Глава 16

Первый взгляд

В конце августа Джордан возвратился домой на очередную церемонию чествования своих достижений, на сей раз проходившую в уилмингтонском Талиан-Холле, где он формально вручил своей матери золотую олимпийскую медаль. Старшая школа Лэйни также воспользовалась случаем, чтобы изъять из обращения майку «Бакканирс» с 23-м номером, которую носил Джордан. Месяц спустя он отправился в Чикаго к началу тренировочной подготовки к сезону.

Он заключил, что его жизнь в статусе игрока «Чикаго Буллз» будет кардинальным образом отличаться от тех дней, когда он был баскетболистом каролинской «Тар Хиллз». Но даже при этом он не подозревал, насколько колоссальными будут эти перемены. Началось все с тренера. Над ним больше не будет довлеть диктат Дина Смита или Бобби Найта. Его новым тренером был 44-летний Кевин Логери – яркий продукт эры сумасбродства в профессиональном баскетболе, захватившей 1960–1970-е, когда он был звездой «Балтимор Буллетс». Логери говорил с густым бруклинским акцентом и часто улыбался кривой ухмылкой, хорошо соответствовавшей его веселому подходу к игре.

«Кевин был человеком старой школы, – вспоминал бывший тренер «Буллз» Марк Пфейл. – В то время профессиональные баскетболисты еще умели веселиться и получать удовольствие от игры. Ты приходил, делал свою работу, а потом все собирались вместе и шли кутить и развлекаться по барам».

У Логери было интуитивное понимание баскетбола. Он был толковым игроком в прошлом, за 12 сезонов в NBA его средний показатель равнялся 15,3 очка за игру. Он сразу же понравился Джордану, потому что будучи тренером привел Джулиуса Ирвинга и «Нью-Йорк Нетс» к двум чемпионским титулам Американской баскетбольной ассоциации (American Basketball Association – АВА). Как игрок Логери выступал защитником против Джерри Уэста в финале Восточной конференции 1965 г., когда Уэст бил все рекорды, набирая в среднем по 40 с лишним очков за игру. Помимо его опыта взаимодействия с Уэстом и Ирвингом, Логери выделяло то, что он понимал один важный момент: атлет выдающихся физических талантов живет и творит в отдельной от всех категории. При Логери молодая звезда команды будет получать мяч так часто, как это только возможно.

Джордан много раз говорил, что Логери был самым веселым тренером из всех, у кого он играл. «Он придал мне уверенности, необходимой для игры на этом уровне, – объяснял позднее Джордан. – В мой первый год он бросил мне мяч и сказал: «Эй, парень, я знаю, ты умеешь играть. Иди играй». Не думаю, что все было бы так же, попади я в систему другого тренера».

И внезапно на площадке стал мелькать летающий призрак с оскаленными деснами, что когда-то царствовал в спортзале старшей школы Лэйни, пусть теперь Джордан и обладал более развитой мускулатурой и гораздо более отточенным мастерством. Теперь ему не было нужды прятать от всех свой атлетизм.

Логери посвятил этот год поискам Джорданом своей идентичности и обретению им уверенности в себе. Тренер позволял Джордану самостоятельно изучать и открывать для себя собственную игру вместо того, чтобы принуждать его к чему-то, загоняя в рамки. Он разглядел невероятный голод Джордана и осознал, что его работа состоит в том, чтобы утолить его. Если системы игры Дина Смита и даже Бобби Найта тормозили развитие Джордана, то при Логери он обрел свободу, в которой нуждался и которую хотел почувствовать. Помогал и тот факт, что власть Логери в команде зиждилась на крепких взаимоотношениях с генеральным менеджером «Буллз» Родом Торном, который был ассистентом Логери в «Нетс» и полностью доверял его тренерским методам.

