Глава 37

«Уизардс»

Поначалу казалось, что Джордан отправится в Милуоки, чтобы стать совладельцем «Бакс». Но владелец «Бакс» Херб Коль в последний момент отказался от сделки. Как выяснится позже, новым владением Джордана станет Вашингтон, округ Колумбия, где он связался с Тедом Леонсисом, магнатом и топ-менеджером America Online, который стал совладельцем клуба «Вашингтон Уизардс», некогда пресловутого «Вашингтон Буллетс». Джордан побывал и в Шарлотт, там он рассматривал вариант с «Хорнетс», но владелец Джордж Шинн был занят приведением в бешенство болельщиков помешанного на баскетболе штата, а они отвечали ему тем, что толпами покидали арену клуба. Со временем игроки «Хорнетс» соберут чемоданы и переберутся в Новый Орлеан, оставив городу стойкое ощущение того, что NBA его предала.

Колумнист Chicago Sun-Times Джей Мариотти утверждал, что Фил Джексон, приведший «Лейкерс» к титулу чемпионов NBA в 2000 г., хотел, чтобы к его новой команде присоединился Джордан. Деньги, предположительно, предлагались Майклу минимальные, но зато он получал возможность стать частью команды «Лейкерс», у которой были все шансы на завоевание новых титулов. Джордан отказался, якобы потому что «Вашингтон» предлагал ему долю в команде и был согласен сделать его со временем основным владельцем клуба.

Вашингтон, в отличие от Лос-Анджелеса, был городом, нуждавшимся в напоминании о том, что у него вообще когда-то был опыт в NBA. «Уизардс»/«Буллетс» уже прочно укоренились в своей посредственности, погружение в которую началось больше двух десятилетий назад. То, что Джордан был связан с командой Эйба Поллина, столь проблемной франшизой, стало сюрпризом для многих. По ходу локаута в NBA, случившегося всего несколькими месяцами ранее, Джордан и владелец «Вашингтона» вступили в ожесточенную перебранку, свидетелями которой стали несколько игроков – в их числе был и Реджи Миллер, позже отметивший вклад Джордана, благодаря которому игроки смогли переломить ход переговоров и добиться от владельцев клубов лиги более выгодных для себя условий.

«В сезоне 1998/1999 г. у нас была запланирована встреча в Нью-Йорке, и все игроки должны были туда приехать, – вспоминал Миллер. – Майкл Джордан предположительно только что завершил карьеру. Когда мы все туда прибыли, Майкл Джордан уже был там и был готов схлестнуться с несколькими владельцами и комиссаром лиги, он почти что кричал, споря с покойным уже великим Эйбом Поллином. Майкл Джордан «наезжал» на комиссара Стерна и Поллина, которым говорил, что если вы продолжите выписывать эти плохие чеки плохим игрокам, то, возможно, вам следует задуматься о том, чтобы вообще отказаться от владения командой».

Поллин жаловался на трудности, с которыми сталкивался в процессе управления клубом.

«Тогда продайте свою команду», – порывисто ответил Джордан Поллину.

«Ни ты, Майкл, ни кто-либо другой не будет давать мне указания, когда продавать мою команду», – парировал Поллин.

Тогда казалось маловероятным, что эти двое смогут работать вместе. Джордан, однако, был слишком ценным активом, чтобы такая команда, как «Вашингтон», отказывалась от него. Было легко представить, как Его Воздушество смахивает пыль с профессионального баскетбола столицы страны и возвращает ему былой блеск. «Шумиха была невероятной, – говорил Дэвид Олдридж о заявлении Джордана о приходе в «Уизардс» в качестве миноритарного акционера и баскетбольного управляющего. – Я помню этот день так, словно он был вчера. Заголовок в Washington Post был выше линии сгиба. Эта газета в свое время свалила Ричарда Никсона. Заголовок над сгибом гласил: «Джордан едет в Вашингтон». Так что ажиотаж был огромным, колоссальным».

К осени 1999-го, когда Леонсис начал предпринимать первые шаги к тому, чтобы вовлечь Джордана во владение и управление «Уизардс», обиды прошлого, как казалось, уже растаяли. В своих публичных заявлениях Поллин был полон энтузиазма по поводу прихода в команду величайшего игрока в истории баскетбола. Партнерство, которое обсуждали Поллин и Джордан, было олицетворением слияния старой NBA и новой. Поллин, владевший строительной компанией, купил клуб «Балтимор Буллетс» в 1964-м, когда ему было чуть за 40. Одним из самых первых сотрудников Поллина стал дородный молодой скаут Джерри Краузе. В течение долгих десятилетий они будут друзьями и доверенными лицами друг друга. Поллин также будет тесно общаться с молодым юристом, работавшим на NBA, Дэвидом Стерном – в 1984-м он станет комиссаром лиги.

По большей части Поллин имел связи со старой гвардией NBA, особенно дружен он был с владельцем «Детройт Пистонс» Биллом Дэвидсоном. Олдридж вспоминал: «Думаю, что он с большим почтением относился к пожилым владельцам клубов лиги, которые наверняка знали, каково это – суметь покрыть расходы на зарплатную ведомость в то время, когда ты совсем не уверен, что тебе это удастся. И он явно чувствовал себя ментором Стерна. Я знаю, что у него были хорошие отношения с Джерри Краузе, и знаю, что они говорили об очень многих вещах».

Впрочем, с этой его высокой оценкой Краузе не всегда соглашались люди, работавшие на Поллина. Олдридж со смехом говорил во время интервью 2012 г.: «В структуре «Буллетс» было много людей, считавших, что Джерри несколько преувеличил свою роль в драфте Эрла Монро, такое к нему было отношение. Когда в «Буллетс» ты спрашивал у людей, кто такой Джерри, они всегда закатывали глаза и говорили: «Ах да, это тот парень, что открыл Эрла Монро».

Краузе, впрочем, оставался важным элементом «агентурной» сети Поллина из владельцев и генеральных менеджеров по всей лиге. Поллина и Краузе, как было известно, объединяли общие взгляды и схожее видение будущего их команд, которое они обсуждали в беседах.

Позже станет ясно, что владелец «Вашингтона» имел виды на Джордана еще задолго до того, как тот пришел в «Уизардс».

Хорошей новостью и для Поллина, и для Джордана было то, что у них была одна общая черта: они были чрезвычайно преданы старым друзьям. Учитывая, что в 2000-м для Поллина начиналось пятое десятилетие у руля команды, у него было немало таких друзей, многие из которых получали зарплату в «Уизардс». И хотя его клуб превратился в одно из самых плачевных предприятий лиги, в первое десятилетие владения Поллина, когда клуб еще базировался в Балтиморе, Монро удалось вывести команду в финальную серию 1971 г., где их поспешно смела со своего пути команда «Никс». Даже несмотря на этот успех, продажи билетов в Балтиморе оставались скромными, что подтолкнуло Поллина к исполнению его изначальной задумки: он планировал перевезти команду в Вашингтон. В 1973-м он построил «Кэпитал-центр» в пригородах Мэриленда, который стал домом для «Буллетс» и профессиональной хоккейной команды «Кэпиталз», которую он основал.

1970-е станут периодом наивысшего расцвета для «Буллетс». С тренером Кейси Джонсом команда доминировала в регулярном сезоне 1975-го, но в финальной серии за чемпионство в лиге начисто проиграла «Голден Стэйт Уорриорз», что стало большим разочарованием. Вскоре Поллин обратился к старому врагу Краузе Дику Мотту, пригласив его тренером в команду, и в 1978-м «Буллетс» вернулась в финальную серию с двумя новыми звездами в составе – молодым центровым Уэсом Ансельдом и Элвином Хейзом. Тогда им удалось завоевать единственный чемпионский титул в истории клуба – в семиматчевой серии была повержена «Сиэтл Суперсоникс». В 1979-м две команды вновь сошлись в финале NBA, где «Сиэтл» взяла реванш и выиграла титул, но на этом славная эпоха для «Вашингтона» закончилась.

Владелец команды потерял своего сына во младенчестве и похоронил дочь-подростка – оба умерли вследствие заболеваний сердца. Возможно, что это поможет объяснить тесные взаимоотношения, что установились у него с Ансельдом, центровым славной эпохи, который останется в рядах «Буллетс» сначала как тренер, а потом и как директор, и Сьюзен О’Мэлли, дочерью его бизнес-партнера и политического соратника, на много лет ставшей директором, ответственным за маркетинг и пиар-сектор в клубе.

