Глава 38
Элисон
Май 2017 г.
– Не бойся, – раздался голос, – я тебя не обижу.
Окно со скрипом закрылось. Оконная решетка с лязгом упала на пол.
Темная фигура, прихрамывая, двинулась на меня. Стефан?!
– Эли, я пришел поговорить.
Эли?! Я замерла. Так меня звали в детстве. Откуда он знает?
Стефан дошел до стула у кровати. Он хромал гораздо меньше обычного, и мне пришло в голову, что палка ему нужна не для ходьбы.
– Когда мы встретились, я думал, ты меня узнаешь, – сказал он, усевшись и разглядывая меня в лунном свете, сочившемся через тонкие занавески. – Но, конечно, это невозможно. В нашу последнюю встречу ты была совсем крохой.
Волоски у меня на руках поднялись дыбом.
– Вы о чем?
– Как там твоя мама?
Мой взгляд метнулся к тревожной кнопке у двери.
– Не трудись, – сказал Стефан, – она не работает. Я ее утром отсоединил. Я с техникой на ты, – добавил он не без самодовольства. – И прутья решетки подпилить было несложно.
– Что вам нужно? – Я отодвинулась к стене.
– Я тебе уже сказал – не обижу. Поговорим, я что-то о тебе узнаю. Я пришел сюда получше узнать свою дочь.
– Дочь? – осипшим от недоверия голосом вскрикнула я. Что за бред, черт побери?
Стефан приложил ладонь к моим губам. Рука у него оказалась сильной, гораздо сильнее, чем можно предположить по его изможденному виду.
– Тише, услышат. – Он убрал руку. – Я хочу побыть с тобой, как отец с дочерью.
– Вы думаете, что вы мой отец? – Я пристально смотрела на старика, не зная, плакать или смеяться. – Но у меня нет отца, он умер, когда я была маленькой!
Выпалив это, я спохватилась, что нарушаю основное правило – не давать никакой информации о себе.
– Но его зовут Стефаном?
Откуда он знает?
Я напряглась.
– Звали, а не зовут. Как вы узнали?
– Я знаю имя твоего отца, потому что это мое имя, Эли, – печально и покорно отозвался он, будто вновь ощутив тяжесть давнего бремени. – Стефан. Хотя твоя мать называла меня Стивеном на английский манер. Стивен Бейкер.
Я не верила своим ушам.
– Но в списке учеников нет вашей фамилии!
И я уже давно не просто Бейкер. Выйдя за Дэвида, мама записала меня как Элисон Бейкер-Джеймс.
– Так мы больше походим на настоящую семью, – пояснила она.
Но двойные имена и фамилии через дефис выделяют ребенка, а в моей школе травили тех, кто выделялся. Поэтому я, к маминому удовольствию, отказалась от первой фамилии и стала Джеймс. Элисон и Китти Джеймс, две сестры. По крайней мере, на первый взгляд… После несчастного случая я в надежде на новый старт вернула себе фамилию Бейкер, как в свидетельстве о рождении, которое мне пришлось представить тюремной администрации для проверки моей личности. Может, Стефан как-то добрался до моих документов?
Преступники, говорила мне Анджела, умеют гениально вытягивать информацию из охранников.
Стефан пожал плечами.
– Мы с твоей матерью не регистрировали брак, но я взял ее девичью фамилию – так было проще. – Он хрипло, грубо засмеялся: – В те дни записаться в англичане было еще важнее, чем сейчас. – Он вздохнул. – Когда меня посадили, тогда-то и всплыла моя настоящая фамилия.
Я снова подумала о своем свидетельстве о рождении, где нет имени отца.
– В свое время я была очень независимой, – весело сказала мама, когда в школе я спросила ее об этом.
Вы будете смеяться, но тогда я ее поддержала.
Человек, сидящий передо мной, явно не в себе. Мой отец умер.
Вопрос: как мне спастись?
– Пожалуйста, не убивайте, – всхлипнула я.
Стефан засопел.
– Да разве отец станет вредить своей дочери? Эли, я пришел, потому что я в отчаянии!
Белки его глаз страшно сверкали в лунном свете, лившемся в щель между раздвинутыми занавесками. Я могла бы позвать на помощь, но тогда он пустит в ход свою палку. Придумай что-нибудь! Сыграй на его эмоциях, тяни время!
