Сначала они пришли за коммунистами…
Знаменитые слова пастора Мартина Нимёллера (1892–1984) существуют во множестве вариантов. Наиболее известны из них три.
«Официальная» версия на немецкоязычном сайте Фонда Мартина Нимёллера:
Когда нацисты пришли за коммунистами,
я промолчал,
ведь я не был коммунистом.
Когда они пришли за социал-демократами,
я промолчал,
ведь я не был социал-демократом.
Когда они пришли за членами профсоюзов,
я промолчал,
ведь я не был членом профсоюзов.
Когда они пришли за мной,
не было уже никого,
кто мог бы протестовать.
Надпись в Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне (1993):
Сначала они пришли за социалистами, но я промолчал —
Ведь я не был социалистом.
Потом они пришли за членами профсоюзов, но я промолчал —
Ведь я не был членом профсоюза.
Потом они пришли за евреями, но я промолчал —
Ведь я не был евреем.
Потом они пришли за мной – и не было уже никого, кто мог бы вступиться за меня.
Надпись в Мемориале Холокоста в Бостоне (1995), наиболее близкая к форме, известной у нас:
Сначала они пришли за коммунистами,
но я промолчал, ведь я не был коммунистом.
Потом они пришли за евреями,
но я промолчал, ведь я не был евреем.
Потом они пришли за членами профсоюзов,
но я промолчал, ведь я не был членом профсоюза.
Потом они пришли за католиками,
но я промолчал, ведь я был протестантом.
Потом они пришли за мной,
и не было уже никого, кто мог бы вступиться за меня.
Как видим, во всех трех вариантах высказывание имеет форму стихотворения в прозе; на Западе его нередко и называют стихотворением. В англоязычном мире наиболее известна вторая версия. Однако все три версии либо неполны, либо избыточны, а стихотворная форма Нимёллеру не принадлежит.
В октябре 1933 года Нимёллер телеграммой поздравил Гитлера с выходом Германии из Лиги Наций. Он и в дальнейшем одобрял действия фюрера, за исключением его политики в отношении Церкви, за что и был в 1937 году арестован, а потом отправлен в концлагерь Заксенхаузен.
Различные элементы позднейшего «стихотворения» содержались в проповедях, речах и интервью Нимёллера, начиная с проповеди, прочитанной во Франкфурте-на-Майне 6 января 1946 года:
– …Те, кто тогда [в 1933 г.] попадал в концентрационные лагеря, были коммунистами. Кого это касалось? (…) Затем наступил черед ликвидации больных, т. н. «неизлечимых». (…) И наконец очередь дошла до самой [евангелической] Церкви. Тогда мы попытались что-то сказать, но нас никто не услышал. Преследования евреев, наше поведение в оккупированных странах (…), ведь об этом писали газеты. (…) Мы предпочли промолчать.
Эта проповедь была включена в сборник «Мартин Нимёллер о немецкой вине, нужде и надежде» (Цюрих, 1946). В 1947-м сборник вышел в Нью-Йорке в английском переводе.
4 мая 1946 года Нимёллер произнес речь в Марбургском университете:
– …Мы не узнали Христа, когда он вошел в нашу жизнь в облике страждущего брата. Я не узнал его ни тогда, когда он был брошен в концлагерь как коммунист, ни тогда, когда его убивали как неизлечимо больного, ни тогда, когда его травили газом и сжигали, как несчастных жертв его собственного народа [т. е. евреев. – К.Д.]. В этом моя вина перед самим собой, моя личная ответственность, и я не могу извинить себя ни перед Богом, ни перед человечеством.
Профессор Калифорнийского университета Гарольд Маркузе установил, что в числе преследуемых групп Нимёллер всегда называл коммунистов (и всегда на первом месте, поскольку именно они пострадали первыми), почти всегда – евреев, часто или эпизодически – социалистов, неизлечимых больных, членов профсоюзов, свидетелей Иеговы. Зато католиков он, по-видимому, не упомянул ни разу.
В 1955 году появились прозаические версии высказывания Нимёллера, в которых каждое предложение одинаково начиналось и заканчивалось, в 1958 году – «стихотворение» с разбивкой на строки. Через какое-то время Нимёллер и сам стал использовать ритмизированную форму, правда, без разбивки на строки.
В середине 1960-х годов в «стихотворении» появилось упоминание о католиках. Различие между надписями в Бостонском и Вашингтонском мемориалах Гарольд Маркузе объясняет тем, что в Бостоне много католиков ирландского происхождения. В столице же были особенно сильны антикоммунистические фобии, поэтому коммунистов из надписи исключили.
