Глава 15

— ТУ-ТУРУ-ТУРУ-ТУРУ!

– ...Торжественно. Перед строем. За своевременные действия и проявленную стратегическую инициативу лейтенанту Арну, также известному как Волчья Погибель, присваивается воинское звание капитан. Носи его с честью и достоинством, товарищ!

— Служу Рубежу!

– УРА! УРА! УРА!!!

— ТУ-ТУРУ-ТУРУ-ТУРУ!!!

Пробирает. До самых костей. Даже если знаешь, что все эти воинские ритуалы и созданы для того, чтобы пробирать, для нематериальной мотивации то есть. Психологические приёмы работают даже тогда, когда ты о них знаешь. Впрочем, именно это парадно-военное представление не для меня. Торжественная церемония открытая, проводится перед зданием тылового штаба, а не за ним на плацу. Более того, о ней было объявлено заранее, чтобы все желающие в пределах крепости успели подтянуться.

Желающих набралось не мало, под сотню человек: подобные мероприятия тут редкость. Рубежники вообще не любители проводить торжественные построения и прочие милые сердцу генералов королевств торжественные манёвры. Даже парадной формы нет у Войска, я уже не говорю о мундирах: наши все в боевом, у некоторых на кирасах выправленные вмятины не до конца заглажены и отполированы. Белые из числа присутствующих тоже не заморочились особо: они благодаря магии своих адептов и так сияют белизной одежд. А вот офицеры-гвардейцы, квартирующиеся при штабах, расфуфырились дай боже: у того золотое шитьё на мундире, у этого – серебряное, зато мелкие камушки полудрагоценные нашиты. И это у северян ещё орденов-медалей нет, иначе каждый навешал бы ещё и по полпуда висюлек!

Но надо отдать должное: припёрлись дворяне на службе не только себя показать по подходящему поводу, как и Белые, в общем-то. Капитаны у Рубежников – это уже, если можно так выразиться, штучный товар. Основную офицерскую лямку тянут лейтенанты. Именно они ведут логистические отряды, командуют опорными пунктами, перекладывают бумажки и производят прочие бюрократические манипуляции в штабе.

Стать лейтом относительно легко: просто покажи, что можешь командовать больше чем десятком человек в сложной обстановке, прояви личную доблесть – и вот уже шеврон спланировал тебе на рукав. Будет соответствующая обстановка на Рубеже — путь от рядового до лейтенанта может быть легко пройден за два-три года. А то и быстрее — я сам тому пример. Главный критерий, повторюсь – чтобы другие бойцы охотно подчинялись: те из Рубежников, кто лидерских качеств не проявляет, так и застревают в рядовых.

Переход из лейтенантов в капитаны очень непрост и, обычно, крайне долог. Лейтенант — это крайняя должность, когда командира может и должна заботить только тактика. Стратегического мышления от них не требуется, как и продвинутых навыков планирования. И эти навыки никто не преподаёт, просто нет военной академии, которую можно закончить и получить требуемые знания. Всё через личный опыт. Потому проходить в лейтах лет пятьдесят -- совершенно нормально: свою голову другому не приставишь, а обучать потенциальную смену получается у капитанов так себе: тупо времени не хватает. Если же нужда потребует заполнить вакансии не считаясь с личными характеристиками командиров… ну, я уже видел, как капитан Басс “справлялся” с рулением заставой Сим.

Таким образом, присвоение мне звания так быстро – это признание не только заслуг некоего запредельного уровня, но и умения оперировать информацией и командовать на стратегическом уровне. Впрочем, на мой взгляд это и есть минимальный уровень для специального военного атташе в республике Лид – или как там мою должность обозвать можно?

Нет в Войске такой должности и не было никогда. Впрочем, заявлять на всю ивановскую, чем я буду заниматься, полковник Ромар тоже не поспешил: кому надо, тот и так поймёт… со временем. А пока и одного звания хватит, чтобы меня почтительно пропускали заслоны Церкви, не пытаясь не то что о чём-либо допросить – вообще остановить. А Повелители Жизни будут сразу видеть, какой у меня уровень полномочий и какие возможности принятия самостоятельных решений. Высокий он, к слову, этот уровень. Очень высокий. Хотя бы просто потому, что все полковники и единственный генерал в Ставке Войска Рубежа до сих пор не очень понимали, как им действовать в качестве независимой политической силы.

