– Понимаю, это звучит, как полный бред, – говорю я, объясняя, что за сила тянет меня вперед через город призраков.

Джейкоб пожимает плечами.

– Это не самое странное, что с нами случилось.

Я смеюсь – жалкий, почти незаметный звук. Джейкоб хлопает меня по плечу.

Вуаль вокруг нас слабеет, вокруг мелькают дома, по улицам бродят призраки. Надо было мне сразу послушаться своих ног, когда они отказывались идти, намекая, что нам не туда. Теперь я даю им свободу. Надо только не отмахиваться от таинственной тяги, и ноги сами выбирают, куда идти, где свернуть. Они несут меня, и с каждым шагом нить между мной и Ларой натягивается все сильнее и сильнее, и сильнее, и вдруг… начинает слабеть.

Я останавливаюсь резко, как будто налетела на что-то.

Решив, что свернула не в ту сторону, я пячусь назад до тех пор, пока нить снова не натягивается. Новая попытка – безуспешно, куда бы я ни направилась, нить обвисает.

Здесь – именно здесь – я должна остановиться.

А загвоздка в том, что именно здесь ничего нет.

В Вуали пусто – только смазанные очертания улиц и домов, не существующих по эту сторону завесы. Похоже на картину – бывают такие, где художник оставляет карандашные линии наброска по краям. Здесь тоже край, граница, место, где Вуаль и обычный мир не соединены.

Я щурю глаза в надежде рассмотреть, что по ту сторону, но различить что-то сквозь завесу все трудней. Я снова пытаюсь, но все не в фокусе, и…

Фокус.

Это наводит меня на мысль.

У меня на шее по-прежнему висит фотоаппарат. Наверное, он странный и смешной, в чем-то лучше, в чем-то хуже современных. Но любая камера позволяет изменить фокусное расстояние, чтобы четче видеть предметы, расположенные ближе или дальше. Как Вуаль и обычный мир.

Я подношу к глазу треснутый видоискатель, кручу ободок линзы, и Вуаль постепенно становится все более мутной и размытой. Какое-то время все плывет у меня перед глазами, но я продолжаю вращать линзу, пока Вуаль окончательно не превращается в дымку, а реальный мир за ней становится виден отчетливо и резко.

Если бы мы были сейчас в реальном мире, то оказались бы в книжном магазине.

«БЛЭКВЕЛЛ» – гласит бело-синяя надпись на стене.

– За мной, – командую я Джейкобу.

Он держит руку у меня на плече, я не отрываю глаз от видоискателя – так мы бродим среди покупателей в лабиринте книжных полок.

Вниз, тянет нить в моей груди, и я спускаюсь по лестнице, в мире, которой не могу ни увидеть, ни пощупать, проходя сквозь людей, будто их там и нет вовсе – хотя на самом деле нет меня.

Мы добираемся до подвального этажа – и видим Лару в углу магазинной кофейни. Она сидит за круглым столиком, помешивает чай в стакане и читает книгу.

– Лара! – кричу я, надеясь, что ее чувства обострены больше, чем мои.

Она поднимает голову, и на миг во мне вспыхивает надежда, но – она возвращается к книге.

– Лара, пожалуйста.

Между ее бровями появляется морщинка, но и только.

Протянув руку, я толкаю ее изо всех сил. Что ж, по крайней мере, я попыталась. Рука ударяется в Вуаль, больше похожую сейчас на стекло, чем на ткань. Стекло дрожит, но не разбивается.

Лара встает из-за столика, захлопывает книгу и собирается уходить.

Только не это.

Я бегу за ней, прочь из кофейни, Джейкоб наступает мне на пятки.

– Лара, Лара, Лара, Лара, Лара! – не переставая вопит он, а она сворачивает за угол в проход между полками, где нет людей, стремительно разворачивается и плавно переходит сквозь Вуаль на нашу сторону.

– Что? – шипит она.

Я выпускаю из рук камеру, и она повисает на ремне. Книжный магазин то погружается в полумрак, то вспыхивает, как от фотовспышки – вспышка, темно, вспышка, темно.

Но Лара здесь.

Реальная.

– Так ты все-таки нас слышала, – говорит Джейкоб.

– Да, я слышала тебя, призрак, – презрительно бросает она.

– Меня зовут Джейкоб! – возмущается он.

У меня нет на это времени.

– Лара, у нас проблема! – говорю я.

Наконец, Лара обращает на меня внимание. С ее губ уже готов слететь ехидный ответ, но увидев меня, серую, выцветшую и без света в груди, она осекается. Впервые с нашего знакомства Лара по-настоящему удивлена. Вот уж не думала, что ее можно выбить из колеи, и теперь не знаю, как на это реагировать, гордиться или пугаться.

– Кэссиди… – шепчет она.

Я догадывалась, что мое нынешнее состояние заслуживает некоторого беспокойства, но следующие слова Лары застают меня врасплох.

– Что ты наделала?

– Я ничего не делала! – в сердцах отвечаю я.

– Я же тебя предупреждала, – продолжает Лара, уперев руки в бока. – Я говорила, чтобы ты держалась подальше от Женщины-Ворона. А ты?! – она поворачивается к Джейкобу: – Я велела тебе ее защищать! – И снова поворачивается ко мне: – Стоило оставить тебя одну на час – и ты потеряла свою нить?!