Олдридж отмечал, что ценности Поллина хорошо иллюстрировал его ответ на вопрос: «Как вы относитесь к людям, с которыми работаете?» Поллин относился к своим людям исключительно хорошо, хотя со временем его лояльность «стала идти во вред организации». Олдридж вспоминал: «Я начал освещать деятельность «Буллетс» в 1988-м, и когда в 2008-м я приходил на игры команды, я видел, что процентов 60–70 сотрудников продолжали работу в клубе еще с тех времен. Я спрашивал себя: «Что тут вообще происходит?» Владелец явно не поощрял этих людей за успехи, потому что «Буллетс» был плохим клубом с кучей проблем. Быть может, «Клипперс» был еще хуже них, но это сомнительное достижение». Другой лидер мог хотя бы поменять лидеров, чтобы встряхнуть команду с ее сонной культурой. Но не Поллин. Олдридж уточнял: «Я смотрел на все это и спрашивал: «Зачем вы держите всех этих людей?» Эйб был чрезвычайно преданным человеком. Он не увольнял Уэса Ансельда, хотя, если вы посмотрите на результаты при нем, увидите, что они далеко не безупречные. А ведь речь идет о человеке, семь-восемь лет проработавшем тренером, а потом ставшем генеральным менеджером».

Лучший свой сезон из тех, что освещал Олдридж, команда прошла с результатом 40–42. Он вспоминал со смехом: «Это был пик моей «карьеры» журналиста, писавшего о жизни «Буллетс». Команда была ужасной. Она играла так плохо, как только можно было, и это продолжалось долгое время. Было ли у этого много причин? Разумеется. И многие из этих причин не были чьей-то виной, просто прибыль есть прибыль. NBA ведь – ориентированный на результаты бизнес, не так ли? Вы знаете, что Эйб был невероятно преданным. Он долгое время был очень предан Сьюзен О’Мэлли. Долгое время был очень предан Уэсу. Даже люди в пиар-отделе никогда не менялись, они уходили только по собственному желанию. Я не помню, чтобы он кого-нибудь увольнял. Эйб был преданным. И он ожидал ответной преданности, хотя, я думаю, в большей степени он рассчитывал получить в ответ некоторое уважение к себе».

Поллин многое сделал для того, чтобы заслужить уважение жителей Вашингтона. Он выделял внушительные суммы на помощь городским нуждающимся. Возведение им «MCI-центра» в деловой части Вашингтона в 1997 г. обеспечило городу внушительный приток средств, в котором столица так отчаянно нуждалась, чтобы привести в порядок свои финансы. Однако в баскетболе он и его команды во многом выглядели полными лузерами. По крайней мере так на них смотрели в NBA на излете века. Владелец полагал, что вовлечение Джордана в проект поможет кардинально улучшить этот имидж.

Не было никаких сомнений в том, что в 37-летнем возрасте Джордан был умудренным старейшиной от баскетбола, но к тому времени, как начался его роман с «Уизардс», в 2000-м, ему по-прежнему не хватало управленческого опыта. Он был чрезвычайно энергичным баскетболистом, чей единственный метод оценки потенциала игрока базировался на личной конфронтации с ним на площадке. И хотя он обладал беспрецедентным опытом игры в баскетбол и выполнения лидерских функций в своих командах, он никогда не занимался формированием ростера команды и никогда не тренировал ни на одном из уровней.

Несмотря на это, Эйб Поллин отчаянно жаждал обновить свою команду и произвести шум в лиге, что поставило Джордана в очень выгодную переговорную позицию. Поллин согласился пойти на определенные уступки, но настойчивое желание Джордана добиться этих уступок от владельца, судя по всему, в некоторой степени омрачило их взаимоотношения еще до начала совместной работы. Первой проблемой было время. Джордан хотел неполной занятости для себя, чтобы оставалось время на прочие бизнес-интересы, а также выполнение обязательств перед спонсорами, для которых он регулярно снимался в рекламе на ТВ. Его график также предполагал изрядное количество свободного времени на гольф и прочие увлечения. Обговаривая условия контракта, он настаивал на том, чтобы в его обязательствах было посещение не более чем полудюжины матчей команды в сезоне. Также он не хотел играть никакой существенной роли в рекламе игр «Уизардс» и маркетинговом продвижении клуба. Сотрудникам давно мучившейся команды было трудно согласиться на такие условия, особенно с учетом того, каким магнетизмом обладал Джордан.

«Эта история прогремела на весь мир, – объяснял Дэвид Олдридж. – Я говорю лишь о том эффекте, который произвел приезд Джордана в Вашингтон, в каком бы качестве он ни представлял команду: был ли директором или игроком. Эффект был колоссальным. Публика устраивала ему стоячие овации просто за сам факт появления в ложе владельца, за то, что его лицо появлялось на экране. Реакция людей была в духе: «Вау!» А он съеживался от неловкости, он не хотел, чтобы его показывали, а потому уходил в свой кабинет, где его никто не мог увидеть».

Такие условия работы Джордана незамедлительно вызвали раздражение у давних сотрудников команды, особенно у тех, кто ходил в фаворитах Поллина. Чтобы помочь себе в выполнении директорских обязанностей, Джордан пригласил старых, проверенных друзей: Рода Хиггинса, имевшего опыт тренерской и административной работы в «Голден Стэйт», и Фреда Уитфилда, который работал как на Nike, так и на Дэвида Фалька. Также он нанял Кертиса Полка, много лет проработавшего с Фальком. «Уизардс» гнулась пополам от тяжкого груза раздутых контрактов стареющих игроков, и люди Джордана намеревались избавить франшизу от этих деструктивных соглашений. Команда Джордана перестраивала клуб по всем канонам учебников по управлению бизнесом, но все ее достижения вскоре потонут в море ехидства и желчности.

Джордан также привел в «Уизардс» своего старого друга Джонни Баха, которому было уже под 80, на должность ассистента еще не нанятого главного тренера. Он пытался переманить в Вашингтон Джона Пакссона из чикагской команды менеджеров Райнсдорфа, но Пакссон отказался. Пытался Джордан нанять и Майка Джарвиса, но тренер «захотел слишком много денег», как объяснял Олдридж. Наконец, Леонард Хэмилтон согласился стать его тренером, и жребий был брошен. Поначалу было много улыбок, но Джордан и Поллин явно присматривались друг к другу. Наблюдателей интересовало, как требовательная натура Джордана и сопутствующий ей гнев проявятся в столице страны. Как выяснилось, конфликтов хватало. Джордан много лет проработал под началом Фила Джексона, который был мастером по части нагнетания напряжения в организации: он добивался этого, настраивая команду против менеджмента. Джексон с большим успехом применял тактику подобных настроений в «Буллз», пока атмосфера в команде не стала слишком ядовитой. Аналогичными методами он пользовался и в «Лейкерс». В «Чикаго» между Джексоном и внушительной частью сотрудников команды были очень натянутые отношения. Во время матчей плей-офф 1994 г. в Нью-Йорке Джексон заслужил всеобщую похвалу, когда в один из дней решил поднять настроение команды, объявив, что тренировки не будет, а вместо нее команда на автобусе отправится на паромную переправу Статен-Айленда развеяться. Что тогда осталось за кадром, так это поступок Джексона в отношении единственной женщины в автобусе, ветерана рекламного отдела клуба: когда автобус отъехал на расстояние одного квартала от отеля команды, Джексон попросил водителя остановиться и приказал женщине сойти. Сотрудница была унижена таким поступком тренера и вскоре покинула штат «Буллз». Это решение наряду с несколькими другими привело к негодованию некоторых работников команды, возмутившихся поведением Джексона.

«Фил был очень хорош по этой части, – говорил Краузе. – Он не был единственным тренером, который создавал атмосферу «мы против них» во взаимоотношениях между командой и администрацией. Многие тренеры NBA поступают так же, до определенной степени. Но Фил был по-настоящему хорош в этом деле».

Быть может, Джордан не намеренно пошел тем же путем, став менеджером по баскетбольным операциям в «Вашингтоне», но в «Чикаго» он привык работать именно так. Довольно скоро Поллин и его администрация почувствовали разлад и затаили обиду.

