Глава 35

«Взрыв» в автобусе

Даже ведя «Буллз» к ее пятому чемпионскому титулу, Джордан ронял в благодатную почву семена будущей гибели команды. В этот раз таким семенем стали вербальные оскорбления, которыми он осыпал Джерри Краузе в командном автобусе. С самых первых дней после своего возвращения в баскетбол Джордан демонстрировал новый уровень злобы и агрессии по отношению к генеральному менеджеру. Он был расстроен несправедливым, как он считал, отношением Краузе к Пиппену, а кроме того, верил, стараниями Джексона, что это Краузе ответствен за увольнение из клуба его любимого тренера Джонни Баха. И хотя Джексон пытался отговорить Краузе от идеи проехаться с командой в автобусе и вообще присутствовать с ней рядом в момент триумфа, генеральный менеджер, всегда искавший возможность почувствовать себя членом команды, настоял на своем. Однако присутствие Краузе в автобусе быстро превратило его в мишень для колких шуток Джордана, которые стали только резче за время финальной серии в Юте. Были ли они проявлением гнева Джордана? Или это его натура задиры вышла из-под контроля? Каким бы ни был верный ответ, конфликт, произошедший в командном автобусе в 1997 г., стал новым витком длинной истории разногласий в «Буллз».

«Жаль, что все вышло таким образом, – сказал Джим Стек. – Не нужно было доводить до такого».

Наверное, не должно удивлять то, что весомым фактором в конфликте стал алкоголь. В первые полчаса после гостевой победы Джордан и многие его партнеры часто выпивали пять-шесть банок пива и раскуривали сигары – для профессионального баскетбола обычное дело. Джордан не был пьян, когда начал задирать Краузе. Но он достаточно захмелел, чтобы спустить с поводка свое острое чувство юмора.

Годами Джордан садился в задней части автобуса после матчей, откуда поражал своим сарказмом, словно лазером, партнеров и вообще всех, кто оказывался рядом. Он подкалывал Кукоча за игру на Олимпиаде 1992 г. или за его манеру защищаться. Экипировщик команды Джон Лигмановски был для него легкой мишенью из-за избыточного веса. Лигмановски вспоминал, что пытался соперничать с Джорданом в острословии, но это было трудно. Джордан прибегал к юмору и для того, чтобы приструнить игроков состава. Лигмановски говорил: «Если ему казалось, что кто-то не делает свою работу как надо или боится выходить играть, он что-нибудь говорил. Он докапывался и озвучивал свое мнение».

Отвечая на вопрос о причинах этих своих «автобусных» колкостей, Джордан говорил: «Я не воспринимаю вещи слишком серьезно. Я получаю их достаточно серьезными. Но я способен посмеяться над собой, прежде чем смеяться над другими. А это важно. Я могу смеяться над собой. Но потом я могу быть жестоким».

В отношении Краузе он был особенно жесток по ходу серии плей-офф в Юте. По крайней мере отчасти такое отношение можно было объяснить тем, что Краузе годами отпускал шпильки в адрес Джордана в стремлении сдружиться со звездой, и это было ошибкой.

«Джерри Краузе! Джерри Краузе! – орал Джордан из задней части автобуса как-то раз. – Эй, Джерри Краузе, давай съездим на рыбалку. В формате ПСУ – Приноси Свою Удочку. Не волнуйся. Если ничего не поймаем, сможешь сам съесть свою наживку».

Игроки, сидевшие в задней части автобуса, громко захохотали, а сотрудники клуба, сидевшие спереди, нервно кусали губы. Краузе был вице-президентом команды и ее генеральным менеджером, не говоря уже о том, что он был их непосредственным боссом. Джексона, который никогда не был мишенью джордановских колкостей, казалось, забавляло происходящее. «Эти парни выпивали по паре банок пива и начинали доставать его», – говорил один из сотрудников «Буллз».

«Фил порой просто сидит и никак не реагирует на это, – говорил другой сотрудник клуба. – Ты – Фил Джексон, и твоего же босса унижает один из твоих игроков. Ну скажи хоть что-нибудь. Фил не впрягается за него в таких ситуациях. Они прямо как школьники, когда в школе собираются толпой и прессуют кого-то одного».

«Сейчас, в ретроспективе, даже не знаю, что Фил мог тогда сделать, – говорил Чип Шефер. – Он не мог просто повернуться и сказать: «Хватит, Майкл».

Пока команда побеждала и двигалась к чемпионству, Краузе терпел оскорбления молча. Временами, когда поток критики становился особенно тяжелым, генеральный менеджер поворачивался к кому-нибудь, кто сидел по соседству, и говорил: «Трепло из Каролины опять взялся за старое».

«Может, в случае Джерри это был защитный механизм, – говорил Текс Уинтер о молчании Краузе. – Но мне кажется, что слова не так уж сильно его задевали. Думаю, он довольно толстокожий».

«Брэд Селлерс – вот уж удачный пик на драфте», – кричал из задней части автобуса Джордан.

В тот день команда возвращалась в свои квартиры в близлежащем городе Парк-Сити. Чип Шефер вспоминал: «Мы были вынуждены ехать со скоростью где-то 25 миль в час, потому что для того чтобы попасть в Парк-Сити, нам нужно было забраться на высокий горный пик и преодолеть его. И это в каком-то смысле породило ситуацию, в которой все и началось».

«Эй, Джерри Краузе, вчера автобус ехал быстрее без твоей жирной задницы на борту!» – кричал Джордан, и по следам его слов несся громкий смех партнеров.

«Краузе толком нечего ответить Майклу. Он называет его Лысиком или еще как-нибудь по-глупому, – отмечал сотрудник «Буллз». – Когда эти ребята пили пиво, курили свои сигары и гудели, отмечая победу, любое слово Джерри в их адрес только сильнее распаляло обидчиков. Они просто отвечали ему, говоря что-нибудь похуже. Так уж они себя вели».

«После игры они выпивали по паре бутылок пива, – говорил Шефер. – Я не думаю, что кто-нибудь злоупотреблял этим. Они пьют свой Gatorade и GatorLode, ну и пиво им тоже нравится. Поддразнивание – жестокая штука. Дразнят грубо и когда тебе шесть лет и ты играешь в песочнице, и когда тебе десять лет, и когда пятнадцать, жестоко дразнят и взрослых людей. Слышал ли я подобные слова раньше? Улыбался ли, слыша эти шутки? Возможно. Но я слышал и такие слова, после которых думал: «Просто помолчи и оставь его в покое».

«Это всегда порождало огромный дискомфорт, – вспоминал Стив Керр. – Я помню, как Джад Бюхлер как-то раз сказал мне: «Можешь себе представить, чтобы Джеймс Уорти так же вел себя с Джерри Уэстом?»

Известный своей привычкой проверять всех членов команды на прочность, Джордан любил позадирать не только Краузе. «Помню как-то раз, в другой поездке, – вспоминал Керр, – Майкл опять сидел сзади и начал что-то тявкать, а Краузе сидел впереди. Тут к Майклу присоединился Рон Харпер, но Майкл быстро его осадил, сказав что-то вроде «Нет, нет, тебе такое не позволено. Только я могу вести себя так».

И хотя тот факт, что игроки с давних пор подшучивают друг над другом, общеизвестен – это обязательная часть их спортивной жизни, – Керру было очевидно, что Джордану не нравилась мысль о возможном «бунте на корабле». «Он только хотел помучить Краузе. Он всех проверял на прочность, но в этом случае был не тест. Это было искренне с его стороны. И я не уверен, что знаю, в чем была причина. Порой это приводило в замешательство. Я не очень понимаю, почему он считал себя обязанным вести себя так, но он это делал».

Случались и моменты тотального унижения, вспоминал Керр, добавляя, что никогда ни до, ни после не оказывался в аналогичных ситуациях, когда один человек так ведет себя с другим, особенно если этот другой его начальник.

Люк Лонгли признавал, что, хотя в большинстве случаев язвительные комментарии Джордана вызывали смех у игроков, порой ситуация могла принимать некрасивый оборот, особенно если объектом насмешек Джордана становился ты сам. «Порой они немного выходят за рамки. Но в большинстве случаев шутки довольно смешные, – говорил Лонгли. – У него такой статус, что он может смеяться над людьми и не бояться последствий. Но когда люди отвечают ему такой же шуткой, он принимает этот юмор так же адекватно. Обычно, это говорится не со зла».

«Думаю, что напряжение всегда присутствовало, – говорил Билл Веннингтон. – По каким-то причинам Майкл всегда донимает Джерри. Каждый раз, когда Джерри оказывается рядом, он обязательно начинает его доставать, особенно если это командное собрание и присутствуют все игроки. Майкл обязательно будет дразнить его. А автобус – закрытая территория, так что никто никуда уйти не может. Приходится просто сидеть и слушать».

«Он очень умен, – говорил о Джордане Чип Шефер. – Худшее, что можно придумать, – попытаться дать ему отпор в острословии. Если игнорировать, подколы сами собой прекратятся. Например, если он начинает потешаться над тобой, то нельзя поворачиваться и говорить: «С кем это ты разговариваешь, Лысик?» Тогда считай, что ты принял вызов. Лучше просто посмеяться и надеяться, что он переключится на кого-нибудь другого».

