Глава 19

Атакуй!

Перед началом первого сезона Дага Коллинза в «Буллз» в клубе ощущалось серьезное общественное давление: публика ждала, что команда усилит свой состав, пригласив доступного снайпера вроде Эдди Джонсона из «Сакраменто» или большого и мощного игрока типа Джо Бэрри Кэрролла из «Голден Стэйт». Краузе предпочел подождать, что породило страхи в рядах болельщиков, опасавшихся, что в ростере не останется талантливых игроков. В предсезонном старте некоторые предрекали, что «Буллз» не сможет повторить свой прошлогодний результат и выиграть 30 матчей в регулярном сезоне.

Некоторые наблюдители сомневались, что «Буллз» сможет забивать достаточно, чтобы одерживать победы, но ответы на эти вопросы прозвучали уже в первый день сезона, который открывал матч против «Никс» на Мэдисон-сквер-гарден. В составе «Нью-Йорка» были свои «башни-близнецы» в лице Патрика Юинга и Билла Картрайта, и благодаря им к середине четвертой четверти «Никс» вела с преимуществом в пять очков. Во время тайм-аута Джордан посмотрел на Коллинза и произнес: «Тренер, я не дам проиграть ваш первый матч».

Он набрал 18 последних очков команды в этой игре, которые стали залогом победы 108: 103. Набранные им в матче 50 очков – новый рекорд по количеству набранных соперниками «Никс» в Мэдисон-сквер-гарден очков. Таким образом, Джордан превзошел Рика Бэрри и бывшего «быка» Куинтина Дэйли, деливших прежде рекорд в 44 очка.

«Я никогда в жизни не видел никого, подобного Майклу Джордану. Никогда в жизни. Никогда», – сказал Коллинз, обняв каждого из своих баскетболистов. После репортеры подслушали, как Джордан сказал своему отцу, что это болельщики «Никс» побудили его устроить такую феерию. «Так ты играл на публику, а не на команду?» – спросил у него отец, поддразнивая. «Я всегда играю на публику», – ответил он.

«Возбуждение, охватившее клуб после выигрыша первого матча сезона, послужило поворотной точкой, – говорил Райнсдорф, вспоминая прошлое. – В тот год все начало выстраиваться как надо, а Майкл играл просто невероятно». Чтобы конкретизировать: в этот год Джордан завоевал американский баскетбол. Его революция коснулась всего, от малого до великого. В профессиональный баскетбол он пришел в эпоху шорт а-ля Дэйзи Дьюк, коротких и облегающих, и быстро придумал кое-что получше, начав носить более удобные мешковатые шорты, специально сшитые таким образом, чтобы их длина превышала стандартную на 2,5 дюйма. Пройдет совсем немного времени, и игроки начнут выходить на паркет в длинных, доходящих до колен панталонах, и это модное нововведение от Майкла станет самым долгоиграющим из всех.

Вдобавок началось повальное увлечение его стилем игры и ставшими уже обыденными для него данками rock-a-baby. За всем этим воочию наблюдал новый ассистент тренера Джонни Бах. Баху, как и Тексу Уинтеру, было уже за 60, бывший военный, он много лет проработал тренером: последним местом его работы был клуб «Голден Стэйт Уорриорз», главным тренером которого он являлся до переезда в Чикаго. Бах был полон энтузиазма и жаждал помогать Коллинзу с Джорданом, но, как и Уинтер, Бах поначалу сдержанно вел себя с Майклом и не спешил сближаться с ним.

«Работа ассистентов тренеров, особенно опытных, предполагает, что периодически тебе придется выходить на первый план, а временами держаться подальше, и нужно знать, когда это делать, – вспоминал в 2012-м Бах. – В те дни я наблюдал за Майклом на расстоянии. Его игра была так хороша, что было трудно поверить в происходящее, в то, что он умел делать. Я всегда полагал, что лучшее, что можно сделать, – просто смотреть и быть готовым оказать любую помощь, какая была необходима».

В числе обязанностей Баха при Коллинзе было проведение углубленного изучения соперников с последующим изложением увиденного в их работе на командных собраниях. Тогда он впервые и установил связь с Джорданом. Рассуждая об игре, Бах умел «ввернуть нужную фразу» в свой рассказ, как говорил он сам. «Я использовал много военных терминов, так как в годы войны служил на флоте». Джордана незамедлительно привлек его диковинный язык и рассказы о Второй мировой войне, в ходе которой Бах потерял своего брата-близнеца – летчика, погибшего в бою. «Показалось, что это привлекло его внимание», – вспоминал Бах. Но помимо военных терминов в его арсенале также были безупречные костюмы и горящие глаза – это тоже притягивало Джордана, распаляя его воображение.

