Глава 17
Элисон
23 декабря 2016 г.
Для праздничного ужина колледжа был выбран итальянский ресторан недалеко от вокзала Ватерлоо.
– Обязательно иди, – сказала мама, когда я неосторожно упомянула об этом по телефону. – А ко мне попозже приедешь. Я всегда говорила, что тебе нужно больше развлекаться. Твоя сестра не хотела бы, чтобы ты превратилась в затворницу.
Мама права. Поменяйся мы с сестрой местами, уверена, она бы сейчас развлекалась на полную катушку. Кроме того, я схожу с ума от дурных мыслей. Поэтому, вопреки недобрым предчувствиям, я решилась идти.
«Скоро увидимся».
Кто за этим стоит?
Когда я приехала, в зале звучал джаз и расхаживали богемного вида посетители в пастельных пашминах. Заведение с ярко-желтыми скатертями мне сразу понравилось: я даже пожалела, что явилась в черных брюках и водолазке, в которых ездила в Арчвиль.
Заметив за большим шумным столом знакомые лица, я направилась туда.
– Элисон! – помахал мне кто-то.
Я остановилась от неожиданности – Свинцовый Человек. А рядом с ним – единственное свободное место.
Он выглядел иначе – более свободным, что ли, чем преподаватели. Его одежду мама назвала бы «нарядной, но не вымученной»: новая розовая с белым рубашка и темно-синие джинсы. Увидев, что я приближаюсь, он вскочил, и секунду мне казалось, что он сейчас расцелует меня в обе щеки. Но вместо этого Свинцовый Человек отодвинул мне стул. Он из тех мужчин, которые встанут с водительского сиденья, чтобы открыть женщине пассажирскую дверь.
– Мы не знали, придете вы или нет.
Усевшись совсем близко, я вижу, что его непринужденность напускная – пальцы Свинцового Человека дрожали не меньше моих, без нужды перебирая столовые приборы.
Мне вдруг очень захотелось все поправить.
– А вы совсем другой без своего передника, – брякнула я.
Как раз в это время к нам подошел официант принять заказ – его лицо в этот момент стоило видеть. Мы со Свинцовым Человеком поглядели друг на друга, на секунду замолчали, а потом расхохотались так, что слезы потекли по щекам.
После этого лед между нами полностью растаял.
Смех для меня настоящая разрядка: я всегда смеюсь как в последний раз. Не из-за «передничка», а потому, что я уже не в тюрьме. А вот почему так хохотал Свинцовый Человек, не знаю: оговорка по Фрейду не так уж смешна. Может, тоже от облегчения? Я приободрилась, убедившись, что он лишен непрошибаемой самоуверенности, которая автоматически прилагается к блестящей машине и высокой должности.
– Здравствуйте, Элисон, – помахала с другого конца стола студентка с лошадиным лицом. – Прелестная звездочка!
Что?!
Свинцовый Человек вынул что-то у меня из волос. Блестящая красная аппликация из клейкой бумаги.
– Должно быть, к джемперу прилипла, – повысила я голос, смутившись его неожиданно интимным жестом.
– Вы вели занятия в школе? – улыбнулся Свинцовый Человек.
– Нет, я была в тюрьме.
Сидевший напротив человек шокированно взглянул на меня. Свинцовый Человек тоже встревожился.
– Вы хотите сказать…
Он замолчал.
– Не в том смысле, что отбывала срок, – поспешно прибавила я. – Я преподаю заключенным изобразительное искусство, – сказала я громче, чтобы у сидящих за столом не осталось превратного впечатления.
– А в какой тюрьме? – в глазах Свинцового Человека загорелся интерес. Единственный, кто об этом знает, – моя мама, и она в ужасе, а друзей и подруг у меня давно нет (мой собственный выбор), поэтому их реакция мне не известна.
– В мужской.
Его брови поползли вверх.
– Открытого типа.
– Можете рассказать подробнее? – любопытство из него так и лезло.