«Способности и таланты Майкла ставят его в такую позицию, с которой он может позволить себе говорить что-то или делать какие-то вещи, которые не могут делать другие, – объяснял Веннингтон. – Что касается того, какой тон он задает в команде, то он – великий баскетболист и лидер нашей команды, а лидер может трогать кого угодно. Он – тотемный столб, и он так же высок, как этот тотем, так что все, кто стоит внизу, должны принимать это и мириться. Что ты должен делать – по крайней мере так поступаю я – просто терпеть эти вербальные побои. Если начать отвечать ему, то никто не встанет на твою сторону. Все примкнут к нему, потому что никто не хочет, чтобы он потом смеялся над ними. Так что это будет неравный бой, 12 против одного. Поэтому лучше потерпеть две минуты унижений…»

«Он может наехать на кого угодно, – добавлял Веннингтон. – Если уж он в настроении и начал до кого-нибудь докапываться – все. Но нужно быть осторожнее, когда он будет подкалывать кого-нибудь из команды, чтобы не засмеяться слишком громко, иначе он может повернуться к тебе и сказать: «Так, давай теперь займемся тобой!»

Неудивительно, что уколы Джордана игрокам было гораздо проще сносить после побед. «Он все время доводит людей, – говорил Керр в то время. – Это забавные моменты. Такие моменты веселья надолго остаются в памяти. Он порой говорил невероятно смешные вещи. Думаю, что в каком-то смысле особенными их делает то, что они звучат только в автобусе. Они – своего рода интимные моменты для команды, потому что случаются после эмоциональной игры так или иначе. Парни в задней части автобуса начинают представление, и это очень веселит».

«Майкл – очень смешной комик, – говорил Рон Харпер. – Он всех расслабляет. Когда напряжение очень велико, когда мы играем тяжелые баскетбольные матчи, он всегда расслабляет тебя и делает это очень, очень хорошо. У него есть способность сказать что-нибудь, чего ты не ожидаешь услышать. Из задней части автобуса он много забивает, если понимаете о чем я. Он часто пристает к Джерри Краузе».

На вопрос о том, как воспринимал поддразнивания Краузе, Харпер отвечал, сочувственно смеясь: «У него не было выбора, не так ли?»

«Думаю, что Джерри хватало понимания того, кто такой Майкл и что он для всех значит, – говорил Текс Уинтер. – Он знает, что у Майкла такой характер, что он любит бросать людям вызовы, любит принижать и поносить их. Думаю, что Джерри просто мирится с этим и принимает как данность. С учетом того, какой Майкл выдающийся баскетболист, у него, по сути, нет выбора. И Джерри первым скажет тебе об этом. Все признают, насколько Майкл ценен для этого баскетбольного клуба». В то же время Уинтер считал, что эта ситуация с Майклом усиливала ощущение неудовлетворенности Краузе в работе с командой. Перешел ли Джордан линию дозволенного в своем общении с Краузе? «Полагаю, что никакой линии там уже нет – так часто он ее переходит», – сказал Уинтер, добавляя, что ситуация была попросту побочным продуктом столкновения «характеров и эго».

Другой сотрудник «Буллз», изнутри наблюдавший за развитием отношений в команде, говорил, что Джексон просил Джордана – Краузе, правда, никогда в это не поверил бы – полегче себя вести с генеральным менеджером. По словам одного свидетеля, Джордан ответил, что и сам знает, что не должен быть столь суровым, но признавал: «Иногда я просто не могу удержаться».

«Мне кажется, они говорили на эту тему, – соглашался Уинтер. – Фил пытался научить Майкла более лояльно относиться к авторитету босса в команде – такое указание дал сверху Джерри. Думаю, что Фил помог в этом плане. И все же порой мне кажется, что он не помогал так, как, наверное, мог бы помочь, это если говорить откровенно».

Уинтер утверждал, что просил Джексона прилагать больше усилий для разрядки ситуации.

«Казалось, что он стал чаще говорить о каких-то вещах, в то время Майкл стал честнее в своих чувствах, более открыто их выражал, – говорил Джексон о возвращении Джордана в «Буллз». – Но эта неприязнь между ними была всегда. Джерри говорил мне: «Я – тот человек, который сказал ему, что он не может играть, и теперь Майкл будет точить на меня зуб за это всю оставшуюся жизнь».

«Теперь я более открыто и звучно выражаю свои эмоции, чем это было десять лет назад», – сказал Джордан, отвечая на вопрос об инциденте, случившемся после плей-офф. В первые мгновения после окончания финальной серии 1997 г. один из сотрудников «Буллз» увидел, как Джордан обнимает Краузе. «Он схватил его и обнял, – говорил сотрудник. – Это были не короткие объятия, потому что в тот момент нужно было обняться крепко, это было правильно в тот момент. Это были сердечные объятия. Майкл обнял и жену Краузе, Тельму. Она просто улыбалась. С виду они были как одна семья».

В следующее за этим лето, полное конфронтаций и переговоров, места сердечным объятиям уже не найдется. На самом деле было вполне очевидно, что объятия уже навсегда в прошлом.

Последний раз

Как всегда, баскетбольная площадка была для Майкла Джордана тем местом, где ему все становилось ясно и понятно. Все грани и линии ее были остры, чисты и геометрически выверены, а шум толпы превращал ее в крепость его невероятной концентрации на задаче, особенно часто так случалось в последний сезон. Если решения, которые он принимал во время игры, были и не идеальными, то как минимум очень близкими к идеальным. Его игра вышла на такой уровень, что поражались даже те люди, которые годами следили за его карьерой тщательнейшим образом.

Айзея Томас, Даг Коллинз и Боб Костас в том сезоне вместе комментировали одну из его игр и в какой-то момент сошлись во мнении, что им следует прекратить говорить о Джордане, потому что все, что он делал на площадке, было таким правильным, таким точным и уместным, что никаких слов не требовалось. Вполне вероятно, что никто из людей за всю историю не делал что-либо так хорошо, как Майкл Джордан играл в баскетбол на финише своей карьеры.

Его команда начинала седьмой год игры с треугольным нападением Текса Уинтера. Оно привнесло порядок на площадку, но именно роль Джордана в этой системе часто оживляла ее, вдыхала в нее жизнь. Он мог сделать один шаг и разом переместить всю защиту соперника. Не было ни одного игрока, который знал бы систему нападения Уинтера лучше него, даже сам Уинтер, наверное, не знал ее так хорошо. У Джордана всегда было особое кинестетическое чутье, способность читать происходящее на площадке. Система нападения усовершенствовала это чутье, внеся порядок в контекст игры. Джордан видел ее ограничения и выяснял, как лучше вести себя в их рамках до тех пор, пока не откроется более интересный вариант.

Джордан не нуждался в системе нападения и часто предпочитал поступать по-своему, но в тысячах владений он находил ей идеальное применение. Он постоянно работал под кольцом, и треугольник усложнял задачу соперникам, пытавшимся держать его под двойной опекой. Столько раз случалось так, что все, что ему было нужно сделать, – развернуться к лицевой, в сторону от пары опекунов, и вот она, возможность бросить без помех. Он мог в любой момент улучить возможность для броска просто за счет прохода туда, куда, казалось, не мог пройти никто другой – или даже задуматься об этом. Но нападение, когда он работал в нем, в изобилии предоставляло ему возможности для бросков. А уж бросать он умел изумительно.

«Я тренировал его три года, – сказал Даг Коллинз, – и видеть то, как этот человек до сих пор играет в баскетбол, просто невероятно».

Даже его соперники жаждали узнать, что же он будет делать в следующий момент. В возрасте 35 лет он был в великолепном состоянии, и некоторое время в том сезоне люди начали задумываться о том, возможно ли такое, что он молодеет с годами? Те 3,6 кг, которые он сбросил, определенно молодили его, пусть и только внешне. Большинство игроков проигрывали битву с молодостью, он же нашел такую нишу, где возраст казался почти не имеющей значения деталью. «Мотор у этого парня никогда не глохнет и не выключается», – дивился Айзея Томас.

Красота игры Джордана на площадке резко контрастировала с отвратительным конфликтом, развивавшимся между ним и генеральным менеджером. После тех злых и едких шуток, что позволял себе Джордан в автобусе в Юте, Краузе, казалось, с головой погрузился в этот конфликт. Он утверждал, что ни одно из слов Джордана не задевало его за живое, но все, что он делал, говорило об обратном. Унижения Джорданом Краузе были лишь одной составляющей в череде тех разногласий, что портили взаимоотношения между игроками, тренерами и управляющими «Буллз». Потом они выиграли чемпионат, и Джордан, взобравшись на подиум во время празднований, воззвал к Райнсдорфу с призывом удержать Джексона и игроков, чтобы предпринять еще один поход за титулом. Этот эпизод оскорбил Райнс-дорфа, потому что Джордан намеренно воспользовался случаем, чтобы продавить свои интересы вместо того, чтобы дать владельцу команды возможность милостиво сделать им предложение.

