Пусть ненавидят, лишь бы боялись!

Светоний в биографии императора Гая Калигулы, правившего с 37 по 41 год н. э., пишет:

Казнить человека он всегда требовал мелкими частыми ударами, повторяя свой знаменитый приказ «Бей, чтобы он чувствовал, что умирает!». Когда по ошибке был казнен вместо нужного человека другой с тем же именем, он воскликнул «И этот того стоил». Он постоянно повторял известные слова трагедии:

Пусть ненавидят, лишь бы боялись!

(Oderint, dum metuant)

(Перевод М. Гаспарова)

Этот стих взят из не дошедшей до нас трагедии «Атрей» римского драматурга Акция (170 – ок. 80 до н. э.).

Акций видоизменил высказывание своего старшего современника, «отца римской поэзии» Квинта Энния (239–169 до н. э.): «Кого боятся, ненавидят» – «Quem metuunt, oderunt». Вероятно, это фрагмент не дошедшей до нас трагедии «Фиест». Его процитировал Цицерон с собственным комментарием:

Для сохранения и удержания власти самое подходящее из всех средств – быть любимым, самое несообразное – внушать к себе страх. (…)

Ведь против ненависти многих людей не устоять ничьему могуществу (…). …Гибель нашего тирана [Юлия Цезаря] (…) показывает, насколько ненависть людей могущественна, чтобы погубить человека; это показывает и подобная ей судьба других тиранов…

(«Об обязанностях», II, 23; перевод В. Горенштейна)

Иного принципа держался предшественник Калигулы император Тиберий. Согласно Светонию, он говорил: «Пусть ненавидят, лишь бы соглашались».

Стих Акция цитировал также Сенека, имея в виду уже Нерона, ставшего императором 13 лет спустя после убийства Калигулы:

«Пусть ненавидят…» – и что же дальше? Лишь бы повиновались? – Нет. Лишь бы уважали? – Нет. Так что же? – «Лишь бы боялись». На таком условии я не захотел бы и любви. Ты думаешь, что это сказано от величия духа? Ошибаешься; это не сверхчеловеческое величие, а великая бесчеловечность.

(«О гневе», I, 20; перевод Т. Бородай)

Сенека был современником Нерона; Светоний писал «Жизнь двенадцати цезарей» в первые десятилетия II века. Но строку Акция цитировал как политический лозунг уже Цицерон.

2 сентября 44 года до н. э. он говорил в римском сенате, обращаясь к Марку Антонию:

Но вот чего я опасаюсь сильнее: как бы ты не ошибся в выборе истинного пути к славе, не счел, что быть могущественнее всех, внушать согражданам страх, а не любовь, – это слава. Если ты так думаешь, путь славы тебе совершенно неведом. Пользоваться любовью у граждан, иметь заслуги перед государством, быть восхваляемым, уважаемым, почитаемым – все это и есть слава; но внушать к себе страх и ненависть тяжко, отвратительно; это признак слабости и неуверенности в себе. Как мы видим также и в трагедии, это принесло гибель тому, кто сказал: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».

(«Первая филиппика против Марка Антония»; перевод В. Горенштейна)

В книге Д. Балдаева и А. Судакова «Татуировки заключенных» (2001) приведена «блатная» татуировка с надписью на латыни:

Oderint, dum metuant!

(Вообще-то в латыни восклицательный знак не используется.)

Существует и русский вариант этой татуировки:

Пусть ненавидят мусора и мужики – лишь бы боялись.

Новую версию старого лозунга предложил воронежский афорист Аркадий Давидович в книге «Конец света закончится хорошо» (2000):

Пусть ненавидят, лишь бы любили!

Назад: Пусть едят пирожные!

Дальше: Пятая колонна