– Если вы действительно мой отец, – начала я, – почему мама сказала, что вы умерли?
Послышался вздох.
– Лилиан не хотела, чтобы ты знала о моем позоре.
Лилиан? Он знает имя моей матери?!
– Да как вы смеете! – во мне нарастал гнев, не уменьшив, однако, страха. Я понимала, что зря раздражаю сумасшедшего, но сдержаться не смогла. – По какому праву вы копаетесь в моей личной жизни?
Он покачал головой, будто это я нарушила приличия.
– И о каком позоре вы говорите? – бушевала я.
– О моем, – невесело сказал он. – Который не должен отразиться ни на жене, ни на ребенке.
Его рука потянулась ко мне – Стефан сжал мне запястье. Все, он меня убьет. Напрасно я на него накинулась.
– Пожалуйста, – задохнулась я.
– Доверься мне, – зарычал он. – Никто тебя пальцем не тронет, пока я рядом! – Он отпустил мою руку. Его глаза подозрительно заблестели. – Я не хотел тебя пугать. Ты похожа на мою мать, а твою бабушку, упокой Бог ее душу, – он перекрестился. – Она тоже была высокой и светловолосой…
Можно подумать, таких женщин мало! Его глаза повлажнели. Надо усыпить его бдительность и каким-то образом поднять тревогу. Я снова сменила тактику, проявив участие.
– А за что вас арестовали? – спросила я мягче.
Слеза покатилась у него по щеке. Стефан не попытался ее вытереть.
– В Югославии я до войны учился рисованию, – он гордо поднял голову, несмотря на то, что плакал. – Боснийским сербам не понравились мои политические карикатуры. Мне грозила тюрьма, но мой отец отдал все свои деньги капитану контейнеровоза, и тот отвез меня в Великобританию. Однако на таможне мы попались. Меня поместили в изолятор временного содержания, и там я ввязался в драку… – Он помолчал. – Тот человек хотел меня убить, пришлось отбиваться. Я его оттолкнул, он упал и разбил голову. Я не хотел, чтобы он умер…
– Вы его убили? – прошептала я.
Он кивнул.
– Иначе он убил бы меня. Я подкупил охранника и перебрался через колючую проволоку. А потом в центре для бездомных познакомился с твоей матерью. Она еще училась в колледже, но прибегала преподавать, потому что она хороший человек… – В его улыбке я увидела искреннюю любовь. – Мы полюбили друг друга и сделали тебя. Четыре года я скрывался, а потом меня поймали. Хозяйка квартиры что-то заподозрила… – Кулаки у Стефана сжались. – И посадили за убийство.
Голова у меня пошла кругом. Передо мной явно сумасшедший, ему ничто не помешает меня убить. Как смеет какой-то преступник заявлять, что он мой отец?!
– Спроси свою мать, Эли. Я вижу, ты мне не веришь. Может, она тебя убедит.
На его лице появилось твердое, даже жесткое выражение, однако оттенок печали остался.
Нужно, чтобы он побольше говорил, тогда он не набросится на меня. Я решила подыгрывать.
– А что вы имели в виду, сказав, что пришли сюда узнать свою дочь? – Я поколебалась. – Вы что, подстроили нашу встречу?
Стефан улыбнулся краешком губ, словно гордясь собой.
– Оказавшись в тюрьме, я уважил просьбу твоей матери не писать и не искать встреч, но на душе было неспокойно. Я написал ей, когда тебе исполнилось восемнадцать, однако ответа не получил. А вскоре я прочитал о несчастном случае с тобой и Китти. Это попало в газеты.
Перед глазами поплыло: вот теперь все стало на свои места. Стефану достаточно было узнать мое имя, когда я появилась в Арчвиле, и попросить кого-то на воле навести справки. Должно быть, и о несчастном случае он знает из интернета – дело было громкое.
Но чего он от меня-то хочет?
– Я рад, что ты не погибла, Эли, – сказал Стефан, и взгляд у него стал мягким, теплым.
Передо мной опасный преступник, напомнила я себе. Наверняка сумасшедший. Нужно быть осторожной.
– Я благодарю Бога, что ты не пострадала, как твоя сводная сестра.