Пожилой ассистент тренера часто упоминал в своих речах адмирала Уильяма Холси по прозвищу Бык, который во время войны командовал соединениями флота в южной части Тихого океана, и использовал его фразы, чтобы во время матчей донести какие-то указания до впечатлительного Джордана. «Когда тайм-аут заканчивался, я шел рядом с Майклом и говорил: «Бога ради, Майкл, атакуй, атакуй, атакуй. Вот что говорил Холси, и вот что я повторяю тебе», – вспоминал Бах. – Я делал так, когда мне казалось, что он не атакует корзину. Я не так часто это говорил ему. Но он запоминал мои слова. Так, наверное, все и началось. Будучи ассистентом тренера, я не мог просить игрока начать какой-то розыгрыш, но в таких случаях просто говорил: «Что-то я не видел, чтобы ты делал то, что умеешь». В таких ситуациях я думал: «А почему бы просто не стимулировать его фразами в духе «Эй, Майкл, давай атакуй, атакуй!» Вот такими мелочами я занимался, и наши отношения с ним хорошо складывались благодаря им». В будущем Джордан начнет называть Баха своим персональным тренером, чей призыв идти в атаку будет звучать как мантра на протяжении всего сезона. В большем подбадривании молодая звезда, создававшая новую математику игры, и не нуждалась.

В 28 матчах сезона он будет набирать более 40 очков за игру. Шесть раз преодолеет отметку в 50 очков. В конце ноября и начале декабря он забивал больше 40 в девяти матчах подряд, шесть из которых пришлись на «турне» по западным городам и штатам. Позже он будет утверждать, что играл так исключительно по необходимости. «Когда я только пришел сюда, я должен был зажигать огонь в партнерах, раззадоривать их, – вспоминал он. – А потому приходилось демонстрировать много индивидуальной игры».

Прыжок

В NBA быстро распространилось мнение о том, что такая версия Джордана – нечто совершенно новое. Эдди Пинкни вспоминал, что его партнер по «Финиксу» Уолтер Дэвис тоже обратил на это внимание. «В моем понимании Майкл несколько идеализировал Уолтера, Дэвис был для него кумиром, – вспоминал Пинкни. – Точно одним из любимых игроков. В то время Уолтер был звездой». По мере приближения игры против «Буллз» Пинкни стал замечать, что Дэвис несколько оживился и начал готовиться к играм усерднее, чем обычно. «Для меня это было немного странным, потому что в то время Уолтер доминировал на своей позиции, – вспоминал Пинкни. – Он никогда по-настоящему не беспокоился и не переживал о том, что ему предстоит играть против кого-либо. Я этого не знал, но огромный контингент игроков летом приезжал в Северную Каролину играть и тренироваться».

Уолтер Дэвис, как казалось, не горит желанием дать Джордану хотя бы один повод посмеяться над собой на тренировочных сессиях в Чапел-Хилл: он не хотел, чтобы их очный матч в регулярном сезоне дал Майклу пищу для трэш-тока. «Я только догадывался, что нас ждет, – говорил Пинкни. – Дэвис же знал наверняка. Майкл выдал концерт. Настоящий концерт. Эти двое реально выкладывались до последнего. Я хочу сказать, что дело не в том, как он забивал. Скорее в том, как он забирал игру под свой контроль. В какой-то момент ты понимал, что вот оно, надвигается, и эти серии растягивались на 10–12 бросков подряд. А то, как он исполнял их, больше напоминало сумасшедшие нападения на кольцо. Он прыгал с одной стороны на другую и обратно. Творил такое… настоящие дикие атаки на кольцо».

Больше всего Пинкни поразило то, как Джордан повлиял на Дэвиса. «Этот парень был реально хорошим игроком, – говорил Пинкни, – а Джордан заставил его целиком пересмотреть свой подход к игре». Тем не менее, несмотря на 43 набранных Джорданом очка, «Буллз» уступила сопернику в той игре, проиграв –2. После игры командный врач надрезал ланцетом разбухший палец на ноге Джордана, и, как вспоминал Джерри Краузе, «из нарыва потек гной. Зрелище было ужасное. Если бы вы увидели это, вас бы стошнило».

Доктор приказал Джордану вернуться в Чикаго и отдыхать десять дней из-за повреждения пальца. В интервью 2012 г. Краузе вспоминал: «Теперь Майкл начинает наседать на Дага Коллинза, я ухожу, но 15 минут спустя Даг выходит в коридор и говорит: «Нам надо поговорить». И передает мне слова Майкла, который сказал ему, что хочет поехать играть следующим вечером в Сан-Антонио. Он заверял, что не будет вредить себе и, если все будет плохо, он не станет играть, ну и тому подобное, что можно услышать от парня в такой ситуации. Ну, я, наверное, тоже повел себя слишком мягко, но мы все-таки разрешили ему поехать в Сан-Антонио. Если посмотрите статистику, то увидите, что он набрал в той игре 52 очка… кажется».

