Глава 20
– Успокойся!
Ректору стоило огромного труда заблокировать потом темной силы, хлынувшей вслед за исчезающим порталом. Если бы не Роберт, она грозила разнести камни актового зала в клочья. Антуан глянул на него горящими, почти безумными глазами и с легким шипением погасил потоки синего пламени, объявшего ладони. Дар улегся, удушливая волна отступила, позволив присутствующим вновь вздохнуть полной грудью.
Гости, преподаватели и студенты тревожно переводили взгляды с де Грассе на лорда Уоррена, отважно, даже безумно направившегося к темному магу. «Урожденный!» – гулял под потолком полный ужаса шепоток.
– Увы, до чистого урожденного мне далеко, а так приятно снова познакомиться, – картинно раскланялся Антуан.
Безусловно, он все слышал.
Однако шутка не могла скрыть желваков, гулявших под кожей, сжавшихся до бела пальцем и узкой обескровленной линии рта, выдавших крайнюю степень эмоционального напряжения. Достаточно дуновения ветра, чтобы пружина распрямилась. Последствия могли быть катастрофическими: темные в ярости иногда не контролируют силу, поэтому Роберт стремился успокоить приятеля.
– Антуан?
Ректор поравнялся с де Грассе и крайне осторожно вытянул руку, положил ее на плечо мужчины.
– Я отдал ее, я!
Ладонь с шумом рассекла воздух и ударила по бедру.
Антуан резко, едва не толкнув лорда Уоррена, обернулся и ткнул пальцем в Селестину.
– Ты! – Его голос походил на рык.
Ведьма попятилась, стремясь затеряться в толпе, но неумолимая сила швырнула ее через головы охнувших студентов прямо к ногам темного мага.
– Ты ведь понимаешь, что я все знаю и убью тебя, медленно и мучительно?
Слова де Грассе звучали обманчиво мягко и тихо и так не вязались с его действиями. Наклонившись, он ухватил Селестину за горло и приподнял. Несчастная захрипела и попыталась прибегнуть к чарам, но Антуан лишь сильнее стиснул пальцы.
– Я убью, Селестина, ты рыпнуться не успеешь. Понимаешь?
Ведьма сдавленно замычала. Сложно понять, «да» это или «нет».
– Да прекратите это, наконец, лорд Уоррен! – крикнул председатель совета попечителей. – И позовите стражу: он безумен!
Не отпуская жертву, де Грассе повернулся к говорившему. Лорд Брейн не прятался в дальних рядах, а, наоборот, пылая гневом, протискивался вперед.
– Я в своем уме, милорд, и всего лишь выполняю свою работу. – Антуан был сама вежливость. – Понимаю, мои методы далеки от идеальных, но госпожа Октион – преступница, по вине которой, возможно, погибла ученица. Она вовсе не добропорядочная преподавательница, а ученица лича, того самого, который навестил нас пару минут назад.
Слова темного мага произвели эффект разрушительной океанской волны. В актовом зале вновь стало тихо. Праздничная атмосфера окончательно улетучилась, и догадливые домовые зачехлили инструменты.
– Подтверждаю. – Ректор придал весомости заявлению друга. – Я и господин Де Грассе застали Селестину Октион за проведением запрещенного ритуала и выявили подлог представленных при найме документов.
Воспользовавшись тем, что внимание публики временно переключилось на Роберта, Селестина исхитрилась укусить Антуан. Тот рефлексивно разжал пальцы, всего на мгновение, но его хватило, чтобы ведьма бросилась наутек.
– Не так быстро!
Стена огня отрезала беглянку от выхода. Точно такая же выросла возле окон. Тут Селестина проявила себя во всей красе, сбросила маску. Развернувшись к противостоявшим ей мужчинам, ведьма расправила плечи и усмехнулась. Затравленное выражение лица сменилось на выражение легкого презрения. Волосы тоже претерпели изменения, чуть потемнели и утратили седые пряди.
– Терпеть не могу эти тряпки!
Она рванула за подол длинной ведьминской юбки и оторвала его до колен.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнула Селестина. – Осталось поменяться платьем с одной из юных красоток, и вообще замечательно. Что, – она осклабилась, вызывающе глянув на ректора, – думал, предел моих мечтаний – травки и старушечьи балахоны?
В зале раздались одинокие хлопки – это аплодировала Амалия.
– Милорд, – темная ведьма обратилась к ректору, – разрешите с ней разобраться? Руки чешутся.
Роберт покачал головой. Селестина слишком опасный соперник.
– Счастливо оставаться, неудачники! А я последую за будущим господином мира.
У ее ног образовался зияющий провал, но шагнуть в него ведьма не успела. Приятели действовали слаженно и ловко один – блокировали ее магию, второй – спеленали жертву.
– Убьешь меня, до нее не доберешься! – пригрозила несломленная Селестина.
Губы ее шевелись, кончики пальцев чуть искрились – ведьма готовилась нанести ответный удар. И действительно, нити чар начали, шипя, истончатся, словно невидимое пламя сжигало их изнутри.
– Лучше отдайте ее страже, милорд, а то не сдержусь.
К де Грассе вернулось былое самообладание, а с ним и приличествующая вежливость. Он повернулся спиной к Селестине, чего она точно не ожидала, и направился к все еще лежавшей на полу Элжбете. Подле нее, размазывая слезы по щекам, копошилась Маргарит. При приближении Антуана она шумно сглотнулась и отвернулась.
– Не бойся! – Темный маг опустился на корточки подле нее и потянулся к Элжбете. – Ты не виновата.