Джордан, впрочем, знал, что этот эмоциональный момент – лучшее время сделать свой ход. Он не собирался отстраняться и допускать, чтобы этот вопрос решался в совете директоров «Буллз». Но его публичное воззвание к Райнсдорфу с призывом удержать игроков еще на один год задало тон турбулентному сезону 1997/1998 г., по ходу которого Джордан и Джексон вынесут на суд общественности свои аргументы по решению конфликта, тогда как Райнсдорф будет вынужден сердито пыхтеть в тишине своего кабинета.

Что же касается нового контракта Джордана, то переговоры по нему проходили относительно безболезненно. Он подписал новое годичное соглашение на сумму более 30 млн долларов. Джексон тем временем ожесточенно спорил с Краузе на тему важности тренера для команды и соответствующей этой важности цене. Краузе не хотел признавать, что зарплаты тренеров стремительно меняются. Наконец в июле 1997 г. Краузе объявил о заключении годичного соглашения с Джексоном на сумму в 6 млн долларов, но сразу подчеркнул, что этот год станет последним для Джексона у руля команды независимо от результатов, которые покажет «Буллз», – даже если команда выиграет все 82 игры.

Было вполне очевидно, что Джерри просчитался с этим пресс-релизом и в некотором роде позволил эмоциям возобладать над собой», – сказал позже Джексон.

«Я определенно не хотел объявлять об этом с ликованием в голосе, – признавался Краузе. – Порой я неправильно поступаю в таких ситуациях».

Генеральный менеджер не озвучил конкретных причин, приведших к запланированному уходу Джексона из команды, но отношения между тренером и генеральным менеджером дали трещину, это было очевидно. «Это конец, – просто сказал Краузе. – Фил и я знаем об этом. Мы все знаем». Краузе встал в оппозицию к невероятно популярному Джексону. Все стало только хуже, когда начались тренировочные сборы и Джордан объявил, что завершит карьеру, если Джексон не останется в команде.

Внезапно Джерри Краузе оказался врагом двух самых популярных людей на планете.

Заявление Краузе было необдуманным и совершенно бессмысленным, оно резонировало в течение всего сезона, следствием чего стали нараставшие с каждым днем раздражение и гнев публики, под пресс которой попал Райнсдорф. Болельщики и пресса начали называть их «двумя Джерри», подлецами, пытавшимися разрушить «Буллз». Краузе носил эту мантию так, словно был рожден для нее.

Искра, разжегшая пожар, объявший все здание, сверкнула в день, который обычно выделяется игроками и тренерами для ответов на вопросы репортеров о предстоящем сезоне. Краузе, как он иногда это делал, тоже решил пообщаться с журналистами. Отвечая на вопрос, он отпустил реплику из серии «игроки не выигрывают чемпионства, их выигрывают организации». Позже он будет утверждать, что на самом деле сказал «одни только игроки не выигрывают чемпионства».

Может, это и было правдой, но такие мелкие детали часто теряются из виду, когда вражда и взаимная неприязнь выливаются в драку. Генеральному менеджеру «Буллз» следовало бы знать – после более десяти лет совместной работы с Джорданом, – что порой даже кажущиеся безобидными вещи могут привести его в ярость. Сказав одно предложение, Краузе стал Ла Брэдфордом Смитом розлива 1998 г.

Позже репортеры передали Филу Джексону слова Краузе. «Он мог такое сказать», – поспешно ответил тренер. Краузе подлил масла в огонь, но настоящей проблемой был Пиппен. Отказ Джерри Райнсдорфа платить ему ту сумму, которую Скотти считал заслуженной, долгое время будет оставаться одним из необъяснимых элементов глобального клубка конфликтов, раздиравших команду. «Это была неудача, – говорил Джим Стек в 2012-м, вспоминая минувшее. – Думаю, что контракт Скотти был самой большой проблемой, тот факт, что мы не были готовы платить ему столько, сколько он хотел зарабатывать, и хотел вполне заслуженно. Ситуация была крайне сложной. Скотти только предстояло получить контракт суперзвезды. Его соглашение с клубом истекло летом 1998-го. Было очевидно, что Скотти хочет долгосрочный контракт. Мы просто не были в состоянии дать его ему».

Если проще, то Райнсдорф и его партнеры, заработавшие сотни миллионов долларов на «Буллз» за короткое время, не хотели платить Пиппену столько, сколько получали другие игроки его калибра, а это примерно 15 млн долларов в год. Они платили ему меньше 3 млн в год, что было куда ниже рыночной стоимости его как игрока. Пиппен был ключом к успеху Джордана, но Райнсдорф хотел обменять его в другую команду, чтобы заполучить взамен более дешевые активы. Это позволило бы Райнсдорфу «выиграть» сделку, но подобные методы едва ли подходили для управления лучшей баскетбольной командой в истории. Вероятная стоимость услуг Пиппена за следующие три сезона могла составить 45 млн долларов. Райнсдорф уже выплатил Джордану более 30 млн за один сезон, а потому был твердо настроен удержать в узде платежную ведомость команды, раздувшуюся в тот момент до размеров самой крупной в истории NBA. В разговорах между собой Краузе и Райнсдорф продолжали поднимать тему того, как команда будет входить в крутой поворот, что ждет ее с окончанием эпохи Джордана. Они были так заняты мыслями о ее завершении и дальнейшей жизни без него, что не сумели осмыслить то, что имели благодаря этой эпохе.

Для Пиппена же, и так склонного надувать губы по поводу и без, это было очевидно. Он был травмирован и собирался ложиться на операцию сразу после окончания сезона 1997 г. Вместо того чтобы сразу лечь под нож, он, разозлившись на команду за ее стремление скинуть его какому-нибудь другому клубу, дождался конца лета и только тогда лег на операцию, вследствие чего пропустил многие недели на старте сезона. Всегда умевший читать между строк Сэм Смит приметил, что и Джордан был разгневан решением Пиппена. Если и так, то негатив в отношении Скотти затмило нараставшее негодование Майкла касательно Краузе и Райнсдорфа.

Джексон знал, что неуклюжий ход Краузе станет идеальным прикрытием для Райнсдорфа. Он ввел в заблуждение публику, начавшую считать, что суть конфликта была в противостоянии Джордана и/или Джексона с Краузе, тогда как на самом деле причиной было нежелание Райнсдорфа платить Пиппену. Джордан не нашел свободного времени, чтобы прийти в день, предназначенный для прессы, но на следующий день, после первой тренировочной сессии команды, он прокомментировал слова, сказанные Краузе днем ранее. «Я очень последователен в том, что говорю, и так было всегда, – сказал репортерам Джордан. – Я говорю серьезно. Если Фила здесь не будет, я точно не останусь».

«А что, если Джексон перейдет в другую команду в следующем сезоне, – спросил репортер. – Последует ли Джордан за ним?» – «Нет, – ответил он. – Определенно. Я бы ушел. Даже не ушел, я бы закончил карьеру, скажу так». На вопрос о том, не повлияют ли комментарии Краузе на игру команды на площадке, Джордан ответил так: «Не повлияют, если Джерри только не будет играть. А он не играет».

Отложенная Пиппеном операция тяжким грузом легла на плечи Джордана. Предыдущие два года выступления Джордана на паркете не давали команде развалиться. Он полагал, что пока «Буллз» выигрывает титул за титулом, Райнсдорф не позволит Краузе разрушить команду. Но в отсутствие Пиппена Джордану предстояло в одиночку тащить на себе весь груз ответственности. В каком-то смысле этот груз был аналогичен тому, что он тащил на себе в Младшей лиге бейсбола. Когда он играл хорошо, его родители радовались. Так что эта ситуация стала, возможно, еще одной вариацией на одну из главных тем его жизни.

Чистый, освобожденный разум

Той осенью команда «Буллз» испытывала ощутимые трудности и выглядела посредственно: ноябрь она прошла с результатом 6–5. Седьмую победу в сезоне она одержала во втором овертайме игры с «Клипперс», в которой Джордан набрал 49 очков. Хотя Пиппен был травмирован, он все равно поехал с командой на Запад, и две игры спустя, в Сиэтле, садился в командный автобус вместе с партнерами, уже будучи нетрезвым. В автобусе он словесно атаковал Краузе. Мгновенно начались спекуляции о том, что Краузе, которому и так не нравился Пиппен, использует этот инцидент, как повод обменять игрока в другую команду прежде, чем в лиге наступит февральский трансферный дедлайн.