«Он выписывал чеки, – говорил о владельце «Вашингтона» Дэвид Олдридж. – Такому человеку нужно выказывать какое-то почтение. Люди могут думать, что лучшие его годы позади и что он не знает, о чем говорит, и все такое, но он по-прежнему владеет командой. Я расскажу вам, что произошло. Когда Майкл пришел и привел с собой своих людей – он привел Хиггинса, привел Фреда и Кертиса Полка и всех прочих – было такое ощущение, что владельцу говорили: «О’кей, отойдите в сторонку. За дело берутся настоящие воротилы. А вы пока посидите тихонько в сторонке, время от времени я буду бросать вам кость».

«Такая была атмосфера. Я помню, – рассказывал Олдридж, – что прошло совсем немного времени, прежде чем я начал слышать всякое от людей в организации. Ну знаете, вроде «Эй, а Эйб хочет пообедать с Майклом». Он не обедал с ним месяца два или четыре недели, не важно. Услышав такое, думаешь: «Вау! А ему надо бы следить за этим». Мне кажется, что люди Майкла оттолкнули других сотрудников в сторону».

Сьюзен О’Мэлли переходила на работу еще в «Буллетс» и с годами продвинулась до должности вице-президента. Она всегда предпочитала агрессивный подход в маркетинге сначала в «Буллетс», а потом в «Уизардс». Но поскольку команда не блистала, она и ее отдел строили свою стратегию продажи билетов не вокруг привлекательности «Уизардс», а опираясь на другие команды, которые должны были приехать в город и привезти своих звезд.

«Это все, что они делали, – сказал Олдридж о маркетинговом департаменте «Уизардс». – Они рекламировали другие команды. «Приходите посмотреть на игру другой команды, потому что наша команда не очень хороша»… Когда Майкл воспротивился такому подходу, это вызвало беспокойство и страхи в клубе».

Джордан взял на вооружение старый и бескомпромиссный подход, схожий с тем, что проповедовал много лет возглавлявший «Бостон Селтикс» Ред Ауэрбах, который считал, что сила команды и то, как здорово она играет, должны обеспечивать продажи билетов. «Сьюзен хотела найти Майклу такое применение, которое не слишком ему нравилось, – отмечал Олдридж. – Он сказал: «Я не хочу быть цирковым пони. Я не хочу выходить к трибунам и пожимать людям руки». В этом и была проблема».

После многих лет пребывания в центре всеобщего внимания Джордан хотел ограничить доступ журналистов к своей персоне и поэтому утвердил более жесткую политику общения с прессой. Это, в свою очередь, привело к тому, что в его отношениях с журналистами в Вашингтоне уже не было той близости и доверия, какие были в Чикаго, где он когда-то был властителем СМИ.

В своем новом качестве он хотел делать меньше, а не больше рекламной и публичной работы. Его ставшие будничными отказы О’Мэлли, регулярно просившей его о чем-нибудь, тоже начали разъедать их отношения. Потребовалось всего лишь несколько кадров в эфире ТВ, на которых Джордан был запечатлен покидающим арену «Уизардс» на автомобиле с номерными знаками штата Иллинойс, чтобы подчеркнуть разительную перемену в подходе Джордана к делу. Имевший в годы игровой карьеры репутацию неутомимого трудяги Джордан теперь вечно отсутствовал на рабочем месте.

Олдридж и его коллеги по журналистскому цеху пытались разобраться во всем этом. «Знаете, Тони Корнхейзер, Майкл Уилбон и я все время спорили на эту тему. Корнхейзер говорил: «Он должен быть на виду. Должен быть близок к публике, выходить в народ». Я склонялся к мнению Уилбона, говорившего: «В Чикаго ведь есть телевизоры. Не важно, где он находится, главное, чтобы он делал свою работу». В спорте значение имеют только поражения, а игроки Леонарда Хэмилтона не просто проигрывали, они опускались до открытых конфликтов, выясняя отношения прямо на скамейке по ходу игры. Хэмилтон со временем много раз докажет, что он – великолепный студенческий тренер, но даже Джонни Бах не мог защитить его от конфликтов с профессиональными игроками. Дно было достигнуто, когда по ходу одного из матчей Хэмилтон вызвал охрану стадиона, чтобы одного из его игроков, Тайрона Несби, вывели со скамейки после того, как у него случилась перепалка с тренером на повышенных тонах.

«У Майкла было свое представление о том, что он хотел бы видеть в команде, – вспоминал Джонни Бах. – Он так никогда и не начал воплощать задуманное в жизнь, потому что у него в команде работал тренер студентов, никогда не имевший дело с профессионалами. Все складывалось неудачно».

Искавшему способ поправить дела команды и вывести ее на верный путь Джордану как-то раз, весной, пришла в голову мысль, что лучший способ помочь организации в данный момент – сыграть за команду, вернуться на паркет и научить молодых игроков уважению к баскетболу и упорной работе. Так он поднял из пепла «Буллз». Начав играть. Да, тогда он был моложе, но зато теперь, размышлял он, он знает гораздо больше. Конечно, он растолстел на работе директором, а его колени были в ужасном состоянии. Но он ведь может начать работу со старым другом Тимом Гровером, который теперь управлял эксклюзивным тренировочным центром в Чикаго, где долю имел и Джордан-инвестор. Гровер вернет его в прежнюю форму.

Джонни Бах счел эту идею ужасной и незамедлительно принялся отговаривать Майкла. «Ради блага франшизы он пытался ублажить Эйба и сыграть, – вспоминал Бах. – Он знал, что мы не будем часто выигрывать».

Это и поразило Дэвида Олдриджа. Джордан, которого всегда заботили победы, собирался рискнуть своей репутацией, отлично зная, что команда не способна побеждать, уж точно не таким образом, как того ожидала публика. Но он все равно был готов пойти на это, чтобы наладить дела франшизы. Это было словно повторением истории с бейсболом; он опять решил взяться за дело, которое было обречено на провал с самого начала.

«Я не хотел, чтобы он играл, – говорил Бах. – Я знал, что ему больше нечего доказывать в этой жизни. Я видел, какие трудности сопряжены с тем, чтобы попытаться играть в том же стиле, в каком он играл всегда. Игра уже не давалась ему так легко. Он уставал на тренировках. Чтобы привести свои ноги в тонус, он был вынужден работать на велотренажере. Он превозмогал трудности, пытаясь привести себя в форму. Я считал, что он берет на себя слишком тяжкий груз. Я видел, как ребята возвращаются в игру, видел, как бойцы возвращаются на ринг. Видел, как ДиМаджио мучается в центре поля. Видел, как Джо Луиса забивали на ринге. В спорте очень мало таких людей, как Рокки Марчиано. Он выиграл все и ушел непобежденным. Вот так и надо поступать. Я надеялся, что Майкл так и сделает. Что еще он мог выиграть? Моей надеждой было, что он будет просто хорошо выступать в Вашингтоне. И он выступал. В среднем набирал по 22 очка за игру и заполнял трибуны».

Поллин был в восторге, получив новости о том, что Джордан раздумывает о возвращении.

Он принесет команде десятки миллионов дохода, но что еще лучше, Джордану придется отписать свою миноритарную долю акций команде, так как правила NBA не позволяют игрокам держать акции клуба и одновременно продолжать игровую карьеру.

Изначальный план, родившийся в голове Джордана, предполагал, что по окончании выступлений он вернет себе долю в акциях, а потом завершит сделку после приобретения контрольного пакета акций команды. Джордан не стал вызывать Фалька на переговоры по сделке. Потому что никакой сделки не было, никаких гарантий тоже. Ему было необходимо доверить Эйбу Поллину свои акции на время, а потом вернуть их себе, когда с игрой на площадке будет покончено. Джордан, который по своему опыту в «Чикаго» не слишком доверял людям, согласился довериться Эйбу Поллину. Этот парень никогда никого не увольнял, его приятели и старые друзья всегда были рядом с ним.

В тот год команда «Уизардс» завершила очередной унылый сезон и позже, по результатам драфт-лотереи NBA, получила право первого пика на драфте. Джерри Краузе вспоминал, как летел домой после лотереи в одном самолете с Родом Хиггинсом и Фредом Уитфилдом и слышал какую-то возню позади себя. Он был почти уверен, что они смеются над ним у него за спиной. «Помню, как подумал: «Они все испортят, – говорил Краузе.

Тогда лига еще не ввела правила, согласно которому командам позволялось драфтовать только игроков, отыгравших в колледже хотя бы один год, а посему на драфте в тот год было много здоровых тинейджеров. «Уизардс» выбрала выпускника старшей школы из Джорджии Кваме Брауна, имевшего рост в 210 см и титул MVP Всеамериканской игры под эгидой Макдоналдс. У «Буллз» были два достаточно высоких пика на драфте, и Краузе выбрал неуклюжего Эдди Карри и Тайсона Чендлера. Джерри Уэст, подбиравший игроков для «Мемфис Гриззлис», остановил свой выбор на испанце Пау Газоле.

