Глава 42. Посол Севера
Зал совета был овеян черной славой со дня постройки дворца. После торжественного заезда семьи первого императора именно там под накрытым столом обнаружили голову одного из советников.
Через месяц прямо во время заседания второй советник, чье имя в истории не сохранилось, повздорил с третьим по имени Панчен и, исчерпав почти все аргументы, схватился за последний. Им оказался кинжал, который он и воткнул Панчену в глаз. Безымянного для истории убийцу император четвертовал, а кинжал сохранил, как напоминание об опасности оружия в стенах совета.
Это не особенно помогло. Советники второго императора, Киллоуга Защитника, в полном составе были отравлены, включая четвертого по фамилии Кросс. Поговаривают, что сделано это было супругой Киллоуга, обиженной на недостаточное к ней уважение (кажется, государственные мужи не желали пускать ее на совет).
Со временем подобных случаев стало меньше, но не прекращались они никогда. Памятуя об этом, суеверные Гектор и Хастиг даже предлагали Маджуро найти новое место для заседаний, но тот только посмеялся. Сейчас же император почувствовал себя неуютно. Он не побоялся выйти с голыми руками против непобедимого чемпиона Арены Игната, но наедине с этим хищником с идеально ровными белоснежными зубами ощутил, как поднимаются волосы на загривке.
— Транспорт прибудет первого числа, — зевнув, констатировал Кросс. — Контрибуция должна быть поставлена в полном объеме. Я повторяю, в полном.
— А я повторяю, что при текущем положении дел не могу этого сделать, — сдержанно ответил Маджуро, но, продолжая, невольно повысил голос: — Мы только решили проблему с голодом, на носу гражданская война, а вы требуете поставку руды, драгоценных камней, фруктов, овощей, шерсти и прочего в таком количестве, какое и в мирное время сложно собрать! Юг давно ничего не поставляет! Дайте отсрочку!
— Отсрочки не предусмотрены соглашением. Если ты не в состоянии обеспечить исполнение договора, мы задумаемся о смене императора на кого-то, кто это сделает.
— Рециний...
— Да. Смею заверить, что этот претендент на трон вырежет половину Империи, но поставки осуществит вовремя. Именно такой руководитель Съяром нам и нужен. Ты же развел крайне странную деятельность, Маджуро!
— Странную? — поразился император. — Забота о своем народе — это странная деятельность? Так ты считаешь, Антоний?
— Твоя забота — поставлять нам сырье! — отрезал Кросс. — Это основная задача императора! Твои предшественники хорошо ее понимали, потому и умерли своей смертью. Я бы устроил тебе демонстрацию силы, чтобы освежить память, но не думаю, что это понадобится. У тебя две недели, Маджуро. Если сорвешь поставку контрибуции, тебе конец. И благодари Пресвятую мать, что мы не забираем у вас все.
Маджуро еле сдержался, чтобы не ответить так, как хотелось. Он слишком мало знал об истинной силе ракантов, и все его попытки выяснить чуть больше у Гердинии натыкались на категоричное «нет». Несмотря на всю ее симпатию, если не сказать любовь, к новому Маджуро, обо всем, что касалось большого мира, говорить женщина отказывалась.
— То есть каждые три месяца отбирать у страны половину всего, что она производит, — это благо, требующее благодарности? Вы же не даете нам подняться с колен, искусственно загоняя в средневековье!
— Надо же, Маджуро! — воскликнул Кросс. — Средневековье... Что ты о нем знаешь? Средние века человеческой расы не имеют ничего общего с вами. История общества генетических отщепенцев началась тогда, когда вас сюда переселили! И до средневековья вы только-только доросли! Скажи спасибо за то, что вы еще существуете! А ведь мы еще и оказываем вам поддержку… Да что далеко ходить! Откуда, думаешь, у твоих целителей медицинские инструменты? Благодаря кому сюда попадают блага цивилизации?
Блага... Император горько усмехнулся. Дешевые безделушки, коими приторговывал человек Кросса: одноразовые позолоченные зажигалки, за баснословные суммы покупаемые рейками, охлаждающие рот и меняющие вкус сигареты, музыкальные коробочки и прочее барахло. Переливающиеся на солнце «бриллианты», «рубины», «изумруды», в которых красовались придворные красавицы, метаморфизм идентифицировал как стекло. Стоимость бутылька «божественных благовоний» достигала тысячи золотых. «Омолаживающих» косметических мазей от морщин — нескольких тысяч. Лука не сомневался, что все это — дешевая продукция большого мира. Спасибо наследию Эска и его прошлой жизни, он догадывался о структуре того общества и о том, как там обстоят дела. Но, судя по маркеру, внедренному в Кросса, советник не считал, что лицемерит. Он действительно думал, что приносит им «блага».
Представляя интересы семьи, Антоний Кросс набивал и свой карман, принимая оплату полновесным золотом. На этом император и решил сыграть.
