Между устами и чашей
14 июля 1921 года Илья Ильф предложил своим одесским друзьям отпраздновать взятие Бастилии. «Единственный тост прозвучал в тот вечер за нашим столом. Он был лаконичен и выразителен. “Так выпьем же за расстояние, которое остается между губами и чашей”, – сказал Ильф, и, чокнувшись стаканами, мы выпили». (Тая Лишина, «Так начинают жить стихом…», 1968.)
Широкую известность этот оборот получил как эпиграф к драматической поэме Альфреда де Мюссе «Уста и чаша» (1832): «Между устами и чашей всегда найдется место для несчастья», с подписью: «Старинная пословица».
В классическом сборнике Эразма Роттердамского Пословицы (1523) содержалось латинское изречение:
Multa cadunt inter calicem supremaque labia.
Многое может случиться между устами и чашей.
(букв. Многое пропадает…)
Отсюда пословица попала в основные европейские языки.
Эразм шел по стопам римского грамматика Авла Геллия. В XIII книге трактата «Аттические ночи» Геллий цитирует Катона Старшего:
«Ныне, говорят, хорошо уродились хлеба и травы. Но не слишком на это рассчитывайте. Я часто слышал, что между ртом и куском многое может встрять; действительно, очень долог путь от колоса до куска [хлеба]» (перевод А. Грушевого).
Латинская пословица «inter os et offam» («между ртом и куском»), разъясняет Геллий, тождественна греческой: «Велико расстояние между бокалом и краями губ» (в оригинале это гекзаметрический стих).
В свою очередь, греческая пословица восходит к легенде об Анкее, правителе острова Самоса. Когда Анкей посадил виноградные лозы, один из его слуг сказал: «Между краем чаши и краем губ велико расстояние». Когда же поспел первый урожай, пришло известие, что огромный вепрь разоряет виноградники; в схватке с ним Анкей погиб.
Сходный мотив встречается в «Одиссее» Гомера (песнь XXII). Антиной, один из женихов Пенелопы,
Как раз поднять золотой собирался
Кубок двуухий; его меж руками он двигал, готовясь
Пить вино из него. Помышления даже о смерти
Он не имел. (…)
В горло нацелясь, стрелой поразил Одиссей Антиноя.
……………
…Из рук его чаша
Выпала наземь.
(Перевод В. Вересаева)
В 1900 году Леонид Андреев писал о современном человеке: «…Постоянная двойственность между плачем по судаке и аппетитным пожиранием этого самого оплакиваемого судака весьма явственно ощущается им и глубоко печалит его. Между его устами и чашей всегда остается пространство» (очерк «Когда мы, живые, едим поросенка»).
Широкая российская публика узнала это выражение в 1987 году, после выхода на советские экраны польской мелодрамы «Между устами и краем кубка». Фильм был экранизацией одноименного романа Марии Родзевич (1889), необычайно популярного в Польше, прежде всего среди женской аудитории. На протяжении всего романа молодой заносчивый граф добивается любви простой шляхтянки; но здесь – в отличие от древней легенды и поэмы де Мюссе – все кончается счастливо.