Тренировки осознанности, которые проводили Джексон и Джордж Мамфорд, были нацелены на то, чтобы научить Джордана жить моментом. И тот решил, что если этому сезону суждено стать его последним сезоном, он будет играть сосредоточенно и получать от игры удовольствие. За неделю до Рождества «Буллз» его стараниями улучшила свой результат в сезоне до 14–9. На той неделе в Чикаго приехала команда «Лейкерс», что дало Майклу возможность поближе взглянуть на тинейджера Коби Брайанта, которого пресса уже окрестила очередным «новым Майклом Джорданом». Годами СМИ возвещали о пришествии в баскетбол следующей инкарнации суперзвезды, доминирующей на всех площадках NBA, и за это время такой ярлык навешивали на такое количество молодых игроков, что даже родился новый термин: «наследник Джордана». В начале 1990-х гг. уроженцу Южной Калифорнии Гарольду Майнеру не повезло получить прозвище «Бэби Джордана» и поверить в его правдивость. Даже Рон Харпер был в длинной череде наследников, пока не получил тяжелую травму колена. Он восстановился, но больше никогда не летал так высоко, как раньше. Грант Хилл – первогодок, пришедший в «Пистонс» в 1994-м, тоже трудился в атмосфере шумихи вокруг своей персоны, но время показало, что как игрок он больше походит на Пиппена. Джерри Стэкхауз стал следующим, кого затянула эта трясина нелепых сравнений, и вот теперь, в 1997-м, настал черед Коби Брайанта.

Казалось, что Джордан всегда прилагает огромные усилия к тому, чтобы преподать хороший урок претендентам на свой трон. Однако Брайант оказался настолько похожим на Джордана в ключевых аспектах, что даже сам царствующий монарх остался под впечатлением от его игры. Как и Рэй Аллен, Брайант годами изучал игру Джордана по видеокассетам и делал это с таким усердием, что его уже начали подвергать серьезной критике за желание во всем копировать Джордана. Однако тем вечером в Чикаго Брайант показал, что может подкрепить свои слова делом, особенно по части имитации некоторых атакующих маневров Джордана.

«У него их много», – признавал сам Джордан.

Защитник «Лейкерс» Ник Ван Эксель любил шутить, что Брайант подсмотрел их все в видеокассете с нарезкой лучших моментов игры Джордана, которую он одолжил Брайанту осенью 1996-го, спустя несколько дней после того как Коби, будучи 18-летним дебютантом из старшей школы Лоуэр-Мерион, Филадельфия, присоединился к команде. В тот вечер стало ясно, что Брайант потратил немало времени на изучение видеокассеты, потому что в игре он демонстрировал почти все джордановские приемы по памяти, даже знаменитые раскачивания Майкла при игре спиной к сопернику, когда он своими ложными движениями и дерганьем доводил соперников до исступления.

Как Брайант сыграет против Джордана? Этот вопрос хотя бы на время отвлек «Буллз» от ее тревог, вызванных трениями между Краузе, Пиппеном, Джорданом и Джексоном. В тот вечер Его Воздушество обеспечил «Буллз» большое преимущество в первой четверти матча, тем самым подготовив почву к дуэли с Брайантом во второй половине игры.

«Майкл любит эти соперничества, – говорил Рон Харпер о встрече между двумя игроками. – [Брайант] – очень молодой игрок, который однажды может занять его трон, но не думаю, что Майкл готов уступить его уже сейчас. Он вышел, чтобы показать всем, что он все еще тот самый Air Jordan».

Джордан набрал 36 очков, а Брайант показал лучший результат в карьере – 33. Этот вечер предоставил богатый материал для нарезок лучших моментов, так как оба игрока изящно танцевали под щитом, выцеливали джамперы с периметра и прокладывали себе путь к кольцу перед тем, как исполнить пару симпатичных данков. «В молодости от меня исходила такая же вибрация, – говорил Джордан репортерам после игры. – Здорово, когда удается соперничать с физической мощью за счет ума и чтения игры. Приятно понимать, что, несмотря на долгие годы выступлений, я, если понадобится, смогу защищаться против Коби Брайанта… и ничем ему не уступить».

Джордан попытался проявить сдержанность, хотя было горячее желание победить в этой дуэли. «Наше соперничество было вызовом для меня по причине всей этой шумихи, – говорил Джордан. – Но вызов также состоит и в том, чтобы не поддаваться этой шумихе и не превращать все в наше с Коби противостояние один на один. Пару раз мне показалось, что такое впечатление могло сложиться, но мне пришлось сдерживаться, особенно когда он забивал через меня. Я чувствовал естественное желание пробежаться до другой корзины и забить через него».

Из целого поколения игроков, выросших на игре Его Воздушества и поклонявшихся ему, как божеству, Брайант, оказалось, был одним из лучших, если не лучшим имитатором Майкла, хотя их манера игры была далека от идентичности. «В плане игры в защите я должен привыкнуть к игре против баскетболиста, чьи способности и таланты схожи с моими, – объяснял Джордан. – Я пытаюсь найти какую-нибудь слабость и использовать ее как козырь».

В разгар их противостояния в четвертом периоде Брайант остановил чикагскую звезду, чтобы задать вопрос. «Он спросил у меня о моем маневре спиной к сопернику, в духе: «Как вы держите ноги: широко расставив или, наоборот, близко их сводите?» – говорил Джордан. – Я был немного шокирован. Почувствовал себя старичком, когда он задал мне этот вопрос. Я сказал ему, что в нападении всегда нужно пытаться увидеть и почувствовать, где находится защищающийся игрок. Когда я исполняю свой джамп-шот с разворота, я всегда пытаюсь за счет ног почувствовать, где играет защита, чтобы отреагировать на ее действия».

Джордан добавлял, что самым сложным вызовом для Брайанта будет «использование и применение на площадке всего того, что он знает и умеет. Его навыки должны работать на него, а добиться этого трудно. Это опыт. Этому меня научили Ларри Берд и Мэджик Джонсон. Нет никаких сомнений, у него есть навыки, необходимые для того, чтобы управлять баскетбольной игрой».

Брайант, сын бывшего игрока NBA Джо «Джеллибина» Брайанта, жаждал впечатлить своего кумира.

«Майкл обожает вызовы, соперничество, – говорил Коби. – Он любит, когда ему бросают перчатку. Но в то же время отец всегда учил меня, что никогда нельзя ни перед кем отступать, каким бы выдающимся баскетболистом ни был твой соперник. Если он завелся, ты тоже заводись. Ты должен выходить и на каждый маневр отвечать своим маневром, на каждый удар своим ударом».

Когда Джордан увидел прыгучесть талантливого Брайанта своими глазами, он признался, что это его очень впечатлило: «Я спросил у Скотти Пиппена: «Мы когда-нибудь так прыгали? Я что-то не припоминаю». Он сказал: «Думаю, да, но это было так давно, что я уже не помню».

«Было ощущение, что я сам оказался на месте тех игроков, которые сталкивались раньше со мной, – объяснял Джордан. – Он действительно показал признаки того, что может стать серьезной силой в игре. У него много разных приемов. А будучи игроком нападения, ты захочешь иметь такой арсенал приемов, чтобы защита всегда гадала, что ты сделаешь дальше».

«Он очень умный соперник, – говорил Брайант о Джордане. – Я увидел, что он думает по-баскетбольному, идет ли речь о тактике или каких-то маленьких стратегических моментах, которые он продумывает на площадке. Я слежу за ним и анализирую его игру, чтобы делать то же самое. Но он лучше меня во всем этом, потому что играет уже порядочно времени. Он очень умный, очень техничный. Такое нельзя просто получить от природы… – Брайант взял паузу, прервавшись на середине мысли, и добавил: – Когда у тебя есть талант в придачу ко всему этому, то тогда ты уже совершенный игрок».

Несмотря на рой проблем, кружившихся вокруг его команды, Джордан продолжал карабкаться вверх к новым рекордам. 9 декабря, по ходу выигранного у «Нью-Йорка» матча, он обошел Мозеса Мэлоуна (27,409 очка) и занял третье место в списке самых результативных снайперов на всю историю NBA. Двумя неделями ранее он опередил в этом списке Элвина Хэйса (27,313 очка). Его влияние ощущалось и в других сферах. Игра против «Финикса», состоявшаяся 15 декабря, обернулась для «Буллз» 500-м аншлагом подряд: история лиги не знала серий длиннее этой, и она стала главнейшим признаком значимости Джордана для игры. Куда бы он ни приезжал, люди продолжали спрашивать у него, действительно ли он намерен покинуть «Буллз», если клуб расстанется с Джексоном. «Я просто играю матч за матчем, – повторял он снова и снова. – Что бы ни случилось, все будет к лучшему. Никто не знает, что нас ждет впереди».

2 января он сразился с Рэем Алленом и его «Милуоки» и набрал 44 очка, реализовав 15 бросков с игры из 22. Неделю спустя он спалил дотла «Никс», набрав очередные 44 в «Гардене», но ведь он всегда сжигал «Никс». За три недели он выдал шесть матчей на 40 с лишним очков в каждом, и в этот отрезок уместилась победа над «Хьюстоном» (Майкл набрал 45 очков) и приятелем Чарльзом Баркли. «Если он обыгрывает тебя, то обязательно об этом сообщит, – говорил Баркли о трэш-токе Джордана. – И когда ты лежишь, он от души тебя топчет».