– Но она умерла из-за меня! – всхлипнула ведьмочка. – И Даниэль…
От макияжа не осталось и следа, платье тоже было испорчено пятнами от подтекшей косметики.
– Даниэль Отой жива, и не смей думать иначе! – рыкнул Антуан. – А на твою соседку я сейчас взгляну, уверен, ничего не потеряно.
Темный маг приложил ухо к груди девушки и прикрыл глаза. Селестина словно перестала существовать, он сосредоточился на чужом едва уловимом дыхании. Элжбета не умерла, но жизнь теплилась в ней еле-еле, как огонек догоревшей до основания фитиля свечи. Де Грассе собирался раздуть это пламя и попросил Маргарит отойти.
– Ректор с ведьмой уже закончил? – мимоходом поинтересовался он: не хотелось получить удар в спину.
Ведьмочка обернулась и застала кульминацию схватки, закончившейся безоговорочной победой лорда Уоррена. Дракон прибег к собственной уникальной магии и, добавив капельку стихийной, впечатал Селестину в плиты пола. Оттуда она уже не могла выбраться и бессильно дергалась в каменной темнице. Волны магии волнами гуляли по полу, истощая создательницу. Вскоре Селестина убедилась в тщетности своих попыток выбраться и затихла.
Де Грассе перехватил кивок Роберта и вновь занялся Элжбетой. Ему требовалась предельная концентрация, спасибо, силы хватало.
Жизнь медленно, по капле возвращалась к девушке. Вот щеки ее порозовели, пульс участился. Элжбета дернулась и, моргнув, попыталась оттолкнуть Антуана, приняв его за лича. Огонь стихийницы лизнул темного мага, но не причинил вреда.
– Поберегите силы и ложитесь спать, юная леди. – Де Грассе поднялся на ноги и отряхнул колени. – И никакой магии! Дней десять точно. Освобождение от практических занятий напишу, заверите у секретаря.
Восторженная Маргарит, позабыв о былой неприязни к Антуану, рассыпалась в благодарности. Темный маг отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи, и, обращаясь одновременно ко всем и никому, заметил:
– Бал придется переносить, а гостям лучше заночевать в академии. Я не могу поручиться за их безопасности в Бресдоне, милорд ректор, полагаю, тоже.
Амалия взяла на себя роль распорядительницы, и вскоре зал опустел, остались только два мага, устроившиеся возле поверженной ведьмы.
– Ну, что собираешься делать? – хмуро поинтересовался Роберт и пустил поверх пола струю огня, так, чтобы просто отвлечься.
– Есть одна идея… – Де Грассе почесал подбородок. – Она успела мне кое-что шепнуть, теперь понимаю, важное. Сумел-таки научиться девчонку!
Антуан хотел произнести последнюю фразу небрежно, вышло нежно и с гордостью.
– Не завидую личу! – Лорд Уоррен тоже улыбнулся, хотя обстановка совсем не располагала.
– Я сам ему не завидую, – хмыкнул темный маг. – Даниэль его очень большая ошибка.
– Не стоило показывать своих возможностей, – слегка пожурил ректор и послал магического вестника в Бресдон и в министерство магии.
Он не собирался ограничиться собственным расследованием, история Натана Олбрека обязана выйти за пределы стен академии.
– Да ладно! – отмахнулся Антуан. Сейчас его занимали совсем другие вопросы. – Давно шушукались, подозревали. Или отцу только моя учеба глаза мозолила? Я позор рода, Роберт, пакость, лишившая папочку друзей и возможности жениться повторно. Боялись, видишь ли, пасынка с темной силой. Она была как у Даниэль, чуть что, сразу в бой.
По лицу де Грассе пробежала тень, и он ненадолго замолк. Упоминание имени влюбленной в него студентки резануло сердце. Оказалось, потерять ее больно. Одно дело, держать на расстоянии, но знать, что в любой момент окажешься рядом или увидишь, совсем другое – сознавать, что ее сердце, возможно, прямо сейчас перестало биться. Мысль о бездыханном теле леди Отой поднимало со дна души темную силу, успокоить которую могла только кровь.
Роберт же размял пальцы и приготовился к утомительному допросу пленницы. Он понимал, правды она не скажет, поэтому собирался сразу прибегнуть к испытанным на Гедеоне чарам.
– Можешь не выяснять, где ее прячут.
Ректор нахмурился. Он не понимал странной просьбы приятеля и причины его довольной ухмылки. Селестина тоже, судя по взгляду, приняла темного мага за сумасшедшего, даже перестала дергаться.
– У меня талантливая ученица, – подмигнул Антуан и опустился на одно колено перед замершей в ожидании ведьмой.
Со стороны казалось, будто он делает ей предложение.
– Увы, не удалось доказать свою значимость. – Де Грассе чиркнул ногтем по плите и отдернул палец: драконьи чары обожгли. – Вы полагали, портал не удастся отследить, а первокурсница ничего не смыслит в магии. Бывает, бывает! Меньше надо было с цветочками возиться, ты тоже начала мыслить как растение. Ни одного путного заклинания!
Селестина насупилась и отвела глаза – отвернуться не позволяло заклинание.
– Объясни толком! – потребовал Роберт.
– Охотно! – Антуан устроился на полу, заложив ногу за ногу. Он контролировал весь зал и лениво поглядывал на поверженную ведьму, словно кот на пойманную мышь. – Связующее заклинание. Движение прекратилось, я уже знаю, где они. Осталось понять, что собираются делать. И это нам поведает любезная Селестина. А станет врать и играть в молчанку, лорд Уоррен сделает из нее аппетитное барбекю.
– Вот почему ты не сдох, урожденный? – с чувством пожаловалась пленница.
