И это пройдет
3 июня 2015 года дьякон Андрей Кураев, выступая в передаче «Особое мнение» на радиостанции «Эхо Москвы», заметил: «И это пройдет, говоря словами мудрого библейского Экклесисаста».
Вполне возможно, что знаменитое изречение возникло не без влияния ветхозаветной книги «Екклесисаст, или Проповедник». Однако здесь сказано иначе: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться…»
Священнослужитель более высокого ранга, архимандрит Амвросий (Юрасов), держится другой версии: «– Будем всегда помнить Соломоново кольцо, на котором написано: “И это пройдет”» («Яко с нами Бог», 2013).
7 июня 1950 года Ариадна Эфрон, дочь Цветаевой, писала Борису Пастернаку из туруханской ссылки: «Утешаю себя мудростью Соломонова перстня, на котором было начертано, как известно из Библии и из Куприна, – “и это пройдет”».
Насчет Библии сказано выше, а в рассказе Куприна «Суламифь» (1908) читаем:
«На указательном пальце левой руки носил Соломон гемму из кроваво-красного астерикса, извергавшего из себя шесть лучей жемчужного цвета. Много сотен лет было этому кольцу, и на оборотной стороне его камня вырезана была надпись на языке древнего, исчезнувшего народа: “Все проходит”».
Еще одну версию находим в журнале «Русская мысль», 1908, № 9: «Когда араба постигнет горе (…), он покорно складывает руки и не отрываясь смотрит на мудрое изречение перстня… “И это пройдет”» (Збышко, рассказ «Санатория»).
Агния Барто в «Дневниках 1974 года» утверждала: «Чехов носил на пальце кольцо с изречением древнего мудреца: “И это пройдет”».
На самом деле Чехов такого кольца не носил. Это, должно быть, отголосок истории о пушкинском перстне-печатке, подаренном ему при расставании Елизаветой Воронцовой. На перстне имелась загадочная – как считалось, арабская, – надпись. Гораздо позднее выяснилось, что надпись была на иврите и означала: «Симха, сын почетного рабби Иосифа, да будет благословенна его память».
Так что же – и, главное, откуда – известно о Соломоновом перстне?
Самое раннее достоверное упоминание о нем относится к началу XIX века. 6 ноября 1813 года Вальтер Скотт писал лорду Байрону:
Ваша Светлость, вероятно, вспомнит, где содержится восточная сказка о султане, который спрашивал у Соломона, какую ему выбрать надпись для кольца с печаткой; он требовал, чтобы эта сентенция годилась и для того, чтобы не чрезмерно предаваться благополучию, и для того, чтобы легче переносить невзгоды. Изречение, предложенное еврейским мудрецом, как мне кажется, превосходно отвечало обеим этим целям; оно заключалось в словах: «И это пройдет» («And this also shall pass away»).
Итак, если верить шотландскому романисту, «восточная сказка о султане» содержалась в какой-то английской (или, на крайний случай, французской) книге. Однако отыскать ее не удалось по сей день.
Письмо Скотта было опубликовано в 1837 году в I томе его биографии, сразу же ставшей бестселлером. И именно с этого времени изречение «И это пройдет» начинает упоминаться регулярно.
В 1839 году легенда о перстне как минимум дважды цитировалась в американской печати; в одном случае ее героем был некий «восточный монарх», в другом – «один мудрец».
В декабре 1839 года епископ Джордж Уошингтон Доун прочитал проповедь в церкви Св. Девы Марии в г. Бёрлингтон (штат Нью-Джерси). Проповедь была посвящена памяти Бенджамина Уинслоу, пастора этой церкви, скончавшегося 14 октября. На ложе смерти Уинслоу повторял слова «И это пройдет», а в ночь перед кончиной написал стихотворение, которое Доун привел целиком. Первые две строфы заканчивались словами «И это пройдет», а третья, последняя, – двустишием:
Да будет мне жилищем мир
Тот, что вовеки не пройдет.
В 1842 году в парижском журнале «Артист» публиковался роман из английской жизни «Мэри Линдсей», подписанный: Джулия Норвич. (В английской литературе ни это имя, ни этот роман неизвестны.) Здесь мы читаем:
«И это пройдет!» (Et cela aussi passera!), – сказал царь Соломон царю Эфиопии, когда тот захотел узнать от него изречение, которое помогало бы душе не предаваться чрезмерно счастью и утешаться в несчастье.
Замена вальтер-скоттовского «султана» царем Эфиопии, конечно, лучше согласуется с Ветхим Заветом.
В 1852 году вышел в свет сборник английского поэта Эдварда Фицджеральда «Полоний: Собрание мудрых изречений и современных образцов». (Позднее именно Фицджеральд сделал достоянием англоязычной культуры стихи Омара Хайяма.) Включенная в сборник легенда «Соломонов перстень» почти в точности повторяла легенду, рассказанную Вальтером Скоттом.
Семь лет спустя этой легендой воспользовался Авраам Линкольн. 30 сентября 1859 года он выступил с речью в Милуоки (штат Висконсин):
– Говорят, что некий восточный монарх однажды поручил своим мудрецам сочинить для него сентенцию, которая всегда была бы у него перед глазами и была бы пригодна во всякое время и при всех переменах судьбы. Они предложили ему слова: «И это пройдет». Как много здесь выражено! Как умеряет это гордыню благополучия! Как утешает в самом глубоком горе!
В 1860 году изречение цитировалось по-немецки («Auch dies wird vorübergehen»); это был перевод все того же письма Вальтера Скотта.
В справочнике «Respectfully Quoted» (Нью-Йорк, 1989) приведена – латиницей на языке фарси – фраза из сборника лирики персидского поэта Санаи (1081–1141?), которая может быть переведена как «И это пройдет». Автор справочника, Сьюзи Платт, не указала ни конкретного произведения, ни контекста, в котором звучит эта фраза; между тем в сочинениях суфийских поэтов нередко встречаются сентенции о преходящем характере всего земного, вовсе не связанные с легендой, рассказанной Вальтером Скоттом.
Еще чаще высказывание «И это пройдет» приписывается другому суфийскому поэту – Аттару (шейх Фарид ад-Дин Аттар, ок. 1145–1221), но без каких-либо уточнений.
Итак, с уверенностью можно лишь утверждать, что изречение «И это пройдет» вошло в обиход благодаря Вальтеру Скотту. О существовании рассказанной им легенды в более древние времена, в сущности, ничего не известно.
Евгения Гинзбург, мать писателя Василия Аксенова, вспоминала: «Подобно древнему царю Соломону, изрекавшему в острые моменты жизни свое “И это пройдет”, наша бабушка, выслушав сообщение о каком-либо выходящем из ряда вон происшествии, обычно говорила: “Такое-то уж было…”» («Крутой маршрут», ч. 1, 1967.)
Тут приходит на ум не столько царь Соломон, сколько рабби Бен-Акиба из драмы в стихах «Уриэль Акоста» (1846) Карла Гуцкова. При всяком «выходящем из ряда вон происшествии» он повторяет свою любимую фразу «Все уже было» (нем. «Alles schon dagewesen»). В переводе Э. Линецкой:
Все уже бывало; (…)
Бывало все, не раз уже бывало.
На языке идиш драма Гуцкова не сходила со сцен еврейских театров вплоть до первых десятилетий XX века.