«Он с большим отрывом был лучшим игроком того класса старшей школы, – говорил о Кваме Брауне Маркес Джонсон, бывшая легенда УКЛА и баскетбольный комментатор. – Я смотрел ту игру – 17 очков, семь подборов, четыре или пять блок-шотов в матче Макдоналдс».

«Я знал всех трех этих парней, и Эдди Карри, и Тайсона Чендлера, и его, – вспоминал Сонни Ваккаро, все так же проводивший немало времени за наблюдением за звездными школьниками и оценкой их потенциала. – Майкл спросил у меня, кто лучший из них, и я назвал Кваме». По меньшей мере, заключила команда Джордана, Браун даст «Уизардс» преимущество на подборах, энергию и атлетизм для игры под кольцом.

Джордан также пригласил Чарльза Баркли, чтобы тот начал тренироваться с ним с прицелом на то, что они вернутся в игру вместе. Баркли согласился, что, как кажется в ретроспективе, должно было стать тревожным звоночком для Джордана. Не было никаких шансов на то, что Баркли, выдающийся телекомментатор, растолстевший после окончания карьеры куда сильнее Джордана, вернется в такую физическую форму, которая позволит ему ступить на паркет в матче NBA. Пытаясь сотворить громкий камбэк, в коротких штанах, с сигарами в зубах и шутками-прибаутками у кольца они на пару с Джорданом напоминали Мика Джаггера и Кита Ричардса, решивших вернуться на сцену. Но они ни разу не Rolling Stones. Собирая свою старую банду, Джордан подумал, что в список нужно включить еще одного старого доброго приятеля.

«И вдруг откуда ни возьмись в клубе появился Даг, – сказал Бах. – Я не знал, что он приедет».

Даг Коллинз прошел приличный путь после увольнения из «Буллз». Он проделал интересную, но неудовлетворительную работу в качестве тренера «Пистонс», а затем вернулся на ТВ, чтобы продолжить выступать в роли лучшего аналитика NBA и ярчайшего сокомментатора в бизнесе. Теперь в Вашингтон держал путь человек, никогда не умевший говорить Джордану «нет» – как раз в то время, когда кто-нибудь должен был сказать ему это самое «нет».

Джордан отказался объявлять о своем возвращении, хотя тем летом он с усердием принялся тренироваться с Гровером в Чикаго. Даже Коллинз не знал наверняка, что он задумал. Но баскетбольная общественность узнала знакомые обстоятельства. Опять Джордан строил из себя королеву драмы, пустив слух о своем возвращении, и городу уже не терпелось поскорее узнать все подробности его нового воплощения. Тем временем постаревшие ребята с калькуляторами уже бойко высчитывали, сколько смогут заработать, если он решит еще раз натянуть на себя кроссовки за 200 долларов.

Атмосфера в тренирочном центре Гровера Hoops the Gym была тем летом наэлектризованной, хотя по мощности в ваттах и недотягивала до 1994-го или 1995 г., когда Джордан метался между баскетболом и бейсболом. В этот раз грузовиков со спутниковыми тарелками на крышах не было, лишь колумнист Sun-Times Джей Мариотти болтался около спортзала, дежуря в одиночестве. Каждый день Джордан осторожно проходил мимо него, испытывая боль в коленях. Они обменивались репликами, близкими к любезностям, но Мариотти так и не смог вытащить из Джордана какое-нибудь подтверждение его планов.

Джордан прибегнул к своему старому арсеналу трюков, принявшись накалять атмосферу в зале трэш-током и обещаниями унижений тем, кто не был готов играть на пределе. Некоторые его друзья и звезды NBA присоединялись к нему в этих матчах, по всей видимости, чтобы как-то помочь, но также они приезжали туда, чтобы сравнить свою игру с его, хотя он и утрачивал былую мощь. Джордан искал доказательства того, что у него еще есть необходимые данные для игры, и то, что он увидел и почувствовал на тренировках, придало ему уверенности.

В один из дней Джордан, потративший недели тяжкого труда на возвращение формы, сломал себе два ребра в столкновении с Роном Артестом. Травма оттянула его возвращение на четыре недели. Любой другой на его месте увидел бы в этом знак свыше, призыв остановиться. Баркли уже забросил мечту о возвращении. Джордан, однако, намеревался объявить о своем возвращении в сентябре, но пресс-конференцию пришлось отложить в связи с террористическими атаками 11 сентября. Он, из уважения к жертвам, прождал несколько дней, а затем объявил о своем возвращении и передаче всей своей зарплаты за сезон в размере 1 млн долларов семьям погибших.

«Было очевидно, что когда я покидал игру, то забыл кое-что на площадке, – говорил Джордан репортерам, сообщая о своем камбэке. – Вы, ребята, можете этого не понять. После выигрыша нами последнего титула я не просто сел на лавку, готовый покинуть баскетбол. Я не хотел проходить через процесс перестройки команды, это да, но если бы Фил остался в команде, а она сама не развалилась бы, я наверняка до сих пор играл бы».

«Я возвращаюсь игроком из любви к баскетболу, – сообщал он в подготовленном пресс-релизе. – Я в большом восторге от «Вашингтон Уизардс», и убежден, что у нас есть фундамент, на котором можно выстроить конкурентоспособную команду для плей-офф».

В первый день октября он появился на пресс-конференции в черном спортивном костюме Air Jordan и черной кепке, на передней части которой красным была вышита надпись JORDAN. В тот же день NBA выпустила в продажу реплику его игровой майки «Уизардс» стоимостью в 140 долларов.

Бывший тренер Джорджтауна Джон Томпсон вошел в число тех, кто незамедлительно выразил свой скепсис по поводу возвращения Джордана в баскетбол. «Я беспокоюсь за Майкла – я счастлив, но честно скажу, что совершенно точно не хотел его возвращения. Думаю, что ожидания будут абсолютно нереалистичными, учитывая то, какие высокие стандарты он задал, – сказал он. – Плюс надо понимать, что все эти трюки с прыжками от линии штрафных уже давно в прошлом. Его игра теперь будет на полу. Мы будем называть его Floor Jordan».

«Если мне суждено упасть, я упаду, – говорил репортерам Джордан, сидя за столом, на который с явным стратегическим расчетом поставили банку Gatorade. – Встану и пойду дальше. Если я пытаюсь чему-то научить своих детей, я рассказываю им о важности мечты и стараний… Если у меня получится, здорово. Если нет, я смогу с этим жить».

В баскетболе появилось поколение молодых атлетичных игроков, жаждущих показать себя на его фоне в ближайшие годы, признавал Джордан. «Моя голова стоит на кону, – говорил он. – Молодые псы будут гонять меня. Ну, я тоже не собираюсь отставать от них. Я ни от кого не бегу. Если меня что и ждет, так это великолепный вызов».

Главным образом он хотел избавиться от чувства сожаления, которым наполнилась его жизнь после того, как обстоятельства вынудили его бросить любимую игру и покинуть «Чикаго». «Меня мучает зуд, который нужно унять, – говорил он. – И я хочу удостовериться, что он не будет беспокоить меня до конца моей жизни».

Скромная зарплата заставила многих удивленно поднять брови. По сути, она означала, что Джордан дарит 30 млн долларов команде, которой больше не владеет. Его возвращение готовились приветствовать авторы новых книг о нем, особенно репортер Washington Post Майкл Лэхи, писавший о Джордане и для газеты. Если Боб Грин дружил с Джорданом и имел к нему доступ при написании книги Rebound, посвященной бейсбольному этапу жизни Майкла и его возвращению в Чикаго, то отношения Лэхи с Джорданом довольно быстро приобрели скандальный оттенок.

Лэхи изобразил Джордана излишне эгоистичным адреналиновым наркоманом, слишком зацикленным на цели, чтобы тратить время на уход за больными коленями и приведение себя в адекватную форму. Перелом ребер отбросил Джордана далеко назад при подготовке к сезону. Он хромал во время тренировочных сборов в лагере, который по его желанию был разбит в Уилмингтоне, что стало приятной новостью для его родного города. По ходу выставочных матчей в конце октября Лэхи, на бегу ведший отчет о возвращении Джордана в баскетбол, выследил его в одном из казино Коннектикута, Mohegan Sun, где Джордан оказался за ночь до игры. Он проиграл заведению уже 500 тыс. долларов, но не покидал игровых столов вплоть до восхода солнца. Ему удалось не только отыграть свои деньги, но и заработать 600 тыс. долларов сверху, и все это в полном неведении, что Лэхи фиксирует каждое его движение, чтобы потом рассказать эту историю читателям в Ди-Си.