– Вредный потому что, тебя ждал.
Де Грассе улегся на пол и, подперев голову руками, обманчиво ласково предложил:
– Сама скажи. Я ведь воскресить могу и владею десятками способами умерщвления. Устрою внеплановую практическую лекцию для студентов. Они только сначала пугаться будут, потом примут активное участие в разборе тебя по косточкам.
Вместо ответа Селестина показала язык. Красноречиво.
– Она твоя.
Темный маг легко и плавно поднялся на ноги и отряхнул помятый праздничный костюм.
– Я в библиотеку, – коротко доложил он. – Жду через полчаса.
Искрящиеся снежинки – на улице снова завьюжило – ворвались в актовый зал вместе с открытой дверью. Селестина моргнула, когда она захлопнулась. Что-то подсказывало ведьме, именно так прозвучал ее похоронный колокол.
Ректор не стал миндальничать. Вытянув руки, он вырвал и поставил стоймя плиту-темницу Селестины и опоясал ее стеной огня. Пламя проникло сквозь камень, превратив его в жидкое стекло. Ведьма завизжала, когда на коже начали стремительно проступать и лопаться волдыри.
– Первая попытка.
Фигура Роберта видоизменилась, значительно увеличившись в плечах и торсе. Рубашка затрещала, пуговицы разлетелись по полу. На шее лорда Уоррена проступила драконья чешуя. Она стремительно расползалась по рукам, уплотняясь на глазах.
– Кладбище! – Селестина заговорила до того, как ректор совершил полуоборот. – Учитель собирается провести ритуал.
– Какой?
Раздвоенный язык вырвался изо рта ректора, в голосе появились шипящие нотки.
– Девчонка отдаст то, что ей не принадлежит.
– Жаль, этого не сможете сделать вы. – Плита с Селестиной взлетела под потолок. – С такой тухлой душой дар – немыслимое расточительство. Повисите пока, стража уже в пути.
Воздух покрылся паутиной бледно-зеленых нитей. Точно такие же коконом спеленали ведьму, лишив ее даже призрачного шанса на спасение. Убедившись, что она никуда не денется, ректор направился в библиотеку. Ему не терпелось узнать, что задумал де Грассе.
Лорда Уоррена встретили громкое оханье и стенания призраков. Потревоженный архивариус и вовсе тихонечко выл, спрятавшись под стойкой выдачи. Причиной стал беспорядок, устроенный темным магом. Он расшвырял книги по столам, без всякого пиетета отнесся к старинным фолиантам. Даже злобные гримуары убрали зубы и боялись лишний раз пошевелиться.
– О, так быстро? – искренне удивился Антуан.
Боком оседлав стул, он водил пальцем по пожелтевшей странице. Темный маг сейчас напоминал студента: то же усердие, даже прикушенный кончик языка.
– Наина – слабое звено, немудрено, что Натан поручил ей самую легкую работу. А у тебя что?
Ректор с интересом заглянул через плечо приятеля и прочитал: «Оборотное зелье».
– Ты ведь несерьезно? – с надеждой спросил Роберт.
Он не верил, будто Антуан способен на такую авантюру.
– Вполне. Всегда мечтал примерить юбку, – осклабился де Грассе. – Но шутки в сторону, нужна твоя помощь. Или кого-то, кто в состоянии смешать ингредиенты.
– Я могу.
Мужчины дружно обернулись на звонкий девичий голосок.
Маргарит робко переминалась с ноги на ногу у первого ряда столов. Она одновременно готова была сбежать и сделать шаг вперед – в зависимости от реакции на свои слова.
– Иди спать, мелочь! – отмахнулся от юной ведьмочки Антуан.
У него не осталось сил сердиться.
– Но я действительно могу помочь, господин, ради Даниэль. Вы спасли меня, она – тоже…
– Хватит! – Де Грассе предпочел оставить чужую реплику незаконченной.
За что он не любил женщин, так за пустословие. Им отчего-то требовалось детально объяснить каждый свой поступок, расписать каждую мелочь прежде, чем перейти к сути.
– Можно, милорд? – теперь Маргарит обращалась к ректору.
Все еще бледная, она уже твердо стояла на ногах, словно совсем недавно не готовилась предстать перед небесами. Девушка успела переодеться, сменив потрепанный бальный наряд на повседневный. Только прическа осталась прежней, вернее, ее остатки.
Роберт шумно вздохнул и переглянулся с Антуаном. Тот снова углубился в чтение, предоставив право решать старшему по должности.
– Хорошо, но только если вы умеете это делать.
– Она умеет, – не отрываясь от книги, пробурчал де Грассе. – На пару с Даниэль Отой они меня приворотным зельем поили, забористым, сваренным по всем правилам.
Маргарит покраснела до корней волос. Девушка ожидала разноса, сурового наказания, но лорд Уоррен рассмеялся.
– Приворожить – тебя?
Ректор фыркнул.
– По-твоему, я интереса для женщин не представляю? – обиделся Антуан.
Границы субординации были окончательно размыты, маги даже не пытались соблюдать ее видимость.
– Все женщины академии знают, что у тебя иммунитет, – растолковал Роберт и примирительно похлопал друга по плечу.
– Мы не знали, – потупилась Маргарит. – Глупо!
– Ага, – поддакнул де Грассе и поманил ее к себе. – Подь сюды, светило магической науки! Читай рецепт, запоминай и ступай готовиться. Я подойду через пару минут, только объект для копирования доставлю.
– Не надо.
