Глава 32. Кто такая Гердиния Кросс?
Совещание затянулось до самого утра. Благодаря метаморфизму, во сне император не нуждался, и это позволило ему сначала вести переговоры с мятежным генералом Хастигом, а потом с ним же и остальными — Ленцем, Гектором и затесавшимся Керлигом, вернувшимся к секретарским обязанностям и фиксировавшим все на бумаге, — строить глобальные и оперативные планы.
Решений они приняли много. Маджуро долго выслушивал жалобы, коих было очень много. В конечном итоге оказалось, что все жалобы можно объединить в несколько крупных групп. Справившись с этим, император предложил выдвигать свои варианты. Здесь-то и начались заминки. Готовых решений ни у кого не было.
Генерал Хастиг главной задачей видел целостность Империи и строил планы по укреплению армии, защитных бастионов и модернизации оружия, что, впрочем, было исполнить затруднительно ввиду отсутствия каких-либо резервов в казне. Проблему повальной нищеты и безработицы он готов был решить очень, по его словам, просто: рекрутировать всех в армию, разбить Рециния и южных баронов, после чего за счет южных земель и их богатых запасов накормить страну.
На вопрос, что будет, когда война закончится и с армией придется что-то делать, Хастиг ответа не нашел. Пробубнил только, что, может, после войны и распускать никого не понадобится, если большинство на поле боя поляжет, на что получил резонный вопрос императора: что же он за полководец такой, коли армию беречь не собирается? После чего стушевался и стал слушать больше, чем говорить.
Его, кстати, долго переубеждать в том, что император более не тот заплывший жиром сладострастный бездельник, не пришлось — хватило сообщения, что все фаворитки императора более не фаворитки, а три свежих юных «цветка с Юга», подаренных рейком Ли Венсиро, отправлены восвояси. Без еще одной демонстрации можно было обойтись, но Луке труда не стоило: он одним касанием починил беспокоившую Хастига поясницу, из-за которой ему порой и разогнуться было проблемой.
Для Гектора важнейшим вопросом, требующим немедленного решения, был вопрос нарастающего голода в столице и ее окрестностях. Стоимость продуктов взлетела до небес, мастеровые распускали работников, из-за чего росла безработица, что в свою очередь вело к увеличению преступности. Все больше честных ремесленников попадало под опеку бандитских группировок, и их власть принималась горожанами намного охотнее, нежели правительственная.
Городскую стражу не интересовало ничего, кроме набивания собственных карманов, и в этом отношении бандиты были хотя бы честнее, никогда не отбирая последнее. Впрочем, горько заметил Гектор, можно с уверенностью сказать, что стражники давно и с потрохами куплены криминальными боссами.
— Так голод или преступность тебя беспокоят больше, Колот? — поинтересовался у него Маджуро.
— Голод, ваше величество, первопричина. Даже если в одночасье ликвидировать всю преступность, это ничего не изменит. На месте одних появится другие, и насилие, грабежи и воровство продолжатся. Банды пока хотя бы блюдут видимость порядка, давая защиту тем торговцам и ремесленникам, которые им платит.
— Цены, глядишь, были бы и ниже, не обложи ты данью столичный рынок, — хмыкнул Хастиг. — А что до бесчинствующих городских стражников, то это вотчина Соммерса, а тот подчиняется только Науту…
Ленца беспокоила развивающаяся нищета — она вынуждала горожан питаться чем придется, вплоть до отбросов, из-за чего буйно расцвели инфекционные болезни.
— Так и до эпидемии недалеко, повелитель, — резюмировал он. — В короткое время мы можем потерять большую часть населения, и тогда Рецинию не понадобится даже армия, чтобы захватить трон.
Конечно, было много и других проблем. Набеги мутантов на северные земли, брожения среди семей рейков и аристократов, разграбленные и заброшенные императорские рудники, втихаря разрабатываемые кем попало, обнищание интеллектуальной элиты Империи из-за утери интереса правительства к науке и, как следствие, сокращения финансирования.