Не менее важным фактором стали и взаимоотношения Логери с молодой звездой. «Я могу называть его другом», – объяснял Джордан. Логери сам был когда-то в таком положении и понимал вызовы, с которыми приходилось сталкиваться первогодке, как и его новым партнерам по команде. Теперь вместо мотивированных молодых звезд УНК Джордану приходилось работать с компанией циничных изгоев и посредственностей, некоторые из которых имели серьезнейшие проблемы со злоупотреблением кокаином и алкоголем. Талантливый защитник Куинтин Дэйли находился в самом эпицентре развала «Чикаго», широко освещавшегося в СМИ и начавшегося задолго до того, как в команду пришел Джордан. «Кью был хорошим другом, – вспоминал тренер Марк Пфейл. – Мне было обидно за него. Мы пытались угрожать ему, но как можно угрожать тому, кто пришел из ниоткуда и ничего не имел? Он говорил: «Я окажусь на улице? Я уже там был. И выжил. Этим меня не напугаешь».

На пару с ним начинал свое погружение в пучину алкогольно-кокаинового угара и другой невероятно талантливый игрок команды, Орландо Вулридж, проводивший свой второй год в лиге выпускник Университета Нотр-Дам. По сути, оба игрока вступили на горестный путь к преждевременной смерти. В составе было полно беспокойных душ. Как объяснял пиар-менеджер «Буллз» Тим Халлам, Джордан был слишком сосредоточен на соревнованиях, чтобы находить время для наркотиков и алкоголя. Употребление их означало бы, что он дает своим оппонентам преимущество, раскрывая свои слабости, – на такое Джордан не пошел бы никогда.

Не хватавший звезд с неба легкий форвард Род Хиггинс, один из немногих стабильных членов состава команды, был старше Джордана на три года. Посреди хаоса того сезона между ними быстро установились дружеские отношения, которые продлятся еще много лет после того, как оба завершат карьеру. Шесть лет спустя Джордан вспомнит прошлое и скажет, что из всех партнеров ребята из первого его сезона были самыми физически одаренными из всех, но также самыми невежественными. «Looney Tunes» – так он их называл.

Спорткомплекс «Энджел Гардиан Джим», где тренировалась «Буллз», способствовал достижению успеха не больше, чем горемычные партнеры Джордана по команде. «Это был довольно мрачный и темный спортзал с очень жестким паркетом, – объяснял Тим Халлам. – Никаких излишеств не было. Машину приходилось парковать на газоне позади зала. Там был один маленький бордюр, к которому игрокам разрешалось подъезжать на машине, после чего они должны были переехать его и остановиться на траве. Раздевалка была допотопная. Никакой еды не было. Там вообще не было никаких удобств в принципе».

Вдобавок «Энджел Гардиан» был постоянно полон детворы. Джо О’Нил, много лет занимавшийся в «Буллз» продажей билетов на игры, вспоминал: «Чтобы игроки «Буллз» могли потренироваться, им приходилось ждать в очереди, пока площадку не освободят третьеклассники, я не шучу. Игроки вставали в строй, а на другой стороне зала стояла шеренга детей, собиравшихся в бассейн или спортзал». Кроме того, в этом месте было банально очень холодно, найти там укрытие от пресловутой чикагской ненастной погоды было трудно, вспоминал бывший защитник «Буллз» Джон Пакссон. Но Джордан, как и тогда в Венесуэле на Панамериканских играх, не придавал никакой значимости стесненным обстоятельствам. «Энджел Гардиан» ничем не уступал площадкам Эмпи-парка под открытым небом или многим другим местам, где он играл в юности. Так что он просто пожал плечами и взялся за работу.

В течение первых нескольких недель «Буллз» оплачивала проживание своего новичка в Lincolnwood Hyatt House, находившемся неподалеку от «Энджел Гардиан». Когда Джордан приземлился в аэропорту О’Хара за несколько дней до начала работы тренировочного лагеря команды, его встречал 29-летний водитель лимузина Джордж Колер, который только что упустил заказ и теперь искал следующего клиента. Он увидел молодого и тощего новичка, по ошибке окрестил его Ларри Джорданом и предложил довезти до любого места в городе за 25 баксов. «Вы знакомы с моим братом?» – спросил Джордан, недоуменно глядя на водителя. Тем не менее начало прекрасным отношениям было положено. Колер станет постоянным водителем Джордана, а потом его персональным ассистентом и другом на всю жизнь.