Ректор намекнул на опасность присутствия Селестины в опасной близости от студентки. Пусть уж ее заберет стражи, вот тогда они вздохнут спокойно. Можно сделать слепок визуального облика и с его помощью создать фальшивую личину. Однако Антуан стоял на своем: ему требовалась предельная точность. И лорду Уоррену пришлось отступить, предварительно взяв с темного мага слово отвечать за возможные последствия.
– Разумеется, – пожал плечами Антуан, словно речь шла о рутинном учебном процессе. – Я ведь не позволю студентке первого курса смешивать важные ингредиенты, только стоять на подхвате. Иначе я в дерево превращусь, даже ты не расколдуешь.
– Может, деревом тебе и лучше… – тихо пробормотал Роберт, воспользовавшись тем, что Маргарит уже убежала и не могла их слышать.
– До сих пор претендуешь на Даниэль?
Ноготь темного мага чиркнул по листу, оставив глубокую борозду. Пергамент не поддался, не порвался, но и бесследно для него вспышка ярости де Грассе не прошла. Сам он не спеша повернулся к лорду Уоррену и недобро прищурился.
– Нет, после того, как проклятие сняло, в свадьбе нет нужды. Но она хорошая девочка, а тебе нет дела до ее чувств. Дерево и есть дерево, даже если оно эбеновое.
– Потому что темный или потому что крепкий? – Антуан попытался прояснить смысл сравнения.
Черная эбеновая древесина баснословно дорого ценилась среди мебельщиков, только работать с ней мог далеко не каждый – слишком тяжело.
– Сам реши. Но с Даниэль заканчивай, иначе я в стороне не останусь.
Де Грассе фыркнул:
– Защитник!
Однако злоба уже ушла, ее место заняла сосредоточенность и решимость.
Подложив под себя фолиант, чтобы он точно не пострадал, Антуан уселся ждать Селестину. Посоветовавшись, маги таки решили привести ее в лабораторию, чтобы личина вышла качественной.
В углу гремела котлами Маргарит, что-то бормотала себе под нос – словом, развела кипучую деятельность.
– А вы ее правда вернете?
Лихорадочно блестящие зеленые глаза остановились на темном маге.
– Работа преподавателя в этом и заключается – вытаскивать юных леди из неприятностей, в которые они влипают, – думая о своем, ответил де Грассе.
Ректор что-то копается, как бы ведьма не подкинула проблем! Может, сходить, проверить? Но и оставлять Маргарит одну не хотелось. В магическом плане она беззащитна, в физическом тоже. И Антуан нетерпеливо ждал вспышки портала.
Тяжко вздохнув, Маргарит таки выбрала подходящий котел и подвесила его над спиртовкой. Зажурчала вода, наполнив сосуд до первой риски.
– Огонь зажигать? – Ведьмочка вопросительно уставилась на де Грассе.
Она волновалась, хотя всячески старалась это скрыть, но эмоции проскальзывали то в дрожании рук, то в расширившихся зрачках, то дернувшемся уголке рта.
– Пока нет. Приготовь все для базовой основы и найди остальные ингредиенты.
Темный маг слез с книги и, раскрыв на нужной странице, положил на учительский стол.
Долго, определенно, долго! Нужно бросать Маргарит и переноситься в актовый зал.
Де Грассе только успел подумать, как наконец-то открылся портал, и из него на пол полетела связанная Селестина. Огненные нити впились в кожу, местами прожгли одежду. Во рту красовался кляп из носового платка, который некогда лежал в кармане Роберта – больше ничего под рукой не нашлось.
– Вздумала сопротивляться, – пояснил ректор.
– Дура! – обрисовал отношение к поступку бывшей коллеги Антуан. – Стража?
– Скоро будет. Передам ей на поруки госпожу Октион и полечу следом. Полагаю, – усмехнулся лорд Уоррен, – дракон на кладбище не помешает.
Внимательно слушавшая Маргарит таки робко спросила: «А можно мне с вами?», но, получив два убийственных взгляда, выкинула идею из головы.
Работа закипела, в прямом и в переносном смысле. Сверяясь то с книгой, то с учебником, ведьмочка готовила базу для зелья. Мужчины не мешали. Де Грассе проверял, не поменялись ли координаты кончика связующего заклинания, ректор приглядывал за Селестиной. Последняя злобно посматривала на бывшую ученицу, считая ее предательницей, но Маргарит ее игнорировала.
– Готово! – Напряженная девушка указала на бурлящий котелок.
Антуан подошел и недоверчиво принюхался. Маргарит испугалась: отругает, но он лишь велел выложить в ряд оставшиеся составляющие зелья и пояснить, что есть что.
– Учти, – напомнил темный маг, – цена ошибки велика.
Только ошибаться ведьмочка не собиралась: на кону жизнь подруги.
Де Грассе не сразу приступил ко второй части приготовления зелья, сначала прошелся по лаборатории, размял пальцы, выкинул из головы лишние мысли. В последний раз он подходил к котелку на преддипломной практике, но верил, задуманное удастся.
Почувствовав волнение друга, ректор стал рядом.
– Давай поделим? – предложил он. – С тебя магия, с меня – тонкий расчет.
Антуан кивнул. Так действительно лучше.
Стоило добавить крылья златоглазок, как зелье забурлило, сменив цвет с темно-желтого на салатовый. Не обращая внимания на метаморфозы, лорд Уоррен потянулся за мешочком с измельченными волчьими зубами. Темный маг в свою очередь сосредоточился на Селестине. Он обошел ее со всех сторон, запоминая каждую мелочь, каждую морщинку. По лаборатории разлетелся речитатив заклинания. Де Грассе читал его без бумажки – сказывалась хваткая память.
