликались на его просьбы о помощи. Помимо этого, в дивизии «Силы тигра» были созданы специальные мобильные отряды гранатометчиков и снайперов, в задачу которых входило уничтожать «джихадмобили» и прикрывающих их атаку гранатометчиков противника. Такие мобильные группы появились как раз во время разблокировки авиабазы Квейрис, когда бандиты наиболее активно применяли смертников. С «утопленниками» генерал Сухель обычно успешно использовал засады, которые не допускали обрекших себя на смерть до позиций обороны дивизии. Спецназовцы генерала особо славились ближним боем, имея в нем беспрецедентный опыт, в том числе опыт боя рукопашного. Может быть, именно поэтому генерал Сухель так трепетно относился ко всем российским спецназовцам, которые отличались своим умением рукопашного боя.

В последние годы и даже месяцы, как было известно капитану Радиолову из разных источников еще во время подготовки группы в Подмосковье, генерал Сухель аль-Хасан занимался созданием других подразделений, аналогичных дивизии «Силы тигра». Для этого он выделял надежных и проверенных старших офицеров своей дивизии, способных возглавить новые подразделения. Как и «тигры», они получали кошачьи имена. Так была создана бригада «Кауат аль-Фугхуд», что переводится как «Гепарды», и командовал бригадой полковник Шади Исмаил, бывший заместитель генерала Сухеля. Еще одна бригада носила имя «Пантеры». Ею командовал бывший начальник оперативного отдела дивизии «Силы тигра» полковник Али Шахин. Сказывалась, видимо, любовь самого генерала Сухеля к кошачьим…

— Так что, Оборотень опять бросил своих людей? — перевел полковник вопрос генерала. Специально для Радиолова и других «волкодавов» перевел. Но ответил сам. И сам же свой ответ перевел…

— Он работает по примеру тех, с кем сотрудничает. Посчитал эту группу «утопленниками» и сам же помог им утопиться…

Генерал Сухель неодобрительно покачал головой и пошевелил ногой валяющийся на полу рядом с мертвым бандитом автомат. На первом этаже, в отличие от второго, где валялось только несколько трупов, оружие еще не было собрано. Для генерала это было опасно, и потому полковник Черноиванов, знающий, что главари ИГИЛ обещали заплатить миллион долларов тому, кто убьет Аль-Хасана, приказал лейтенанту Югову:

— Все оружие с пола подобрать…

Лейтенант бросился выполнять команду. Другие «волкодавы», не выбранные Радиоловым в свою команду, тут же начали помогать лейтенанту, а генерал тем же носком своего берца пошевелил подбородок убитого бандита, рассматривая его шикарную бороду. Сам генерал тоже носил бороду, но у него она всегда была аккуратно подстрижена.

— В подземный ход кто-то пойдет? — спросил генерал, а Черноиванов перевел вопрос.

Вперед шагнули капитан и трое его товарищей-подчиненных.

Генерал протянул узкую сухощавую ладонь, но руку пожал крепко, с силой.

— Капитан Радиолов? — спросил он на плохом русском языке.

— Так точно, — ответил Радиолов. — Разрешите приступать?

Полковник перевел вопрос, и генерал согласно кивнул.

Распахнув пошире и без того раскрытые, видимо, недавней взрывной волной дверцы, капитан первым шагнул через шкаф в проход и сразу направил под ноги луч тактического фонаря. Перед ним была вертикальная шахта, куда вела деревянная лестница с внешне прочными ступенями. Старший лейтенант Опарин сразу у входа отодвинул командира плечом и прошел вперед, высвечивая путь собственным тактическим фонарем. Радиолов, таким образом, оказался вторым и услышал, как у него за спиной Черноиванов объяснял генералу действия сапера. Слово «сапер», как и слово «мины», звучало, видимо, одинаково и на русском, и на арабском языках и не требовало перевода, так что Радиолову не составило труда понять, о чем разговор. Да он по большому счету и не особенно был заинтересован в том, чтобы все услышать. Генерала Сухеля капитан уважал как известного военачальника, но не более того.

Старший лейтенант Опарин спустился первым, следом за ним спустился Радиолов, а за командиром последовали один за другим, чуть не наступая на пятки идущему впереди, старший лейтенант Ласточкин и лейтенант Карошко. Последний прислушивался к словам полковника Черноиванова, который, видимо, рассказывал генералу Сухелю о том, что лейтенант Карошко является вице-чемпионом мира по мас-рестлингу, и объяснял, что это за вид спорта такой. Генерал, сам любитель различных спортивных дисциплин, задавал вопросы.

Внизу все четверо «волкодавов» в недоумении остановились. Под лестницей была небольшая — метра три в длину и столько же в ширину — комнатка. И из этой комнатки веером расходилось пять галерей различной направленности. Старший лейтенант Опарин начал тактическим фонарем просвечивать галереи вглубь справа налево, при этом подстроил сам фонарь на наибольшую дальность световой точки. Такой фонарь мог ударить лучом на двести метров в длину, но первые две галереи на такую длину не просвечивались.

— Может, тупики? — спросил старший лейтенант Ласточкин.

Сапер не ответил, если не считать ответом легкое и недоуменное пожатие плечами. Опарин снова поводил лучом вправо и влево, потом вытащил фонарик-зажигалку и, выставив руку вперед, зажег маленькое пламя. Оно едва заметно наклонилось в сторону галереи и заколебалось.