На самом деле 43. Эта игра стала очередной в девятиматчевой серии Джордана из 40-очковых вечеров, и это с больным пальцем. Из девяти матчей «Буллз» проиграла шесть, что не так плохо с учетом того, что восемь игр были гостевыми. Ближе к концу своей серии Джордан набрал 41 очко в игре с «Атлантой», но Доминик Уилкинс из «Хокса» ответил 57.

В каждой игре Джордан заставлял лучших игроков лиги выжимать из себя максимум. Как это поняли «Селтикс» по матчам плей-офф предыдущего сезона, защищаться против него было совершенно невозможно, по крайней мере усилиями одного защитника. В первый сезон Джордана в Чикаго «Лейкерс» бросила на него Байрона Скотта и Майкла Купера и смогла сдержать его, не дав мяча. Те дни теперь были далеко в прошлом. Купер сказал одному из журналистов: «Когда люди говорят, что я проделал хорошую работу по опеке Майкла или что такой-то игрок хорошо поработал с ним, они ошибаются. Нет ни единого шанса, что я его остановлю. Для этого нужна вся команда. Как только он касается мяча, внутри тебя закипает огонь. В голове начинает звучать сигнал тревоги, потому что ты не знаешь, что он собирается сделать. Он уходит вправо, влево, появляется над тобой, под тобой, обходит вокруг, крутится, извивается. А ты знаешь, что он обязательно бросит. Просто не знаешь, когда и как. И это самый разрушительный в психологическом плане аспект для защитника».

Атака, к которой его подстрекал Бах, выходила у него такой креативной, что спортивный журналист газеты Sun-Times Рик Теландер решил поговорить с Майклом о его прыгучести. «Мой вертикальный прыжок никогда не замеряли, – отвечал ему Джордан, – но иногда я думаю о том, как высоко поднимаюсь… Я всегда расставляю ноги, когда высоко прыгаю, как, например, в момент выполнения rock-a-baby данка, кажется, что я раскрываю парашют, который как бы медленно опускает меня на пол. В нашей первой игре против «Нью-Йорка» я очень высоко взлетел. В момент исполнения моего последнего данка я был близок к тому, чтобы оказаться глазами на одном уровне с кольцом. Иногда ты просто задеваешь его запястьем, но в этот раз выше кольца были и локти, и все остальное. Своим данком я почти перебросил кольцо».

О своем умении подолгу зависать в воздухе он рассказывал с тем же энтузиазмом, с каким это делал бы любой его фанат. «Я хотел бы показать вам запись данка, который сделал в Милуоки, – рассказывал Теландеру Джордан. – Там замедленная съемка, и кажется, что я взлетаю, словно мне кто-то приделал крылья. У меня мурашки по коже бегут, когда я пересматриваю этот момент. Я думаю про себя: «Когда это прыжок превратился в полет?» Ответа у меня пока еще нет».

Невозможно было найти лучшую площадку для демонстрации этих навыков, чем конкурс слэм-данков, включенный в программу уик-энда Всех Звезд.

В том сезоне болельщики отдали рекордные 1,41 млн голосов в пользу того, кого теперь именовали титулом «Его Воздушество», чтобы он только принял участие в матче Всех Звезд. «Думаю, что это здорово – то, что болельщики так восхищаются моим стилем, – отвечал он на это. – Я не собираюсь как-либо разочаровывать их».

В те времена конкурс слэм-данков обладал особенной привлекательностью для ведущих спортсменов лиги, что подчеркивает тот факт, что Джордан подтвердил свое участие спустя менее 12 месяцев с тех пор, как получил перелом стопы. Мероприятие проходило в «Кингдоуме» в Сиэтле, и Джордан стал его победителем, продемонстрировав серию слэмов, закрепивших за ним его фирменный стиль полетов. (Игрок «Атланты» Доминик Уилкинс был в это время травмирован.) В этот раз никому и в голову не пришло игнорировать его по ходу матча Всех Звезд. Теперь тень Джордана легла на всю лигу. «Даже на матче Всех Звезд ты не мог отвести от него глаз, – делился наблюдениями Митч Лоуренс, баскетбольный журналист-ветеран, писавший для New York Daily News. – Не поймите меня неправильно, можно было следить за Мэджиком или Бердом, но в Майкле Джордане было что-то особенное. Когда ты идешь смотреть его игру, даже обычную игру регулярного сезона, ты должен внимательно за ним наблюдать. На паркете могло быть еще две-три суперзвезды, но это не имело значения, 95 % времени ты смотришь только на Майкла Джордана. Если он брал паузу, ты мог начать смотреть на других игроков, но большую часть времени матча твои глаза были прикованы к нему. О скольких игроках из нынешних можно такое сказать?»