Тони Кукоча и Люка Лонгли, хорошо узнавших эту сторону Джордана за три года совместной работы с ним, журналисты той весной попросили рассказать о тех трудностях, что они испытывали, будучи двумя главными мальчиками для битья Джордана. «Его критика может быть очень суровой, – признавал Лонгли, – но он дает поблажки. Он стал проще в этом плане, узнав меня получше. Он понимает, что разные ребята могут по-разному отвечать и реагировать на различные стимулы. Поначалу было тяжелее. Но сейчас он знает меня лучше, знает, что я умею и чего нет. Меня совсем не утомляет это. Это все часть командной динамики».

Кукоч, впрочем, сказал, что совсем не расстроится, если Джордан вдруг решит заткнуть себе рот носком. «Порой такие вещи переносишь очень тяжело, – говорил хорватский форвард. – Такие слова не всегда приятно слушать». Когда Джордан выходил за рамки, говорил Кукоч, он дожидался, пока Майкл успокоится, а потом подходил к нему и говорил, что это было слишком. И Джордан всегда был готов выслушать. «Он без проблем готов поговорить о проблемах и обсудить их, – объяснял Кукоч. – Я не отвечал ему в такой же манере. Я не из тех людей, кто может быть жестким. Я лучше подожду пять-десять минут, а потом подойду поговорить с ним». Оба партнера признавали, впрочем, что Джордан обладал такой целеустремленностью, с которой было трудно ужиться.

Он продолжал искать для себя эмоциональные, психологические уловки, которые помогали бы ему выдавать 40-очковые матчи. С возрастом источником такой мотивации для него становились молодые игроки. Той весной он приберег 40 очков на игру с Гэри Пэйтоном в Сиэтле и Майклом Финли в Далласе. На неделе перед своим 35-м днем рождения, в феврале, он вновь схлестнулся с Брайантом на матче Всех Звезд в Нью-Йорке и вновь вышел победителем из дуэли.

Февраль, а вместе с ним и трансферный дедлайн миновали, а Краузе так и не обменял Пиппена, вернувшегося после травмы, и «Буллз» двинулась к своей заветной цели – последнему чемпионскому призу. Той весной команда всюду встречала толпы признательных болельщиков. Было не важно, где она играла и в каком городе оказывалась, потому что здания арен все как одно при виде Джордана начинали сверкать триллионом фотовспышек в попытке запечатлеть на камеру последние мгновения Его Воздушества в деле. Он уже давно приучил себя игнорировать вспышки фотоаппаратов во время исполнения штрафных бросков, но теперь острое желание людей заснять его вышло на новый уровень. Он сыграл важную роль в становлении баскетбола как массового развлечения, и каждую игру десятки тысяч болельщиков приходили отблагодарить его за это и отдать дань уважения. Еще сотни, а иногда и тысячи собирались снаружи, вокруг арен. Толпились у дверей отелей, в которых он останавливался. Высыпали на улицы в надежде мельком взглянуть на Джордана и его партнеров, выходящих из автобуса. Бесчисленное количество других поклонников отправляли благодарственные письма и подарки, букеты цветов и записки с просьбами, и всего этого хватало не на одно и не на два складских помещения. Даже в эпоху, когда атлетические таланты большинства игроков начали стремительно размываться и деградировать, он снова стал лидером лиги по результативности, набирая больше 28 очков за игру, и хотя в последние сезоны Джордан стал все чаще полагаться на свой великолепный джампшот, он все еще мог показать свою невероятную прыгучесть и поразительную координацию тела, изумлявшую зрителей и поднимавшую телевизионные рейтинги на новые высоты. Он демонстрировал, что по-прежнему может взять контроль практически над любой игрой, а такой способностью будет обладать считаное количество его более молодых соперников – если вообще таковые найдутся.

«Может ли Майкл играть еще лучше? Сейчас что, 1987-й? – спросил как-то раз после очередной игры Билл Смит, фотограф «Буллз» с многолетним стажем. – Как он может просто взять и уйти? Мне тяжело мириться с этой мыслью».

«Нас уже тысячи раз спрашивали об этом, но никто не может с уверенностью сказать, в чем состоит план команды, – сказал Стив Керр, признавая, что ходы менеджмента озадачивали его и партнеров. – В Чикаго куда бы мы ни пришли, люди все время спрашивают: «Как они могут даже задумываться о том, чтобы разрушить эту команду?» И, честно говоря, у нас нет ответов на этот вопрос».

В феврале, когда команда была в Юте, Краузе попал в заголовки газет, подтвердив в разговоре с колумнистом Chicago Tribune Фредом Митчеллом, что этот сезон действительно станет последним для Джексона в команде, чем вновь поднял на поверхность скандальную тему. Терри Армур из Trib говорил, что это было огромной ошибкой с его стороны. «Когда мы были в Юте, Краузе сказал: «Мы бы хотели, чтобы Майкл вернулся, но если он хочет, чтобы Фил вернулся вместе с ним… этого точно не произойдет». По ходу того гостевого турне на каждой остановке команды в разных городах люди все время спрашивали: «Эй, Майкл, это твой последний год?» Он отвечал: «О да, вполне возможно. Если Фил не продолжит работу, я тоже не вернусь в клуб. Так что я отношусь к этому сезону как к последнему». Думаю, что Краузе надоело это читать снова и снова, и он сказал: «Ладно, сейчас я нанесу удар и скажу им, что мы хотим сохранить Майкла, но если он вернется, то не под руководство Фила».

«Мне кажется, что Краузе просто хочет больше контроля, – говорил Пиппен. – Он хочет выиграть титул без Майкла. И без Фила. И без меня. Просто ради того, чтобы сказать, что он хорош в том, что делает».

«Зачем, – говорил Джордан, – менять тренера, выигравшего пять чемпионатов, когда он пользуется тотальным уважением игроков и определенно умеет добиться от игроков понимания того, в какой команде они играют и что нужно усердно работать каждый божий день? Зачем? Я думаю, что это так или иначе личный конфликт, в значительной степени причина в этом. Причиной явно не может быть работа [Джексона] и то, что он сделал для команды, поскольку пользуется уважением игроков. Его успех как тренера безупречен, это факт. Не думаю, что это можно ставить под сомнение. Поэтому полагаю, что это личный конфликт».

После того как Джордан атаковал менеджмент клуба на глобальном собрании представителей СМИ, состоявшемся во время уик-энда Всех Звезд в Нью-Йорке, Райнсдорф сделал мудрый ход, наложив мораторий на публичное обсуждение конфликта. Это было лучшее решение, которое он мог принять, помимо собственно объяснения запутанных причинно-следственных связей конфликта.

«Все разговоры об уходах на пенсию, заменах или переменах в ростере преждевременны, – сказал владелец «Буллз» в заявлении команды. – Менеджмент продлил соглашения с этим тренером и этими игроками на этот сезон, чтобы попытаться выиграть шестой чемпионский титул NBA. Сейчас, когда прошло полсезона и впереди команду ждут матчи плей-офф, всеобщее внимание должно быть сфокусировано исключительно на этой цели. На ней сосредоточен и я. И точка».

Драка скатилась к безобразному обмену ударами ниже пояса. Джексон дал журналистам понять, что одной из причин конфликта была привычка Джордана заходить в туалетную комнату прямо перед матчами. Оказалось, что Краузе всегда стремится попасть туда же в то же самое время, и это злило звезду команды, видевшую в этом посягательство на свою личную жизнь и уединение. Потом в прессу утекла информация о том, что в тот год Джексон совершил глупейший поступок, купив своей подружке нижнее белье в подарок. Проблема была в том, что адрес на посылке был указан неверный. В результате она возвратилась в офис тренера, где его ассистент, решив, что подарок предназначался жене Джексона, переадресовал посылку на домашний адрес Джексона. Разгоревшийся вслед за этим скандал привел к тому, что Джексону весь сезон пришлось жить в номере чикагского отеля.

Игроки «Буллз» сплотились вокруг Джексона в момент кризиса в его жизни, из-за чего Краузе заключил, что тренер использует ситуацию ради собственной выгоды. «Фил определенно популярен у игроков и пользуется их расположением, – соглашался Текс Уинтер. – Вполне очевидно, что игроки его любят. Нечасто встретишь такое, что суперзвезда вроде Майкла Джордана готова убивать за главного тренера и предана ему настолько, что не готова играть ни у одного другого тренера, кроме Фила. У них великолепные взаимоотношения. Они – результат работы Фила, долго их культивировавшего».

«Джерри хочет быть самой влиятельной фигурой в организации, ему трудно просто позволить Майклу быть Майклом, – говорил Джексон. – Майклу власть не нужна. Он хочет быть одним из игроков команды. Но он не хочет, чтобы рядом с ним находился человек, который будет им понукать, демонстрировать свою власть, загонять его в угол и тому подобное. Вот в чем суть конфликта».

