Глава 20. Второй уровень метаморфизма
Идея превратиться в императора пришла Луке в голову, едва он понял, что дает второй уровень метаморфизма. Он пока не знал, что будет делать с оригинальным телом Маджуро и как объяснит Ленцу исчезновение собственного, в голове билось только желание любым способом сбежать.
Но следом за идеей пришло и решение. Лука понял, что если кому-то что-то и придется объяснять, то не ему. В конце концов, разве повелитель кому-то что-то объясняет? Зато в этом облике он сможет — точно сможет — помочь матери!
Решено!
Достаточно было подумать. Никаких кнопок, иконок в интерфейсе, ничего такого, лишь желание носителя.
Копирование требует физического контакта с образцом.
Лука слез со своей кушетки и присел на соседнюю. Жирное тело бывшего императора почти не оставило там свободного места, и мальчику пришлось скинуть с ложа остывающую руку. В этот момент метаморфизм второго уровня получил необходимый физический контакт.
Анализ образца…
Совпадение вида: 100%.
Образец удовлетворяет требованиям копирования.
Приступить?
Лука непроизвольно кивнул и получил ряд предупреждений:
Тело носителя «Лука Децисиму» будет преобразовано в тело образца «Император Маджуро Четвертый».
Расчетное время копирования: 6 часов.
Стоило Луке снова подумать о том, как он скроет настоящее тело Маджуро, и как Ленц воспримет исчезновение раба, метаморфизм предложил решение:
Хотите, чтобы образец «Император Маджуро Четвертый» было преобразован в «Лука Децисиму»?
Хотите запомнить генетический код тела «Лука Децисиму»?
Перезаписать носителю память образца?
Внимание! Память носителя будет частично утеряна!
— Да! Да! Нет! — чуть не закричал Лука, паникуя от опасения, что способность его неправильно поймет.
Но это сработало. Мысленные команды способность выполнила как надо: оставила ему собственную память, что, по сути, было его личностью, и внесла в архив информацию о его собственном теле.
Процесс копирования запущен.
Преобразовано: 0,000000001%...
Цифры процентов росли, а Луке стало щекотно, безумно и адски щекотно — зачесалось все тело, а потом из каждой поры на коже вырвался тончайший, тоньше человеческого волоса, щуп. Тысячи подобных, непрерывно удлиняясь, вонзились в труп императора.
От этой картины мальчика стошнило, а кожа на бритом черепе стянулась, поднимая несуществующие волосы на загривке. Лука повалился на пол, скрючился и взмолился только об одном: чтобы это быстрее закончилось. Он не просто чувствовал, как меняется, он это видел. Способность наращивала кости, мышечные волокна, связки и суставы, активно генерировала жировые клетки, формируя такие же стратегические запасы, как у Маджуро Четвертого.
Изменения происходили не поэтапно, а одновременно по всему телу: росли волосы, причем везде, так как Маджуро был крайне волосат; портилось зрение, зубы, повреждались клетки печени и истончались стенки сосудов…
Одновременно способность уловила потребность носителя — Лука сходил с ума от зуда — и снизила остроту ощущений. Щекотка прекратилась, мальчик вообще перестал что-либо чувствовать.
Метаморфизм создавал идеальную копию, причем сразу две. Эск бы сказал, что проще сделать обмен разумов, но Эска больше не существовало, а у Луки слишком хаотично бегали мысли, в которые много всего замешалось. Что дальше? Зачем он превращается в императора, если первый же разговор выдаст, что он не тот, за кого себя выдает? Как там мама и Кора? Что делать с заработанными очками Тсоуи: крутить Колесо или поберечь? Почему чешется пятка?
Пятка чесалась чертовски сильно, а способность была слишком занята копированием. Лука попытался дотянуться, но тело не слушалось…
Когда все это прекратилось, разум мальчика давно отключился, а первые лучи солнца пробивались сквозь зашторенное окно.
Процесс копирования завершен.