После уик-энда Всех Звезд Джордан продолжил играть в том же темпе. В конце февраля он набрал 58 очков в игре против «Нетс», побив старый клубный рекорд «Буллз» по количеству очков, набранных в одном матче регулярного сезона, установленный Четом Уокером, когда-то настрелявшим 57 очков. Несколько дней спустя, несмотря на болезненную мозоль на левой стопе, он уничтожил «Пистонс», набрав 61 очко и принеся своей команде победу в овертайме на глазах у 30 тыс. с лишним кричащих болельщиков, заполнивших «Понтиак Сильвердоум». В концовке игры Джордан и Айзея Томас вместе с Эдрианом Дэнтли из «Пистонс» яростно обменивались точными бросками в кольцо.

«Игра Айзеи в тот момент подняла меня на новый уровень, – признавался впоследствии Джордан. – Он делал великолепный бросок, а потом я брал мяч и делал еще более великолепный бросок. Для болельщиков это было отличным развлечением, шикарный был баскетбол». Из всех своих многочисленных выдающихся матчей того сезона самым любимым он называл тот победный матч против «Пистонс». Причина? «Потому что мы выиграли, – объяснял он. – И потому что в последние несколько минут игры я переключился на опеку Эдриана Дэнтли, трижды перехватил мяч и не дал ему набрать очков. Победа защиты». После игры ошарашенные игроки «Пистонс» начали работать над созданием схемы противодействия такой игре, чтобы избежать подобных унижений в будущем.

Джордан же, казалось, выдает один запредельный перформанс за другим. «Не знаю, как он это делал, – говорил его партнер Джон Пакссон. – Каждый вечер у него перед лицом вставал кто-то новый, но он никогда не делал ни шагу назад».

The I in Win

Было в его безудержном голоде что-то такое, что грызло и не давало покоя многим людям в NBA. Одним из немногих, кто посмел в открытую высказаться об этом, стал Ларри Берд, сказавший репортеру: «Мне не нравится, когда один парень выполняет все броски. Суть игры не в этом».

Джордан полностью доминировал в Чикаго в том сезоне по части владения мячом: на него одного приходилась треть всех бросков команды. Этот сезон станет первым из девяти, на протяжении которых Джордан будет лидером лиги по попыткам забросить мяч с игры. Такая концентрация на одном игроке в ущерб командным действиям шла вразрез с представлениями ассистента тренера «Буллз» Текса Уинтера, полагавшего, что в баскетболе важно другое. Несмотря на опасения Уинтера, Даг Коллинз, казалось, целиком и полностью поддерживает стремление Джордана набирать очки и даже, наверное, хотел бы еще большей результативности от своего лучшего игрока, если бы это приносило победы команде. Поначалу державшийся очень скромно в отношении Джордана Уинтер со временем начал предпринимать попытки склонить звезду в сторону более фундаментального подхода к игре. Джордан мгновенно ощетинился.

«Знаешь, что он сказал мне? – признавался Джордан репортеру Карри Киркпатрику. – Когда он мне это сказал, я уже знал, что у одного из нас начался маразм. Он сказал: «Наиболее эффективный в процентном отношении бросок после прохода – лэй-ап». Потом спросил: «Почему ты все время пытаешься исполнять эти безумные прыжки, финты и данки?» Я ушам своим не верил. Я просто пялился на него и отвечал: «Эй, я же не планирую это заранее. Просто так получается».

Уинтер, которому было уже под 70, имел более чем 40-летний опыт тренерской работы на высшем уровне, он работал главным тренером в пяти университетских командах и клубе «Хьюстон Рокетс». Его специализацией было треугольное нападение, которое к тому времени уже считалось устаревшим. Но если другие люди из мира баскетбола издевались над Тексом Уинтером, считая его чудаковатым, то Краузе, знавший его много лет, глубоко восхищался им и его нападением, это восхищение едва не переходило в раболепное поклонение. Краузе раздражал тот факт, что ни Стэн Альбек, ни Коллинз не следовали советам Уинтера по организации нападения.

Нападение Уинтера представляло собой нечто большее, нежели игру в крестики-нолики. Как он любил отмечать, это была целая система или философия игры, которую дополнял целый комплект фундаментальных игровых принципов. Пожилой ассистент был сфокусирован на деталях настолько, насколько профессиональные тренеры себе и представить не могли. К примеру, Уинтер был безмерно взволнован тем фактом, что Джордан не умел исполнить прямую передачу на грудь партнеру, которая пришлась бы ему по вкусу. Альбек и Коллинз противились рекомендациям Уинтера во многом потому, что применение их на практике потребовало бы полного подчинения всей его игровой системе, где каждая деталь игры была разобрана по косточкам. Его система создавала такое нападение, которое предполагало безукоризненный расчет расстояний между игроками и позволяло регулярно взламывать оборону соперника. Она позволяла игрокам заранее знать, откуда они смогут сделать бросок. Но самое важное, она предполагала расположение впереди двух защитников, которые обеспечивали бы баланс на паркете. Идея Уинтера заключалась в том, что один игрок всегда должен быть готов быстро переключиться на защиту, чтобы помешать соперникам перейти в быстрый отрыв.