Я опустила глаза и заметила на брюках еще одну прилипшую фольговую звездочку.
– Ну, туда переводят заключенных, у которых срок подходит к концу, – медленно ответила я.
– А что они совершили?
Свинцовый Человек вдруг стал неожиданно серьезным. Сидевший напротив, как я заметила, тоже ждал моего ответа.
Убийство. Изнасилование. Тяжкие телесные повреждения.
Я могла ответить правду, но мне не хотелось. Так я рискую незаметно выложить приятному собеседнику все – и о том, как детоубийцу ослепили ножницами, и о странных посланиях, которые я безуспешно пытаюсь выбросить из головы.
– Да так, по-разному.
– И рисование входит у них в программу обучения?
– И да, и нет. Отчасти оно призвано укрепить у заключенных уверенность в себе.
Человек напротив громко хмыкнул.
– Потому что установлено, – продолжала я настойчивее, – это снижает вероятность возвращения на дурную дорожку. Да, на первый взгляд это похоже прожектерство – у меня тоже мелькнула такая мысль во время собеседования, однако на практике это работает.
Я запретила себе думать об ослепшем Барри и убитых им несчастных детях. Вместо этого я сосредоточилась на мысли о Стефане с его незаурядными способностями: портрет его работы я решила отправить на национальный конкурс.
– А это не опасно?
Передо мной в воздухе затанцевали ножницы, мелькнул остекленевший взгляд, кровь, зазвучали нечеловеческие вопли.
– Если соблюдать меры предосторожности, то не очень, – помолчав, ответила я.
Свинцовый Человек не сводил с меня взгляда.
– Вы удивительно смелая, – сказал он и, к моему удивлению, на мгновение накрыл мою руку своей. Прикосновение будто обожгло – я хотела убрать руку, но не могла, а затем он сразу убрал свою.
От смущения я опрокинула бокал с бузинным лимонадом прямо на Свинцового Человека. Кошмар! Ему пришлось идти в туалет замывать джинсы.
– Нет проблем, – великодушно сказал он по возвращении, глядя мне в глаза.
К счастью, нам принесли еду.
– Вина? – предложил он, приподнимая бутылку.
– Пожалуй, нет.
– Я сам мало пью. Предпочитаю не терять над собой контроль.
– Я тоже.
Остальные ученики волею случая оказались на другом конце стола. Приличия требовали говорить и с соседом слева, но мне хотелось побольше узнать о Свинцовом Человеке, к которому меня необъяснимо тянуло.
– А где вы работаете? – спросила я, поедая коктейль из креветок. Не самый актуальный выбор, знаю, но мне всегда нравились морепродукты. По словам мамы, отец иногда готовил креветки (это одна из немногих вещей, которые она мне о нем рассказывала).
– Один из моих офисов здесь неподалеку, – непринужденно отозвался Свинцовый Человек, оторвав меня от грустных размышлений.
Один из его офисов?!
– У меня свое производство, – отвечая, он откладывал вилку на край тарелки. Надо же, он тоже выбрал креветочный коктейль! – Скучная тема, да?
Я почувствовала, что краснею, – он будто прочел мои мысли.
– Ничуть, – солгала я, отлепляя от брюк вторую звезду.
– На моих заводах в Юго-Восточной Азии изготавливают прелестные бумажные фонарики, которые здесь охотно раскупают. – Он подался ко мне: – Я очень люблю красивые вещи, особенно ярких цветов. Всю жизнь любил, поэтому на ваш курс записался.
Тихо вздохнув, он сел прямо. Я тоже часто вздыхаю – невольно, не думая. Вздохи сами слетают у меня с губ.
– Родители рассчитывали, что я поступлю на юридический или экономический, и я пошел на компромисс – выбрал специальностью бизнес. Отбыл срок, так сказать. – Мы оба слегка улыбнулись при слове «срок». – Затем сделал несколько удачных инвестиций и открыл первое предприятие. – Он снова встретился со мной взглядом. – А вы? Как вы начали рисовать?
