– Ты уверена, что не хочешь пойти с нами? – спрашивает меня утром мама. – Мы будем исследовать подземелья под Южным Мостом. Говорят, что паранормальная активность там буквально бьет ключом!

По-вашему это нормальный разговор родителей с детьми?

– С каких пор ваша семья стала нормальной? – спрашивает Джейкоб.

– Наверняка так и есть, – говорю я маме, прижимая к себе Мрака, – но, думаю, я лучше это пропущу.

– Все в порядке? – интересуется папа. Он торопливо записывает в тетрадь мысли, только что пришедшие ему в голову.

– В полном! – уверяю я. Но не уточняю, что внизу меня ждет девочка, чтобы поговорить про охоту на призраков. Я даже не позволяю себе думать об этом, пока рядом Джейкоб, и секрет встает между нами, как обман. А я предпочитаю притвориться, будто побаиваюсь. – Просто… – для правдоподобия я прикусываю губу. – Я все еще не пришла в себя после Тупика Мэри Кинг… – Там в самом деле было страшно. Особенно, когда Вуаль меня не выпускала. – Я не уверена, что хочу сегодня все повторить.

– Ой, детка, – мама откидывает волосы, упавшие мне на лицо, – я слышала, как ты всю ночь ворочалась и металась. Так вот в чем дело? – Я киваю, и она гладит меня по голове. – Ты же всегда так чувствительна к подобным вещам.

– И утопление не улучшило ситуацию, – весело вставляет Джейкоб. Я кидаю на него предостерегающий взгляд.

– Энергия там внизу, – я опускаю голову и картинно вздрагиваю, – была такая темная.

Джейкоб фыркает. Он считает, что я переигрываю, но мама сочувственно кивает.

– Да, там отчетливо ощущалось что-то недоброе, – соглашается она.

– Вероятно, брать туда ребенка было не самой лучшей идеей, – говорит папа.

Меня это так возмущает, что я еле сдерживаюсь. Ненавижу, когда меня называют ребенком. А по его тону я догадываюсь, что они с мамой уже разговаривали на эту тему. Папа вообще был против того, чтобы я ехала с ними в Эдинбург. Значит, они рассматривали и вариант без моего участия?

– Нет! – выпаливаю я. – Со мной все будет прекрасно. Мне нужен всего один день. Даже не день. Одно утро! Несколько часов в нормальной обстановке без призраков, духов, полтергейстов или…

Я тараторю, а сама быстро соображаю.

По тому, как хмурится Джейкоб, я понимаю: он пытается догадаться, что я задумала. Но сейчас я сосредоточена только на родителях.

– Может, все дело в жирной еде и джетлаге. Я немного отдохну, а потом отправлюсь на встречу с привидениями, – обнадеживаю я их под конец.

– Я уверена, золотко, так и будет, – и мама целует меня в макушку.

Папа оставляет мне на всякий случай немного денег, листок с сегодняшним расписанием съемок и строго-настрого велит дожидаться их возвращения в Лейнс-Энд – Эдинбург, конечно, очень красивый город, но мы все-таки за границей.

– Веселой погони за призраками! – кричу я им вслед и закрываю дверь.

Джейкоб падает на диван рядом со мной.

– Чем займемся? – слишком громко спрашивает он. – Можем посмотреть телевизор: у шотландцев такие дурацкие передачи… Или поищем, где миссис Уэзершир прячет свои бисквиты, или… Ты почему так на меня смотришь?

– Не заводись, – медленно говорю я.

Джейкоб зло щурит глаза.

– Не стоит так со мной разговаривать, если ты правда хочешь, чтобы я оставался спокойным.

Я и сама нервничаю, потому что обманывать его бесполезно. Врать вообще трудно. А врать тому, кто читает твои мысли, почти невозможно.

– Я… ну, в общем, мне надо кое с кем увидеться.

Джейкобу не нужно уточнять, с кем именно. Он уже знает ответ, заглянув в мои мысли, и я вижу на его лице неподдельный ужас.

– Ты меня разыгрываешь.

– Мы только поговорим.

– Я не верю, что ты собираешься с ней встречаться!