«Текс в некотором смысле очень упрямый, даже агрессивный человек, – вспоминал Джонни Бах. – Он верил в треугольное нападение, наверное, еще до написания Евангелия. Оно было его Евангелием. Он хотел внедрить его в игру команды. Не знаю, сказал ли ему Краузе, что «да, ты можешь внедрять свои идеи», ведь убедить ему было нужно не только Дага. Ему нужно было убедить и Майкла в том, что его атака не просто полезна всей команде. Он должен был убедить Майкла в том, что он сможет работать в такой системе».

Сделать это окажется очень непросто, так как Джордан считал Уинтера одним из людей Краузе, а значит, автоматически считал его гниловатым, видя в нем мишень для своих острот.

«Текс был для нас как дедушка, – вспоминал тренер Марк Пфейл. – Но игроки над ним издевались. Майкл имел привычку поддразнивать его. По любому поводу. Однажды на тренировке Майкл подкрался к нему сзади и спустил шорты до самых колен, так что все увидели голый зад Текса».

Уинтер никогда не жаловался на это Краузе, но его отношения с Коллинзом, тренером, для которого он должен был быть наставником, охладевали. Уинтер полагал, что его наняли для того, чтобы он учил, и он учил везде, где только выпадала возможность, общаясь с игроками напрямую и открыто, – большинство из них не встречали такого подхода с тех пор, как закончили среднюю школу.

«Когда игроки выходят на паркет для тренировки, я готов тренировать любого, кто появится на площадке, – рассказал однажды Уинтер о своем методе работы. – И тренировать их я буду так, как привык тренировать, в своем стиле, и не важно, Майкл Джордан передо мной или кто-то еще… Разницы нет. Они это знают. Если я вижу, что Майкл совершает ошибку, я поправлю его так же быстро, как любого другого игрока. И все же он такой великолепный атлет, что с ним надо работать несколько иначе, чем с остальными игроками. Не думаю, что можно сурово критиковать его по всем аспектам игры, тогда как парней помоложе, ребят другого склада можно мотивировать, довольно жестко их критикуя».

Если Бах все время подстрекал Майкла атаковать кольцо, то Уинтер постоянно напоминал ему о важности командного подхода к игре. А его воля ничуть не уступала воле Джордана. В тренерском штабе «Чикаго» назревал конфликт, который усугубляло твердое стремление Коллинза быть самому себе начальником. «Он пришел с таким энтузиазмом, который выходил за все рамки нормальности, – говорил Бах о Коллинзе в тот первый его сезон. – Он был очень заряжен и мотивирован, особенно в плане конкуренции. Некоторые тренеры видят очень мало. Они хороши по части того, что преподают игрокам, но не видят ничего сверх этого. Даг Коллинз же всегда был тренером, который видел слишком много всего». Казалось, что Коллинз ни на минуту не может оставить свою команду в покое и всегда ищет возможности добавить в командный арсенал парочку новых комбинаций и розыгрышей.

Учитывая развивавшийся конфликт между родителями и назревавший конфликт в тренерском штабе, неудивительно, что Джордан стал терять доверие к авторитетным фигурам, окружавшим его. Однако критика всегда, казалось, способна привлечь его внимание. Нет никаких сомнений в том, что мнения, высказанные Бердом и Уинтером, стали сюрпризом для Джордана и заставили его принять несколько оборонительную позу. «Я рассматриваю эту критику как вызов для себя, повод работать над собой, чтобы стать лучше и увидеть, стала ли лучше от этого моя команда, – говорил он в одном интервью. – Но дело в том, что я не играю в команде, полной суперзвезд… Любой, кто считает иначе, просто круглый дурак».

По правде же, становившийся все более выраженным эгоизм Джордана в плане бросков и результативности начал порождать чувство обиды и негодование среди партнеров по команде. Несколько лет спустя Джордан откровенно расскажет об этой проблеме и признает, что слишком концентрировался на себе в ущерб команде. Тогда же его концентрация на себе, своей игре и своих талантах казалась непрошибаемой. Он внял рекомендациям Баха и усердно атаковал корзину.

Март ознаменовался еще одной серией игр, в которых он набирал более 40 очков. В апреле ему выпала возможность стать первым со времен Уилта Чемберлена образца сезона 1962/1963 г. игроком, которому удалось набрать свыше 3000 очков за сезон. (Чемберлену это удавалось дважды.) Джордан набрал 53 очка в игре с «Индианой», потом 50 в матче с «Милуоки», после чего тренер «Бакс» Дон Нельсон снял с себя галстук и, написав на нем слова «Великий сезон, великий человек», отдал его Джордану. Нельсон был еще одним наставником из плеяды тренеров старой школы, этих убийц на коротком поводке, которые позже будут искусно и тонко обмениваться с Уинтером и Джексоном взаимными оскорблениями на почве спортивной конкуренции. Подписанный для Джордана галстук был еще одним способом побудить Майкла активнее атаковать кольцо, как это делал Бах.