Джордан и его команда наполнили ростер «Уизардс» в основном игроками-кочевниками, регулярно менявшими клубы. Атакующий защитник Ричард «Рип» Хэмилтон был единственным ярким молодым талантом в практически пустой «конюшне» «Вашингтона». Он и Джордан со временем схлестнутся друг с другом, пока Даг Коллинз будет мучиться от растущего ощущения того, что он подводит Джордана.

Но даже несмотря на это, новая арена, возведенная Поллином и называвшаяся «Verizon-центр», каждый вечер заполнялась вашингтонцами, которые долгое время игнорировали «Уизардс». Теперь же они толпами приходили посмотреть на старания Майкла Джордана, пытавшегося изменить плачевную ситуацию в клубе.

Тем временем Лэхи узнал, каким шоком для партнеров Джордана стал его приход в команду. Изначально планировалось, что Кваме Браун станет атлетичным игроком передней линии, каким был для «Чикаго Буллз» Хорас Грант. В ходе предсезонной подготовки Джордана спросили, правда ли, что он задрафтовал «добермана», подобного тому, которого Джонни Бах тренировал в «Чикаго», но Джордан в ответ нахмурился. «Ему еще многому предстоит научиться», – сказал он о Брауне.

Когда Браун приехал в тренировочный лагерь к Джордану, он был беспечным парнишкой из неблагополучной семьи. Кисти его рук были мелковаты для игрока под кольцом, а кроме того, он понятия не имел, как ублажить своего нового босса. Много лет спустя Браун будет вспоминать прошлое и скажет, что в то время был настолько зеленым, что даже не знал базовых баскетбольных терминов вроде «заслона». Джордан помогал в своей привычной огненной манере. Кто-то нашептал Лэхи, что Джордан кричал на юного новичка на тренировках и обозвал его «педиком» в присутствии всей команды. Когда Лэхи опубликовал эти истории в номере Post, вышедшем на той неделе, а позже в книге When Nothing Else Matters, публика отреагировала на них без восторга.

Краузе тем временем висел на телефоне, выпытывая информацию у своих источников о работе штаба «Уизардс». «Кваме был выдающимся талантом, – вспоминал Краузе. – Я слышал, что Майкл так насел на него, что поломал парня. Его отец сидел в тюрьме. Мать готовилась туда сесть. У него был ворох семейных проблем. На такого парня не надо было орать. По свидетельствам моих знакомых из их клуба, Майкл сломал парня и его карьеру».

Конкурентный подход Майкла коробил – и это еще слабо сказано – сотрудников администрации Поллина, работавших в структуре франшизы уже много лет. В телефонных разговорах они сочувствовали Краузе, который и сам, по личному опыту, мог пересказать им эпизоды своих взаимоотношений с Джорданом. «Его ненавидели все сотрудники клуба, – вспоминал Краузе. – Я знал многих людей оттуда. Они говорили мне: «Джерри, он дрянь». Уэс Ансельд ненавидел его до глубины души. Ансельд был человеком Поллина».

Браун проведет в лиге более 12 лет и будет котироваться как приличный ролевик, но звездой никогда не станет. «Майкл Джордан не делал всего того, что думают люди», – говорил Браун в интервью 2011 г., вспоминая свой опыт в шумном тренировочном лагере. «Тренировали на самом деле больше ветераны и Даг, – говорил Браун о своем разочаровывающем дебютном сезоне. – Криков на самом деле было не так много. Они больше пытались тренировать меня. Я многого не знал тогда. Помню, что они учили меня терминологии, которую я не знал, учась в старшей школе, они объясняли мне такие вещи, как «слепой заслон», например, то, чего я не знал в общем. Если ты берешь на драфте молодого парня из старшей школы, ты должен дать ему время, а также понять, что он не знает терминологии NBA. У тебя в команде должны быть игроки, которые будут развивать молодых баскетболистов».

Команда Джордана увела из ростера «Лейкерс» защитника-ветерана Тайрона Лью, ставшего свободным агентом. Его выбрали, потому что он был быстрым и проворным разыгрывающим защитником. Лью практически сразу наладил взаимопонимание с Джорданом, но они оба знали, что Лью придется играть чуточку медленнее, чтобы стареющая звезда с больными коленями поспевала за ним.

«Давление тяготило его, потому что он очень сильно хотел побеждать, – вспоминал Лью. – Он вернулся в игру в 38-летнем возрасте и рискнул всем, поставив на кон свое наследие и так далее. Я думал, что это здорово. Когда ты играл с Майклом Джорданом, от тебя требовалось только одно – играть усердно. Если ты играл усердно и отдавал себя всего игре каждый вечер, у него не было претензий к тебе. Если же ты приходил, ложился на лавку и не играл как подобает, тогда кто угодно начал бы предъявлять тебе претензии, не только он. Если ты ступаешь на баскетбольную площадку, то должен быть готов отдать всего себя игре, и это все, чего он хотел».

Издалека за происходящим наблюдали его бывшие партнеры. Игравший теперь за «Портленд Трэйл Блэйзерс» Пиппен смотрел матчи «Уизардс», следил за их результатами и регулярно созванивался с Джорданом. «Думаю, что теперь, оказавшись вдали от бывшей команды, он понимает, что «Чикаго» навсегда остался в прошлом, – признавался Пиппен как-то раз в начале сезона. – Той команды нет, и она уже никогда не вернется. Он больше не находится в окружении хороших игроков, сильных тренеров и партнеров, людей, которые понимают его и то, как нужно играть в баскетбол».

У Джордана почти ничего не осталось с тех пор, говорил Пиппен. Время, проведенное порознь, дало им всем возможность поразмыслить о том опыте, что они приобрели в «Чикаго». Текс Уинтер не только дал им жизненно важную структуру треугольного нападения, он творил беспрецедентные вещи. Пиппен объяснял: «Он так внимателен к фундаментальным вещам и нюансам игры… И он никогда не отступает от них. Честно говоря, большинство тренеров NBA отходит от фундаментальных принципов, от работы ногами, передач на грудь и бросков. Они не хотят уделять время всему этому. Текс – полная их противоположность. Он всегда говорил, что баскетбол – игра привычек».

Было очень весело наблюдать за препирательствами Уинтера и Джордана, частенько случавшимися на тренировках. Пиппен вспоминал: «Очень комичные эпизоды. Текс любил делиться своими знаниями, а Майкл в ответ полоскал его почем зря. Он говорил: «Это не будет работать в современной игре. Может, в 40-х или 50-х это работало, но не сегодня». Но он знал, что к чему. Впрочем, у Текса и Майкла были отличные отношения».

Джордан понимал ценность подхода Уинтера, говорил Пиппен. Вот почему две главные звезды команды всегда с такой готовностью брались за отработку фундаментальных принципов Уинтера на каждой тренировке. На самом деле это стремление все время становиться лучше в фундаментальных аспектах и будет их подлинным наследием. Пиппен анализировал: «Мы принимали и соглашались со всем, что могло вывести нас на следующий уровень. Мы очень позитивно относились к тому, что приходилось делать на тренировках, к фундаментальным вещам, которых от нас ждал Текс, стремившийся сделать нас сильнее. Мы видели, чего можем достичь, если будем играть на пределе и усердно тренироваться».

Помимо фундаментальных основ баскетбола, выдающимся баскетболистом Пиппена сделал опыт каждодневных сражений с Джорданом на тренировках. «Думаю, что мастерство родилось из необходимости подстраиваться под него, – говорил он. – Я постигал, как следует выбирать позицию так, чтобы контролировать ситуацию и доминировать на площадке. Изучение этого помогало мне, когда я оказывался на паркете без Майкла».

Аналогичным образом опыт в «Буллз» помог и Джордану, отмечал Пиппен: он помог ему компенсировать нехватку прежнего атлетизма. «Он уже не может проходить к кольцу так, как он делал это даже три-четыре года назад. Но никто не может смело утверждать, что Майкл многое растерял, потому что он способен творить очень разные вещи. А его знания об игре огромны. Не думаю, что у него будут проблемы с тем, чтобы набирать много очков за игру. Он по-прежнему умеет забивать. Проблема теперь будет с тем, чтобы выигрывать».