С каждым словом, с каждым движением ложки на длинной ручке содержимое котелка преображалось. Оно то рвалось наружу, то жалось к стенкам, то багровело, то становилось абсолютно прозрачным.
– Готово!
Ректор жестом пригласил друга подойти, однако первой в котелок заглянула любопытная Маргарит. Вытянув шею, она перегнулась через соседний стол и уставилась на бурую жидкость сомнительного запаха.
– Фу! – Ведьмочка зажала пальцами нос.
– А вы фиалки ждали, юная леди? – поддел ее Антуан. – Это вам не любовь, а чужая сущность. Ну, если что, завещание в банковской ячейке «Первого торгового».
Темный маг смело зачерпнул зелья и, помедлив мгновение, быстро сделал необходимые три глотка. Сначала ничего не происходило, только сердце забилось чаще. Потом де Грассе бросило в жар. Тело ломило, скручивало. Особенно сильная боль терзала туловище спереди. Скосив глаза, мертвенно бледный Антуан понял почему: у него росла грудь. Бедра тоже раздались, плечи, наоборот, уменьшились. Отросшие волосы защекотали щеки. Кольца со звоном упали на пол: пальцы тоже поменяли размер.
– Ну, как? – перебарывая недомогание, с надеждой спросил де Грассе.
Он судорожно вцепился в столешницу и, стиснув зубы, из последних сил сохранял лицо перед студенткой. Второй раз Антуан оборотное зелье пить не станет, пусть мучается кто-то другой.
– Похож! – критично осмотрев приятеля, вынес вердикт ректор.
– Тогда сдавай Селестину страже и расправляй крылья. Мелочь запри в общежитии, а то действительно рванет изображать героиню.
Так странно, непривычно – чужой голос, чужое тело. К последнему пришлось приноравливаться, заново учиться ходить, двигаться. Лич не должен ничего заподозрить, де Грассе обязан в точности скопировать женщину.
– А ты?..
– Порталом. Магия никуда не делась.
* * *
Даниэль лежала на холодной земле, не в силах пошевелиться. Для соблюдения всех книжных штампов не хватало, чтобы ее раздели, но Натану Олбреку не нужны были дешевые эффекты.
Красный огонек лампы в часовне мигал от порывов ветра. Именно там, перед самым носом у небес, лич готовился закончить ритуал, стать могущественным, живым и бессмертным. Его тень то и дело мелькала в проеме распахнутой настежь двери. До леди Отой доносились обрывки фраз, больше напоминавших монолог сумасшедшего. Но девушка понимала, это не бессвязный набор звуков, а древняя магия.
Девушка в который раз потянулась к дару. Бесполезно, она перестала его чувствовать. Скоро отнимутся ноги и руки, но Натану нет никакого дела до фигурки в бальном платье на снегу. Наоборот, ему нужна ее смерть.
И все же Даниэль надеялась. Она не желала сдаваться, хотя бы мысленно держала оборону. Девушка верила, де Грассе успеет, найдет ее по оставленной ниточке и в клочья разорвет лича. А если нет… Успеть испытать светлое чувство за короткий век – тоже не так уж плохо.
– Готова?
Натан возник на ступеньках часовни. Он разделся до пояса и держал в руках нож.
– Давай уже! – дерзко ответила Даниэль. – Ты столько месяцев пугал, пора уже перейти от болтовни к делу.
Губы ее посинели от холода, но девушка не собиралась молчать. Нет, молить о пощаде она не станет, леди Отой уйдет достойно.
Вместо ответа ветер разнес все тот же зловещий шепот, который прежде звучал в часовне. Девушка ощутила резкую боль в груди, такую сильную, что из глаз брызнули слезы. Темное облачко проявилось, вышло за пределы тела, но пока не порвало связи с хозяйкой. Лич попробовал снова и выругался: дар не желал переходить былому владельцу.
– Где носит Селестину? – в злобе выкрикнул Натан.
– Что, сил не хватает? – торжествовала Даниэль.
– Заткнись!
Лич стремительно спустился и влепил девушку звучную пощечину. Казалось, от нее опухла половина лица – мужчина не поскупился на удар. Пришлось действительно замолчать: леди Отой временно не могла разомкнуть челюсти. Однако даже в таком незавидном положении Даниэль не сдавалась. Обладай она хоть капелькой стихийной магии Элжбеты, наверняка бы испепелила лича. Но, увы, девушке приходилось лишь придумывать тридцать три способа умерщвления ненавистного врага.
Ткань окончательно превратилась в ледышку. Собственно, не так уж важно – судя по поведению Натана, скоро все закончится. Но не на победной ноте: Даниэль заготовила мучителю сюрприз. Она не могла полагаться на силу дару, кусаться или царапаться, поэтому полагалась на силу мысли. Если леди Отой хоть чуточку темная, то перед смертью успеет проклясть врага. Даниэль читала о такой способности в хрестоматиях, которые в последнее время заглатывала в огромном количестве. Нужно только постараться, и Тьма придет за Натаном Олбреком.
– Наконец-то!
Сидевший на ступеньках часовни лич встрепенулся и повернулся к воротам. Даниэль не могла видеть, кто там пришел, и полагалась только на слух. Хотя догадаться несложно, пару минут назад Натан поминал Селестину.
– Простите.
Голос ведьмы звучал странно. Леди Отой не могла отделаться от ощущения, что он стал ниже. Или у нее уже начались галлюцинации от холода? Похоже, нет, раз Натан задал тот же вопрос.
– Ректор. – Селестина вступила в полосу алого света и остановилась перед личем. Выглядела она потрепанно, прическа тоже превратилась в «воронье гнездо». – Огонь задел горло. Я чудом осталась жива.