Усилием воли я напомнила себе, что и эти подробности были в газетах.
– Я много лет сидел в тюрьме строгого режима и оказывал другим разные мелкие услуги – отдавал свою пайку, чинил все что мог. Выйдя на волю, эти люди остались мне должны.
Он неотрывно смотрел на меня.
– Чем старше я становился, тем больше мне хотелось тебя увидеть. Поговорить с тобой, объяснить… Я пытался придумать как. Мне осталось сидеть всего пять лет, поэтому меня перевели в другую тюрьму. Я наконец смог дышать, – он указал на открытое окно. – Вдыхать свежий воздух, когда захочу, вместо мочи, дерьма и пота в камере. И еще оттуда было гораздо легче отыскать тебя.
– Когда у вас день рождения? – вдруг спросила я.
– Девятого декабря, – удивленно ответил Стефан. – А что?
У меня отлегло от сердца: мама однажды сказала, что мой отец родился четырнадцатого июля, правда, год не назвала. Значит, Стефан точно лжет.
Он прикрыл глаза, точно от усталости, затем заговорил снова:
– Через знакомых я узнал, что ты работаешь в Арчвиле. Словно сама судьба давала мне шанс – я выяснил, что могу просить о переводе, нажимая на то, что здесь есть больница по моему профилю, – он широко улыбнулся, будто радуясь своей находчивости.
С щемящим чувством я осознала, что он прав. От Анджелы я знала, что руководство тюрем может переводить заключенных при чрезвычайных обстоятельствах.
– Но почему сейчас, если вы следили за мной много лет?
– Я тебе уже сказал – из-за болезни, – он дышал тяжело, с присвистом. Ну и актер! – Я хочу узнать свою дочь. Мне нужно наверстать много потерянных лет, да и защитить тебя.
По спине пробежал холодок.
– От чего?
– Это плохое место, Эли. Ты в опасности.
– В смысле?
Я сказала это бравируя, однако внутри меня все вибрировало.
– Лучше тебе не знать. Тогда ты не выдашь лишнего, если тебя спросят.
Глядишь, так Стефан и вотрется мне в доверие. Зато он не пытается угрожать. И тут меня осенило:
– Так это вы писали эти записки?
– Какие записки?
– Анонимки. – Во рту пересохло. – Смысл такой, что за мной следят и скоро до меня доберутся.
Я пристально смотрела ему в лицо, но на нем появилось искреннее удивление.
– Нет, не я, – покачал головой Стефан. – Получается, на тебя уже вышли.
– Чепуха, – сказала я, нервно смеясь.
Он взял свою палку. Значит, я все-таки ошибалась! Я невольно втянула голову в плечи, ожидая удара.
– Я тебя не трону, Эли, – печально сказал Стефан. – Узнав, что ты остаешься в камере на ночь, я подумал – это прекрасный шанс на откровенный разговор. Я надеялся, ты расскажешь о себе, а я – о себе. Но, вижу, ты мне не веришь.
Он потрепал меня по плечу.
– Поговори со своей матерью. Она знает, что я говорю правду. А потом встретимся снова.
– Уберите руку.
В глазах Стефана стояли настоящие слезы.
– Разве ты не видишь… – начал он.
В коридоре послышались крики. Кричал не один заключенный, а сразу несколько, будто пьяные болельщики высыпали на улицу после футбольного матча. Громко дребезжали дверные ручки – кто-то бешено дергал двери.
Стефан вздохнул.
– Опять выпивку делают… Я вот пить вообще не могу – сразу выворачивает.
Что, трезвенник вроде меня?.. Совпадение, зло сказала я себе.
В коридоре послышались шаги.
– К порядку! К порядку!
Я в безопасности! Но тут меня пронзила мысль: если Стефана застанут здесь, он может свалить вину на меня. Скажет, что я просила его прийти и даже сама вынула прутья решетки. Преступники, как я уже убедилась, идут на все, лишь бы спасти свою шкуру.
– Уходите! – подтолкнула я его. – Пожалуйста, уходите, так будет спокойнее нам обоим!
Он стоял очень печальный, но, к моему несказанному облегчению, двинулся к окну.
И тут же остановился.
– Еще одно, – начал он и улыбнулся: – Твоя мама по-прежнему пахнет лавандой?