Преобразовано: 100%.
Закончив операцию, метаморфизм ушел в спячку, исчерпав все резервы. Копирование сожрало все. Трогать наращенные жировые запасы он не решился, так как это противоречило команде создать полную копию.
Зато очнулся Лука. Интуитивно он понял, что с минуты на минуту должен явиться Ленц. Проколоться на первом же этапе плана, продуманного им в минуты сомнений перед началом копирования, будет обидно.
На одних морально-волевых усилиях он, сгибаясь от резей в желудке, чуть не падая от голода и едва владея новым тяжелым, неповоротливым организмом, аккуратно поднял тщедушное хлипкое тельце, в котором узнал себя, и уложил на кушетку, где прежде лежал сам. Важно было не оборвать струны — сделать это оказалось непросто, но возможно.
Потом он лег сам — на кушетку, где располагался император. В груди что-то кольнуло, и он инстинктивно активировал способность, задавшись вопросом: «Что там?»
Внимание! Фиксируется усиленное свертывание крови в сосудах и полостях сердца!
Внимание! Враждебные микроорганизмы!
Обнаружен тромб!
Обнаружен тромб!
Обнаружен тромб!..
Весь обзор закрыл столбик, кричащий о лавине появляющихся новых и новых тромбов. Лука понял, что умирает, и, умирая, больше всего на свете захотел жить. Его желание совпало с тем действием, что уже начал метаморфизм, решивший, что здоровье носителя важнее точности копии.
Жировых запасов хватило на нейтрализацию всех враждебных микроорганизмов, рассасывание тромбов, а потом метаморфизм и вовсе вошел во вкус и взялся за ремонт органов.
Лука лежал, закрыв глаза, когда услышал, что в комнату кто-то вошел. Их было двое. Одного он узнал по голосу:
— Доброе утро, мой повелитель! — преувеличенно бодро и громко сказал Ленц.
— Доброе утро, ваше императорское величество! — елейным голосом добавил второй.
Мальчик в теле императора хотел ответить на приветствие, но что-то подсказало ему, что пока не надо реагировать. Более того, лучше вообще не показывать того, что он их слышит.
— Получилось, Ленц? — шепотом спросил второй.
— Обязательно должно получиться, Наут! То, что я ему вколол до процедуры, имеет эффект отложенного действия в половину суток. Если я прав, то его сердце уже остановилось!
— Надеюсь, вы знали, что делали! — горячо зашептал Наут, первый советник императора, как успел раньше выяснить Лука. — Потому что Рециний не оставит от нас мокрого места, если мы его подведем!
— Не переживайте вы так! — с этими словами глава имперских медиков подошел к Луке и притронулся пальцем к его шее, прощупывая пульс. — Двурогий! Он еще дышит!
— Он нас слышал? — ужаснулся Наут.
— Сомневаюсь. Но даже если и слышал, что с того? В его крови бурлит варево кровяных сгустков, и они его уже убивают.
Лука уловил шорох одежды медика, словно тот пожал плечами.
— Что будем делать? Дождемся, пока сдохнет, или созовем Совет? Мол, императору плохо, процедура перелива пошла не так…
И здесь его хотят убить! Лука мысленно перебрал все ругательства, которые знал, и те, которые перешли к нему от Эска, упомянул разных иномирских богов, а потом резко сел и сказал:
— Вы знаете, Ленц, кажется, процедура перелива и впрямь пошла не так.
Первый советник Наут по-бабьи взвизгнул и на подкошенных ногах опустился на пол. Ленц повел себя мужественнее — просто прошептал:
— Пресвятая мать!
* * *
Несколько лет назад, когда вся страна погрязла в разбое и безработице, часть населения скатилась в запредельную нищету. Но, как и во все времена, была и обратная сторона медали. Всегда в народе находились предприимчивые люди, готовые зарабатывать на всех и вся. Неманья Ковачар, торговавший в то время овощами, как раз и был одним из таких. Льстивый, скользкий и неприятный тип, готовый удавиться за медяк.