– Выходит, они поняли, кто ты? – нахмурился Натан.
Даниэль злорадствовала. Пусть она умрет, но и ведьма останется на кладбище.
– Увы! – вздохнула Селестина. – Все треклятый Антуан! Вечно сует нос не в свое дело.
– И где он, не увязался следом?
Воздух вокруг пальцев лича тревожно засветился. Видимо, ведьма тоже сообразила, чем ей это грозит, раз испуганной скороговоркой заверила:
– Не беспокойтесь, у него и лорда Уоррена слишком много проблем в актовом зале.
– Ты? – Натан довольно усмехнулся и впитал магию. – Хорошо придумала, хвалю. Но хватит разговоров, попа преступать. Все помнишь?
– Безусловно.
И снова Даниэль привиделось, будто что-то не так. Селестина смотрела на нее в упор и словно обращалась к ней, а не к учителю.
– Тогда бери девчонку и тащи сюда. Пора высосать из нее дар и пополнить мои силы ее кровью.
Несмотря на то, что леди Отой предполагала подобный исход, все внутри у нее обмерло. Хотелось брыкаться, кричать, но эмоции бессильно бились внутри. Она не хотела умирать, до последнего момента верила, что-то произойдет, ее спасут.
Ведьма легко, словно пушинку, взвалила Даниэль на плечо. Та повисла словно куль, не способная даже мычать.
Ступени крыльца – как ступеньки эшафота.
Лич поджидал свою жертву у старинной алтарной плиты. Он скинул с нее цветы и божественное изображение, превратив кусок известняка в камень заклания. Вокруг постамента с плитой горел неровным синим пламенем рисунок из двух вписанных друг в друга треугольников. В каждом секторе Натан углем вывел непонятные символы, напоминавшие каракули ребенка.
– Вырезай сердце медленно, чтобы она потеряла как можно больше крови, – дал указания лич. – Потом разрежешь его на кусочки и положишь в каждом углу. Дальше отойдешь за рисунок.
Селестина кивнула и сгрузила девушку на плиту. Потекли последние минуты ее жизни.
Вопреки ожиданиям, Натан не подал ученице ритуальный нож, а крест-накрест полоснул себя по ладоням. Выступившей кровью он нанес письмена на лоб Даниэль, смочил ей линии рисунка. Стоявшая рядом ведьма до поры наблюдала, но, стоило личу нагнуться, быстро изменила руну на лице девушки: убрала одну линию и дорисовала две косых.
– Можем начинать!
Натан ничего не заметил. Да что там, он потерял всякий интерес к жертве – расходному материалу своего могущества.
Если бы могла, Даниэль зажмурилась, когда лич протянул окровавленный нож Селестине. Сейчас она вонзит его в грудь девушки! Ведьма, чуть помедлив, наклонилась, практически коснулась острием выреза бального платья и… Такого леди Отой точно не ожидала – Селестина четким и быстрым скользящим движением вогнала нож в бедро Натана. В следующий миг Даниэль полетела на пол. Ведьма, словно котенка, отшвырнула ее за пределы рисунка. И все – за считанные мгновения.
Синее пламя взметнулось до потолка, заключив Селестину в подобие кокона.
– Вздумала забрать силу себе?!
Разъяренный лич ударил ученицу ярким пронзительным лучом. Пламя отразило его и, сформировав эфемерный клинок, пронзило грудь Натана. Истекающий кровью, он рухнул на пол, приложившись головой о камень.
– Ты не Селестина.
Однако лич быстро пришел в себя и, цепляясь пальцами за плиту, нашел силы подняться.
– О да, я совсем не Селестина! – разразилась безумным хохотом ведьма. – Я предупреждал тебя, но ты позарился на чужое.
Даниэль сначала ощутила знакомое удушье, а потом увидела стену магии смерти. Она загнала Натана в ловушку, отрезала пути отступления.
Синее пламя раскалилось добела, руны на полу зашипели.
Лич ответил черным облачком проклятия. Судя по кривой усмешке, он верил в свою победу. И действительно, проклятие легко миновала стену огня и вошло в тело мнимой ведьмы. Кожа ее побледнела, казалось, Селестина сейчас рухнет на пол, но тут она рассмеялась, раскатисто, словно сумасшедшая, и распрямила поникшие плечи. Дар черным облачком вышел из тела. Он все сгущался и сгущался, стремительно меняясь в размерах, и наконец заполнил все пространство часовни, грозовым облаком нависнув над головами участников ритуала.
– Покойся с миром! – прозвучали традиционные словами похоронной службы.
Ураганный ветер невиданной силы повалил Натана на камень. Упавший с потолка ястребом темный дар, придавил его. Огонь ритуального рисунка загудел, забился в бешенном танце. Рунические письмена отделились от пола и по дорожке крови перебрались на тело Натана. Он хрипел и бился в конвульсиях, не в силах вырваться из собственной ловушки. Собственная кровь активировала ритуал и безжалостно выпивала жизненные и магические силы, все до последней капли. Выставив сложенные «лодочкой» ладони, Селестина черпала их из воздуха. Ее тело звенело, стало практически прозрачным.
– Ну хватит!
Ведьма отступила, и, никому ненужная, сила лича, пробив крышу, искрящимся столпом устремилась в небеса.
Даниэль заметила в образовавшейся дыре силуэт дракона, а через пару минут в часовню ворвался ректор.
– Не успел!
Он раздосадовано ударил кулаком по притолоке.
– Плохих преподавателей набирали твои предшественники, даже ритуал бессмертия толком провести не могут.
Селестина опустилась на корточки рядом с Даниэль и пощупала ей пульс.