Главный атакующий монстр игры наградил своих поклонников вторым сумасшедшим перформансом: в игре с «Атлантой» на «Стэдиуме» он набрал 61 очко. Сезон он завершил с 3041 очком в активе и лучшим в лиге средним показателем по набранным очкам в 37,1.

Во время избиения «Атланты» он поставил рекорд NBA, набрав 23 очка подряд. В концовке игры он швырнул мяч с середины площадки и едва не попал в цель: этого было достаточно, чтобы пуристы вроде Уинтера негодующе закачали головами, даже при том, что болельщики встретили этот бросок восторженным гулом. Когда Джордан уходил с площадки, Уинтер сказал ему: «There’s no I in the team», т. е. «В слове «команда» нет буквы «я». Джордан вспомнил этот эпизод в 2009 г. во время своей речи по случаю вхождения в Зал славы баскетбола. Он сказал, что ответил тогда Уинтеру следующее: «Yeah, but there is I in win», т. е. «Да, но зато есть в победе».

Этот момент обозначил начало великого баскетбольного диспута, в действительности даже не баскетбольного, а общекультурного, столь характерного для Америки: диспута о противостоянии личности и команды / группы. Только в ретроспективе и Уинтеру, и Джордану станет ясно, что философский конфликт, возникший между ними, существенно повлиял на них обоих, их дальнейшие успехи и взгляды на игру.

Тем временем «наградой» Джордана за атакующие подвиги на протяжении сезона стало непопадание его в первую и вторую символические сборные NBA из лучших защитников, и этот факт привел его в ярость. В том сезоне он стал первым игроком в истории NBA, которому удалось записать на свой счет свыше 200 перехватов и более 100 блок-шотов. В совокупности он совершил 236 перехватов и 125 блоков.

За всю историю лиги только Джерри Уэсту удавалось попасть в сборную лучших защитников в статусе ведущего снайпера лиги. Джордан был серьезно настроен получить признание за «совершенную игру», хотел, чтобы его считали игроком без слабых мест, умеющим делать на площадке все. Он поставил несколько клубных рекордов «Буллз» в шести различных категориях во время одного сезона – этого хватило для того, чтобы обеспечить первой команде в карьере Дага Коллинза результат в 40–42 по итогам регулярного сезона и очередную встречу в первом раунде с «Бостон Селтикс». Берд и «Бостон», впрочем, без труда выиграли серию, одержав три победы (в то время как Джордан набирал в каждой игре в среднем по 35,7 очка) и подчеркнув тем самым справедливость слов Берда и Уинтера, что командная мощь легко может затмить даже самое гениальное выступление одного игрока. За первые три сезона Майкла Джордана в «Чикаго» его команда проиграла девять матчей плей-офф, а выиграла всего один.

«Он – парень, чьи нарезки лучших моментов хочется смотреть и пересматривать снова и снова, – говорил о Джордане защитник «Бостона» Дэнни Эйндж. – Но я не знаю, насколько весело играть с ним в одной команде».

Но даже при всем этом его индивидуальные достижения в тот год не помешали самым стойким критикам высказаться на его счет. «Все постоянно говорят, что главная дуэль – я против Ларри, – говорил репортерам Мэджик Джонсон, клуб которого «Лейкерс» одолел в борьбе за чемпионский титул того сезона «Селтикс» Берда. – На самом же деле – Майк против всех остальных». Джордан и Джонсон считали друг друга лучшими игроками лиги. Некогда бывший кумиром для старшеклассника Джордана Мэджик теперь стал в глазах Майкла неприятным соперником, и дело было не только в победах на паркете. Джордан столкнулся с серьезной критикой, начинавшейся с собственной команды, раздираемой дебатами, и находившей продолжение в его взаимоотношениях со звездами других клубов.

«Ни для кого в лиге не секрет, что Джонсон, несмотря на четыре чемпионских перстня, испытывает к Джордану что-то большее, нежели профессиональную зависть, – писал для Sports Illustrated Карри Киркпатрик. – По крайней мере, в коммерческом плане Мэджик должен был стать столь же успешен, как Майкл еще семь лет назад, когда вслед за выигрышем титула NCAA для Университета Мичигана в 1979-м завоевал победу в шестой игре финальной серии чемпионата NBA 1980 г., в котором «Лейкерс» взяла верх над «Филадельфией 76».