Наблюдение за успехами Джордана неизбежно заставляло Пиппена задумываться о том, что произошло бы, если бы «Буллз» не распалась. «Думаю, что мы могли бы быть вполне конкурентоспособными, если бы продолжили играть вместе, – сказал он. – У нас было бы несколько козырей в виде опыта и знаний. Мы бы до сих пор были очень конкурентоспособными».

Действительно, кажется вполне вероятным, что «Чикаго Буллз» могла выиграть как минимум еще один чемпионский титул, если не два или три – им всем нужно было лишь относиться друг к другу чуть лучше. Как и ожидалось, без Джордана «Буллз» имела громадные проблемы в новом сезоне. Краузе, всегда называвший Чарльза Оукли одним из своих любимых игроков, вернул форварда обратно в команду. Пиппен говорил, что Оукли был не рад своему возвращению в «Буллз». «Я разговаривал с ним вчера, – говорил Пиппен. – Он сказал им: «Если вы не заботились об Майкле и Скотти, то обо мне не будете заботиться и подавно, я это знаю».

Что же до молодых игроков «Уизардс», то Пиппен советовал им на тренировках с Джорданом уделять все внимание обучению у него.

Стив Керр соглашался с этим утверждением. «Вопрос не в том, как он будет играть. Вы знаете, что Майкл обязательно наберет свои цифры. Пускай он уже не так часто появляется в эфире SportsCenter с данками «мельницей». Вопрос в том, как он будет мириться с поражениями? Сможет ли команда улучшить плохую ситуацию? Он же с ума сойдет. Он будет учить их играть, но я не знаю, сумеет ли он научить. Думаю, что его соревновательный запал возьмет верх, он уже это сделал. Люди не осознают, насколько это тяжело – играть вместе с Майклом. Все обучение нужно пройти на тренировках, потому что в игровых ситуациях его соревновательная натура будет преобладать. А он хочет, чтобы они играли на его уровне».

«Это очень тяжело, – добавлял Керр. – Вопрос в том, смогут ли они с Майклом узнать друг друга, будет ли понимание. Им трудно понять, что такое хороший бросок. «Должен ли я уступать ему? Или должен просто выходить и играть?» Им будет очень трудно дать ответ».

И действительно, у Джордана возникнут проблемы с несколькими игроками, которым «Уизардс» платила деньги за то, чтобы они играли в баскетбол. «Знаете, – говорил Тай Лью, – эти парни не выкладывались на полную в каждой игре. А когда у тебя в команде играет парень, который всю свою жизнь соревновался на высочайшем уровне, который решил вернуться в баскетбол в 38 лет и каждый день приходит на тренировки работать над своей игрой и уходит последним, несмотря на боль в коленях и травмы, то у тебя обязательно возникнут проблемы, если ты не играешь по максимуму рядом с ним».

«Он играл через боль, – объяснял Лью. – Его колени были уже не те, что раньше. Он отвык от матчей в каждодневном режиме, и какое-то время вообще отсутствовал в баскетболе. Ему явно было непросто. Но он никогда не пропускал тренировок, никогда не пропускал матчей, играл несмотря на травмы. Думаю, больше всего боли ему причиняло то, что он мог сказать: я выхожу и играю, отдавая вам всего себя, а некоторые из вас не играют с таким усердием, с каким могли бы».

Что удивляло их всех, так это терпение Джордана. Брент Бэрри, в то время игравший защитником в «Сан-Антонио», давно изучал Джордана. Его заинтриговали перемены, произошедшие на третьем и заключительном этапе карьеры Майкла. Все такой же упрямый, целеустремленный и несгибаемый Джордан теперь стал учителем для других. Бэрри вспоминал: «Разница была в методах. Теперь он был более терпеливым во время владений, когда мог диктовать защите, что нужно делать для того, чтобы разыгрывать комбинации. Но эти комбинации были заточены не под него, не для того, чтобы он забивал. Они выводили на корзину других парней. Эти комбинации должны были показать молодым игрокам «Вашингтона»: «Эй, вы можете играть вот так, и, когда у вас будет мяч, вы сможете повлиять на происходящее в каждом конкретном владении за счет перемещений и передвижений».

«Под конец карьеры он делал очень много тренерской работы, находясь при этом на паркете, где помогал Дагу и молодым парням, – объяснял Бэрри. – Его игра во время матчей была больше похожа на тренировку: он показывал этим парням, учил их, каким эффективным можно быть, если освоить фундаментальные принципы игры».

Поначалу медленно, потом уже со все возрастающей скоростью ситуация в «Уизардс» начала меняться к лучшему. Затем перед самым Новым годом в игре Джордана внезапно появились первые признаки драматических перемен. В матче с «Индиана Пэйсерс» он врезался в стену и набрал лишь шесть очков – карьерный антирекорд. Этот результат прервал его длившуюся 866 игр серию, на всем протяжении которой он неизменно набирал по десять и более очков за игру. Он мгновенно отреагировал на провал в следующей игре, против «Шарлотт Хорнетс» в Вашингтоне, набрав 24 очка в четвертой четверти и 51 всего – и это за шесть недель до своего 39-го дня рождения.

«Можно сказать, он вернулся вовремя», – сказал репортерам после матча форвард «Шарлотт» Пи Джей Браун.

С игры он реализовал 21 бросок из 38, был точен в девяти штрафных из десяти, сделал семь подборов и отдал четыре ассиста за 38 минут игры. Он мог побить клубный рекорд «Уизардс», установленный Эрлом Монро, набравшим когда-то 56 очков за игру, но игра и так завершалась разгромом, поэтому Коллинз усадил его на скамейку на заключительные 3 минуты.

«Есть у этого парня немного гордости, да, что скажете? – спрашивал Коллинз. – Он провел тяжелую игру в Индиане, и думаю, он собирался показать всем, кто он есть на самом деле… Я видел, как он творит совершенно невероятные вещи, но выдать такое в 38 лет, сегодня… это просто фантастика».

Джордан забивал с отклонением из раза в раз, а потом даже вколотил данк. «Уже давно никто не говорил, что я зависаю в воздухе, – говорил Джордан. – В первой половине я чувстовал себя очень хорошо. Мой ритм, мой выбор времени – все это было идеальным, я заставил защитников гадать, что я сделаю дальше. Сегодня был один из тех волшебных вечеров».

В последний раз он набирал больше 50 очков в игре весной 1997-го, когда настрелял 55 очков в матче плей-офф против «Вашингтона». В следующей игре он едва не выдал еще один сумасшедший результат. «Это было невероятно, – вспоминал Дэвид Олдридж. – Он почти сделал 50 очков второй вечер подряд. Я видел обе эти игры. И он был разозлен после второй. Это было так забавно».

Форвард «Нью-Джерси» Кеньон Мартин перед второй игрой сообщил прессе, что хочет опекать Джордана. «Помню, как Кеньон Мартин говорил: «Я хочу, хочу его опекать», – вспоминал Олдридж. – И Майкл преподал ему урок. Знаете, у Майкла ведь уже не было ничего. Он играл на хитрости, интеллекте и знаниях об игре. У него уже не осталось никаких физических качеств… У него уже и надежды не было, а тут он забивает 50! Это было невероятно».

Олдридж вспоминал, как, сидя на ряду для прессы, наклонился к Джею Мариотти и сказал: «Ты смотришь ту же игру, что и я? Понимаешь ли ты, насколько невероятно то, что творит здесь этот парень?»

Джордан начал заряжать уверенностью своих партнеров настолько, что даже заставил их поверить, что они могут забивать такими бросками, какие многие из них даже никогда не пробовали исполнять. С начала декабря и вплоть до матча Всех Звезд «Уизардс» шла по дистанции довольно уверенно: команда одержала 21 победу и потерпела девять поражений. Однако этот период так и останется пиком карьеры Майкла Джордана в «Уизардс». Его колени стали существенным фактором, повлиявшим на игру, а игроков, которые могли поддерживать набранный темп, у команды не было. Обиды начали копиться у некоторых игроков еще с тренировочных сборов, отчасти причиной их была величественно-надменная манера Джордана держаться, отчасти тот факт, что он был совладельцем клуба, и не на бумаге, а в реальности, ведь именно он назначил своего старого тренера управлять командой. Кроме того, набирал обороты неявный, но все же конфликт с Рипом Хэмилтоном, лучшим молодым снайпером команды.