По мере приближения матчей плей-офф Джексон, казалось, все сильнее ощущал вину за конфликт с Краузе: он опасался, что из-за него Джордан может завершить карьеру раньше времени. «Единственным минусом всей этой ситуации, на мой взгляд, – рассуждал тренер, – остается тот факт, что мы – в том случае, если Майкл Джордан пока еще не готов завершить карьеру – лишаем баскетбол одного из величайших игроков, а наше общество одного из его героев, ограничивая своим конфликтом пределы его возможностей. Мы лишим людей возможности увидеть в игре кого-то совершенно особенного, играющего в своем неповторимом стиле и своей манере, ведь мы никогда не видели другого игрока, имевшего в его возрасте такой же суперзвездный статус. Я не знаю ни одного спортивного кумира в нашей истории, который был бы способен играть на таком уровне в его возрасте. Майкл просто до основания разрушил концепцию нормальности, наши представления о том, на что способен мужчина его возраста».

«В этом кроется единственный минус всей этой истории, – заключил Джексон. – У нас хорошие отношения с Джерри Райнсдорфом. С Джерри Краузе мы друг друга понимаем. У нас, возможно, и не такие тесные взаимоотношения, как раньше, но мы понимаем друг друга. Я знаю, что у него есть план дальнейших действий, а он знает, что у меня есть свои мысли по поводу будущего».

Партнеры Джордана по команде дивились тому, что он мог продолжать выступать на чемпионском уровне притом, что его профессиональное будущее оставалось туманным. «Майкл такой профессионал, такой игрок в первую и главную очередь, что все эти проблемы для него всегда на втором плане, – говорил Стив Керр. – Майкл не страдает ерундой. Он играет». И все же навыки Джордана по части общественных отношений были вполне сопоставимы с его спортивными талантами, и он применял их для того, чтобы воспрепятствовать Краузе, пытавшемуся уволить Джексона. «Очевидно, что со всеми этими спонсорскими контрактами он – настоящая пиар-машина, – говорил о Джордане Керр. – Его имидж, по всей видимости, очень важен для него. И я думаю, что в определенном контексте это означает, что он не хочет выглядеть как человек, пытающийся захватить контроль над всей организацией… Он очень смекалистый».

«Думаю, что вокруг этой команды летает больше всяких бредней, чем в эпицентре торнадо, – говорил Люк Лонгли. – Всегда что-нибудь происходит. Деннис постоянно выкидывает какие-нибудь фокусы или затевается что-нибудь еще. Майкл уходит на пенсию, или Джерри бухтит в прессе. За последние три года нас окружало такое количество скандалов и разных обстоятельств, что мы хорошо натренировали умение выкидывать всю эту чушь из головы».

Когда в марте пришла пора последнего его матча на «Мэдисон-сквер-гарден», Джордан надел пару одних из первых кроссовок Air Jordans, и то, что они были слишком малы, не помешало ему набрать 42 очка в игре с командой Джеффа Ван Ганди. Затем для верности он повторил, сделав 44 очка в игре с «Никс» в Чикаго в последнем матче регулярного сезона.

Мэджик Джонсон, у которого брали интервью перед последней игрой, сказал о Джордане: «Я думал, что самый конкурентоспособный человек из всех, кого я встречал, это я сам. Так я думал, пока не повстречал Майкла».

Джордан запомнил фразу, произнесенную Краузе в день, когда команда встречалась с прессой, и постоянно держал ее у себя в уме.

«Игроки не выигрывают чемпионских титулов…»

Тим Халлам, много лет работавший с Джорданом, сказал так: «У этого парня стальная воля».

Шестое чувство

В конечном счете единственной надеждой «Буллз» на сохранение команды был выигрыш очередного титула. Любой, кто видел игру Джордана в концовке сезона той весной, понимал, что у него есть отличный шанс добиться желаемого еще раз. Как выяснилось позже, конечной точкой пути вновь станет Юта, хотя «Индиана Пэйсерс», ведомая главным тренером Ларри Бердом и Реджи Миллером, едва не сорвала финал-реванш. В Западной конференции «Юта Джаз» уверенно шла всю дистанцию, на самую малость опережая «Чикаго» в гонке за преимущество домашней площадки, которое имело важное значение в контексте потенциальной финальной серии. «Юта» оступилась первой, проиграв в ключевом гостевом матче в Миннесоте, и «Чикаго» вышла в лидеры по показателям побед в лиге. «Буллз», однако, тоже поскользнулась. Она проиграла в Кливленде, затем обыграла «Орландо» и стала первой командой в сезоне, одержавшей 60 побед в регулярке. Но затем в «Юнайтед-центр» пожаловала «Пэйсерс», имевшая физическое превосходство игроков, и «Буллз» столкнулась с серьезными трудностями, проиграв в итоге 114: 105. После этого поражения «Буллз» вновь проиграла, на сей раз в гостях у «Детройта», и завершила сезон с результатом 62–20. Это сравняло ее по показателям с «Ютой», вот только команда «Джаз» сумела выиграть обе игры у «Чикаго» по ходу регулярного сезона, из-за чего получила преимущество.

Реджи Миллер своим запалом разжег энтузиазм «Пэйсерс», и ее игроки изматывали «Буллз» на протяжении семиматчевой серии в финале Восточной конференции, не уступая сопернику ни в чем. «Чикаго» удалось взять верх лишь благодаря преимуществу домашней площадки. Одолев «Индиану» в воскресенье, 31 мая, «Буллз» на следующий день провела тренировку в Чикаго, после чего рванула в Юту на матч-реванш с «Джаз» в финальной серии чемпионата лиги.

Тренер «Юты» Джерри Слоун продолжал следовать истине, заключенной в его любимом афоризме: «Баскетбол – простая игра, если ты выходишь на площадку и бьешься до последнего каждый вечер». Джон Стоктон и Карл Мэлоун были воплощением этого принципа. Разыгрывающий и тяжелый форварды уже давно превратились в настоящую пик-н-ролл-машину. Стоктон вскоре станет лидером лиги по ассистам за всю историю NBA, а Мэлоун – лишь третьим в истории игроком, которому покорится отметка в 30 тыс. очков и более за карьеру. Команда «Джаз» всегда умела биться и не брезговала никакими средствами для достижения победы, из-за чего многие обвиняли Стоктона в том, что он играет грязно, но Джордан восхищался и командой, и тренером. Чтобы доказать это, он пообещал вновь победить их. Но в противостояниях с «Джаз» психологические уловки никогда не были ключом к победе. Просто пристегните ремни, а там посмотрим, кто лучший.

В первой игре серии команды вцепились друг в друга так, что пришлось назначать овертайм, и в дополнительном периоде Стоктон, измучив Керра долгим дриблингом, прорвался в трехсекундную, откуда сделал победный бросок: «Джаз» повела в серии 1–0. На вторую игру Джексон и его штаб внесли корректировки в игру, предполагавшие, что треугольное нападение будет растянуто таким образом, чтобы открывать свободные зоны на паркете для каттеров команды и давать им возможность легко набирать очки. Никогда треугольник не работал так хорошо, как в первой половине той игры.

«Сегодня удача нам искренне улыбалась, – говорил Джад Бюхлер. – Это нападение придумано специально для того, чтобы каждый мог касаться мяча, пасовать и прорываться. И сегодня парни этим и занимались, вместо того чтобы каждый раз искать Майкла и играть спиной к кольцу. С самого начала игры все принимали в ней активное участие, и это очень помогло в концовке».

«Первая половина игры выдалась прекрасной, – соглашался Уинтер. – Сегодня мы гораздо лучше следовали своим принципам. Много раз прорывались к кольцу. А Майкл делился мячом. Он искал возможность накормить мячами каттеров». Но пожилой тренер не только нашел слова похвалы, но еще и дал волю своему разочарованию. «Во второй половине мы отступили от этой игры, бросили играть так, – говорил он. – Мы стали слишком много играть один на один. Особенно перестарался Майкл». Если бы «Буллз» продолжила придерживаться своей схемы игры, то вполне могла победить с отрывом в десяток очков, заключил тренер. Но Джордан добыл победу над «Индианой» в седьмой игре плей-офф за счет проходов к корзине и большого числа заработанных фолов. Он попытался повторить тот же трюк во второй игре с «Ютой», но на сей раз арбитры не свистели в его пользу. В результате Джордан несколько раз оказывался лежащим на паркете, пока игроки «Джаз» быстро подхватывали мяч и убегали в отрыв к корзине «Буллз». Внезапно семиочковое преимущество «Чикаго» в счете обратилось в счет 86: 85 в пользу «Юты», и это менее чем за две минуты до конца.

«Я не знаю, в чем дело, – говорил после матча Уинтер, качая головой. – У Майкла столько этой чертовой уверенности в себе…»

Джордан вывел «Буллз» вперед, 88: 86, забив лэй-апом за 47,9 секунды до конца. Но спустя несколько мгновений, когда счет вновь стал равным, а на кону стояла победа в матче, Керр получил шанс забить трехочковый после быстрого отрыва. «Я промазал, но мяч отскочил обратно ко мне, – сказал Керр. – Счастливый отскок. Как только я получил мяч, я увидел Майкла и бросил мяч ему».

Джордан попал в цель, заработал фол, а потом реализовал штрафной бросок, обеспечив «Буллз» победу 93: 88, в которой команда так нуждалась, чтобы вырвать преимущество домашней площадки.