— Нет. Там просто поворот, — сказал сапер. — Но углубляться и туда не стоит. Мы не знаем, где может быть установлена мина и где датчик движения.

— А на полет пули датчик среагирует? — не унимался любопытный Ласточкин.

— А кто его знает, смотря как настроить. Обычно настраивают так, чтобы даже на крысу и на таракана не реагировал. Но при необходимости можно и на пулю настроить, и даже на комара. Все зависит от необходимости.

— А комары разве живут под землей?

— Думаю, живут, — ответил за Опарина командир. — С детства помню, как мы, мальчишками, в подвале дома нашли проход в канализацию. Думали, какой-то шпионский подземный ход, а вылезли через канализационный колодец. Так там, под землей, комаров множество было…

— Товарищи офицеры, — раздался в наушниках голос Черноиванова. — Вы там что, надумали комаров расстрелять?

— Пять галерей, товарищ полковник, — ответил Радиолов. — Все в разные стороны расходятся. Проводим осмотр.

— Следов не видно?

— Пока ничего. Почва глинистая, жесткая, следы не сохраняет.

— Понял. Продолжайте осмотр.

— Что там наверху, товарищ полковник?

— Генерал с акидом уехали. Работают врачи и следственная бригада. «Волкодавы» дают показания следователям. Я вызвал арифа Салмана, чтобы самому не работать переводчиком. Он твоим бойцам, Алексей Терентьевич, помогает общаться со следователями. Как закончат, я твоих парней в гостиницу отправлю. Отдыхать… Сам тебя дождусь. Думаю, ты быстро вернешься. Тебе тоже отдохнуть не грех будет.

— Думаете, Лугару сегодня больше не появится?

— Генерал Сухель приказал выставить здесь полицейский пост с непрерывной связью и с тепловизионной видеокамерой.

— Я бы на месте генерала приказал видеокамеру оставить, а пост отправить на отдых. Полицию тоже сегодня уже сюда же поднимали, а так как они днем прибыли, то устроиться не успели. Да и спугнут Оборотня, если он что-то надумает…

— Надеешься, что он вернется?

— Мне рассказывали, что он однажды четырежды предпринимал попытки нападения на блокпост «духов» в Афгане. И только с четвертого раза его захватил. Но все же захватил.

— Я подумаю. Может быть, ты и прав. Хотя уже светать начинает. В светлое время он едва ли из-под земли выберется.

— Обычно он выбирается тогда, когда его не ждут. А светлое это время или темное, для Лугару значения не имеет.

— Ладно. Я твое мнение учту.

— Вторая галерея тупиковая, — между тем доложил результат своего дальнего осмотра Опарин.

— Я могу сбегать, глянуть, — предложил свои услуги старший лейтенант Ласточкин.

— Не надо! — резко и категорично запретил сапер. — По логике мы должны это проверить. И специально для этого бандитские саперы могут там взрывное устройство поставить. Я бы лично так и сделал. Это простейшая, даже классическая логическая ловушка. Боюсь, полицейская группа именно на этом и попалась…

Опарин перевел луч фонаря в крайнюю галерею слева. Вдалеке под лучом виднелся обвал. Людей, видимо, засыпало в проходе взрывом. Естественно, после того как их поразило осколками взрывного устройства, спасать там уже было некого.

— Какого же хрена они так далеко ушли! — не выдержав, воскликнул он. — Их же предупреждали…

— Видимо, посчитали, что они умнее всех… — сделал вывод полковник Черноиванов. — Традиционная сирийская дисциплина, умноженная на восточный фатализм. Гремучая смесь в итоге получается… Что там с другими галереями?

— Смотрим… Пока продолжение из трех осмотренных имеет только одна, самая правая. Проход направлен в сторону центра города. Куда уходит после поворота — неизвестно. Может в обратную сторону направляться. Тяга в проходе очень слабая, значит, выход далеко, а проверять опасно.

— Ладно, осматривайте две оставшиеся… — распорядился полковник.

— Есть еще один сквозной проход, — доложил Опарин, просветив галерею до поворота и проверив тягу с помощью зажигалки. — А в последней галерее — снова тупик.

— Итак, два прохода из пяти возможных… По какому из них ушел Лугару? Поищите следы. В глине тоже что-то может отпечататься. Она тут как, сильно сухая?

Радиолов попробовал вдавить глину каблуком своего берца. След, конечно, остался, но слабый, о чем он сразу и доложил полковнику.

— Оборотень, я понимаю, очень опытный офицер. Но с ним ушли трое, а их опытность нам неизвестна. Может, кто-то из них наследил? — заметил Черноиванов.

— Сомневаюсь, товарищ полковник. Еще в советское время капитан Волков брал с собой в бой только тех, кого сам готовил и на кого мог полностью положиться. Я не вижу причин, чтобы ему изменить привычки, которые его время от времени спасают.

— Возможно, Алексей Терентьевич, ты и прав. Тем не менее следы поищите. Хотя бы на дистанции метров пяти. Дальше не углубляйтесь.

Радиолов не стал возражать. Показал пальцем Опарину и Ласточкину, чтобы проверили первую галерею из сквозных, а сам с Карошко двинулся во вторую. Но, как и предлагал полковник, не дальше, чем на пять метров. Следов никаких найти, естественно, не удалось, сколько тугие и яркие лучи фонарей ни ощупывали землю.

— У нас, командир, чисто, — доложил Ласточкин.

— У нас тоже. Возвращаемся! — Радиолов достал свой командирский «планшетник» и нанес на карту расположение подземных галерей…