Неманья легко и с улыбкой обманывал и без того небогатых горожан: недовешивал, придавал несвежей продукции товарный вид, обсчитывал, жульничал — и чувствовал себя в своей стихии.
Видимо, жалоб на нечестного торговца было столько, что Пресвятая матерь услышала недовольных. А может, он и сам был виноват, обманув того, кого не следовало. Как бы там ни было, дурная слава сыграла с хитрым лисом злую шутку: воры выследили, где он прячет доходы, и обчистили его до дна.
Это стало как удар молотом под дых — потеря добра, нажитого непосильным трудом, чуть не свела торговца в могилу. Но время шло, откормленный здоровый организм помирать не собирался, а жить нужно было и дальше. Нищенствовать Неманья не собирался.
Погоревав, он решил, что терять ему уже особо нечего и направился в воровскую гильдию — просить аудиенции и помилования.
Торговые навыки, умение забалтывать любого, даже пройдоху, и безмерная, но выверенная лесть помогли ему сойтись с одним бандитским главарем. Капитаном, как называли себя подобные преступные вожаки.
Что наобещал капитану Неманья, история умалчивает, но помимо возврата части потерянных денег, ему также выделили и помещение для небольшой забегаловки, куда в любое время могли бы приходить все члены банды: проводить время без опаски быть схваченными стражей, обсуждать свои противозаконные дела и праздновать победы клана.
Наняв на работу нищих, готовых работать за самую скудную еду, Неманья продолжил свой путь обогащения с удвоенной скоростью.
В один из тех дней юная, наивная сиротка Ирма, рыщущая в поисках подаяния, и попала в тот трактир. То ли сходство характеров привлекло внимание хозяина к девушке, то ли обстоятельства сложились благоприятно, но место подавальщицы осталось за ней.
Девочка имела цепкий взгляд, расчетливый ум и крепкий кулак. Она быстро смекнула, что там, где звенят монеты, самое хлебное место. И вот уже который год твердо следовала к своей цели — искала путь наверх, к богатству и благополучию. Прочь от грязных, загаженных, вечно воняющих кислым пивом столов, от вечно пьяных, смердящих, дерущихся мужиков. Как можно дальше от этой не дающей покоя ни днем, ни ночью, мучающей душными кошмарами нищеты. Туда, где звон мелких, одиноких, подпрыгивающих на скаку монеток сливался в звенящие ручейки, и медяки в них, катясь и сверкая металлическими боками, впадали в денежные реки, а те в свою очередь неслись с величественным звоном в золотой океан.
И, может быть, вот он, первый шажочек к этой мечте? Ирма вцепилась в девчонку мертвой хваткой.
— Ты ничего не понимаешь! Пусти, дура! — шипела та. — Нельзя мне к Неманье! Мне просто деньги нужны! Срочно!
— Ты из-за своего калеки-брата переживаешь, что ли? — хмыкнула Ирма. — Не трясись ты и не ори, тупица! Больно надо мне с этим скупердяем делиться! Обведет вокруг пальца и не спросит, как звали!
Поняв, что Ирму интересует лишь продажа подсвечника, девочка сперва даже расслабилась и пару улиц покорно прошагала на поводу у подавальщицы. Но потом снова стала возмущаться:
— Между прочим, это мой подсвечник! Да меня чуть не убили, когда я его доставала! Пусти, кому говорят!
Ирма развернулась и выплюнула в ответ:
— Если ты, мелкая сучка, рот не закроешь, я сама тебя добью, чтоб не мучилась! Ты забыла, где мы? Так оглянись и заткнись!
На девчонку эти слова не подействовали.
— Ирма! — Кора встала как вкопанная и резко дернула Ирму за руку. — Стой, я сказала!
Ирма глубоко вздохнула в попытке успокоиться. Она задержала взгляд на свертке, который Кора сжимала в руках.