В Чикаго после очередной тренировки Уинтер признался журналистам, что если раньше он надеялся на сохранение команды в целости, то теперь считает такой исход наименее вероятным. «Я не думаю, что распад команды – это обязательно что-то плохое, – говорил он. – Жаль, что его не миновать, но изменения проводить необходимо. И сейчас для этого, может быть, самое время». Его слова звучали неубедительно, но они транслировали основную мысль Краузе. Уинтер полагал, что «Буллз» будет тяжело завоевать титул в 1997-м, однако вот они, год спустя, снова здесь и имеют все шансы вновь покорить лигу. Но если команда останется в прежнем составе, скорее всего, она будет уже далека от своего пика, чтобы соответствовать высоким ожиданиям в 1999 г., полагал тренер. Джордан продолжал удивлять, но Родман уже был на спаде, а его поведение становилось все более странным. Пиппен испытывал проблемы со спиной, и некоторые наблюдатели беспокоились по этому поводу, полагая, что он сдает в ментальном плане. Джексон всегда умел обновлять свои команды. Удержание ключевых участников коллектива вместе потребует от него проведения терапии. Но только лишь Райнсдорф мог восстановить взаимоотношения между Джексоном и Краузе, утверждал Уинтер. Как покажут дальнейшие события, владелец команды предпринял такую попытку, но к тому времени отношения уже не подлежали восстановлению.

«Быть может, нам удалось бы полнее насладиться этим опытом, если бы мы ценили его», – говорил Джексон.

По ходу матчей плей-офф тренер признался, что, несмотря на взаимные обиды и неприязнь, его и Краузе всегда будут связывать успехи «Буллз». Но Джексон также отмечал, что шансов на продление его отношений с клубом практически нет. Еще в 1997-м он пытался донести до Райнсдорфа, что ему и Краузе, по сути, невозможно дальше работать вместе. Последующие его слова намекали на то, что владелец клуба, оказавшись перед выбором «тренер или генеральный менеджер», встал на сторону Краузе. Но тренер редко закрывал для себя двери возможностей. «Если дойдет до выбора между продолжением карьеры Майкла и ее завершением, то тогда я должен буду взять на себя ответственность за него и продолжение его карьеры и всерьез обдумать вариант остаться, – сказал он. – Я должен быть лоялен к людям, проявлявшим лояльность ко мне. Я чувствую, что обязан это сделать. Единственное, что может помешать мне повлиять на эту ситуацию, – только мое собственное самочувствие, мое личное физическое и эмоциональное здоровье, других причин нет».

Пиппен, Харпер и Джордан со своей стороны предъявили самый веский аргумент, подавив всякое сопротивление защитников «Юты» в третьей игре серии, обернувшейся самым разгромным счетом в истории финалов NBA. Их выступление подчеркнуло то, какой доминирующей командой может быть «Буллз» и какую силу представляет собой Пиппен как защитник. Игроки скамейки «Чикаго» доигрывали матч, завершившийся победой 96: 54. Разрыв в счете был таким огромным, что экипаж делавшего рейс между штатами самолета, запросивший информацию о результате матча по просьбе болельщика «Юты», был вынужден повторно связываться с диспетчером, чтобы тот подтвердил результат. Тренер «Юты» Джерри Слоун, получив полную статистическую выкладку после игры, был удивлен окончательным счетом: «Это действительно счет матча? – спросил тренер «Юты». – Я думал счет был 196: 54. Со стороны так точно казалось, что они набрали 196».

Одной этой игрой Джордан и его «Буллз» доказали свою правоту в споре с Краузе, планировавшим перестройку команды. Они не были слишком старыми, а Пиппен был слишком важным и по-настоящему особенным игроком, чтобы отпускать его, предлагая на обмен другим командам. «Мне почти жаль их», – сказал Джексон в частном разговоре, рассуждая о том, как все планы Краузе и Райнсдорфа рухнули в одночасье и какое отношение со стороны чикагских болельщиков их теперь ждет.

Исход четвертой игры решили штрафные броски Родмана, обычно бросавшего не лучшим образом. Он реализовал четыре штрафных на последних секундах, прибавив к ним 14 подборов, и тем самым принес «Чикаго» очередную победу (86: 82), сделавшую команду практически недосягаемой для «Юты». Счет в серии стал 3–1.

Как выяснилось, пятая игра оказалась характерным примером ситуации, когда одна команда начинает праздновать победу слишком рано и расплачивается за это, как случилось и с «Буллз», уже купавшейся в лучах грядущей победы. Справедливости ради, Стоктон и Мэлоун со своей стороны приложили немало усилий к тому, чтобы «Юта» победила 83: 81. Даже Джордан признался, что предвкушение титула затуманило его разум. «Я не договаривался с гольф-клубом о ти-тайме, – сказал он репортерам, – так как думал, что выпью столько шампанского, что не смогу подняться с кровати». Он реализовал девять из 26 своих бросков; Пиппен – лишь два из 16.

Шанс на победу в концовке «Буллз» дали 30 очков Кукоча, набранные им за 11 бросков с игры при 13 попытках – и это, несмотря на то что Мэлоун набрал 39 очков за игру. «Буллз» получила мяч за 1,1 секунды до конца, и во время последовавшего тайм-аута Джордан сидел на скамейке, пытаясь «погрузиться в момент», как его учили Джексон и Джордж Мамфорд.

Несколько мгновений спустя Джордан промазал, бросив издали после ввода мяча из аута, но это не помешало ему насладиться моментом. «Я почти уверен, люди надеялись, что я попаду этим броском. Все, кроме жителей Юты, – сказал он. – Замерев в ожидании, 1,1 секунды все не дышали, и это было довольно мило. Никто не знал, что произойдет дальше. Ни я, ни вы, никто из тех, кто смотрел игру. И в этом самая приятная часть игры. Я люблю эти моменты. Великие игроки могут упиваться ими в том смысле, что у них есть возможность решать, будут люди счастливы или будут грустить. Ради такого живешь. В этом заключается самое веселье».

Серия перенеслась обратно в Юту, и команда «Джаз» вышла на шестую ее игру с тем же планом, с каким выходила на любой матч: четко обозначить свои амбиции. Игроки с ходу взяли высокий темп и забрали игру под свой контроль. Пиппен тем временем приехал на стадион с ужасающими спазмами в спине и, оказавшись в раздевалке, лег на стол к массажисту команды, который принялся в буквальном смысле колотить его по спине в попытке снять спазм. Один из сотрудников команды сообщал о том, что Краузе в этот момент стоял в углу комнаты и завороженно наблюдал за тем, как Пиппен принимает на себя удары, полный желания выйти на игру и помочь Джордану.

«Я просто попытался стиснуть зубы и играть, – сказал Пиппен. – Я почувствовал, что мое присутствие на паркете принесет команде гораздо больше пользы, чем сидение в раздевалке. Я знал, что вернусь на вторую половину игры, но не знал наверняка, сколько смогу дать команде».

Пиппен нашел возможность помочь Джордану, который вновь впал в транс, превратившись в неудержимую машину по набору очков. Он настрелял 45, последние два очка заработав джампером с линии штрафного.

После того последнего броска он крепко встал на ноги, не опуская руку после доведения броска, чтобы все могли увидеть его великолепие.

Позже он смаковал этот момент, не желая расставаться с ним, и у кого повернулся бы язык обвинить его в таком поведении? Его бросок принес «Чикаго» победу 87: 86.

«Вдруг все начинает замедляться, и ты видишь площадку очень четко и ясно, – говорил он, объясняя последний эпизод. – Начинаешь читать действия защиты. И тут видишь его. Видишь момент. Я его увидел».

Стоктон сделал последний бросок в матче, но опекавший его Рон Харпер предпринял все возможное, чтобы он промахнулся.

Затем Джордан и его тренер встретились на площадке и надолго заключили друг друга в объятия в последний раз. Они больше никогда не будут так близки.

На обратной дороге Джордан крепко и мирно спал в самолете, пока все остальные думали о том, что ждет их дальше. Джексон ответил отказом на предложение Райнсдорфа остаться в команде, решив, что лучше будет «уехать в закат» на своем мотоцикле. Игроки и тренеры подвели черту под своим захватывающим совместным опытом на командном ужине, состоявшемся спустя несколько дней после чемпионской игры и получившемся очень эмоциональным. Слезы текли, пока они все как один выражали друг другу свои любовь и признательность.

Позже Джексон сказал репортеру Sun-Times Рику Теландеру, что он мог бы остаться в команде. «Я действительно почувствовал, что настало время немного отдохнуть, – сказал он. – Заставить меня передумать могли бы слова управляющих клубом. Если бы они сказали: «Оставайся, пока Майкл не закончит карьеру, пока не уйдет из игры насовсем». Но они никогда такого не говорили».

Весной 1996 г. Джексон и его юрист Тодд Масбургер выдвинули Райнс-дорфу встречное предложение: по его условиям Джексон должен был проработать в «Буллз» тренером еще пять лет. Однако Райнсдорф отклонил его, вспоминал Джексон. Далее тренер предложил заключить двухлетнее соглашение на 3 млн долларов за сезон. И вновь Райнсдорф ответил отказом.