Раньше лезть в межгосударственную политику Рубежникам попросту не требовалось. После того, как распался союз королевств и закрепились писанные и неписанные договорённости между защитниками Рубежа и остальными заинтересованными сторонами, особо ничего не менялось и высшим офицерам оставалось только следить за поддержанием статус кво. Ну, как следить? Постольку-поскольку: им и проблем с обороной Горловины хватало. Даже вояж Кристиана, по большому счёту, не выбивался из этой парадигмы ведения дел: генерал просто съездил и адресно, для большей эффективности и скорости, попросил ресурсы под большое общее дело – и получил их. То, что мой папаша, например, на полном серьёзе пригрозил Лиду, используя свою репутацию, как я понимаю, для тыловиков осталось за кадром.

Потому для большинства офицеров из Ставки Войска “мирная” атака Белой Церкви оказалась чем-то из ряда вон. Высшие командиры, включая генерала-главкома просто не понимали, что вот такой вот ползучей интервенции можно и, самое главное, нужно было противопоставлять. Пока всё сводилось к цеплянию за всё тот же статус кво, но всем, и прежде всего Ромару было ясно: рано или поздно церковники добьются своего. Найдут лазейки, подберут аргументы, в конце концов нашепчут в уши королям нужные слова – и вуаля, контроль над Горловиной перейдёт к адептам Света. И Войско Рубежа, фактически, тоже. Всего-то и надо перевести на себя ресурсно-денежные потоки и отжать контроль за территорией непосредственного тыла.

Да, да, церковники не просто посчитали необходимым занять себе побольше места в Горловине, одновременно ослабляя Рубежников, они определенно решили забрать Войско себе. Ну а что: лучшая в мире армия, между прочим… и бесхозная! То, что начало активной фазы их плана совпало с уменьшением зоны Тьмы в Шраме, отлично играло Светлым на руку. Так же как и смена руководства на куда менее опытное. Именно выход экспедиционного корпуса Рубежникова стал точкой отсчёта для скорее всего давно готовящейся рейдерской атаки.

Конечно, Белые не заявили на весь мир “мы берём Рубежников под своё крыло”. Кстати, из-за этого многие штабные офицеры до сих пор просто не верили, что Войско теперь, после критического падения численности тварей на границе, буквально за считанные месяцы может потерять независимый статус и самостоятельность. А вот Ромар – понимал. В целом он подтвердил мои догадки, что Церковь активно жмут на юге и тем банально нужна военная сила. Свои войска у Белых тоже были, и не сказать, чтобы прямо маленькие (но и не большие тоже), только вот по качеству они даже не до всех гвардейских соединений дотягивали, не говоря уже о Рубежниках.

Полковник-кадровик очень-очень не хотел, как он выразился, “на старости лет” влезать в конфликт против людей, да ещё и по чужой указке. Очевидно, что на перехвате контроля Светлые не остановятся и попытаются ассимилировать Войско, превратить в часть своих вооруженных сил. И сделать это просто: одновременно дать укорот южанам и “стесать” об них старые кадры. Два по цене одного, как говорится.

Потому мою инициативу Ромар воспринял… очень тепло. И, убедившись, что я по крайней мере понимаю, во что ввязываюсь, и могу играть на нужном уровне, сделал всё, чтобы улучшить мои договорные позиции, включая продавливание следующего звания. Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте. Как говаривали мои предки: дорога ложка к обеду.

* * *

Я проследил, как Печать отсчитывает последние секунды назначенного самому себе срока и встал с койки. Одеваться и собираться не нужно: сделал всё загодя и последние три часа просто пролежал, глядя в потолок. Сказал бы “напряжённо размышляя” — но нет. За последние четыре дня было обдумано и высказано достаточно. В тысячный же раз катать в голове вопрос “а правильно ли я поступил?” – ну нет, увольте. Вот что меня действительно интересовало — так это правильно ли я воспроизвожу приёмы работы со стволовыми клетками из научного труда Вирна Миракийского. Вроде правильно, но… впрочем, скоро я сам у него спрошу. Совсем скоро. Осталось лишь одно дело, которое нужно завершить перед тем, как покинуть крепость.

Четвёртый этаж офицерского общежития Рубежников использовался как гостиница: стандартные, похожие одна на другую комнатки с узкими топчанами и необходимым минимумом мебели. Сюда я вернулся уже под вечер после присвоения звания: до того товарищи офицеры изволили гулять в трактире. М-да, “гулять”. Когда в крепости сухой закон – звучит как издёвка. Хотя конечно кто хотел — нашёл себе чем горло промочить, не за общим столом, разумеется. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Белые и гвардейские аристо ко мне не лезли: проставляться на собственном награждении и повеселиться – это святое. Вот завтра… точнее, уже сегодня днем – другое дело. Но меня тут через час уже не будет.

