Глава 40. Круг капитанов
После короткого замешательства горластая толпа затряслась от хохота. Она шумела, и в этом оглушительном гомоне, эхом отражавшемся от сводов пещеры, было все: крики бесстыдных женщин, брань кровожадных мужчин, визгливый смех, безумный рев, необузданное ржание и глумящееся блеяние. Какофоническая музыка вакханалии и вседозволенности.
Самые большие остряки хлопали в ладоши, кричали «бис» и убеждали «его поросячье величество» продолжать в том же духе. Орава и не думала замолкать, но Маджуро это вовсе не мешало, а смутить его стало невозможно — с таким-то наследием странника по десяткам миров! Ко всему прочему, с некоторого времени у него проявился зычный, хорошо поставленный голос, и Маджуро умело им пользовался.
— Похоже, твои капитаны наложили в штаны, Игнат! — перебивая рев толпы, крикнул он. — Так?
В ожидании продолжения зрелища народ стал умолкать.
— Пожалуй, я приму вызов, — сказал смуглый поджарый мужчина с короткой остроконечной бородкой, когда веселье поутихло.
— Нет! Я первым приму вызов этого мешка с дерьмом! — заорал, выступая вперед, неохватный в плечах татуированный крепыш с мощной шеей. — Выпущу его кишки наружу!
— Охолони, Керкион, — Игнат успокаивающе положил руку на плечо здоровяка. — Первым вызвался Роккан, ему и идти. А теперь все вышли из круга! А вы умолкните! — заорал он, обращаясь к толпе. — Черный Роккан принял вызов Маджуро!
В считаные биения сердца лужа, символизирующая Круг, очистилась от посторонних, и в ее середине остались только двое. Капитан подошел вплотную к Маджуро.
— Чтоб было ясно: чихать я хотел на Игната, братство и весь этот засраный город, — едва слышно прошептал Роккан, медленно выговаривая слова. — Но дело в тебе, император. Ты не выйдешь отсюда живым, даже если одолеешь всех капитанов и Игната в придачу. А я, по правде сказать, воспитывался батенькой в уважении к законному правителю Империи, а потому не собираюсь потакать желанию этих ублюдков. Я спасу тебя, император. Не сопротивляйся, я воткну шпагу так, что ни один важный орган не будет задет. Притворишься мертвым, и я вытащу отсюда твое тело. Перекантуешься, пока все разойдутся, а там отвезу тебя во дворец!
Гектор, давая характеристику на Черного Роккана, упомянул, что тот контролирует верфь, весь побережный промысел, включая ныряльщиков за жемчугом, а также состоит в тесной связи с пиратами Южных островов.
— Хватит шептаться! — раздался голос Игната. — Бейтесь!
Маджуро оттолкнул Роккана так, что тот, потеряв равновесие, чуть не упал.
— Сам притворяйся мертвым! — отозвался он и, не поднимая ног над водой, пошел на противника.
— Как знаешь, вашество, — Роккан, медленно отступая, пожал плечами, извлек шпагу и, разрубая воздух, лихо произвел несколько взмахов. — А ты чего ждешь? Где твое оружие? Доставай свою железяку! Голыми руками собрался биться?
— Мое железо при мне, — ответил Маджуро. — А если что, возьму у тебя.
Он продолжал идти столь уверенно, что Роккан попятился, но потом осознал, что держит в руках шпагу, направленную на безоружного, и сделал выпад, всаживая клинок императору в пузатый живот. Из раны брызнула кровь, и ее капли бурыми хлопьями осели в воде. Пещеру огласили довольные вопли:
— А кровь-то красная! Такая же, как у нас! Так ему! Выпусти из поросенка кровь, Роккан! Порежь на шматки! Вырви ему сердце!
Толпа неистовствовала, празднуя близкую победу над ненавистным идиотом-императором, и только капитан понимал, что что-то не так. Шпага Роккана будто застряла в теле противника.
Маджуро перехватил ее за ограненный клинок, вытянул острие и дернул на себя. Роккан охнул, споткнувшись, — и в этот момент император бросился на него, не выпуская клинка, и ударил капитана головой в лицо. Нос бандита хрустнул, встретившись с укрепленным металлом челом Маджуро, и Роккан пошатнулся, по его подбородку заструилась кровь. Император еще раз дернул за шпагу, размахнулся правым кулаком по широкой дуге и врезал противнику по шее. Хрипя и задыхаясь, бандит рухнул, и император вырвал шпагу из его рук. Он приготовился проткнуть Роккану глотку, но тот завопил на всю притихшую и шокированную пещеру:
— Пощады! Я сдаюсь! Ваше величество, пощадите! Я признаю поражение и передаю вам свое право на вызов Игната!
