Глава 21. Самое явственное доказательство
Глядя на рухнувшего первого советника Наута и главу имперских медиков Ленца, Лука-император лихорадочно соображал. Планы можно поменять с учетом новых обстоятельств.
Поразительно, но даже без памяти Маджуро Лука знал, как обращаться с этими двумя. Полное копирование не прошло без следа, и определенные шаблоны поведения и неглубинная память оригинального Маджуро Четвертого все-таки передались Децисиму. Что же, надо пробовать, в любом случае всегда можно все скорректировать.
— Почему я не похудел, Ленц? — плаксиво поинтересовался он. — Что это такое, я тебя спрашиваю!
Он демонстративно пощупал огромный колышущийся живот и грозно нахмурил брови. Наследие Эска подсказало, как себя вести, и единственно верной позицией в его ситуации было требовать, оскорблять и наезжать. Лука решил придержать знание о неудавшемся заговоре с попыткой убийства, как козырь в рукаве, пусть погадают, слышал ли он, понервничают.
— Э… Простите, повелитель! — Глава имперских медиков рухнул на колени и ткнулся лбом в холод мраморного пола. — Действительно, что-то пошло не так! Я все исправлю, ваше величество!
— Вы все-таки немного похудели, мой повелитель! — льстиво бормотал первый советник Наут. — Вы же знаете, я вам никогда не лгу, вы ведь за то меня и цените, мой повелитель, что я всегда говорю вам правду, какой бы ужасной она ни была…
Лука брезгливо пихнул его ногой в бок. Придется все-таки раскрывать карты, но давить только на одного. Если они в отчаянии накинутся на него вдвоем, придется убить обоих, а ему нужна информация.
— Что ты мелешь, червь? По-твоему, я настолько глуп, что не могу сам определить, похудел ли я?
Наут затрясся еще сильнее.
— Начальника дворцовой стражи ко мне! Живо!
Он не удержался и подкрепил слова еще одним пинком, на этот раз по жирной заднице первого советника. С ударом он не рассчитал — тот плюхнулся лицом в пол, не успев выставить руки, и разбил себе нос.
— Хотите, я его приглашу, повелитель? — предложил свои услуги Ленц. Глазки его бегали, и не нужно было быть прорицателем, чтобы понять, что он замышляет побег!
— Его величество ясно дал понять, что это поручение он дал мне, — прогнусавил Наут. — Я сбегаю сам, повелитель!
Он тяжело поднялся, хрустнув коленями, и, пошатываясь, пошел на выход. Отпустить именно его, в отличие от хитроумного Ленца, Лука решил не просто так. О заговоре лучше выяснять один на один.
— Встань и сядь на кушетку, Ленц. Поговорим серьезно и без этого недотепы.
Поднимаясь с пола, глава имперских медиков бросил на повелителя изумленный взгляд, в котором промелькнуло что-то еще. Он сел и даже с каким-то исследовательским интересом посмотрел в глаза повелителю.
— Прости за эту маленькую демонстрацию, но иначе ты можешь не поверить и совершить фатальную для себя ошибку, мой дорогой целитель, — едва заметно улыбнулся Лука. — Смотри внимательно! И не шевелись!
Он поднял руку ладонью к Ленцу. Глаза лекаря расширились, лоб покрыла испарина. Из центра ладони императора лезло что-то живое, с масляно-белесой чешуей и блеснувшим жалом на конце. Достигнув лба Ленца, щуп ткнулся в него острым концом. Выступила капля крови. Лекарь вздрогнул и побежал бы сломя голову, не парализуй его страх.
— Видишь ли, процедура, действительно, пошла не так. В теле этого юнца, — владыка кивнул в сторону тела Маджуро, ставшего копией Луки, — жила божественная сущность. И при переливе она стала моей частью. Так что ваш коварный план убить меня провалился. Теперь меня невозможно умертвить никаким образом. А вот ты — умрешь, если соврешь мне хоть в чем-то.
Лука приказал щупу вобраться назад. По большому счету тот был совершенно бесполезен. Способность создала его из излишков жировых запасов, добавив толику железа для имитации жала, но новоявленный император знал, что при желании и достатке строительного материала он сможет отращивать не только бутафорию.
— Теперь в тебе часть этой сущности. Чувствуешь?
Ленц скосил глаза к переносице и закивал, обливаясь крупными каплями пота.
— Сделаешь или скажешь хоть что-то, что пойдет мне во вред, — умрешь. Даже если я погибну, твоя личная преданность отныне измеряется не мною, а божественной частичкой в тебе. Назови участников заговора против меня. Кто лидер? Ты?