— Я благодарен, — помолчав, ответил Маджуро. — Ваш вклад в Империю неоценим. Советник, я не отказываюсь от выплаты контрибуции, это вековое право семьи Кроссов. Я прошу лишь об отсрочке до решения вопроса с Рецинием. Поверьте, я тоже могу быть... полезным. Я заблуждался, но разговор с вами открыл мне глаза.
Император постарался изобразить мольбу в глазах. Кросс кивнул:
— Продолжай.
— Сто тысяч золотом вам лично, Антоний. Перенесите срок очередной поставки на месяц.
Кросс самодовольно улыбнулся, но его лицо тут же приняло обычное выражение — бесстрастное и надменное. Он выдержал паузу, явно наслаждаясь видом растерянного императора: Лука закусил губу, ссутулился и подобострастно ласкал взглядом могущественного советника. Собственно, этого Кросс и добивался, и он это получил.
— Так тому и быть, Маджуро. У тебя есть отсрочка на месяц. Даже не рассчитывай, что убедишь меня на еще один перенос — семья не поймет. Итого у тебя сорок пять дней на то, чтобы защитить трон и собрать контрибуцию. Можешь идти.
Лука рассыпался в благодарностях, попытался поцеловать советнику аристократическую руку, но тот ее брезгливо отдернул. Поблагодарив еще разок, император поспешил покинуть проклятый зал совета. Кросс окликнул его:
— Мадж, постой-ка!
— Да, Антоний?
— Никак не пойму, чего ради ты дрался с Игнатом? Он же появился на Арене, можно было взять его там же безо всякого риска! А заодно и всю ту шваль, что пришла за него болеть!
— Вы сами сказали, что у нас средневековье. Здесь уважение народа добывается именно так.
— Но… как? Я был на трибуне, я все видел! Ты действительно так хорош в поединках? Или это был какой-то фокус?
— В моих жилах течет кровь воина, господин Кросс. Не забывайте, как мой великий предок объединил страну и взял власть в свои руки.
— Гены, это понятно, — пробормотал Кросс, рассуждая вслух. — А...
— А еще много лет ежедневных тренировок с лучшими наставниками, с того дня как я научился ходить. Хорошего дня, Антоний!
Маджуро ушел, а Кросс вытащил устройство и раз за разом стал пересматривать ход поединка. Что-то было не так.
«Принять меч на руку? — задавался он вопросами. — Если меч затуплен, а наручи прочны, в этом нет ничего удивительного. Пробить грудную клетку голой рукой? Слышал я и о таком мастерстве. Но все это в исполнении разжиревшего тюфяка, алкоголика, наркомана и лентяя Маджа, да еще и против чемпиона Арены? Определенно, что-то здесь не так…»
* * *
Север Империи делился на девять баронств. Исторически северных баронов было пятнадцать, и каждый слыл соратником первого императора Ма Джу Ро, но десятилетия перекроили карту: кто-то не оставил потомства, и территория была поглощена соседом, кто-то объединился в одну семью, насильно или добровольно, а кто-то просто проиграл войну.
Войн только в последнюю четверть века было больше десятка. И почти все воевали друг с другом. Заключались и рушились альянсы, союзники предательски били в спину, вчерашние враги становились союзниками, брались заложники, и предметом торга становились границы, деревеньки и немногочисленные плодородные земли.
Объединялись бароны только перед лицом общей опасности.
Так было, когда император Джахамад Первый, прозванный в народе Безумным, возжелал получать втрое больше налогов, чем бароны могли себе позволить выплатить, а потом отправил на Север огромную армию. К счастью, почти половина войска была родом из этих мест. Едва добравшись до театра военных действий, солдаты массово дезертировали в противоположный лагерь. Мятежные баронства грозили отделиться, а потому Джамахаду пришлось договариваться и вместо тройных налогов неохотно согласиться на десятилетие полного освобождения северных баронств от оных.
Так было, когда орды мутантов набрали силу и мощь, объединились в Проклятую рать и, опустошая земли, пошли на Столицу. Тогда только общими усилиями удалось разгромить дикарей и отбить захваченные земли.
Так было и относительно недавно, когда отец нынешнего императора помог Северу разгромить новую Проклятую рать, не такую кровожадную, как первая, но этим даже страшнее: современные мутанты организовались в подобие общества и даже основали собственную столицу Пустошей — так называемое Убежище, выросшее из небольшого поселения в разветвленных пещерах.
В той войне Рейес, ныне посол северных баронов в столице, был одним из полководцев объединенных сил Севера. Встретившись с армией императора Киранона Первого, отца Маджуро Четвертого, они совместными усилиями загнали мутантов обратно в Пустоши. После памятной войны с Джахамадом Безумным уроки истории всегда предотвращали мысли северных баронов об отделении. Мутанты плодились намного быстрее, чем граждане Империи, и Северу всегда требовалась помощь императора.
Югу было проще. Пираты с островов, совершавшие набеги и грабящие купеческие судна, большой угрозы не представляли, а узкий перешеек между Югом и центральной частью Съяра давал прекрасную возможность малыми силами отбить атаку любой сухопутной армии. На море же Юг царствовал безраздельно.