В январе, в разгар сезона, Хуанита Джордан подала на развод в Чикаго, и вскоре репортер из Sun-Times появился в раздевалке «Уизардс», чтобы задать Джордану вопрос о расставании с женой. Интервью-сессии Джордана еще со времен его игры за «Чикаго» всегда концентрировались на баскетбольных темах. Теперь, после победы над «Лос-Анджелес Клипперс», в комнате для прессы нашлось место неуместной конфронтации Джордана с журналистом, наблюдать за которой некоторым очевидцам было почти физически больно. Репортер спросил, был ли его развод с супругой неизбежным. «Не твое дело», – отрезал Джордан. Вашингтонская газета опубликовала детальный отчет о том, как в ту же ночь, после игры, он с помощью друзей из своего окружения, среди которых был и Тим Гровер, пытался закрутить роман с женщиной в вашингтонском ночном клубе.

В феврале его включили в состав команды Всех Звезд, но его появление в том матче запомнилось лишь промазанным данком. 2 апреля он показал свой худший результат в карьере по очкам, набрав лишь два в проигранном матче с «Лейкерс (113: 93). Два дня спустя команда объявила о том, что он пропустит остаток сезона вследствие проблем с коленями. «Уизардс» выбыла из борьбы за плей-офф, завершив сезон с отрицательным балансом побед и поражений.

«Первый год вышел тяжелым, – вспоминал Джонни Бах. – Второй еще тяжелее. Ему было гораздо труднее поддерживать тот же ритм и играть такое же количество минут. А некоторые команды по-прежнему играли, стремясь остановить Майкла. Баскетбол – игра физическая. Думаю, что он и так сделал куда больше, чем кто-либо другой. Из-за того, что в прошлом он был так хорош, его 22 очка в среднем за игру уже не удовлетворяли ни его самого, ни публику».

По ходу межсезонья «Уизардс» обменяла Рипа Хэмилтона в «Детройт» на Джерри Стэкхауза, и осенью 2002-го Джордан снова был готов соревноваться. «Тот последний сезон, он… вау! Он был так плох, как только можно было представить, – вспоминал Дэвид Олдридж. – И думаю, что он укрепил некоторых людей во мнении, что Джордан – ужасный руководитель. Ведь это он набирал состав».

План на второй год предполагал, что Джордан будет играть ограниченное количество минут, выступая в роли шестого игрока команды. «По ходу предсезонки он все повторял одно и то же, – вспоминал Олдридж. – Он будет шестым игроком. Он отдаст Стэкхаузу роль первой скрипки. А сам будет выходить со скамейки и доводить дело до конца с резервистами. Я тогда подумал: «А вот в этом есть логика!» Более того, я даже проголосовал за него как за шестого игрока года, просто поверив ему на слово. Потому что, рассуждал я, даже сдавший Майкл Джордан, выходя против парней со скамейки, будет набирать 16–17 очков за игру. В этом не просто была логика, это решение казалось отличным выходом. Но все кончилось уже через две недели после начала сезона. Я не знаю, была ли причина в его эго или в том, что он не считал Стэкхауза достаточно сильным игроком. Он просто вернул себя в стартовую пятерку».

Этот шаг породил разговоры о том, что Даг Коллинз опять не может постоять за себя перед Джорданом, владельцем команды, облачившимся в игровую униформу. «Я защищал Дага, – вспоминал Олдридж, – в печати и на ТВ, говоря: «Ты ставишь своего тренера в невозможное положение, самостоятельно решая выпустить себя в стартовом составе». Я так до сих пор и не понял, зачем он это делал, ведь для него было бы так логично выходить со скамейки! В этом действительно был бы толк. Такая тактика сократила бы количество его минут на площадке, облегчила бы нагрузку на колени, ведь играть 24 минуты гораздо проще, чем 37. Думаю, что это сработало бы. Но он просто не мог сесть на скамейку и смотреть, как играют другие».

Конфликт Джордана с недавно обменянным Хэмилтоном вновь вышел на первый план, когда «Уизардс» сошлась с «Детройтом» в следующем сезоне. «Когда он обменял Хэмилтона в «Детройт», Рип был взбешен, – вспоминал Тай Лью. – Мы играли в Детройте, и Рип рвал жилы, чтобы показать себя. Он трепал языком, надеясь задеть Майкла, а тот ему отвечал: «Ничего личного, Рип. Я просто пытаюсь играть». Рип все не унимался, тогда Майкл сказал: «Слушай, Рип, как ты смеешь оскорблять меня, когда на тебе мои кроссовки? У тебя ж на ногах Jordan’ы! Так какой тут может быть трэш-ток вообще?» Мы все посмеялись над этой историей. Это было сугубо деловое решение. Я думаю, Рип ему нравился. Я полагаю, что он просто пытался заполучить более агрессивного снайпера в лице Джерри Стэкхауза, умевшего бросать с игры, выискивать возможности для бросков, стягивать на себя двойную опеку и в целом быть полезнее для команды. Думаю, что он пытался заполучить в команду такого игрока. Ничего личного в этом обмене не было».

Куда более значимым событием для его бывших партнеров и тренеров стала первая его игра против Пиппена, состоявшаяся в начале декабря того года. «Противостояние будет жарким, поверьте мне», – утверждал Текс Уинтер. И хотя каждый из них набрал по 14 очков, упорной борьбы в матче не получилось. «Трэйл Блэйзерс» Пиппена выиграла 98: 79. «Я знаю Пипа, я знаю, что он хотел, чтобы я вышел и хорошо сыграл, – сказал репортерам Джордан. – Поверьте мне, я тоже хотел выйти и хорошо сыграть. Его лошади были готовы, а мои мулы приболели. Сейчас мне придется терпеть насмешки».

Джордан продолжал мучиться с коленями и испытывать трудности с физическими требованиями баскетбола. 15 декабря он вновь набрал лишь два очка за игру. Однако после он вошел в форму и в феврале принял участие в матче Всех Звезд, где удивил многих, появившись в старте. Он набрал 20 очков и сумел затмить Карима Абдул-Джаббара, до того момента бывшего лучшим снайпером в истории матчей Всех Звезд. Но во многих отношениях этот вечер получился мучительным. Он смазал первые семь своих бросков, еще четыре его броска были заблокированы, а вдобавок он промахнулся, заколачивая данк. Под конец игры он попал в цель и вывел команду Востока вперед, но Коби Брайант сравнял счет, а за два овертайма Джордан совершил три промаха, и Восток окончательно пал, проиграв 155: 145.

Сезон превратился в прощальное турне, которое Джордан однажды поклялся никогда не устраивать. Когда «Уизардс» приехала в Лос-Анджелес на последнюю игру против «Лейкерс», Коби преподнес ему прощальный подарок. «Коби просто уничтожил его в первой четверти, набрав где-то очков 40, наверное, за первую половину игры, – вспоминал Дж. А. Аданде. – Эта игра словно стала подлинным концом эпохи и символической передачей эстафетной палочки. Для него это было, наверное, настоящим унижением. Я к тому, что он уже ничего не мог поделать с соперниками».

В предыдущем сезоне, когда Брайант выдал серию матчей на 40 с лишним очков в каждом, Джордан отметил, что у него и Брайанта, кажется, есть кое-что общее: они оба искали возможность дистанцироваться от своих современников. В случае Джордана это проявилось в том, что он построил куда более успешную карьеру, чем невероятно одаренный Клайд Дрекслер. Для Брайанта, впрочем, ориентиром был сам Джордан.

По мере того как «Уизардс» приближалась к концовке сезона, отношения Джордана с несколькими партнерами по команде портились. В «Чикаго» Фил Джексон разрабатывал стратегии – вроде сессий по тренировке осознанности, проводившихся Джорджем Мамфордом, – которые должны были помочь Джордану проще относиться к менее талантливым партнерам по команде. Уделявший массу внимания групповой динамике Джексон весь свой подход строил на том, чтобы раскрыть сильные стороны игрока и при этом замаскировать его слабости. В «Вашингтоне» ничего этого не было: ни Фила Джексона, ни Джорджа Мамфорда, ни треугольного нападения Текса Уинтера и, что немаловажно, там не было Пиппена. У Джордана в распоряжении не было никаких атрибутов прошлого, и казалось, что он очень мало доверяет ключевым игрокам, окружавшим его в команде.

«Если у него когда-то и было доверие, то теперь оно улетучилось, – говорил приятель. – Там ему было очень одиноко».