Как же мне не хочется снова выяснять отношения с Джейкобом. Тем более на эту тему. Он не должен злиться на меня за то, что я хочу понять…

– Она охотница на призраков! – Джейкоб тычет пальцем себя в грудь. – Пойми, она – человек, который охотится на призраков!

– Да знаю я, кто она такая. Но я целый год была уверена, что в мире никто, кроме меня, не может попасть за Вуаль. Прости за то, что мне интересно, но я никогда не встречала таких, как я.

– Но она не такая, как ты! – кричит Джейкоб. – Ты фотографируешь призраков. Ты их не… – он машет рукой, подбирая слово, – не отменяешь.

Вот в том-то и загвоздка. А вдруг окажется, что я должна это делать?

Видимо, Джейкоб услышал эту мою мысль, потому что лицо у него перекосилось. Я никогда не видела его в такой ярости. Гнев меняет людей, но призраков – еще сильнее. Контуры Джейкоба колышутся и расплываются, лицо теряет краски. Сейчас он похож… на привидение.

– Я только за то, чтобы у тебя были друзья, Кэсс, – говорит он, и я хочу возразить, что Лара вряд ли захочет со мной дружить, но он не дает мне вставить ни слова: – Но неужели нельзя выбрать кого-то, кто не превращает таких, как я, в прах?

Не успев сообразить, что делаю, я выпаливаю в ответ:

– Если бы ты был честен со мной с самого начала, может, я и не стала бы искать ответы у кого-то другого!

Джейкоб долго пристально смотрит на меня, потом вскидывает руки и исчезает. Я стою одна в пустой комнате.

Так нечестно – пропадать без следа в самый разгар ссоры!

Да, но до этой поездки мы с Джейкобом ни разу не поссорились.

Эта мысль заставляет меня похолодеть.

Я жду, я тяну время, как могу, – высыпаю в карман горсть мелочи, вешаю на плечо камеру, натягиваю кроссовки, медленно-медленно затягиваю шнурки, в надежде, что он вернется. Но Джейкоб так и не появляется. Уже десять часов.

Надо идти, а то опоздаю.

Я стучу в дверь 1А, думая о Ларе. Поэтому, когда дверь открывает миссис Уэзершир, для меня это оказывается полной неожиданностью. На ней домашний халат, а седые волосы собраны на затылке в большой пучок.

– О, здравствуй! – как всегда жизнерадостно восклицает она. – Ты ведь девочка Блейков, не так ли? Все в порядке?

Сперва я думаю, что ошиблась квартирой, но тут в коридорчике появляется Лара.

– Тетя, она пришла ко мне.

Миссис Уэзершир хлопает в ладоши.

– Ах, как это мило, – наклонившись ко мне, она шепчет: – Нашей Ларе давно пора заводить друзей! – Потом выпрямляется и отходит в сторону. – Входи, дорогая. Я поставлю чайник.

– Не беспокойся, – говорит Лара, надевая куртку. – Мы идем гулять.

Гулять? – удивляюсь я, но Лара уже тащит меня вниз по лестнице. На ней леггинсы и платье с длинными рукавами, волосы заплетены в сложную косу. На мне джинсы и фуфайка, а конский хвост на голове не назовешь аккуратным.

Мы спускаемся в вестибюль, и я слышу наверху звук шагов.

– Мистер Уэзершир? – наудачу спрашиваю я, задирая голову.

Лара закатывает глаза.

– Не для всего надо искать сверхъестественную причину, Кэссиди. Иногда это просто старая сантехника.

Дождя нет, но, судя по всему, он может пойти в любой момент – я уже знаю, что в Шотландии это называется «небольшая облачность». Холодный ветер пронизывает насквозь, напоминая, что я недостаточно тепло одета. Но Лара так целеустремленно шагает по улице, что я не решаюсь остановить ее и предложить вернуться.

Улица идет под гору, в сторону от Королевской Мили. Я не знаю, куда мы направляемся, а Лара не слишком разговорчива, но я все же делаю попытку завести разговор.

– Ты любишь Гарри Поттера? – спрашиваю я.

– Спрашиваешь, потому что я англичанка?