— Не хочешь, не ходи! — подавальщица выпустила руку девочки и намертво вцепилась в подсвечник. Вырвав его из слабых рук Коры, она ехидно сообщила: — Только это я заберу с собой.
Девчушка вконец обезумела. Лягнув Ирму, она потянула ценную добычу на себя. Ирма только рассмеялась, глядя как та, рыча, тщетно пучит глаза. Маленькая, тощая тринадцатилетняя Кора и рослая, всегда сытая Ирма, не знающая проблем с едой вот уже который год. Клиенты не только пригревали безотказную подавальщицу, но и заботливо подкармливали из своей тарелки. Мощное телосложение и хорошее питание сделали из девушки достойного борца за место в этом мире. Бывало, она лично, без помощи вышибал, выталкивала хлипких пьянчужек в ближайшие канавы.
После очередного рывка девчонка грохнулась задом на мостовую. Ирма же победно хмыкнула, прижала к себе отвоеванную ценность и поспешила прочь.
Мелюзга не сдалась: вскочила и засеменила следом. Вскоре Ирма поняла, что девочка решила сменить тактику.
— Ирмочка, милая, — Кора начала хныкать и цепляться за юбку девушки, — они меня изнасиловали, хотели увезти и выкинуть за городом. Я притворилась мертвой, а пока они выходили в другую комнату, еле убежала. И подсвечник этот я прихватила специально! Пусть будет хоть какой-то оплатой…
Слова отдались в сердце Ирмы чем-то понятным и близким. Она остановилась. Подсознательно она всегда завидовала природной красоте Коры и понимала, что год-другой — и у нее появится серьезная конкурентка. Может, потому всячески гнобила девочку и гнала из трактира? Хотя иногда, чаще по пьяному делу, в Ирме просыпалось сочувствие, и тогда подавальщица, утирая слезы, жаловалась на поганую жизнь: на то, какие мужики неблагодарные скоты, и что им лишь бы присунуть, а как дело доходит до оплаты, сразу лезут драться, и хоть и попадаются, конечно, исключения, но крайне редко.
Кора продолжала что-то говорить, и Ирма прислушалась:
— Ирма, у моей мамы болотная лихорадка! Если не заплатить лекарю, она умрет! Они уже убили Луку! И скоро, — девочка всхлипнула, — и до нас с мамой доберутся. Пожалуйста… Мне нужны эти деньги…
Ирма стояла, прижав подсвечник к груди. Она кусала пухлые обветренные губы и металась в сомнениях. Деньги — это все, о чем она когда-либо мечтала и думала двадцать четыре часа в сутки. Когда она увидела драгоценность, у нее и мыслей не возникло делиться с девочкой. Теперь же она засомневалась. Слишком уж живо знакомая до тошноты картина встала перед глазами… В свое время ей никто не помог.
Закусив губу добела, словно на что-то решаясь, девушка высвободила одну руку и начала на пальцах прикидывать стоимость лекаря. Спустя пару минут, тяжело вздохнув, Ирма буркнула:
— Эх, тупая приставучая чинилья, ладно. — Она криво улыбнулась. — Чего уставилась? Пошли! Только быстро и тихо!
Портовый квартал не отличался особой чистотой и убранством. Хоть обеим девушкам такой вид был и привычен — в их квартале примерно так же, — но запах тухлой рыбы, пропитавший здесь каждый сантиметр, резко бил в нос.
— Фу! Куда мы идем? — гнусаво спросила девочка из-за зажатого пальцами носа.
— Помалкивай да поторопись. Надеюсь, он на месте.
— Кто?
Ирма с еле поспевающей за ней Корой решительно подошла к одному из бараков. Из проема доносился пьяный нестройный хор вперемешку с руганью. Песни славили одновременно морского царя, сытую жизнь и портовых шлюх.
— Бездна! Утро, а они уже на рогах! Уж третий день, как причалили, и до сих пор гуляют. Стой здесь, я быстро, — обратилась она к девочке.