– Не надо бояться, все кончено, – проворковала она.
– Я бы на месте леди Отой боялся. – Роберт сделал пару шагов вперед и остановился против студентки. – Напившийся чужой силы урожденный опасен.
– Брось ты сказки рассказывать! – отмахнулась мнимая ведьма. – Сколько раз повторять: я не чистый урожденный, просто очень злой полукровка. И сейчас готовлюсь вкусить все прелести отката, поэтому, пожалуйста, займись Даниэль, а после доставь нас в академию.
Пока лорд Уоррен снимал с девушки чары лича, Селестина, вернее, де Грассе, принявший его образ едва доковылял до ближайшего угла. Силы внезапно покинули его, и темный маг рухнул, чудом не расшибив лоб. Ректор тут же метнулся к нему, но Антуан знаком дал понять, все в порядке. Его трясло, словно в лихорадке, кожа приобрела болезненный желтый оттенок и походила на морщинистый древний пергамент. Оборотное заклинание начало разрушаться само собой, словно змеиный хвост, чулком сползая от лица к ногам. Со стороны выглядело пугающе и тошнотворно. Но вот облик Селестины окончательно растворился, и на Даниэль смотрели уже знакомые карие глаза.
– Вы как? – встревоженно поинтересовался де Грассе, хотя ему впору было бы озаботиться собственным здоровьем.
– Спасибо. Вашими стараниями.
– И ректора. Он тут не для мебели.
– Послушай, – вмешался Роберт, – мне кажется разумнее…
– Все скоро пройдет, – оборвал его Антуан и попросил: – Пожалуйста, оставь нас на пару минут одних.
Ректор понимающе кивнул и, прихватив останки лича – их надлежало сжечь, – вышел в темноту ноябрьской ночи.
Разговор не клеился. Смущенная Даниэль стояла в пол-оборота к де Грассе, прикрывая разодранное на боку платье. Жалко его, а еще жальче обручального кольца, которое неведомо когда соскользнуло с пальцев. Лучше бы серьги, чем фамильная драгоценность чужого рода!
– Я очень виновата перед вами, Антуан.
Даниэль показала руку.
Темный маг рассмеялся:
– Пустое! Его легко найти.
Он по-прежнему выглядел плохо, немногим лучше покойников, которых подымали студенты, хотя пытался бодриться. Под глазами стремительно наливались лиловые тени, скулы болезненно заострились, словно лицо усохло. Девушка по сравнению с ним казалась цветущей красавицей. По сути, она всего лишь испугалась, но не потеряла ни капли крови. Пощечина – сомнительное увечье, боль давно прошла.
– Может, вам врача?
Леди Отой растерялась. Она не понимала, что говорить, как поступать в таких случаях. Нужно помочь, посочувствовать, но примет ли Антуан ее участие?
– Не надо, – качнул головой де Грассе и, преодолев сопротивление тела, сел прямо. – Доучитесь до старших курсов, познакомитесь с этой крайне неприятной штукой.
– Так я останусь?
В глазах девушки забрезжила надежда.
– Разумеется, – без тени сомнения подтвердил преподаватель. – Если не провалите сессию.
– О, я постараюсь, очень постараюсь!
В порыве чувств Даниэль метнулась к нему, присев на корточки, потянула руку к блестящему влажному лбу, но вовремя вспомнила: де Грассе чужой. Рука безвольно повисла, плечи поникли, и леди Отой отвернулась.
– Я хотел бы поговорить, Даниэль, сейчас, пока не придется никому ничего объяснять. – Голос Антуана звучал в ее душе набатом: такой же тревожный, пусть и внешне спокойный. – Речь о вашем объяснении.
– Так глупо… Забудьте!
Если бы могла, девушка забрала бы те слова обратно. Де Грассе ее не любит и никогда не полюбит.
– Совсем забыть?
Легкая хитринка в его тоне заставила поднять голову, заглянуть в глаза магу. Темные, манящие, они затягивали, но не давали проникнуть в сокровенные мысли.
– Вы отчитали меня, велели держаться подальше – логичное решение.
– Я? – нахмурился Антуан. – Юная леди, не искажайте мои слова. Я всего лишь сказал, что не желаю вас соблазнять.
– Разве это не одно и то же?
Даниэль ничего не понимала. Чего же он хочет?
– Нет, – выдохнул де Грассе и коснулся подрагивающими кончиками пальцев ее подбородка, понуждая не отрывать взгляда от своего лица. – Нет, маленькая Даниэль, это совсем другое. Ты неопытная студентка, тебе так легко угодить в сети мужчины, успевшего завести отношения не с одной женщиной.
– И вы решили за меня, да? – Кровь девушки медленно закипала. – Кого любить, с кем спать? Печетесь о моей репутации, словно папенька, хотя тревожит вас только ваша. Что люди скажут, не уволит ли ректор? А я не ребенок, не ребенок, Антуан, и…
Темный маг не позволил ей договорить и поцеловал. Однако Даниэль не собиралась оставаться на вторых ролях и быстро перехватила инициативу. Обхватив голову де Грассе, зарывшись пальцами в его волосы, она быстро доказала, слова леди Отой не расходятся с делом. Поцелуй меньше всего напоминал стыдливый и невинный, де Грассе приобрел хорошую ученицу, которая все схватывала налету и шла дальше, куда пока не осмеливался заглянуть учитель.
Позабыв о холоде и слабости, о не самом романтичном месте вокруг, парочка упивалась друг другом. Даниэль давно перебралась на колени преподавателю и давала свои собственные уроки. Де Грассе тоже раздвинул рамки дозволенного: девичья грудь была слишком близко, чтобы не попытаться ее поцеловать. Леди Отой не возражала. Прикрыв глаза, она наслаждалась новыми ощущениями и, поправ нормы морали, потихоньку расстегивала крючки на платье, чтобы Антуану досталось больше.