Подойдя к соседней двери, я сначала толкнул створку и только потом сообразил, что нужно было бы постучать. Н-да, от некоторых привычек нужно отвыкать. Впрочем, Баюн не спал, не пил в одиночку горькую… и дверь не закрыл на засов всё по той же привычке. Занимался теперь уже лейтенант насквозь правильным для военного делом: приводил знаки различия в соответствие действительному положению дел. В смысле, аккуратно пришивал офицерский шеврон к рукаву.

– Уходишь?

— Ухожу, — согласился с констатацией факта я и кивнул на “рукоделие” в его руках. – Еще раз поздравляю.

— Никогда не думал, что это произойдёт… так, -- он потеребил рукав куртки. – Так…

– Буднично? – помог я.

– Так неожиданно, – сказал он одновременно со мной. – И… неправильно!

– Неправильно-то почему? – последняя вырвавшаяся у бывшего подчинённого фраза заставила меня улыбнуться. – Давай уж будем честны: в деревне я занимался чем угодно, только не положенными мне по должности командира опорного пункта Войска Рубежа обязанностями. Эту лямку тянул именно ты.

– А ты “тянул” на себе всё остальное, ярл, – серьёзно, даже слишком серьёзно ответил он мне.

– Ярлом мне оставаться ровно столько, сколько тебе добираться до деревни, – почему-то осознание этого факта будило в душе лёгкую грусть. Хотя казалось бы – должен вздохнуть с облегчением. Я с головой окунулся в жизнь скрытого посёлка отвальных, в очередной раз слишком близко к сердцу приняв чужое по сути решение по отношению к себе любимому. А мог бы амулетостроение и химерологию нормально наконец подтянуть, да и в консервации возраста стоило, если уж на то пошло, ещё много и упорно тренироваться… Ой, да кого я обманываю? Ничуть не жалею, что последние полгода занимался тем, чем занимался! Если бы все мои усилия ещё не грозились пойти прахом…

– Пока ты защищаешь нашу деревню – быть тебе ярлом, командир, – подобравшись, неожиданно твёрдо отчеканил собеседник. – Когда я вернусь домой – первое, что сделаю, всем расскажу, на что тебе пришлось ради нас пойти! Будь уверен, Общество со мной согласится.

– На повышение пойти? – усмешка вышла кривоватой. – И я тебе уже не командир, Баюн. Ты и сам теперь командир, без приставки “младший”. Что касается защиты… если всё пойдёт так, как планируется, то деревню вам придётся оставить и переселиться на тысячу с хвостиком километров на восток. Не только вам, всем отвальным. Не уверен, что это называется “защита деревни”. И всё, что я сделал до сих пор – окажется бессмысленным.

– А и переедем, что такого-то? – легко махнул рукой зарубежник, заставив меня распахнуть от удивления глаза. – Что?

– Я думал, ты… больше привязан к своей малой родине, – пояснил я немного неуклюже. – Ну там проверенные временем традиции, вложенный в течении веков труд предков…

– Арн. Огонёк, – насмешливо хмыкнул разведчик, с хитроватым прищуром посмотрев на меня своими жёлтыми нечеловеческими глазами. – Ты так и не понял, что сделал, да? Как это на тебя похоже, Волчья Погибель: сначала выкинуть, что никто не может, а потом говорить “да что такого-то”...

– Так объясни толком, – потребовал я.

– Объясни… – лейтенант послал мне ехидную улыбку. – Для тебя, может, ничего необычного, а вот мы, простые люди, как-то не привыкли, что за полгода можно жизнь поправить да улучшить так, как все предки за века не смогли. Да что там – в Приграничье так никто не шикует! Мы ведь есть нормально стали, а не что лес пошлёт в этом сезоне, выбор блюд что у твоего короля. Одежду пошили, не экономя ткани, сердце ёкать перестало, когда дурной по детству малой опять за частокол утёк “погулять с ребятами”. Горькая трава, немного стекла и правильно приложенные руки. Даже тварей бить особо не пришлось. Если бы не катаклизма со Шрамом – так наша деревня центром обмена стала бы. А там и эльфы дикие, глядишь, со своими вышивками подтянулись бы… Так что переезд меня не пугает, совсем. А год-другой потерпеть, чтобы на новом месте наладить быт – совсем не то, чем можно напугать отвального. Заодно Неясь эказаменацию, хех, сдаст. А то ишь навострился за твоей Миланой повторять и чуть что – за советом бежать. Староста, тоже мне!