– Нет, – отвечаю я, – спрашиваю, потому что Гарри Поттер – это очень круто. И его написали здесь!

Лара поджимает губы.

– Ну, местные жители считают, что в истории про «Дом Слона» много неточностей… – Она колеблется, но договаривает. – Кх-м. Себя я отношу к Когтеврану.

– Значит, тебе все-таки нравится!

Лара искоса смотрит на меня.

– Дай-ка угадаю – ты за Гриффиндор.

Я прихожу в восторг.

– Как ты догадалась?

Она окидывает меня взглядом.

– Безрассудность, упрямство, способность влипнуть в сложную ситуацию без подготовки. – На ее лице появляется намек на улыбку. – К тому же, на тебе гриффиндорская красно-желтая кофта.

Я осматриваю себя. М-да, она права.

Внизу Лара наконец замедляет темп.

– Здесь лучше, – говорит она, глубоко вздыхая. – В этом городе невозможно найти уединение.

– Миссис Уэзершир – твоя тетя?

– Моя двоюродная бабушка с материнской стороны. Семья моего отца из Нью-Дели. Мамина семья из Шотландии. Вот почему… – Она взмахивает рукой, показывая назад, в сторону Лейнс-Энд. – Я родилась и живу в Лондоне… но если останусь здесь слишком надолго, то начну, кажется, глотать согласные.

Я улыбаюсь, хотя и не совсем уверена, что понимаю ее беспокойство. Произношение у нее прямо-таки чеканное, а шотландский акцент, насколько я могла убедиться, более напевный, но мне оба варианта кажутся хоть и непривычными, но очень красивыми.

Мы останавливаемся у палатки на улице и покупаем горячий шоколад. То есть, это я покупаю горячий шоколад. Лара предпочитает чай.

Медленными, уверенными движениями она размешивает молоко в картонном стаканчике. Готова поспорить, у нее отличный почерк. Такие, как она, никогда не спотыкаются, не разбивают коленки и когда они просыпаются, волосы у них не превращаются в воронье гнездо.

– Ты еще долго будешь гостить у тети? – спрашиваю я.

Лара со вздохом пожимает плечами.

– Родители не сообщили мне точной даты возвращения. Они на раскопках в Танзании. Ищут какие-то черепки.

– И не взяли тебя с собой?

Грустная улыбка появляется и тут же исчезает.

– Разумеется, ведь археологические раскопки – не место для девочки.

Как и погоня за привидениями, думаю я, внезапно ощутив прилив благодарности к маме с папой за то, что не оставили меня дома.

– Обычно они появляются перед самым началом учебного года.

– Сочувствую.

– Это еще почему? – отрывисто спрашивает она.

– Я имела в виду…

Лара резко останавливается, так что я едва не врезаюсь в нее.

– Я согласилась встретиться с тобой не для того, чтобы обсуждать мои семейные… обстоятельства. Пора заняться делом.

Все время, пока мы идем, над нами нависает замок на высокой скале. Лара показывает мне невысокие железные ворота, и мы входим в парк у подножия скалы. Нас окружают старые деревья, на тропинках видны только несколько человек, гуляющих с собаками.

Лара решительно садится на скамейку в тени скалы. Я усаживаюсь рядом, подобрав под себя ноги, и стараюсь не выдать волнения. Повернувшись ко мне, она сверлит меня темно-карими глазами. Под таким взглядом – пристальным, тяжелым – трудно усидеть на месте.

Я так привыкла к тому, что мою жизнь постоянно сопровождают комментарии Джейкоба, что без них мир кажется слишком тихим. Мой друг не всегда рядом, но сейчас он впервые демонстративно покинул меня.

Лара как будто читает мои мысли.

– Сегодня без подпевалы?

– Моего друга зовут Джейкоб, – говорю я.

Она пренебрежительно дергает плечом.

– Призракам не место в промежутке. И уж подавно им нечего делать по эту сторону.

– Он спас мне жизнь.

– И за это ты прихватила его с собой в страну живых? Неумно, Кэссиди. Совсем неумно, – Лара озирается. – Так где же он сейчас?

– Дуется, – отвечаю я. – Обиделся, что я пошла сюда. И что вообще разговариваю с тобой, после того, что ты наделала.