Маджуро, кивнув, отвел клинок, и Роккан проворно отполз в сторону, вымазавшись в густой грязи. Со стороны было слышно, как выматерился Игнат:
— Трус! Заячья кровь! Керкион, а ну! Давай ты! Выпусти ему свиные кишки!
Раздвинув зрителей, в Круг, забрызгав нечистой водой окружающих, выскочил здоровяк. Другие капитаны поднялись с камней и пошли следом, остановившись в первом ряду. Маджуро слышал, как хлюпает грязь у них под ногами.
В этих бандитских рожах он вдруг увидел не помеху в управлении Империей, не досадные соринки в механизме производства, а вполне определенных тварей, главная из которых убила его отца, а кто-то из им подобных ограбил мать, пользуясь ее беспомощностью во время болезни.
— Ты меня вызываешь? — сплюнул Керкион, шагая к императору. — Ты? Меня?
В пустых глазах амбала не было никаких чувств. Маджуро вспомнил характеристику, которую давал на него Гектор: «Беспощадный душегуб. Наводит ужас своей якобы неуязвимостью. Берет все, что захочет. Своих людей нет, но ему никто и не нужен. Даже Игнат его остерегается, видя в нем самого явного соперника».
— Это я тя вызываю, слышь, ты, свинячье дерьмо! — распинался Керкион, играя ножом, перекидывая его из руки в руку, подбрасывая и вращая. — Иди сюда, и я твои кишки на кулак намотаю! А может, те сначала в харю наплевать?
— Плюй! — зло оскалил зубы Лука, отбрасывая шпагу. — Я тебя голыми руками порву!
Керкион остановился и действительно набрал воздуха, сложив губы для плевка. Он смотрел в глаза Маджуро, идущего навстречу, и упустил из виду его руки. Это была ошибка. Император, не замедляя шага, молниеносно стукнул его кулаком, усиленным короткими стальными шипами, не замахнувшись, лишь слегка согнув колени. Ударил прямо по кривящемуся рту. Губы амбала лопнули, словно раздавленные трупные гусеницы.
Маджуро ударил еще раз в то же самое место, сделав на этот раз короткий замах и чувствуя, как вслед за силой и инерцией удара выхлестывает ярость. В момент соприкосновения костяшек кулака со скулой убийцы он удлинил шипы, с хрустом вошедшие в кость, на дюжину сантиметров, пожелав, чтобы те обзавелись бородками на остриях, наподобие рыболовных крючков. Голова Керкиона по инерции откинулась, оставляя на шипах обломки раздробленной челюсти, ошметки мозгов, мяса и содранной кожи. В воздухе повисла алая взвесь.
Бандит, повернувшись на одной ноге в грязи, рыгнул кровью и навзничь шлепнулся в лужу. Лицо опустилось в воду, пуская черные в свете факелов пузыри, а громадное тело забилось в последней агонии. В вязкой гробовой тишине оно затихло и замерло.
Лука, слыша вокруг изумленный шепот и испуганные возгласы, остановился и медленно обернулся. Шипы уже втянулись, оставшись для всех незамеченными, и он слизал с кулака кровь Керкиона.
— Ну! — сказал он дрожащим от злости голосом. — Ну, давайте! Кто следующий?
Игнат, подгоняя, вытолкал в Круг двух оставшихся капитанов: Отолика, главаря столичных воров и мошенников, не брезговавшего контролировать местные бордели, и Худояра, атамана вольных банд, промышляющих грабежами на окраинах столицы и за ее пределами. «Каждый мальчишка из нищих кварталов мечтает попасть в банду Худояра», — рассказывал Гектор.
Оба капитана молчали, не решаясь сделать шаг вперед.
— Отолик! Иди ты! — крикнул Игнат. — Покажи ему школу ваших подлых уличных драк!
— Я, пожалуй, уступлю право на вызов без боя, — сглотнув, произнес Отолик. В глазах его плескалась паника. — Я честный вор и мараться в крови не намерен! Маджуро! Мое право на вызов Игната — твое!
— Поганый трус, — сплюнул Игнат. — Ты всегда был трусом, карманник! Это тебе не в подворотне исподтишка шилом в печень тыкать! Поганая вонючая крыса!
Отолик гневно вскинул голову, но ответить не решился. Он отступил, вышел из Круга и скрылся в толпе зрителей.