«Пожалуй, мы могли сохранить команду еще как минимум на один год и пойти за еще одним титулом, – сказал в 2012-м Джим Стек. – Но нужно было продлевать истекавшие контракты, и вдобавок в клубе было много недовольных тем, как Фил настроил игроков против менеджмента. В то время Фил публично говорил, что если Сильвестр Сталлоне может зарабатывать по 10 млн долларов на одном фильме, то страшно представить, сколько мог бы заработать Майкл за 82 игры в сезоне. Он и правда позволял себе высказывания, которые, вероятно, можно было бы назвать неуместными, публично такое не говорят».

«Думаю, что Джерри Райнсдорф решил, что с него хватит, – добавлял Стек. – То, какие отношения они выстроили с Филом в финансовом плане, полагаю, не слишком устраивало Джерри Райнсдорфа. И ему надоело, что столько лет Джерри Краузе вынужден был работать, не входя в круг доверенных лиц команды».

Казалось, что Райнсдорф решил сделать ставку на то, что Краузе сможет достаточно быстро перестроить команду, сохранив интерес болельщиков. Он признавал, что они почти распустили команду в 1997-м, когда решили обменять Пиппена. «Мы сочли, что стоит попробовать рискнуть шестым титулом ради перестройки команды, и мы так и поступили бы, если бы получили хорошее предложение на обмен, – сказал Райнсдорф. – Причина, по которой мы раздумывали о возможном распаде команды, была в том, что мы стремились минимизировать период времени между завоеванием последнего титула и построением конкурентной команды, которая сможет выиграть следующий чемпионат». Другими словами, он надеялся сократить время между эпохой Джордана и периодом, когда в «Юнайтед-центре» будет блистать новая большая звезда.

«Сейчас же у нас очень мало активов для обмена, очень мало материала, с которым мы можем начать перестройку, – сказал Райнсдорф позже и добавил: – Майклу было глубоко все равно, что будет [с командой] после его ухода. Борьбы за власть никогда не было. Фил никогда не просил меня убрать Краузе. Такого не было. Фил никогда не говорил мне, что, по его мнению, наш клуб раздирают междоусобицы. Он говорил, что с Краузе работать тяжело, но не невозможно. Фил никогда в жизни не говорил такого. Он действительно озвучивал то, что их отношения были очень прохладными. Я спросил у него: «Что-нибудь изменилось? Хочешь тренировать команду в следующем сезоне?» Он сказал «нет».

Райнсдорф сказал, что после возвращения в Чикаго он повторно задал Джексону этот вопрос. «В среду вечером после выигрыша титула мы праздновали победу в клубном офисе, и тогда я сел с Филом за стол и сказал: «Если ты поменял свое мнение, возвращайся, мы хотим видеть тебя в команде». Предложение было безусловным, оно не зависело от того, останется ли в команде Джордан. Райнсдорф рассказывал: «Фил сказал мне: «Это очень щедро». Я ответил: «Щедрость тут ни при чем. Ты заслужил этот контракт». Он глубоко вздохнул и произнес: «Нет, я должен уйти».

Райнсдорф также сказал, что заверил Джордана: если тот захочет остаться, его годичный контракт (сумма которого превышала 36 млн долларов) по-прежнему актуален и будет продлен на тех же условиях.

И хотя Текс Уинтер давно переживал из-за того, что слава Джордана затмевает саму игру, звезда не побоялась высказаться на эту тему после очередного триумфа: «Я думаю, что баскетбол сам по себе куда как больше Майкла Джордана. Возможность раскрыться мне дали люди, игравшие до меня. Назову лишь нескольких: Карим Абдул-Джаббар, Доктор Джей, Элджин Бэйлор, Джерри Уэст. Эти парни играли в баскетбол задолго до того, как на свет родился Майкл Джордан. Майкл Джордан шел по стопам их всех и благодаря работе мистера Стерна, столько всего сделавшего для лиги, я получил возможность играть в баскетбол, и я играл в него так хорошо, как только позволяли мои способности. Я пытался сделать игру лучше. Пытался быть сильнейшим баскетболистом, каким только мог быть».

Оглядываясь в прошлое, Стив Керр вспоминал свой любимый эпизод, связанный с Джорданом и последней чемпионской командой «Буллз». Этот эпизод родился из типичного для Фила Джексона задания, которое он дал своим игрокам незадолго до окончания регулярного сезона 1998 г.

«У Фила был этот великий момент, – объяснял Керр. – Шел последний день регулярного сезона, и он сказал нам: «Завтра на тренировке жду от всех вас несколько слов о том опыте, который вы пережили с этой командой. Это может быть что угодно: можете написать стишок, можете написать письмо своим партнерам, можете взять слова из песни со смыслом. Что угодно. Но завтра обязательно принесите что-нибудь». Половина ребят принесли задание, еще половина забыли о нем. Я вот тоже забыл. А Майкл написал, это было стихотворение о команде, которое он сочинил».

Это был главный триумф для Джексона, прилагавшего столько усилий все эти годы.

Джордан, самый сердитый человек в игре и самый крутой задира всех времен, написал стихотворение. «Это был шок, – вспоминал Керр. – Далее случилось вот что: каждый из парней что-нибудь говорил, прочитывал или просто импровизировал. Позже Фил сказал мне, что эту идею ему подала Джун, его жена. Так он и решил сделать, и после того как каждый говорил свои слова, те, кто написал их на бумаге, рвали ее на кусочки и складывали в банку из-под кофе. Кажется, это была банка из-под кофе Folgers. Потом, когда все закончили, Фил взял спичку и поджег содержимое банки. Пламя разгорелось, а потом потухло, и комната наполнилась дымком. И ощущение было такое: «Все эти воспоминания, о которых вы, ребята, только что тут говорили, они наши, и никто другой о них никогда не узнает». Он не сказал такого, но это была метафора. Все эти воспоминания – наши, и они уже в прошлом, но будут жить с нами всегда, и никто другой их никогда не узнает и не переживет».

Так Фил Джексон сжег стихотворение Майкла?!

«Знаю, сейчас оно стоило бы миллионы долларов, да? – сказал Керр, смеясь. – Стихотворение Майкла говорило о том, что все это для нас значит. В нем он спрашивал, что этот опыт значит для нас, где мы были прежде и куда идем теперь? Это было так круто. В том наследии невероятных моментов, которые Фил оставил нам, этот, как по мне, самый мощный и проникновенный. Я никогда его не забуду. Я плакал. У многих ребят текли слезы».

Быть партнером Джордана по команде означало отправиться в длинное, трудное и волнующее путешествие, на протяжении которого моменты великого триумфа перемежались с потрясениями и шоком разного рода, случавшимися с игроками каждый день.

«Дело было не только в Майкле, – говорил Керр. – А в самом опыте в целом. Мы все знали, что живем в совершенно особенную эпоху и что нам повезло быть ее частью. Столько игроков, спортсменов, людей вообще было готово убить ради возможности быть частью такого. Нам так повезло побыть частью этой эпохи, пройти такую дистанцию, и вот теперь все заканчивалось. И мы знали, насколько особенным получилось это путешествие. И гений Фила раскрывался в том… как наша команда сплотилась. Он заставлял нас общаться друг с другом, и благодаря ему мы стали очень близки друг другу в самых разных проявлениях. И если бы не Фил, все это было бы невозможно, потому что сам Майкл такого бы не добился, ведь он всегда был над всеми нами. Он был лучше всех нас, и он не был таким парнем, как Скотти, достаточно человечным, проявлявшим эмоции и показывавшим свою хрупкость, роднившую тебя с ним. Так что с Майклом мы себя ассоциировать не могли, но Фил объединял нас разными способами».

Джексон провел Джордана до конца, довершив с ним полный круг: Майкла Джордана, который был тем неуверенным подростком, прошедшим путь от звезды Младшей лиги до игрока, даже не попадавшего в состав своей команды в Лиге Бэйба Рута из-за излишней худобы для бейсбола на таком уровне; Майкла Джордана, сидевшего на скамейке одинокого чернокожего мальчишку, всегда игравшего в белых командах; Майкла Джордана, чей отец, как казалось, отверг его; Майкла Джордана, из раза в раз заряженного на успех, снова и снова доказывавшего отцу свою ценность всеми возможными способами, каждую игру NBA.

«Вот что сделало его таким крутым, – заключил Керр, смеясь, – не просто голый талант. У него было понимание всего процесса, трудовой этики, самой игры, ее стратегии. Он разбирался во всем этом. Он все это понимал».

Это, разумеется, лишь усилило печаль и тоску, нахлынувшие по окончании сезона, несмотря на завоевание шестого чемпионства. Все, через что он прошел – смерть отца, унижение бейсболом, ярость на судебном процессе, отчуждение в отношениях с матерью, тяжелые переговоры с Райнс-дорфом, глупые баталии с Краузе, разочарование Пиппеном – все это минуло. И вот теперь он стоял в одиночестве, блистая своим баскетбольным совершенством, и не знал, куда ему идти.