Когда я слышу слово «культура»…
В сентябре 1933 года писатель Ганс Йост написал письмо Генриху Гиммлеру, своему давнему приятелю. Он советовал шефу СС отправить Томаса Манна «освежиться» в концлагерь Дахау. Гиммлер поблагодарил за совет и не стал разъяснять, что Манн уже за кордоном, в Швейцарии.
В юности Йост мечтал стать миссионером. В 1914-м пошел добровольцем на фронт, но вскоре был комиссован. В 20-е годы он уже считался одним из виднейших драматургов нового поколения, а в 1932 году вступил в нацистскую партию, получив партбилет № 1352376.
20 апреля 1933 года, в день рождения фюрера и в его присутствии, в Берлине была впервые сыграна драма Йоста «Шлагетер». Фюреру драма понравилась; понравилось и посвящение автора: «Адольфу Гитлеру с любовью, уважением и неизменной верностью».
«Шлагетер» оказался самой доходной нацистской пьесой. За год ее поставили 110 театров, показали более чем в тысяче городов; она 16 раз транслировалась по радио, была включена в школьную программу и принесла Йосту почти 50 тыс. марок.
О герое пьесы уже мало кто помнит. Альберт Лео Шлагетер, 28-летний офицер, член одной из нацистских организаций, в мае 1923 года был расстрелян французскими оккупационными властями в Руре за диверсию на железной дороге. У Йоста он стал «последним солдатом мировой войны и первым солдатом Третьего рейха».
В I действии пьесы студент Шлагетер ведет долгие споры со своим военным товарищем Фридрихом Тиманном. Шлагетер мечтает о карьере интеллектуала; Тиманн возбужденно толкует о «крови», «расе», «самопожертвовании» и в конце концов заявляет:
– Когда я слышу слово «культура», я спускаю предохранитель своего револьвера.
Хотя изрекает это не главный герой, именно эти слова застревали в памяти зрителя. Их стали приписывать вождям – Гиммлеру, Геббельсу, Гейдриху, Гитлеру, но чаще всего Герингу.
Могли ли вожди говорить такое прилюдно? Можно определенно ответить: нет. Как заметил И. Голомшток, автор книги «Тоталитарное искусство», нигде сфера культуры не ценится так высоко, как в стране победившего тоталитаризма. Мартин Борман называл культуру «самым важным и значительным инструментом партии», а на стенах Дома немецкого искусства в Мюнхене были начертаны изречения фюрера:
Искусство есть единственный бессмертный результат человеческого труда.
Ни один народ не живет дольше, чем памятники его культуры.
Культура, понятно, должна быть «здоровой», «народной», «мобилизующей», короче, правильной. Как указывал вождь (я о Гитлере), «художник творит не для художника: он творит для народа». А уж вождь решал, какая именно культура народу нужна. Слово «культура» ему не мешало.
Тем временем Йост стал главным по части литературы и театра. Здесь он провел чистку «чужеродных элементов» и первым удостоился партийной премии в области литературы и искусства. В годы войны он был произведен в группенфюреры и прикомандирован к штабу Гиммлера в качестве летописца и барда СС. Группенфюрер Ганс Йост глубоко проникся идеей колонизации «Восточных земель», посещал концлагеря и слушал речь Гиммлера перед верхушкой СС об «окончательном решении еврейского вопроса».
После войны его привлекли к суду и приговорили к 3,5 годам.
Лучшим ответом на его фразу стало высказывание английского математика Эрвинга Джона Гуда:
Когда я слышу слово «пистолет», я хватаюсь за свою культуру.
(«Размышления ученого», 1962)