– … – я прямо не нашёлся, что ответить на такой пассаж.

– Делай, что должен, – кивнул мне Баюн.

– И будь что будет! – невольно вырвалось у меня.

– А что, правильно, – оценил инопланетную поговорку лейтенант. – Ладно, давай прощаться… и иди уже. Пора, небось?

Пора.

Выйдя за дверь номера, я помотал головой. Показалось? Показалось ведь? Ну не мог же прошедший, как говорится, Крым и рым взрослый мужик пустить пресловутую “суровую мужскую слезу”. Не, точно не мог.

* * *

Ночь. Стена. Верёвка, сброшенная в кромешную тьму внизу... Словно в плохом рыцарском романе, ага. К месту спуска меня проводил лично Ромар, никому не доверил. А дальше пришлось топать самому, время от времени сверяя направление по ярким летним звёздам. Шагал и шагал, пока не увидел тусклый огонёк масляной горелки, степной замены костра. Сначала даже не понял, что это не ещё одна звезда у горизонта мерцает…

Проводника я не узнал — то ли слишком мельком видел в крепости и не запомнил, то ли ради дела полковник вытащил человека со стороны. До рассвета мы молча коротали время у коптилки-переростка, как только стало светать – оседлали коней. Скакали долго, сначала на юг, потом начали забирать к востоку, причём пейзаж практически не менялся, словно мы приклеились к месту. И лишь когда перевалило за полдень, я разглядел впереди чёрную точку. Которая при ближайшем рассмотрении оказалась таким же “полевым лагерем” в чистом поле. Как мой попутчик его нашёл — даже не спрашивайте.

– Ну наконец-то! — Милана всплеснула руками, довольно достоверно изобразив раздражение, за которым, определённо, попыталась спрятать облегчение. – Я уже подумала, ты про нас забыл. Может, хоть теперь расскажешь, зачем было срочно выдёргивать из дому меня и Нату?! Не для того ведь, чтобы заставить всю ночь напролёт и потом ещё полдня торчать в какой-то глуши?!

Таня просто беззаботно помахала мне рукой, при посторонних отыгрывая ушастую наёмницу из Лида, которой пофиг на всё, кроме задания и денег, а Наташа… Нет, определённо она меня была рада видеть, но явно не успела толком прийти в себя от череды событий последних дней. Шутка ли – покинуть в первый раз родной дом, причём как покинуть – сразу верхом на химере! А потом перенести более полутора суток бешеной скачки почти без остановок сначала лесными дорогами Приграничья, а потом, уже медленнее (потому что за проводником, который передвигался на лошади) — по степи южнее Горловины.

— Расскажу, – я коротко посмотрел на своего молчаливого спутника, потом на Рубежника-разведчика, приведшего сюда моих подруг.

— Отсюда -- строго на восток, следите за компасом, – без слов понял меня сопровождающий. – Тропа начинается в лесу где-то в тридцати метрах от опушки, чтобы попасть на неё, нужно проехать между сухой и зелёной рощей. Если видите лес и не видите сухой рощи – вы сбились, езжайте вдоль кромки леса и ищите.

А может, и меня и девушек вели вовсе не Рубежники, а самые настоящие контрабандисты. Ромар, конечно, выбрал себе военную стезю, но готов поспорить на ренийский шлем – таки имеет выходы на нужных людей и получает с них свой гешефт. По крайней мере, тропа, набитая с отступом тридцать метров от опушки – это явно не дорога честных людей.

– Всё понял, спасибо, – уверил людей полковника я. Те в ответ молча кивнули, буквально в минуту собрали пожитки – и направили коней куда-то на юго-запад. Того жеребца, на котором я сюда приехал, они увели за собой. И правильно: двум скоростным химерам вполне по силам увезти четверых без ущерба в скорости.

– Уехали, – сообщила Таня, поведя своими ушами… и через секунду уже повисла у меня на шее.

– Ну-ну, всё в порядке, – уверил я её. – А у вас?