Ужасный шторм разбил вдребезги все рыбацкие лодки по всему побережью с севера до юга Империи, и это стало еще одной проблемой, внесшей свою лепту в дефицит продуктов. Ближайшие леса, откуда с незапамятных времен добывалась древесина, находились в более чем двух тысячах километров к западу, и поставки были невозможны — река, по которой сплавлялись леса, внезапно обмелела. Причиной тому стали самовольно вырытые каналы для орошения сельскохозяйственных угодий южных баронов…
Но эти проблемы отступали на второй план. Пока не наладится жизнь в Столице, глупо думать о решении других вопросов. Как сочно выразился Гектор, это все равно что отделывать мрамором выгребную яму на дальнем конце земельного участка, в то время когда в собственном доме провалились пол и крыша.
— Что с твоими запасами продовольствия, Хастиг? — поинтересовался Маджуро у бывшего заговорщика-генерала, думая, что все присутствующие, по сути, заговорщики, но ни один не преследовал корыстных целей, стараясь его убить.
— Армии на пару лет хватит, — проворчал генерал. — Не отдам.
— Придется, — покачал головой император. — Не все, но чтобы снять напряжение, пока не решим вопросы с голодом иначе. Я все же не пойму, как можно голодать, живя у моря? Туда руку засунь, обязательно вытащишь что-нибудь съедобное — рыба, крабы, креветки, моллюски, водоросли…
— Без лодок? — скептически ухмыльнулся Гектор. — Повелитель, в юности я пытался прокормиться в море, это не так просто. А главное, там край мира…
— Край мира? — заинтересовался Лука.
В детстве он слышал рассказы матери о том, что Империя находится на острове, окруженном водой. Вода — это слезы, пролитые Пресвятой матерью, а сам остров не что иное, как панцирь Черепахи-Защитницы, не давшей Двурогому уволочь людей и животных в бездну. Вода не проливается в пустоту, так как находится внутри колоссальной невидимой чаши, созданной Творцом, но давно забросившим свое творение. И все же теперь он подумал, что это сказки. Ведь Терант говорил, что где-то там есть Большая земля.
— Думаю, не мне вам объяснять, что далеко от берега не отплыть — мир заканчивается в нескольких милях от берега, и воды океана не низвергаются в бездну лишь только благодаря невидимым стенкам чаши.
— Если они невидимы, как вы определили, что это именно чаша? — спросил Лука.
— Я там был, — подтвердил Хастиг. — Там невидимая и непроницаемая пелена. Она тверда и неразрушима. Корабли разбиваются о нее, птицы, врезаясь, замертво падают в воду, и даже рыбам доступа за пределы нет. Мои люди ныряли, но пелена опускается намного глубже, чем человек способен нырнуть. Чаша это или что-то другое, мне моим умом не понять, это пусть университетские дармоеды разбираются, но то, что по всей окружности вокруг Империи край мира — это несомненно и доказано.
О том, что ему известно о существующем большом мире, Лука говорить не стал. Как сюда попадают такие, как кхар Терант, предстоит разобраться.
Они засиделись до рассвета, но с первыми лучами солнца, горящие энтузиазмом, рванули исполнять каждый свою часть разработанного плана.
Сам же Лука остался на террасе, чтобы, используя наследие странника, придумать что-то еще, и придумал, как справиться с инфекционными заболеваниями (решив незамедлительно сообщить Ленцу все, что удалось выкопать из наследия о грибах-пенициллах и их воздействии на инфекции).
А потом проснулась Кейриния.
К этому моменту энергии Колеса скопилось достаточно, чтобы блокировать выработку феромонов, но она все равно затащила императора в постель. Его мужское естество отреагировало на манящие изгибы и выпуклости, как нужно.