Но без Империи эта часть страны угаснет. Фермерство, сельское хозяйство, рыболовство — вот чем жил Юг. Даже древесина и корабельные леса поставлялись из центра, не говоря уже о металлах и готовой продукции. Империя не могла без Юга, а Юг без нее. Это всех устраивало, и, в отличие от северных, южные бароны попыток отделиться никогда не предпринимали.
Сейчас же сложилась ситуация, при которой именно Юг, возглавляемый Рецинием, стал главной угрозой целостности Империи, а все надежды на успешное противостояние Маджуро возлагал на Север. И приглашенный на переговоры во дворец посол Севера Рейес был с этим согласен:
— Север поддержит императора, — сказал он. — Я в этом не сомневаюсь, ваше величество.
— Спасибо, Рейес, — ответил Маджуро. — Когда северные бароны смогут собрать войска и прислать их в столицу?
— Здесь есть небольшая сложность, — признался Рейес. — Они давно пришли к соглашению, что внутрисемейные дела императора не требуют нашего вмешательства. Еще три месяца назад Гудмунд...
— Барон Гудмунд Гудмундсон — Голос Севера, — шепотом подсказал Ленц императору.
— ...Гудмунд убедил всех, что претензии Рециния на престол не являются угрозой стране, — продолжал Рейес. — Он сказал, что кто бы ни являлся императором, нас это не касается. Север платил и платит налоги императору вне зависимости от того, кто им является.
Генерал Хастиг пожевал губами и откашлялся, привлекая внимание.
— Скажите, Рейес, как соотносится это с вашими словами о том, что Север нам поможет? — спросил он прямо, как обычно и поступают военные, далекие от политесов.
— Позвольте мне закончить, генерал, — ответил Рейес. — Итак, три месяца назад Север избрал позицию невмешательства. Однако! — посол поднял указательный палец. — Все это время я посылал доклады о положении дел в столице, и это вызвало интерес Гудмунда. Согласитесь, то, что происходит в городе, а именно решения и поступки его величества, крайне любопытно. Эти позитивные сдвиги в управлении страной я отражал во всех докладах.
Рейес замолчал, чтобы освежить горло туафским терпким вином. На лицах всех присутствующих — от самого императора и Гердинии до военных советников Гектора и Хастига — отражалось нетерпение. По сути, решалась судьба Маджуро, его приближенных и всей страны. От того, поддержат императора северные бароны или нет, зависело все.
— Гудмунд собрал всех. До этого каждый из девяти баронов так впечатлился происходящим здесь, что отправил в столицу своих людей, чтобы убедиться в правдивости моих рассказов — и это еще до них не дошли вести о вчерашней впечатляющей победе императора над главой преступного мира Игнатом!
— Господин посол, пожалуйста, не тяните! — взмолился Ленц. — Что решили бароны?
— Я заканчиваю, — невозмутимо ответил посол, но в его глазах Маджуро увидел веселье. — Бароны хотят лично встретиться с императором, после чего примут решение.
— Когда ожидать их визита в столицу? — деловито поинтересовалась Гердиния, приготовившись записывать.
Рейес не ответил. Пряча улыбку в усах, он принялся внимательно изучать бокал.
— Не в этот раз, — сказал вместо него император. — Они не приедут. Северные бароны хотят, чтобы я лично их просил. Причем, приехав к ним сам. Так, Рейес?
— Его величество очень мудр, — нейтрально ответил посол. — Такой поступок императора растопит холодные сердца владетелей Севера.
— Отправь гонца владетелям, что я выезжаю завтра, — сказал Маджуро. — Гердиния, сделай то же самое, но уже от моего лица…
— Завтра? Но, повелитель! Я не успею подготовить войска сопровождения! — зарычал генерал. — Вы не можете...
Все заговорили разом, требуя отсрочить поездку и взять их с собой на столь важные переговоры. Посол же откровенно забавлялся, наблюдая за воцарившимся хаосом.
— Тихо!
Усиленные голосовые связки императора позволили перекричать всех, а от его рева задрожали бокалы. Со стены свалилась картина с портретом одного из предков Маджуро. Присутствующие умолкли, а посол наконец-то утратил невозмутимость и застыл с отвисшей челюстью.
— Мы все решим на совете, — объявил император и обратился к послу: — Спасибо, посол Рейес.
Тот поднялся, изобразил полупоклон. После того как двери за ним затворились, все обернулись к Маджуро.
— Мне нужно досье на каждого из баронов, а также полная история взаимоотношений с Севером, — начал он раздавать указания. — Гердиния займется подготовкой поездки. А мне пора в клинику, потому что, боюсь, Ленц, ваши безнадежно больные до моего возвращения не доживут.
— Ваше величество, две тысячи гвардейцев... — начал говорить Хастиг, но император его оборвал.
— Никаких тысяч, генерал! Гектор, отбери дюжину своих гвардейцев в сопровождение. Я поеду один. Это дружественный визит.