– Не считая, что волкоухая сорвала нас из дома в четыре утра, ничего не объяснив, бешеной скачки сначала через дикий лес (я думала – мы убьёмся!), потом по тракту, а в завершение – блужданий по степи? Лучше не бывает! – с едким сарказмом “успокоила” меня блондинка. Правда, сама же не дала мне ничего сказать в ответ, закрыв рот поцелуем.

– Наташа?

– Мне кажется, что я ещё сплю и вижу сон, – похлопав глазами, совершенно беспомощно призналась она.

– Ничего-ничего, так даже лучше, – баронетта отлипла от меня и с прямо-таки материнской лаской стала гладить ведьмочку по голове. – Мне после знакомства с… хм, с твоим мужем, тоже в какой-то момент так стало казаться.

– Это когда вы ночью попёрлись в лес чужой тайник искать? – заинтересованно уточнила химера.

– И тогда тоже, – фыркнула леди Пэр. – А уж когда мы вчетвером…

Она осеклась, ещё раз старательно провела рукой по волосам Наты, и выразительно глянув на собеседницу, закончила:

– Праздновали новый титул Карины и моё назначение управляющей манором Бертран... Свет! Такое чувство, что это сто лет назад было!

– Поехали уже, – Вспышка, воспользовавшись заминкой, ткнулась носом мне в плечо, намекая, что её тоже можно погладить. Или почесать под подбородком. – Вечер воспоминаний устроим… вечером. Со скоростью наших крошек мы не только степь засветло покинем, но и на тракт успеем выйти, и даже до трактира добраться.

* * *

— Уснула как младенчик, – умиротворённо улыбаясь, сообщила нам Милана.

— И всё-таки ты с ней слишком цацкаешься, – неодобрительно заметила Таня. — Взрослая девка, сиськи вообще вдвое больше, чем у тебя, а цепляется за твою юбку словно ей шесть!

– Ну-ну, не ревнуй, – баронетта потянулась к ушастой макушке, но химера раздраженно отдёрнула голову, издав звук, который при некотором воображении можно принять за тихий рык. – А что касается груди…

Тут аристократка выпрямила спину и подбоченилась, отчего мой взгляд словно сам собой соскользнул к источнику завораживающих колебаний. Благородная леди успела усесться на лавку рядом со мной, потому мой жест внимания заметили обе собеседницы.

— Так вот что касается груди, — победно усмехнулась красавица-блондинка. – То наш с тобой любимый мужчина определенно выбирает не по размеру.

Я только молча покачал головой, демонстрируя свое отношение к выбранной теме. Но невербальный сигнал оказался напрочь проигнорирован.

— Знаешь, когда ты сейчас сказала, -- кажется, Таня действительно всерьёз задумалась. – Я, Рона, ты, Карина, Ната… прямо коллекция какая-то получается.

Пришлось отложить вилку, чтобы случайно не подавиться.

– Ещё служанка в поместье Бертран была, на которую наш герой запал. Там было на что, – руками на себе показала “что” леди Пэр. – Почти как у нашей деревенской подружки, разве что самую малость меньше. И мордашка, надо отдать должное, ми-иленькая. Кстати, Арн, та паладинша, которая вам бить волков помогала, а до этого твой отряд так здорово спасла, что чуть самостоятельно всех не прибила – это ведь Маша была? Соболь утверждал, что она к тебе была очень благосклонна.

– Маша, – пришлось сделать над собой усилие, чтобы не процедить ответ сквозь зубы. – И она не паладин, пока только Светлый Рыцарь… Нам обязательно нужно говорить на эту тему?

Девушки переглянулись, и блондика несколько озадачено вынесла вердикт:

– Знаешь, и вправду коллекционер.

– Свет! – я с усилием потер лоб. К счастью, в зале деревенской корчмы было весьма людно, из других посетителей голос никто не сдерживал, и потому наша беседа за столом в тёмном углу общего зала оставалась вполне приватной. – Милые. Любимые. Ну хватит, а?