Из многих десятков жизней Эска’Онегута в сознании намертво отпечаталась аксиома о том, что отказывать женщине в сексе все равно, что смертельно ее обидеть. Поэтому пришлось, не обижая отказом, возлечь с ней рядом и впервые в жизни Луки отдаться упоительной стихии, которую кто-то называет занятием любовью. Любви к Кейринии он не чувствовал, но искусные губы заставили его в это поверить. Тем обиднее было не сдержаться и закончить все раньше, чем вообще началось хоть что-либо серьезное.
— Все хорошо, — жарко прошептала Кейриния, облизнувшись. — Сейчас ты снова будешь готов…
Ее голова опять исчезла внизу, но стать по-настоящему мужчиной Луке в этот день было так и не суждено. Едва он ощутил прилив крови, а девушка, распластавшись на животе, выставила перед ним приглашающе распахнутые врата, за дверью стал нарастать непонятный шум, а чей-то незнакомый голос неоднократно повторил его имя. Учитывая обстоятельства, с этим надо было разобраться как можно скорее. Да и многочисленные планы требовали его внимания.
Луке понадобилась вся сила воли, чтобы не начинать то, что ему заканчивать не захочется. Расстроенную и протестующую Кейринию пришлось усыпить, но, даже засыпая, она хотела слиться с ним, положив голову ему на грудь, обняв его и руками, и ногами.
Так начался его второй день в облике императора. Лука выбрался из-под тяжелого бедра Кейринии, пружинисто поднялся с постели и направился на поиски чего-нибудь, что позволило бы утолить жажду. В горле пересохло, а способность кричала о нехватке воды и грозящем обезвоживании. В спальне он не нашел ничего, кроме вина на донышке кувшина у кровати, и направился к двери.
В покоях уже началось оживление. Выгнанные вчера первым советником Наутом слуги возвращались к своим обязанностям, убирая последствия ночного совещания. Они бесшумно сновали, как тени, наводя порядок, а командовала ими высокая тощая дама, безукоризненно одетая и с идеально выверенной прической.
Ее чуть надтреснутый голос оборвался на середине фразы, стоило ей увидеть выходящего из спальни императора. От неожиданности она запнулась, ее лицо напряглось, но она тут же взяла себя в руки:
— Надо же, кто проснулся спозаранку! Доброе утро! Тебе приснился дурной сон? Кошмар? Может, позвать Ленца? Ты бы поспал еще, сам ведь говорил, что первая половина дня — самое скучное время, а потому никогда не встаешь раньше полудня…
Лука стушевался. Как ее называть? Цапля? Гердиния? По описанию, вроде бы она, но уверенности он не чувствовал. То, с каким пренебрежительным тоном она с ним говорила, подсказывало, что между истинным владельцем тела и этой дамой сложились определенные отношения, в которых нет места формальностям.
Лука решил ответить, не обращаясь к ней никак:
— Нет, Ленца звать не нужно, я хорошо себя чувствую. Распорядитесь подать легкий завтрак, за который я приглашаю и вас.
— Нас? Кого это «нас»? — удивилась дама и прищурилась. — Так я вроде как здесь одна… И с какой же целью, позволь поинтересоваться, тебе вздумалось завтракать со мной? Или твоя ночная кукушка Кейриния опять что-то там накуковала? Так смею тебя заверить, что на никакие дополнительные льготы ее семейке она может не рассчитывать! Надо же, чего удумала — освободить от налогов семью Визеншнац в связи, так сказать, с ее особым положением при дворе! Знаю я эти особые положения, и все — с раздвинутыми ногами!
Маджуро внимательно изучил распалившуюся Гердинию, особо остановившись взглядом ниже юбки — на длинных загорелых ногах с четко очерченными икрами. Потом посмотрел на тонкий нос с горбинкой, вкупе с ногами придающий ей сходство с птицей, в честь которой она была прозвана при дворе, и подошел ближе. Его заинтересовало несоответствие — по рассказам, женщине было около сорока, но по внешности — не более двадцати пяти.
Он дотронулся до ее подбородка, приподнял, поддавшись любопытству, и вгляделся в темно-синие глаза с фиолетовым оттенком.