Лука соорудил два новых щупальца и воткнул их Ленцу в виски. Тот сглотнул и замер, боясь пошевелиться. Его лоб покрыла испарина
— Что ж, думаю, Наут будет сговорчивее…
— Постойте, повелитель! — сдавленно прошептал целитель. — Пообещайте, что не казните меня и не тронете мою семью!
— Ты сам у себя отнимаешь время, — зевнул император. — Сейчас вернется Наут, приведет Гектора, и вы оба пойдете на виселицу. Или на плаху, я еще не решил.
— Император! Повелитель! — взмолился Ленц. — Я расскажу все как есть, а вы решайте, просто выслушайте!
— Говори.
— Империя катится в бездну, мой повелитель, — преувеличенно бодро заявил медик и сжался, ожидая реакции. Лука поощряюще кивнул, и Ленц продолжил: — В высших кругах аристократии столицы — да всей страны! — сложилось впечатление, что…
— Что?
— Что ваше величество, скажем так, мало заинтересованы в управлении страной. Фактически ваша власть распространяется только на столицу, а все остальные территории давно управляются местными баронами. Налоги не платятся, законы Империи игнорируются, количество нищих растет. По всей Империи вспыхивают эпидемии! И это без Пустошей, где уже давно отдельная страна.
— А что там, в Пустошах? — поинтересовался Лука. Он знал, что где-то на севере есть огромные пустынные территории, где живут мутанты — совсем уж ущербные уроды — те, кого на протяжении веков изгоняли из городов и деревень. — Какие-то проблемы?
— Последний набег орд мутантов коснулся северного округа столицы, повелитель. Вам докладывали.
— А я что?
— Повелитель не помнит? — заинтересованно спросил Ленц, забыв о щупах и подавшись вперед. — Это действие сущности?
— Да, это побочный эффект, Ленц. Теперь моей памятью будешь ты, если… Если останешься предан мне и жив после своего рассказа. И советую пока ограничиться лишь деталями заговора. Твое время на исходе.
— Ваш младший двоюродный брат Рециний, наследник престола, решил вас свергнуть. Попытка сделать это моими руками — лишь один из его планов, причем далеко не основных. Он сумел собрать армию на юге из числа обманутых вами ветеранов, суля им земли и золото, после того как захватит престол.
— Обманутых?
— Это долгая история, повелитель.
Значит, Рециний… Лука призадумался. Оригинальный Маджуро не слишком часто вспоминал о давным-давно отправленном в южную провинцию брате, и в голове Луки мелькнул лишь образ тощего мальчика с упрямым взглядом. Кажется, братишка приезжал в прошлом году, но зачем?
Мысли о Рецинии как о брате всколыхнули память. Кора! Мама! Надо приказать немедленно привезти их во дворец! Можно будет сказать, что он хочет поблагодарить семью за… Себя? Да, за мальчика, отдавшего жизнь за своего императора.
— Кто еще в сговоре из придворных? Другие советники? Начальник стражи?
— Нет, повелитель. Лишь я и Наут. Ему обещаны Олтонские рудники во владение и сохранение поста первого советника.
— А тебе?
— Ничего особенного, ваше величество. Я согласился на это из идейных соображений, видя, как великая Империя катится в тартарары. Рециний показался мне более деятельным и… достойным, повелитель. Нет мне прощения! — взвыл Ленц, но это было несколько театрально.
— Это все? — Император поднял одну бровь.
— Еще мне было обещано трехкратное увеличение финансирования на биологические и медицинские исследования, мой повелитель. Вы же знаете, что я являюсь деканом медицинского факультета университета…
Ленц склонил голову. В тот же момент кто-то ворвался в комнату, и Лука едва успел мысленно отсечь декоративные щупы. Один отпал, но второй остался висеть на виске Ленца.
— Что это у тебя? — Повелитель невозмутимо снял с лекаря повисший щуп. — Что-то прилипло…
— Мой поросенок пришел в себя! — перебивая, прожурчал за спиной девичий смех.
Ленц не сдержал ухмылку. Обернувшись, император увидел Кейринию, свою нынешнюю фаворитку — густо накрашенную даму с огромными, не скрытыми ничем, кроме сетчатых чулок, бедрами. И, о Двурогий, там был вырез! Прямо там!
Мальчик смутился и машинально отвел взгляд, но взял себя в руки и строго посмотрел на женщину.