Надо сказать, особого внимания тут мы к себе не привлекали: Мила и не подумала сменить деревенский наряд на свое дворянское платье, разве что вместо юбки щеголяла в охотничьих кожаных штанах, куда более удобных для верховой езды. Лёгкая броня химеры для ушастой телохранительницы-наёмницы была едва ли не форменной одеждой, а в моей бронекуртке местным ещё нужно было умудриться распознать доспех – слишком уж уровень вещицы превосходил местные поделки. Вот при въезде на нас пялились – белые ездовые химеры уж слишком сильно выделялись среди других кляч. Но интерес был скорее завистливым: в Приграничье находилось место всем, в том числе и удачливым контрабандистам. Потому в глазах персонала трактира читалось: “вот ведь хватает у пройдохи денег на всё, что ж он такое перевозит, чтобы траты окупались?” Как и в прошлый раз, с расспросами или иным любопытством никто не лез: у лидских разумных химер сложилась вполне определенная боевая репутация. Да и пистолетная рукоять, торчащая из кобуры у меня на поясе как бы намекала, что и от меня возможны неожиданные сюрпризы...

– Хватит – так хватит, – неожиданно покладисто согласилась баронетта. – Только если тебе наш лёгкий трёп тяжело слушать, то что ты будешь своей… гм, жене отвечать, когда она начнёт неудобные вопросы задавать? Девочка, конечно, совсем жизни не знает, но она же не слепая и не дура. Это в деревне прокатывало, когда ты меня или Таню в общинном доме или в лаборатории валял, а при жизни под одной крышей так не выйдет. Она ведь реально тебя своим мужем считает.

Просто невероятным усилием воли я не брякнул: “я валял?!” Особенно это касалось белобрысой аристократки: на один секс, инициированный с моей стороны приходилось добрых три раза, когда одна блондинка, что называется, бесцеремонно влезала ко мне в штаны как к себе домой! Но озвучить что-то подобное значило вызвать скандал – мало того, что мне совершенно не нужный, так и просто на редкость несвоевременный.

– И что ты посоветуешь? – с трудом подобрав правильные, как мне показалось, слова, и изобразив спокойное внимание всё-таки ответил я.

Да щас!

– Я?! – изумилась и, по-моему, даже почему-то оскорбилась аристократка. – Это ты развёл тут гарем, навлюблял в себя девчонок, потом ещё и женился в довесок едва ли не на первой встречной – и у меня теперь спрашиваешь?! Так, стоп. Это что за выражение лица такое?

– Гарем, – задумчиво повторил я. О как, оказывается, на местном диалекте тоже существовало специальное словечко, означающее примерно то же, что и на земле. То есть полигамную семью с одним мужчиной и несколькими женами. Надо же, а я думал что уже вычерпал глубины не-личностной памяти Арна-реципиента до дна. – Можешь рассказать подробнее?

– Мужчины! – Мила впечатала ладонь с растопыренными пальцами себе в лоб. – Кто о чём… Ты серьезно, что ли?

– А ты считаешь, я не думал о будущем? – с укором спросил леди Пэр я. – Свой дом. Любящие… жены. Дети, которых мы воспитываем все вместе…

Перед словом “жены” горло почему-то перехватило, но сила моей Стихии легко справилась с затруднением.

– То ли клинический идеализм, то ли клинический же идиотизм, – опять явно моими словами “поставила диагноз” блондинка. – Даже не знаю, что хуже.

– Хочу напомнить, – вкрадчиво указал ей я. – Что мне уже неоднократно удавалось то, что другие считали невозможным.

Шах и мат! Милана посмотрела на меня, словно в первый раз увидела, потом захлопнула приоткрывшийся от удивления ротик и замолчала, глубоко уйдя в себя. Так мы и доели ужин в молчании. Н-да, а я, наивный, ждал вопросов о том, зачем тащу Наташу в Лид и почему так срочно выдернул из Звонких Ключей девчат…

...Кровати в номере мы составили вместе ещё при заселении: привыкли так спать у себя в избе. Раскинувшуюся в позе звезды ведьмочку подвинули на край, сами разделись и залезли под одеяло…

– Разбудишь ведь, – предупредил я темноту, нежно сомкнувшую ласковые женские пальчики вокруг той самой моей части тела, через которую слабый пол испокон веков манипулируют сильным.

– Хренушки, – отозвалась тьма голосом Миланы. – Спит как убитая!

Я потянулся был на звук, вернуть, так сказать, внимание с процентами, но у блондинки были другие планы. И прелюдия в них не входила.

– Ох!!! – я с удивлением почувствовал, что девушка возбуждена так, от неё едва искры не летят! И когда успела только? Мы ведь сразу после еды в комнату поднялись и даже умываться не стали – сразу раздеваться начали. Это она что, от разговоров о гареме так?! Бож-же… надо запомнить, а лучше вырубить в граните, чтобы и потомкам память была: никогда, никогда не считать, что понимаешь женщину!