Казнить человека он всегда требовал мелкими частыми ударами, повторяя свой знаменитый приказ «Бей, чтобы он чувствовал, что умирает!». Когда по ошибке был казнен вместо нужного человека другой с тем же именем, он воскликнул «И этот того стоил». Он постоянно повторял известные слова трагедии:
Пусть ненавидят, лишь бы боялись!(Oderint, dum metuant)(Перевод М. Гаспарова)
Для сохранения и удержания власти самое подходящее из всех средств – быть любимым, самое несообразное – внушать к себе страх. (…)Ведь против ненависти многих людей не устоять ничьему могуществу (…). …Гибель нашего тирана [Юлия Цезаря] (…) показывает, насколько ненависть людей могущественна, чтобы погубить человека; это показывает и подобная ей судьба других тиранов…(«Об обязанностях», II, 23; перевод В. Горенштейна)
«Пусть ненавидят…» – и что же дальше? Лишь бы повиновались? – Нет. Лишь бы уважали? – Нет. Так что же? – «Лишь бы боялись». На таком условии я не захотел бы и любви. Ты думаешь, что это сказано от величия духа? Ошибаешься; это не сверхчеловеческое величие, а великая бесчеловечность.(«О гневе», I, 20; перевод Т. Бородай)
Но вот чего я опасаюсь сильнее: как бы ты не ошибся в выборе истинного пути к славе, не счел, что быть могущественнее всех, внушать согражданам страх, а не любовь, – это слава. Если ты так думаешь, путь славы тебе совершенно неведом. Пользоваться любовью у граждан, иметь заслуги перед государством, быть восхваляемым, уважаемым, почитаемым – все это и есть слава; но внушать к себе страх и ненависть тяжко, отвратительно; это признак слабости и неуверенности в себе. Как мы видим также и в трагедии, это принесло гибель тому, кто сказал: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».(«Первая филиппика против Марка Антония»; перевод В. Горенштейна)
Oderint, dum metuant!
Пусть ненавидят мусора и мужики – лишь бы боялись.
Пусть ненавидят, лишь бы любили!