— Худояр! — окликнул последнего капитана главарь преступного мира. — Ты хоть не опорочь честь вольных бригад!
— А я и не опорочу! — невозмутимо выкрикнул Худояр. — Если раньше я думал, что наш император — тюфяк, набитый навозом, то теперь вижу, что он славный потомок своего великого предка!
Бандит сделал шаг вперед и, склонив голову, опустился на одно колено.
— Маджуро Великодушный, ты мой император! — четко выговорил он. — Я с чистым сердцем уступаю тебе свое право на поединок с Игнатом. Ты можешь бросить вызов ему, если пожелаешь!
— Что ты несешь, атаман? — взревел Игнат. — Какой он тебе император? Настоящий, истинный император — Рециний! А ты делаешь ставку на кривую кобылу, идиот!
— Рециний — изменник, — все так же спокойно объявил Худояр. — Я больше не намерен выполнять твои приказы, Игнат, до тех пор, пока ты не докажешь, что имеешь на это право. Император, хотя и мог устроить облаву и послать своих псов принести твою голову, явился сам, без охраны и оружия! Он бросил тебе честный вызов, и больше ты не вправе отказаться!
Игнат, рассвирепев, побагровел. Взревев, он выскочил в Круг и двумя точными ударами отправил струсившего капитана за его пределы. Не обращая внимания на застывшего Маджуро, обошел его, бешено вглядываясь в присутствующих, и заорал, брызгая слюной:
— Кто еще думает, что свинья достойна вызвать меня в Круг? А? Я вас спрашиваю, вы, толпа недоносков! Вот ваши главари — обосравшиеся ссыкуны, вы сами выбирали своих капитанов и атаманов! Посмотрите на них! — Игнат зло пнул бездыханное тело Керкиона. — Никто из них не достоин быть вожаком! Отныне все приказы будете получать только от меня! До тех пор, пока среди вас не появятся те, кто этого заслуживает!
Пока Игнат переводил дыхание, из толпы донесся насмешливый голос Куницы:
— Ваше величество! Самое время бросить вызов Свирепому Игнату! Вы заслужили это право!
Тихие перешептывания выросли до громогласных криков в поддержку императора, пусть и в несколько вульгарном и фамильярном стиле:
— Достоин! Маджурка, брось ему вызов!
— Великодушный против Свирепого! Уо-хо-хо, что будет-то!
— Вашество! — вопил вредный старикан Лоу, ползком пробравшийся в первый ряд зрителей. — Давай! Вызывай Игнатку!
Лука присмотрелся к логам системы. Все показатели жизнедеятельности были в норме, рана на животе уже затянулась, а больше ничего страшного за два поединка с ним не случилось. Он мог прямо сейчас прикончить убийцу Севера Децисиму, его отца, и эта разбушевавшаяся гнусная орава поддержала бы его. А если нет, то тем лучше для Империи!
Он мог бы за раз уничтожить большую часть присутствующих, не давая им шанса сбежать. Но мудрость наследия Эск’Онегута говорила, что подобный, безусловно, полезный для страны поступок снизит штрафами его очки Тсоуи так сильно, что о выходе в положительный баланс он может забыть на несколько жизней вперед.
И куда полезнее будет сразиться с Игнатом не здесь. Не в этой зачуханной норе. Маджуро, готовый ко всему, поднял руку, призывая к молчанию, и его послушались. Люди утихли, и даже Свирепый застыл в ожидании, хмуря брови.
— Игнат! — голос императора многократно отразился от сводов пещеры. — Я вызываю тебя в Круг за право управлять этими людьми! Завтра вечером! На знакомой тебе Арене!
Маджуро замолчал, и толпа заревела. Такого шоу они не ожидали! Сам, мать его, император против Свирепого Игната! На Арене! На глазах у всей столицы!
Когда восторг схлынул, в полной тишине послышался истеричный смех, переходящий в еще более сумасшедший хохот:
— Сука! Это же проделки Двурогого! Пресвятая мать, ха-ха-ха, я усвоил урок! — Игнат повалился на колено и заколотил кулаком по воде. — Три года назад я провел там свой последний поединок! Между прочим, у тебя на глазах, Маджуро! И я поклялся, что никогда больше моя нога не ступит на песок Арены! Но теперь, получается, у меня нет другого выхода? Так, добрые люди?
— Принимай! Принимай! — забесновалась публика.
— Я принимаю твой вызов, Маджуро, — успокоившись, сказал Игнат. — Завтра, на закате, на глазах у всех я снесу с плеч твою тупую башку!