Джонсону и другим ветеранам было явно не по душе то, что сделка Джордана с Nike и активные действия компании по его продвижению на рынок возвели Майкла в такой статус, который ставил его выше самых успешных и титулованных звезд лиги. Джордан, в свою очередь, не стеснялся озвучивать теорию, согласно которой именно Джонсон стоял за решением владельца «Лейкерс» Джерри Басса обменять Джеймса Уорти в другую команду. «Я ничего не имею против него, – говорил Джордан Киркпатрику. – Я просто думаю, что ему не нравятся игроки из Северной Каролины».

Не помогало и то, что Джонсон и Айзея Томас акцентировали внимание на своих дружеских отношениях. Когда Джонсон направил Майклу приглашение поучаствовать в своей летней благотворительной игре Всех Звезд, в которой хотели принять участие очень и очень многие, Джордан сухо отказался. Было очевидно, что унижение, которое он испытал на матче Всех Звезд двумя годами ранее, все еще жгло его самолюбие.

На самом же деле в межсезонье Джордану поступило ошеломительное количество самых разных предложений и приглашений. Когда он впервые услышал от Дэвида Фалька слова «Air Jordan», он засмеялся. Но меньше чем за три года он превратился в беспрецедентную по мощи маркетинговую единицу, на одних продажах кроссовок и других товаров под его брендом Nike заработала свыше 165 млн долларов. «Сначала я подумал, что это чья-то несбыточная фантазия, – говорил Джордан, вспоминая свою первую реакцию на запуск собственной линии кроссовок. – Но теперь этот бренд разросся до куда больших размеров, чем прежде. Цифры просто поражают».

Странно, но у Фила Найта стали возникать сомнения насчет взаимоотношений его компании с Джорданом, что станет причиной драматических поворотов в переговорах по новому контракту по Air Jordan, которые развернутся в следующие несколько лет. Как объяснял Сонни Ваккаро, Найту представлялось, что Майкл Джордан слишком быстро заполучил огромную власть, и это напугало Найта. Поддерживать столь высокий уровень продаж было тяжело, и первый незначительный спад стал поводом для главы Nike взять паузу и все обдумать. «Фил уже был готов избавиться от него, – вспоминал Ваккаро. – Он хотел подписать контракты со всеми студенческими командами и забыть про Майкла. Я сказал: «Вы не можете этого сделать». Во-первых, компанию покинул Роб Страссер, который теперь советовал Джордану самому заняться выпуском своей товарной линейки. Найт эту идею отверг и продолжил ставить под сомнение ценность взаимоотношений компании с Джорданом. Так продолжалось до тех пор, пока Ваккаро не подготовил для него финансовые выкладки, из которых вытекало, что Nike и близко не светит заработать сопоставимые с продажами Air Jordan суммы на контрактах с колледжами.

У Найта был выбор: отпустить Джордана с поводка или оседлать эту вздымающуюся, порой пугающую своими размерами волну его популярности.

В конечном счете Найт предпочел держаться одного курса с Джорданом. В конце концов Майклом будет подписан новый весомый контракт с Nike, который несколько лет спустя проложит дорогу к возникновению Jordan Brand и станет залогом невообразимого богатства спортсмена.

«Сначала он получил большую прибавку, а потом и свой бренд Jordan Brand, – рассказывал Ваккаро о последующих сделках Джордана с производителем обуви. – Не было никаких сомнений в том, что он пойдет на это. Я к тому, что масштаб сделки был огромным. Майкл был в деле. Это была самая конструктивная и перспективная сделка в истории подобных сделок. Без вопросов. И стоит отдать должное Майклу и Nike: они создали империю».

«Он так быстро поднимался к вершинам, а продукт под его брендом был так хорош… – вспоминал Джонни Бах. – Он примерял каждую новую пару моделей, которые производила Nike. И очень гордился продуктом. Он хотел убедиться, что ему будет нравиться то, что компания будет выпускать».

Имидж Джордана, казалось, стал неразрывно связан с Nike, а сам Майкл продолжил одновременно и радостно принимать свою разрастающуюся, как метастазы, известность, и беспокойно съеживаться от осознания ее масштабов. Тем временем CBS пустила в эфир своей передачи 60 Minutes – как будто было мало одних рекламных роликов Nike по ТВ – десятиминутный сюжет Дайан Сойер о Джордане, в котором он представал игривым, почти солнечным мальчиком Майклом. На такой имиджмейкинг трудно было не купиться. Ликование Дэвида Фалька не знало границ. Подкрепило то, что агент Джордана называл «рекламой в 60 Minutes», первое появление мультяшного Джордана в популярном комиксе Shoe, автором которго был лауреат Пулитцеровской премии Джефф Макнелли, оказавшийся давним поклонником «Тар Хиллз». Считалось, что успех обеспечен любой затее с участием Джордана. К рождественским праздникам в тот год на полках магазинов должны были появиться и товары из первой линейки игрушек, сделанных по его образу.