У Лары удивленный вид.

– А что я наделала?

– Тот человек в переулке…

– А, – кивает она. – Тот призрак! – Она пренебрежительно щелкает пальцами. – Ничего не поделаешь, издержки профессии. Итак, давно ли ты стала промежуточницей?

– Кем?

– Промежуточницей, – повторяет она медленно, чтобы я как следует расслышала. – Ходящей. Пересекающей тени.

Я опять не понимаю ее, и она со вздохом закатывает глаза.

– Ну, я не знаю, как ты называешь таких, как мы с тобой.

– Ой. Я не знала, что для этого есть особое слово.

– Слова есть для всего на свете.

– Например, Вуаль и промежуток, – говорю я с нажимом.

Лара неохотно кивает.

– Отлично. Да, по крайней мере, мне это место известно как промежуток. И следовательно, тот, кто попадает туда, как я – как ты – это промежуточник.

– А кто тебя всему этому научил? – спрашиваю я. – Кто объяснил тебе, кто ты? Кто рассказал, что надо делать?

На этот раз смущенно отводить глаза приходится Ларе.

– Я… ну… дело в том… никто меня не учил. Дядя Реджи… У дяди Реджи большая библиотека. Пришлось потратить немало времени и сил на ее изучение, а потом, методом проб и ошибок…

Врет, думаю я. Или, по крайней мере, не говорит всей правды. Но не успеваю я сказать об этом вслух, как Лара резко меняет тему.

– Ты не ответила на мой вопрос. Сколько времени прошло с тех пор, как ты умерла?

Меня коробит это слово и ее бесцеремонность, но времени на расчеты мне не нужно. Я точно знаю, сколько прошло времени. И, кажется, буду знать это всегда.

– Чуть больше года, – отвечаю я. Потому что это звучит не так странно, как триста семьдесят три дня.

Лара глядит на меня чуть ли не возмущенно.

– Год? И ты не упокоила ни одного призрака?

– Откуда мне было знать, что я должна это делать, – так же резко отвечаю я. В моем распоряжении не было учебника или библиотеки (хотя, честно говоря, среди маминых и папиных книг могло бы найтись что-то, но мне в голову не пришло в них рыться). – Честно говоря, я и сейчас еще не уверена, что должна.

Лара трет переносицу.

– Вот смотри, – начинает она, – тебя тянет за Вуаль, так?

Я киваю.

– Хотя это тебя пугает…

Еще как, думаю я.

– И ты хотела бы забыть об этом, но не можешь…

Да.

– Ты чувствуешь, что обязана отдернуть завесу, переступить черту и оказаться по ту сторону…

– Да, – признаю я чуть слышным шепотом.

Лара торжествующе кивает.

– То, что ты ощущаешь, Кэссиди, зовется предназначением.

Будь рядом Джейкоб, он отпустил бы шуточку насчет доблестных героев и монстров, которых ожидает расправа. Но Джейкоба нет, а единственные монстры, о которых говорит Лара – это призраки. Такие, как он.

Лара продолжает.

– Вуаль притягивает нас потому, что нуждается в нас. Потому, что мы можем то, чего не могут другие люди. Мы можем освободить духов, оказавшись в ловушке. И переправить их дальше.

– Это обязательно? – спрашиваю я внезапно севшим голосом.

Лара сжимает губы.

– Ты чувствуешь, как тебя туда тянет, это ощущение не проходит. Оно только будет становиться сильнее… пока ты не выполнишь свою часть сделки.

– Но я не заключала никаких сделок! – выкрикиваю я. В тот день я не собиралась падать с моста. Я не собиралась падать в реку. А тем более тонуть… Я хотела только одного – выплыть на поверхность. Хотела только воздуха, света… шанса на спасение.

По лицу Лары пробегает легкая тень: жалость.

– Заключала, – мягко произносит она. – Наверное, ты не произносила каких-то особых слов… Но ты сидишь здесь, живая, а должна была быть мертвой. Ты получила шанс и должна за него заплатить. Ты и я – мы можем пересекать Вуаль, должны это делать, потому что на той стороне у нас есть дело. И тебе давно пора им заняться.