— Вот еще! — Кора решительно сдвинула брови и подобралась. Похоже, она не собиралась оставлять свое сокровище без присмотра ни на минуту. — Я с тобой!
— Ха... ну-ну. Давай. Развлеки мальчиков. Давно ли ты такая храбрая стала? Это тебе не косенький старикашка Виндор. И район здесь куда опаснее!
Но девочка не хотела ничего слушать.
— Я иду с тобой!
— Да иди куда хочешь. Терять-то тебе уже нечего! — Ирма хрипло рассмеялась своей шутке и нырнула в низкий проем входа.
Дальше события развивались настолько неожиданно и быстро, что они не успели ничего сообразить. Из двери вывалился мужик и чуть не снес Ирму. И все бы ничего, но следом, выставив вперед кулак, вылетел второй, зарядив первому в челюсть. Отлетев в сторону, тот выбил сверток из рук Ирмы, а ее саму потащила прочь от барака дерущаяся толпа.
Из дома выбегали все новые и новые пьяные мужики и с победным кличем «За морского отца!» ныряли в драку, начиная дубасить всех без разбора. Грязная бесценная вещица валялась у входа, втоптанная в грязь. Никто не обращал на нее ровным счетом никакого внимания.
Ирма увидела, как, улучив момент, Кора проскользнула между дерущимися, схватила сверток и начала медленно отступать за угол дома. Не приведи Пресвятая мать, увидят и отберут!
Но девчонка даже пискнуть не успела, как ее кто-то схватил за шкирку и затащил в черный зев входа.
Помещение тонуло во мраке, а после света улицы темнота казалась особенно жуткой. Два крошечных проема под потолком служили подобием окон, но света практически не пропускали.
Споткнувшись о порог и упав, Кора шустро засеменила на четвереньках прочь от нападающего, пока не ткнулась лбом в стену. Там девочка замерла, прислушиваясь, не видя ничего перед собой и не зная куда бежать.
— Попалась, мокрощелка! — прошипел злобный голос.
Кора услышала какую-то возню рядом, чертыхание неизвестного и кошачьи вопли Ирмы. Внезапно стало свободнее, девочку перестали удерживать. Ирма подобралась к ней и резко схватила за ногу. Кора громко взвизгнула.
— Не отставай! — зло прошептала Ирма. — Что ты тут развалилась? Иди за мной да помалкивай! И голову пригибай…
Кора, облегченно выдохнув, поплелась за подавальщицей. Длинный коридор со стенами из грубо сбитых досок привел их в небольшую каморку. Вход был занавешен перекошенной тряпкой. Ирма по-хозяйски откинула ткань в сторону и вошла внутрь.
— Здравствуй, Рамо!
— Ирма? — удивился сидящий в каморке лохматый мужичок. — Че приперлась? Мне некогда!
— Гляди, что принесла. — Ирма развернула сверток. — Надо скинуть за хорошую цену.
— Че это? — Он покрутил в руках подсвечник, надкусил. — Откуда? И что за девка?
— Там уже нет, — отрезала Ирма. — А девчонка со мной. Так ты поможешь?
В маленькой комнатке, освещаемой огарком свечи, троим было тесно. Небольшого росточка, щуплый Рамо казался подростком на фоне дородной Ирмы, но сейчас держался важно, выпятив колесом впалую грудь. Он недавно попал в воровскую гильдию и не успел еще себя зарекомендовать, но эта блестяшка могла стать реальным козырем и пропуском в святая святых. Уж в чем, в чем, а в этом Ирма разбиралась. Босс Рамо, Бахром, был очень избирателен. И попасть в число его приближенных дорогого стоило.
— Никто не видел? — прищурив глаза, спросил Рамо.
Ирма замотала головой. Он кивнул, деловито вытянул из-под кровати какую-то тряпку и обмотал добычу.
— Это хорошо, — осклабился вор, сверкнув металлической фиксой.