В 1987-м к освещению жизни «Буллз» вернулся спортивный журналист Лэйси Бэнкс, писавший для Chicago Sun-Times, и его представили Джордану. Годы спустя Бэнкс со смехом вспоминал свое первое впечатление от звезды: он увидел молодого короля, восседающего на троне и наслаждающегося своим новым статусом. «Майкл вступил во владение миром».

«Он был словно помазан Богом, – вспоминал Сонни Ваккаро. – Я серьезно, это проявлялось во всем. Даже там, где он делал что-нибудь противоречащее тому, что должен был сделать, все складывалось удачно».

И действительно, болельщики, как и соперники по лиге, начали понемногу понимать, что траектория восхождения Джордана куда шире и гораздо, гораздо выше, чем кто-либо себе представлял. «Если в эпоху спорта на телевидении, – делился наблюдениями Дэвид Фальк летом 1987-го, – вы бы решили создать из спортсмена медийную фигуру и звезду на десятилетие вперед – звезду выдающегося таланта, привлекательную, вполне доступную, складно изъясняющуюся, здравомыслящую, олицетворяющую вечные ценности, чистую и естественную, но не слишком правильную, чтобы не вызывать отвращения, с маленькой чертовщинкой в характере, – вы бы придумали Майкла. Он первый современный образец разноплановой, многогранной личности в командных видах спорта. Мы думаем, что он выходит за рамки расовых ограничений, за рамки баскетбола».

«Все стремительно менялось, и Майкл находился в самом эпицентре этих событий, – объяснял Сонни Ваккаро. – Он снимался в рекламах для всех, вы знаете, и стал вот этой глобальной сущностью во плоти».

McDonald’s, Coca-Cola, Chevrolet, Wilson Sporting Goods и еще с полдюжины других компаний использовали его образ для продвижения своих товаров. Суммы, которые они выплачивали ему за это, сделали его пятилетний контракт с «Буллз» на 4 млн долларов смехотворно маленьким. Все эти обязательства означали, что его лето было расписано по часам, – чем он только не занимался, начиная от ведения телевизионных шоу и заканчивая символической подачей мяча во время игр Major League Baseball.

«Мне потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть, но теперь я наслаждаюсь всеми своими делами за пределами площадки, – говорил Джордан во время своей короткой рекламной поездки в Питтсбург, состоявшейся тем летом. – Я словно вернулся обратно в школу. Все время учусь. В колледже я никогда не задумывался о возможностях, открывающихся профессиональному спортсмену. Я получил возможность знакомиться с самыми разными людьми, путешествовать и расширять свои финансовые возможности, узнавать новые идеи и жизнь в целом, создать целый мир помимо баскетбола».

Все большая и большая часть этого мира отводилась Хуаните Ваной. В канун Нового года он сделал ей предложение, как раз когда они провожали 1987 г., дивясь той щедрости, с которой он одаривал их. Год и вправду получился щедрым, ведь Майкл приобрел новый дом на севере Чикаго с пятью спальнями и общей площадью в 5000 квадратных метров. Пока Хуанита помогала ему с декором дома, они начали вырисовывать свои представления о дальнейшей совместной жизни и о том, какой она будет. Новость, что пара обручилась, не обрадовала родителей Джордана, которые все еще вели борьбу за влияние на его жизнь.

Тайные похождения Майкла, заставлявшие Джеймса Джордана понимающе улыбаться, были настоящим кошмаром для матери игрока и его невесты. «Мы живем в мире, полном искушений, – объяснял Сонни Ваккаро. – А на том уровне, на уровне Майкла, их невероятно много. Он был красивым молодым парнем на вершине мира. О нем ходит много разных баек. Но все эти вещи – естественное следствие богатства и известности. Кумиром быть трудно».

Ваккаро достаточно много путешествовал и работал с Джорданом, чтобы удивиться и даже поразиться тому, насколько осмотрительно вел себя Майкл. Несмотря на свою молодость, Джордан очевидно был достаточно мудр для того, чтобы не ставить в неловкое положение своих друзей и членов ближнего круга. У него были связи на стороне, но он не был таким неугомонным донжуаном, каким был Мэджик Джонсон, позже утверждавший, что на пике своей славы через его постель за год проходило ни много ни мало 500 женщин.

С точки зрения Ваккаро, тот факт, что Джордан был в состоянии выдержать испытание звездным статусом, лишний раз продемонстрировал, каким удивительным набором качеств и талантов обладает Майкл. «Когда речь заходит о Майкле, становится очевидной… эта его всесторонняя привлекательность, как ее ни назови, – говорил старик Ваккаро. – Я бы применил слово харизма, но у меня такое чувство, что никто на свете не может толком объяснить, что оно означает. Все, что наполняло его жизнь, включая и сражения с собственной семьей, он преодолел, преодолел все. Это ведь редчайшее явление. Немногие люди способны на такое в любом деле, в любой сфере».