— Император Маджуро Четвертый и твой повелитель, женщина. А сейчас покинь помещение, иначе до конца жизни будешь жить в свинарнике! Где этот чертов Гектор?
Кейриния рассмеялась.
— Какой ты сегодня строгий, мой поросенок! Значит, все прошло успешно, и кровь бурлит в тебе? Я хочу это проверить прямо сейчас!
— Кейриния, я не шучу. Выйди и закрой дверь с той стороны.
Что-то в его тоне заставило ее поверить угрозам. Она испуганно перевела взгляд на Ленца, и тот нервно задергал плечом. Что значил этот жест, Лука не понял, но экс-фаворитка низко поклонилась, роняя груди из-под едва запахнутого короткого халата, и, не став ничего поправлять, но горделиво подняв голову, вышла.
Проследив за ней взглядом и убедившись, что дверь закрыта, Лука подошел ближе к лекарю. На лице Ленца играла широкая счастливая улыбка.
— Вы и правда изменились, мой повелитель… Похоть и низменные удовольствия всегда застили вам глаза.
— Сущность изменила меня, все еще главный имперский медик Ленц. Ничего больше я не желаю так, как процветания Империи и счастья ее граждан!
Лука произнес это искренне, но говорила в нем доставшаяся по наследству сущность Эска или собственное врожденное чувство справедливости — он и сам не знал, воспринимая все как собственное «я».
Ленц скользнул с кушетки на пол, упал на колени и, подняв голову, горячо зашептал:
— Я вам безоговорочно верю, повелитель! — Он указал пальцем на дверь. — Только что я увидел самое явственное доказательство благословенным переменам!
* * *
Рамо воспитала улица. В пятнадцать, не выдержав тупой и изнурительной крестьянской работы на полях барона, он сбежал в город.
Сколько себя помнил, зарабатывал на жизнь воровством, специализируясь на особенно ненавидимой понаехавшей деревенщине, чьи повозки обкрадывал. В мешках могло попасться что угодно: картофель, маниока, сено, а как-то ему не повезло вляпаться в навоз, но парень не жаловался.
За счет этого нехитрого, но стабильного заработка Рамо более-менее поднялся, а когда подвернулась пара дел посерьезнее, смог даже накопить на собственный угол. В те времена он чувствовал себя чуть ли не бароном. Ежедневные гулянки и бесконечная вереница глупых и не очень симпатичных, но зато доступных женщин.
Но воровская жизнь хоть и красивая, да недолгая, и однажды их братию схватила стража. Звезды в тот день благоволили Рамо, и ему единственному удалось уйти. Всех остальных отправили отрабатывать ущерб: кого-то в рабство, а большинство в каменоломни. С каторжных работ на рудниках, подхватив проклятие Двурогого, не возвращался никто, и мысленно Рамо похоронил подельников.
Практически месяц он скитался и прятался по окраинам, боясь совать нос в людную часть города. Ему все казалось, что бывшие «друзья» всенепременно донесут, и дома его будет ждать стража. Шло время, пару раз он даже натыкался на патрули, но те интереса к его жалкой персоне не проявляли.
С тех пор прошел почти год. Жить в постоянном страхе, оглядываясь и перебиваясь сворованными крестьянскими торбами, ему осточертело. Рамо знал, что его предназначение в этой жизни куда выше, чем быть «торбовщиком». Провожая богатеев завистливым взглядом, он каждый раз представлял на их месте себя.
А с месяц назад он появился на пороге Бахрома, подручного одного из воровских капитанов Отолика. Попасть в ряды «элиты» с улицы, а Отолик считался правой рукой главы преступного мира Игната Свирепого, было невозможно. Требовалось проявить себя, привлечь внимание того же Бахрома, иначе так и проходишь всю жизнь в торбовщиках. Но за прошедший месяц Рамо так и не удалось этого сделать.
Его барак находился в районе пристани, и соседями были в основном портовые грузчики да моряки. Всем в бараке было друг на друга глубоко наплевать, счастливые обладатели жилья появлялись на пороге своего дома с завидным непостоянством и в различной степени нетрезвости. Случались и совместные попойки, на которых соседи, бывало, впервые видели друг друга в лицо. Но всенепременно каждая пьянка заканчивалась мордобоем, а после всеобщим братанием.
Вчерашнее дело, на подготовку которого он убил целую неделю, с треском провалилось. Рамо, как и полагается, залил накануне горе огненной водой. С утра же, проснувшись с квадратной головой и вкусом кошачьего дерьма во рту, был не в лучшем расположении духа.