– Чем отчитывать меня, лучше помоги, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос не выдал, как я напугана.

– О чем вы только думали? – продолжает Лара. – Где был твой фотоаппарат?

Я низко опускаю голову.

– Не успела снять крышку с объектива.

Лара всплескивает руками.

– Ну, ты даешь, Кэссиди! – Она со вздохом потирает переносицу. – А как ты меня нашла?

– Сама не знаю, – вздыхаю я. – Я вроде как знала, куда идти. Как будто между нами натянули веревку.

Лара кивает. Глаза ее превращаются в щелки, я уже знаю – это значит, что она размышляет.

– Да, кажется, между нами действительно есть связь. В конце концов, мы похожи. Я тоже чувствовала сигнал, только не сообразила, что это не просто так…

– Не хочется прерывать твой мозговой штурм, – замечает Джейкоб, – но вообще-то Кэсс СТАЛА ПРИЗРАКОМ.

Впервые я слышу эти слова произнесенными вслух, и к горлу подступает комок.

– Не нагнетай, – отмахивается Лара и обращается ко мне: – Ты просто застряла в Вуали. У тебя украли нить жизни. Нужно ее вернуть. Расскажи подробно, как все случилось.

Так я и делаю.

Рассказываю ей о замке, о жутких детях, о Женщине-Вороне в красном плаще и о том, как она украла у меня жизнь. Лара слушает молча, скрестив руки на груди и уставившись куда-то перед собой. Когда мой рассказ закончен, она остается в той же позе.

– Скажи что-нибудь, – прошу я, меня пугает затянувшееся молчание.

– Я думаю.

– Думай быстрей, – требует Джейкоб.

Внезапно меня охватывает дрожь, в глазах темнеет, больно дышать и так холодно, что, кажется, мне никогда уже не согреться.

– Кэсс? – У Джейкоба глаза круглые от страха. – Что с тобой?

– Не знаю, – отвечаю я шепотом, стараясь унять дрожь в голосе. Но когда я смотрю вниз и вижу свои руки, мне кажется, что они стали… серыми.

– М-да, выглядишь ты не очень хорошо, – говорит Лара. Но что толку от подобных замечаний? У нее-то сквозь рубашку ярко сияет теплый свет.

– Хочу вернуть свою жизнь, – еле выговариваю я, стуча зубами.

Лара кусает губу.

– Что ты хочешь услышать – хорошую новость или плохую?

– Лучше, конечно, хорошую.

– Хорошая новость заключается в том, что Женщина-Ворон пока еще не завладела твоей жизнью. Она все еще принадлежит тебе. Женщина-Ворон ее просто позаимствовала.

– А плохая новость? – выдавливаю я.

Лара колеблется.

– Плохо то, что она собирается с ней сделать.

Я не хочу ни о чем спрашивать. Но мне приходится.

– И что же это?

– Ладно, – говорит Лара. – Она должна выкопать свое тело и засунуть в него твою жизнь. Но – и это, я думаю, тоже хорошая новость – на то, чтобы выкопать гроб с телом, потребуется немало времени, так что у нас есть шанс успеть, пока она с этим возится. Но в этом есть и плохая сторона. Как только твоя жизненная нить окажется внутри ее тела, увы, этот узел уже не развязать. – Лара смотрит на наручные часы. – В Эдинбурге пять исторических кладбищ, и можно смело предположить, что она отправится на одно из них…

Захваченная чехардой плохих и хороших новостей, я не сразу понимаю, что знаю ответ, но вскоре вспоминаю об этом. Финдли же мне рассказывал!

– Она похоронена в Грейфрайерс.

Лара сияет.

– А вот это уже что-то! Шаг в правильном направлении. Грейфрайерс отсюда недалеко. Надо идти.

Лара уже готова бежать, но я хватаю ее за руку.

– Подожди. Ты не можешь идти с нами.

– Я нужна тебе там.

Она права.

– Я знаю. Но мне нужно, чтобы сначала ты кое-что сделала.

– И что же, хотелось бы мне знать, важнее, чем…

– Ты должна найти моих родителей.

Лара ошарашена.

– Что?

– Они наверху, в замке. По крайней мере, были там. Ищи съемочную группу и Финдли, и…

– И что, по-твоему, я им скажу? – возмущается Лара. – Что их дочь стала жертвой персонажа зловещей шотландской легенды?

На миг я задумываюсь – поверят ли этому мама и папа? Нет, не думаю. Они, конечно, увлечены сверхъестественным, но всему есть предел.

– Просто скажешь им, что я в порядке…

– Я не умею врать…

– Сделай исключение. Пожалуйста.

Лара недовольно мотает головой, но деваться некуда.

– Ладно, – говорит она.

Я ее обнимаю. Сначала Лара замирает, но потом даже слегка похлопывает меня по спине в ответ. Я стараюсь не думать о том, насколько она сейчас отличается от меня, насколько она более осязаемая и реальная.

– Скажу им что-нибудь, – говорит она, высвобождаясь из моих объятий. – А потом разыщу вас на Грейфрайерс.

Лара собирается уходить, поднимает руку, чтобы коснуться Вуали. Но перед тем, как разделить завесу, оглядывается.

– Кэссиди.

– Да?

– Мы все исправим, – говорит Лара.

В следующее мгновение завеса идет мелкой рябью, и Лара исчезает.