– Ты серьезно?
Де Грассе предоставил ей шанс к отступлению, когда мягкая ткань опала на колени.
– Более чем. Оттолкнешь, прокляну! – пригрозила девушка и движением руки окончательно перевела их отношения за грань ученических.
Больше не стесненная ничем грудь высоко вздымалась, но вовсе не от страха, а от переполнявших ее эмоций. Даниэль держалась так, словно на ней закрытая роба, без стыда, с поистине королевским достоинством, а Антуан не мог оторвать взгляда от капельки бирюзы в соблазнительной ложбинке.
– Ну, соблазняй, толкай на путь порока.
Леди Отой не просила – требовала. Де Грассе рассмеялся: настолько потешной казалась ее взрослость.
– Только самую капельку, потому что я не каменный. А после ты прикроешься: мы еще не договорили.
И он наклонился к острым холмикам, чтобы в следующий миг сорвать с уст Даниэль томный вздох. Антуан не торопился, лаская губами и языком нежную кожу. Девушка плавилась под его руками. Приоткрыв рот, она наслаждалась неведомыми ранее ощущениями.
– Ой, кажется, я помешала! Но не стану мешать, пусть награда найдет героя.
Оба синхронно обернулись и увидели край мелькнувшей в дверном проеме юбки.
– Амалия! – скрипнув зубами, пробормотал де Грассе и отстранился.
Даниэль сразу стало холодно. Жар поцелуев и предвкушение нечто большего больше не согревались, и она судорожно прикрыла грудь.
– Пожалела? – Темный маг по-своему понял ее поведение.
Он хмурился и тревожно посматривал через плечо девушки.
– Нет. Я готова хоть сегодня прийти в вашу спальню, даже зная, что вы никогда на мне не женитесь. Помогите с крючками, пожалуйста, мне никак, – беспомощно, стушевавшись, добавила леди Отой.
Пусть хотя бы подержит лиф, дальше Даниэль справится.
– Ошибаешься, – напряженно размышляя совсем о другом, Антуан пришел ей на помощь, – теперь мне как раз придется жениться.
– Почему? – искренне удивилась девушка. – Я ведь даже девственница.
– Станешь публично доказывать это всем, кому разболтает Амалия? – съехидничал де Грассе. – Она застала нас за недвусмысленным занятием.
– Вот что, – Даниэль оправила декольте и встала, – ни на ком вам не придется жениться. Отец и так невысокого мнения обо мне, вряд ли дочь-шлюха расстроит его больше дочери-колдуньи.
– Чтобы я больше от тебя таких слов не слышал! – прикрикнул Антуан.
Девичьи ласки словно влили в него новые силы, темный маг чувствовал себя намного лучше, настолько лучше, что смог самостоятельно подняться.
– За следующую «шлюху» ударю по губам, – предупредил он. – И отвечу твоими же словами: на каком основании ты решаешь, на ком мне жениться?
Леди Отой опешила и проглотила заготовленный на первую половину реплики ответ. Разве это не очевидно, Антуан не любит ее, может, испытывает легкий интерес, но не более.
– Неразумно жениться на девушке только потому, что скомпрометировал ее, – наконец выдавила из себя Даниэль. – Нужны чувства. Я вам неинтересна…
– Вздор! – отмел ее предположение де Грассе. – Я всего лишь старше и видел последствия.
– Какие же?
Девушка вновь закипала. Усевшись на край плиты, которая едва не стала ее могилой, она требовательно сложила руки на груди.
– Твое разочарование. Первые чувства мимолетны…
– Чушь!
Леди Отой в сердцах ударила кулаком по камню и, ойкнув от боли, прижала к губам окровавленную ладонь.
– Опять отсутствие самоконтроля, да? – пожурил де Грассе. – Совсем забросила медитацию! Ну, и какой темный маг получится из такой вздорной девицы.
Порывшись в кармане – спавшая личина вернула и прежнюю одежду, – он протянул Даниэль платок.
– Теперь по существу. Ты ожидала от меня пылкой влюбленности мальчишки? Цветы, подарки, желание все время быть рядом?
Взгляд Антуана требовал ответа, и девушка кивнула. Обернув тканью пострадавшую ладонь, она убаюкивала ее словно ребенка.
– То есть ты всерьез уверена, что взрослый мужчина ведет себя именно так? Забывает о долге, обязанностях, теряет голову от эмоций? Добро пожаловать в реальный мир, Даниэль, твои представления о любви на уровне маленькой девочки.
– Да плевать кого, – вспыхнула Даниэль, – скажите лучше, есть у меня шанс?
Темный маг выиграл бы конкурс краткости:
– Да.
– Вам нужна только постель? – не унималась девушка.
Она пока не спешила радоваться. Де Грассе действительно взрослый мужчина, его просто могло тянуть к ее телу.
– Нет.
Антуан словно издевался над Даниэль, выдавая столь желанную информацию по крупицам.
– Да любите вы меня, наконец?!
Любой бы потерял терпение, леди Отой и так долго держалась.
Де Грассе хмыкнул:
– Сама как думаешь? Сражаться в одиночку с личем ради обычной студентки – безумие. Еще большее – сварить оборотное зелье и доверить помощь в его приготовлении первокурснице. Хотя бы статистику смертности от него почитай.
Даниэль не собиралась, она просто повисла на шее еще нетвердо стоявшего на ногах мага и крепко поцеловала.