Спина враз покрылась потом, а во рту пересохло, и я отпила газированной воды.
– Я собиралась в университет на исторический, а пошла в колледж на факультет искусств.
– Правда? – он отбросил волосы со лба. – Почему?
Я пожала плечами.
– В последнюю минуту передумала.
К счастью, мой собеседник счел это забавным.
– Сейчас я фрилансер, – быстро добавила я. – И меня это устраивает.
– Меня тоже. Уже не смог бы работать на кого-нибудь… – Он резко отмахнулся, как от физической угрозы.
Я решила сменить тему, и мы заговорили о выставках. Оказалось, его любимая галерея – Королевская академия художеств, мы оба любим иностранные фильмы в переводе и пробежки по берегу Темзы (которые я забросила давным-давно). О семье не говорили ни я, ни он, равно как и не задали вопроса, который в эти дни буквально витал в воздухе: «Что вы делаете на Рождество и Новый год?»
Вечер пролетел быстрее, чем я думала.
– Простите, – сказал Свинцовый Человек, – но я должен уйти пораньше.
Мне сразу стало неловко – я задержала его своей болтовней и игнорировала соседей за столом.
Но он добавил то, что сразу развеяло все мои опасения:
– Я бы хотел иметь возможность остаться подольше.
Он не объяснил, почему торопится, но я помнила о детских часиках в его кармане. Мне хотелось спросить, есть ли у него дети, но я не хотела забегать вперед.
– Мне тоже пора.
– Можно проводить вас до машины?
Моя студентка с лошадиным лицом, удивленно подняв брови, смотрела, как мы вместе выходим. Мне было неловко, но и приятно.
– Ну что, – сказал он, идя за мной к моему ободранному «Жуку», припаркованному, по иронии судьбы, рядом с его сверкающим серебристым «Порше». – Есть у вас свободные места в группе на следующий курс?
– Одно осталось, – беспечно пошутила я.
Проходя мимо сидящего под дверью нищего, я пожалела, что у меня нет ничего, чтобы дать ему. Мой спутник молча бросил монету достоинством в фунт в миску для подаяний.
– Я пока не могу точно сказать. Все из-за работы, – продолжал Свинцовый Человек, никак не обозначив свой великодушный поступок, – но я бы очень хотел продолжать. Можно подтвердить свое участие в январе?
Эйфория стремительно сменялась разочарованием.
– Ну конечно, звоните в колледж.
И я отъехала, твердо сказав себе, что не имею права ни на что рассчитывать. Это всего лишь праздничный ужин. Может, я даже не нравлюсь моему спутнику. Может, он не свободен – не попросил же он мой номер телефона! А назвала бы я ему свой телефон, попроси он об этом? Да. То есть нет. В общем, не знаю.
Войдя в квартиру, я сразу направилась к моей коробке с осколками стекла, схватила первый попавшийся и прижала к ладони. Потекла струйка крови, и пришла боль, несущая облегчение. Едва я хотела нанести себе новый порез, как в дверь постучали.
Это хозяин дома, переминавшийся с одной ноги в бордовых тапочках на другую, будто ему было неловко меня беспокоить.
– Вот, взял в холле по ошибке, – сказал он, подавая мне конверт. – Подумал, занесу-ка лично вместе с моей открыткой!
К счастью, я заранее подписала ему поздравительную открытку, поэтому мы обменялись ими и поблагодарили друг друга, после чего я закрыла дверь.
Открыв конверт, я достала открытку. Красивая, нарядная сцена из Викторианской эпохи: молодые мужчина и женщина в карете, запряженной лошадьми.
Я заглянула внутрь открытки.
СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА,
было написано там.
А ниже:
ПУСТЬ ТЕБЕ ПРОСТЯТСЯ ВСЕ ТВОИ ГРЕХИ.