Дальше – хуже. Примерно за три недели до окончания сезона Джерри Краузе узнал о надвигающейся буре. «Я позвонил Эйбу Поллину, – вспоминал он в 2012-м. – Он сказал мне: «Я вздрючу этого вашего друга. Он думает, что обойдет меня. Вот увидите. Он еще ничего не знает». Эйб и сам был крутым сукиным сыном».

Вскоре после этого разговора баскетбольному журналисту Майку Вайзу из New York Times позвонил источник, сообщивший ему шокирующие новости: Поллин освободит Джордана от обязанностей по окончании сезона. Вайз начал брать интервью у разных людей и вскоре выяснил, что у Джордана почти не было друзей среди игроков и сотрудников команды, за исключением тех менеджеров, которых назначил он сам, и что в шахматной партии с Поллином он явно перестарался.

«Я знал, что в клубе есть проблемы, – вспоминал Дэвид Олдридж. – Вот почему я подумал, что одним из первых шагов Майкла будет разговор с Поллином. Я полагал, что он скажет Эйбу: «Послушайте, мы тут наломали дров. Вот, как мы поступим. Вы – владелец. Мы это понимаем. Мы не будем делать ничего такого, чего не захотите вы. Я приношу свои извинения, если мои люди грубо обошлись с вашими людьми, если они вели себя снисходительно по отношению к ним. Такое больше не повторится». У него не было возможности устроить такую встречу».

New York Times опубликовала историю Вайза о проблемах Джордана, спрогнозировав его скорое увольнение. Тай Лью вспоминал, что его удивил тон статьи. «Как можно было его так громить? – спрашивал Лью. – К вам тут вернулся 40-летний дядя, который по-прежнему набирает в среднем по 20 очков за игру и все так же с большим процентом реализует броски. Я к тому, что, на мой взгляд, он был великолепен. Да, прежнего Майкла уже было не вернуть, это все знали, но его воля к победе, его страсть к игре были теми же».

Брент Бэрри вспоминал, что, прочитав статью, пришел в ярость от слов некоторых игроков и их отношения к делу, которое они выражали в публикации. «Впрочем, знаете что? – вопрошал Бэрри. – Не он должен нести этот крест. Когда игрок такого масштаба тратит время на то, чтобы поговорить, научить, показать, что ты должен делать, чтобы по максимуму раскрыть свой потенциал, ты должен слушать и внимать. Потому что, давайте будем честны, это твоя работа. Если бы Майкл никогда не тратил на это свое время, тогда был бы другой разговор».

«Я думал, что они смогут сработаться, – говорил Олдридж о Джордане и Поллине, – что они найдут какой-то способ сотрудничать. Так и было до какого-то момента, но не после. Очевидно, что много людей демонстрировали свои обиды и претензии к нему в этой статье Times. Она стала своего рода предупредительным выстрелом в духе «Все гораздо серьезнее, чем вы думаете, ребята».

Статья, на первый взгляд, выглядела такой надуманной, что ни Джордан, ни Дэвид Фальк, казалось, не могли поверить в ее правдивость – роковая ошибка. «Мне думается, что он мог бы выбраться из всей этой истории невредимым, если бы выказал больше почтения Эйбу Поллину, – говорил о Джордане Олдридж. – Полагаю, что эта нехватка уважения и стала началом конца. Статья вышла в New York Times. Как только она была опубликована, стало понятно, что сейчас что-то произойдет, ведь ты же не станешь публиковать что-либо в New York Times, если не собираешься действовать, правда? Поэтому, хотя я и не смог получить независимого подтверждения, но решил, что информацию, очевидно, слил кто-то, у кого был конкретный план. Я считаю, что кем бы ни был человек, устроивший публикацию этой истории в прессе, он был очень умен, ведь большинство местных СМИ симпатизировали Майклу и не стали бы открывать огонь по нему».

Ветеран спортивной журналистики Вайз, много лет писавший о баскетболе, никогда не был в числе поклонников той версии Джордана, что предстала перед ним в «Вашингтоне». Его поразило, каким потерянным в собственном мире выглядел Джордан, он был словно Элвис, утративший связь с реальностью. Джордан и его компаньоны из ближнего круга были в «Вашингтоне» живой иллюстрацией высокомерия, говорил Вайз в 2012-м, вспоминая прошлое.

У Джонни Баха была иная точка зрения. Да, Джордан мог казаться отстраненным, отчужденным, когда пытался играть, но в то же время Бах видел, как сильно Джордан жаждет ублажить Поллина, он был готов поступиться своей репутацией, чтобы только помочь команде, хотя и знал, что шансов начать побеждать нет. Второй год подряд команда закончила с отрицательным результатом (37–45) и не попала в плей-офф. Последний вечер Джордана в форме «Вашингтона» получился очень милым: эмоциональные болельщики «Уизардс» искупали его в любви и благодарности. Сезон – да и весь этот этап карьеры в целом – стал громадным разочарованием для Джордана, но в последний вечер он широко улыбался и, казалось, искренне наслаждался вниманием болельщиков.

Несмотря на публикацию Times, Джордан ехал на встречу с Поллином по окончании сезона, всерьез рассчитывая, что его вознаградят за усилия и все, что он сделал для команды. В конце концов франшиза пребывала в плачевном финансовом положении, когда он только приехал в столицу. Джордан и его команда менеджеров избавились от нескольких катастрофически невыгодных контрактов игроков и подправили финансовую ситуацию, дав «Уизардс» возможность приобретать молодых игроков. Два года он отыграл на минимальном окладе, который переводил на благотворительность. А в процессе команда собирала аншлаг за аншлагом на каждой его игре – беспрецедентные цифры посещаемости помогли франшизе подчистить свои потери и заработать около 30–40 млн долларов.

Месседж Поллина в тот день был кратким и жестким. Он предложил Джордану выходное пособие в несколько миллионов долларов, по разным оценкам. Джордан оставил деньги нетронутыми и быстро ушел со встречи.

Эйб Поллин, человек, который никогда никого не увольнял, уволил Майкла Джордана. Многие люди в профессиональном баскетболе были шокированы таким поворотом событий. Джордана многие считали национальным достоянием, важнейшей фигурой в баскетболе, человеком, принесшим миллиардные прибыли NBA.

«Это было дико, – сказал Пэт Уильямс, четыре десятилетия занимавший руководящую должность в NBA и знавший их обоих. – Внезапно в клубе образовались два противоборствующих лагеря. Организация разрывалась, двигаясь в двух разных направлениях. Это подкосило Майкла».

«Все кончилось очень плохо, – вспоминал Джонни Бах. – Внезапно он покинул клуб. Все его парни, мы все, потеряли работу. Я тоже не понял этого решения, что бы там ни говорилось людьми. Майкл такой человек, он держит свое слово. Если ты дал ему слово, то лучше тебе сдержать обещание. У них была договоренность. Такие вещи нельзя было закрепить на бумаге».

Игроки команды тоже были ошарашены новостями. «Такое трудно принять, – говорил Тай Лью. – То есть к тебе приходит человек, играет за тебя, компенсирует все деньги, которые ты потерял за последние пять лет, двумя годами выступлений… Он все компенсирует за два года, а ты благодаришь его вот так? Грустный был день».

Даже Вашингтон, город грязных игр и подковерной борьбы, казалось, был шокирован таким поворотом событий. «Теперь, – объяснял Олдридж, – в Вашингтоне активно спорят об этом: специально ли Эйб использовал Майкла до тех пор, пока это было возможно, а потом просто убрал его с дороги? Полагаю, что многие люди так считали. Думаю, многие в это верили. Ни для кого не было секретом, чего ожидал Майкл. Никаких сюрпризов. Он думал, что вернется на работу директором. Он ни от кого не скрывал этого на протяжении всего того времени, что играл. Не было такого, что он просто вдруг решил поступить так и где-нибудь за три недели до окончания карьеры сообщил всем об этом».

Олдридж сказал, что склонялся к мнению, что Поллин никогда и не планировал соблюдать достигнутое с Джорданом соглашение и возвращать его в структуру клуба. «Я склоняюсь к тому, – говорил он, – что Эйб вовсе не собирался продавать команду Майклу, он ни за что не отдал бы ему больше 50 % акций. Я никогда не верил, что это произойдет».

После увольнения в тот день Джордан провел последнюю ночь в городе. В Интернете есть множество свидетельств тех событий, и во всех он представал потерянной, заблудшей душой.

«Он ушел, – вспоминал Дэвид Олдридж. – Он ушел… Я очень долгое время не видел его после этого».