Образец ДНК получен и сохранен в базе данных.
Биологический возраст объекта: 39 лет.
Присвоено имя: Гердиния (извлечено из оперативной памяти носителя).
Вполне возможно, что дама, пользуясь своим влиянием, пользовалась переливом, чтобы сохранить молодость. Надо будет узнать у Ленца.
— Мадж, ты точно в порядке? — Она не отвела взгляда и не сделала попытки отойти. — Выглядишь необычно. Ты хотя бы спал?
— Ты кто? — прямо спросил Маджуро. — И почему говоришь со мной не так, как положено говорить со своим повелителем?
— Так, понятно… Точно не в себе! — воскликнула Гердиния и резко выкрикнула команду слугам: — Все пошли прочь!
Она прошла к двери и заперла ее изнутри. Потом проверила, спит ли Кейриния, заглянув в спальню императора, после чего вернулась к нему и злобно начала шипеть:
— Этот кретин Наут перед своим провальным покушением все-таки успел поделиться тассурийскими «пряностями»? Двурогий его задери, я давно тебя о нем предупреждала! Этот олух спелся с твоим кузеном, а ты все не хотел мне верить! Ты все-таки обдолбался! Нет, не Наут? Если не он, то кто? А, видимо, это сделал тот пронырливый рейк Венсиро? Больше и шагу ступить на территорию дворца ему вместе с его погаными «специями» не позволю! Вот же мерзавец!
— Угомонись уже, женщина! — рявкнул император. — И ответь, наконец, на вопросы! Итак, кто ты?
— Понятно, — устало вздохнула она. — Провалы в памяти — последствия безудержных алкогольных возлияний и наркотических веществ. Хорошо, проще ответить, чем ждать, пока ты придешь в себя. Я — Гердиния. Твои идиоты-придворные за глаза зовут меня Цаплей, но наедине не устают подлизываться и пресмыкаться, зная, что только я могу решить для них любые вопросы. Ты можешь им что-то пообещать, но обещание так словами и останется, пока за дело не возьмусь я. А я, ты уж прости, пропускаю твои указания мимо ушей, так как ничего хорошего для Империи они не несут.
— А как же мои советники? Они тоже тебя слушают?
— Твои советники, а у тебя их, не считая дурака Наута, еще трое — Ризмайер, Лодыгер и Кросс — отвечают только за свои сферы ответственности и не имеют влияния на другие. Кроме, конечно…
— Хастига…
— Хастига? С ума сошел? — рассмеялась Гердиния. — Бравый вояка Хастиг совсем заигрался в солдатики и знать ничего не хочет более ни о чем. Что касается твоих бесчисленных подстилок и постельных забав, то что бы они у тебя ни выпросили, ты все равно поручишь это мне. А знаешь почему, Мадж? Потому что ты никому больше не доверяешь так, как мне, твоему секретарю, Гердинии Кросс.
— И почему же я это делаю? — спросил император.
— Потому что так тебе приказал мой муж, Антоний Кросс.
— Кросс? Четвертый советник?
— Называй, как хочешь, но наша семья, если ты вдруг забыл, указом генетически совершенной королевы Тайры, прозванной Пресвятой матерью, курирует всю жизнедеятельность на острове Съяр, который вы называете Империей, обдолбавшийся ты идиот! А теперь вали к себе в спальню под бочок своей любострастной Кейринии и дай мне поработать! — Цапля пихнула Маджуро в грудь, выталкивая его прочь. — Скоро заявятся Ризмайер, Лодыгер и Антоний, и нам надо выбрать, кто будет твоим первым советником вместо Наута, и решить кучу вопросов, прежде чем страна окончательно не провалится в тартарары!
Император не сдвинулся с места, осознавая, что ситуация обстоит на самом деле куда сложнее, чем ему представлялось ночью. И тогда он сделал первое, что пришло ему в голову, — отключил блокировку действия вируса бесконтрольного избыточного сексуального магнетизма.