Денег в кармане на поправку здоровья не было ни гроша, что настроения, естественно, не улучшало.
Когда же на пороге его каморки нарисовалась эта неуемная сиськастая Ирма, мужчина даже зло сплюнул от отчаяния. Еще с лучших времен он был завсегдатаем в трактире Неманьи. Там он и познакомился с безотказной подавальщицей. Однажды та хотела его вышвырнуть на улицу за пьяный галдеж, да пожалела и пригрела несчастного, а заодно и обобрала как липку.
И вот сейчас явилась к нему сама. Видимо, у бабы совсем дела туги, если не придумала, куда еще можно сплавить эту явно недешевую вещицу. Чувствуя его настроение, Ирма занервничала и, закусив губу, спросила:
— Ну и? Берешь?
Он проигнорировал ее вопрос, лихорадочно перебирая варианты. Куда слить подсвечник, было понятно, но от того, у кого девчонка его украла, зависело, как Рамо будет действовать. Он научился использовать любые шансы, и сейчас чутье ему подсказывало — его шанс не в продаже краденого.
— Где ты это взяла? — обратился Рамо напрямую к Коре.
— Где взяла, там больше нет! — начала дерзить девочка, повторив слова старшей подруги и нервно переминаясь с ноги на ногу. — Если нравится — давай деньги, и мы пошли!
— Прикуси язык, сиповка, пока я тебя этой бандурой по голове не приложил! — рявкнул Рамо.
Из коридора начали доноситься звуки приближающейся драки. Рамо резко поднялся:
— Клянусь сияющим болтом Двурогого, нужно валить отсюда, пока нам всем по рогам не настучали!
Вместе с Ирмой и дерзкой девчонкой он без приключений выбрался из опасного района, нацепив самое зверское выражение лица, какое мог. Что делать с маленькой воровкой, он уже понял.
Престижный квартал, в котором находился дом Бахрома, располагался, как ни странно, совсем недалеко. Соседство, конечно, сомнительное, но дом с видом на море считался достойным приобретением, и земля здесь дорожала с каждым днем.
Было удивительно наблюдать, как грязные, залитые помоями улицы с каждым шагом волшебным образом преображались в образцово-показательную мостовую. По бокам вырастали новые богатые дома, окруженные деревьями и цветами, а их резные высокие ограды поражали причудливостью и оригинальностью изгибов.
Девушки глазели по сторонам и вовсю крутили головами. Мелкая с долей страха — ей всюду мерещилась стража. Ирма же с немым обожанием в глазах: жизнь в роскошном доме, как она не раз признавалась Рамо, — это все, о чем она только могла мечтать.
Он же не видел окружающего великолепия, да и стражи бояться устал. Мужчина споро и уверенно шагал к единственной цели. Его сознание ликовало, рисуя картины одну радужнее другой. Если дело выгорит, и вещь в его руках действительно стоящая, то это реальный шанс зацепиться!
— Мне вы отдадите половину денег, понятно? Это мой подсвечник, я его украла! — Мелкая, похоже, волновалась, что когда дойдет до дележки, о ней и не вспомнят. Так что девчонке ничего не оставалось, кроме как напоминать о себе и капать вору на мозги.
— Ты как назойливая муха! Что за девки пошли? Сразу видно, что растешь как сорняк, и выпороть тебя некому!
Девочка сделалась пунцовой, но позиций не сдавала:
— Да мне скоро четырнадцать! И я давно себе еду сама добываю!
— Да что ты говоришь! — расхохоталась Ирма. — Ты же попрошайка и воришка! Знай свое место, мелюзга, а то допрыгаешься! Не сейчас, так потом, и скорее рано, чем поздно.
— Вы еще услышите мое имя и не раз! — рассвирепела Кора. — Когда-нибудь я приеду на дорогой карете, вся в шелках, под ручку с богатым господином! А вы мне в ножки будете кланяться!
— Ладно, ладно, успокойся! А сейчас помолчи, мне нужно подумать, как разговаривать и вести себя с главным, — закончил разговор вор. — Мы пришли.
Дом Бахрома впечатлял своими размерами. У Рамо в голове не укладывалось, зачем человеку может понадобиться столько места?
Обойдя дом через подворотню, компания приблизилась к неприметной, увитой плющом калитке, и вор постучал. После длительного ожидания с обратной стороны поинтересовались:
— Кого там Двурогий принес?
— Это Рамо, у меня для Бахрома подарок.
