Шаг от высокого до смешного очень мал
(В «Русско-немецком листке»: «Vom Erhabenen bis zum lächerlichen…».)
Именно в таком виде ее впервые узнал русский читатель.
В 1934 году было опубликовано письмо графини Марии Терезы Тышкевич, отправленное князю Талейрану из Варшавы 20 декабря 1812 года и перехваченное австрийцами. Речь Наполеона перед польскими министрами здесь близка к тексту, опубликованному журналом «L’Ambigu». Знаменитая фраза выглядит так:
Возможно, я совершил ошибку, войдя в Москву, и еще одну, оставаясь там слишком долго; потомство рассудит; смешное соседствует с возвышенным (le ridicule est à côté du sublime), так что в этом нет ничего удивительного.
Наконец, еще одну версию слов Наполеона привел, со слов графа Потоцкого, М. И. Кутузов:
«В сентябре я еще был повелителем мира, а теперь уже нет», и, улыбнувшись, он [Наполеон] добавил: «так мало расстояние между величественным и смешным» (tant la distance est petite entre le sublime et le ridicule).
(Письмо к жене из Плоцка от 2 (13) февраля 1813 г.; закавыченные слова Наполеона приведены по-французски)
Источник у Кутузова был вполне надежный, так что можно предположить, что Наполеон, повторяя фразу многократно, произнес ее и в таком виде.
16 марта 1818 года граф Александр де Бальмен, наблюдавший за Наполеоном на о-ве Св. Елены в качестве российского комиссара, в своем донесении сообщал:
В Варшаве Бонапарт говорил: «От величественного до смешного только один шаг». На Св. Елене он дважды в день повторяет: «От Капитолия до Тарпейской скалы только один шаг» (в оригинале по-французски).
В здании Капитолия заседал римский сенат; Тарпейская скала – часть Капитолийского холма, откуда сбрасывали преступников и изменников. Наполеон – или же Бальмен – несколько изменил изречение Октава Мирабо, одного из вождей Великой французской революции: «Невелико расстояние от Капитолия до Тарпейской скалы».
Благодаря Наполеону фраза «От великого до смешного…» вошла в историю. Однако она ему не принадлежит.
В 1683 году вышли в свет «Диалоги мертвых древних и новейших лиц» Бернара де Фонтенеля. В одном из диалогов беседуют Сенека и французский поэт Поль Скаррон, автор комической поэмы «Вергилий наизнанку». Скаррон замечает:
…Ни одна вещь в мире не создана для серьезного к ней отношения. Я переложил в бурлескные стихи божественную «Энеиду» вашего Вергилия: нельзя было сделать ничего лучшего для того, чтобы показать, как близки между собой возвышенное и смешное! Они тесно расположены рядом.
(Перевод С. Шейнман-Топштейн, с заменой слова «великое’ на «возвышенное’)
Эту мысль Скаррон поясняет примером, в котором при желании можно увидеть пророчество о судьбе Наполеона:
Все на свете напоминает перспективную живопись: разбросанные там и сям мазки образуют, например, если смотреть на картину с известной точки зрения, фигуру императора. Но измените точку зрения – и те же самые мазки представят вам оборванца.
Мысль Фонтенеля не раз повторялась во французской и английской печати, а свою нынешнюю форму обрела во второй половине XVIII века. В 1777 году в Амстердаме была напечатана – на французском языке – антология «Новые и философские мысли». Среди прочих изречений здесь, без указания автора, приведено следующее:
От великого до смешного, говорит Фонтенель, один только шаг; от насмешки до оскорбления и того меньше (de la raillerie à l’insulte il y en a encore moins).
Август Коцебу, опубликовавший «Речь…» Наполеона в своем «Русско-немецком листке», заметил: «Шаг от высокого до смешного не только очень мал, да еще и невозвратен» (цитирую по «Вестнику Европы»).
То же самое говорит один из героев романа Лиона Фейхтвангера «Изгнание» (1939):
– От великого до смешного один только шаг, но от смешного к великому пути уже нет.
Американский просветитель Томас Пейн считал иначе. Во 2-й части своего знаменитого трактата «Век разума», опубликованной в 1795 году, он писал:
Один лишний шаг, и возвышенное становится смешным; еще один лишний шаг, и смешное снова становится возвышенным.
Закончу отрывком из спича Марка Твена, произнесенного в лондонском Савидж-клубе в 1872 году:
Я оказался где-то в центре города и хотел понять, где именно я нахожусь – обычно, когда я один, я теряюсь; так что я остановил прохожего и спросил:
– Далеко ли отсюда до перекрестка Чаринг-Кросс?
– Шиллинг, если взять кэб, – ответил он и пошел дальше.
Полагаю, если б я спросил лондонца, далеко ли от великого до смешного, он попытался бы оценить это расстояние в звонкой монете.
(В оригинале: «from the sublime to the ridiculous», что опять же точнее было бы перевести: «от возвышенного до смехотворного».)