Он вспоминал, что в тот первый день в Чикаго Джордан был совсем зеленым и явно ощущал себя некомфортно в большом городе. «Я посмотрел в зеркало заднего вида и не увидел его, потому что он свернулся на сиденье калачиком, как маленький ребенок, – вспоминал Колер. – Я не знаю, бывал ли он прежде в длинных лимузинах; в Чикаго он никого не знал. Я был незнакомцем для него, и было очевидно, что он немного нервничает, опасаясь, что я завезу его в какой-нибудь мрачный переулок».

Вскоре Джордан освоился. «Каждый день он приходил на тренировку так, словно это была седьмая игра финала NBA, – рассказывал со смехом Джо О’Нил. – Он просто уничтожал всех на тренировках. Это задавало тон всей нашей команде».

Логери наблюдал за Джорданом издали, но вблизи он производил куда более серьезное впечатление. «Когда мы начали отрабатывать игру один на один, – вспоминал тренер, – мы сразу же увидели, что он – звезда. Не могу сказать, будто мы тогда решили, что он – лучший игрок в баскетбол в истории. Но мы всегда понимали, что Майкл умеет бросать мяч. Многие люди сомневались в этом. Но в колледже, у Дина Смита, а позже на Олимпиаде у Бобби Найта Майкл играл в системах, заточенных на игру в пас. Так что никогда не выпадала возможность увидеть, как он умеет работать с мячом индивидуально, оценить, как хорошо он это делает. А потом, когда мы обнаружили, насколько он конкурентоспособен, то поняли, что заполучили игрока, у которого есть все».

На второй день тренировок тренеры решили устроить разминку с мячом, чтобы оценить навыки Джордана в открытой игре на площадке. Билл Блэр, ассистент Логери, говорил: «Майкл снял мяч с кольца на одном ее краю и пошел с ним на противоложный. Где-то с линии штрафного броска он взмыл в воздух, а затем вколотил мяч в корзину данком, и Кевин воскликнул: «Нам больше ни к чему разминаться с мячом».

«Его умение предугадывать то, что произойдет дальше – он умел видеть всю площадку, – было потрясающим, как и его быстрота и сила, – вспоминал Логери. – Это еще один момент, который часто недооценивается, – насколько сильным был Майкл. Он действительно обладал полным букетом атрибутов и навыков».

Тем не менее с самого начала Джордан сконцентрировался не на том, что у него было, а на том, чего не было. «Нет никаких сомнений в том, что теперь я играю на новом, более сложном уровне, – сказал он после своей первой тренировки в качестве профессионала. – Мне еще многому предстоит научиться».

«Сразу было понятно, что Майкл – особенный, хотя бы по тому, что на тренировки он приезжал минут за 30–40 до их начала, – рассказывал Блэр. – Он хотел поработать над своими бросками. А после тренировки заставлял тебя помогать ему. Он продолжал работать над бросками. Ему было все равно, сколько времени он проводит на площадке. Что мне всегда в нем нравилось, так это то, что, когда я убирал его с разминки с мячом во время тренировок, он тут же начинал требовать вернуть его на паркет. Майкл обожал играть в баскетбол».

Секретариат

Контингент представителей прессы, освещавших первый день Джордана в тренировочном лагере, состоял из одного газетного репортера, одного автора журнальных статей, четырех фотографов и съемочной группы ТВ. Разумеется, «Кабс» в тот уик-энд завершал исторический для себя сезон, а команда «Беарз» встречалась в то воскресенье с «Далласом» на «Солджер Филд», но суровая правда состоит в том, что в сентябре 1984-го никто не интересовался судьбой «Буллз», с Майклом Джорданом в составе или без него. «Буллз» была самым бедным и несчастным ребенком в городе», – объяснял Джефф Дэвис, который в те дни был продюсером спортивного телевидения во Втором городе.

Дело было не только в Чикаго – NBA тоже было, в сущности, все равно. В том сезоне лига заключила новый телевизионный контракт с CBS Sports, который не предполагал показа ни единого матча с участием «Буллз» в календаре. Даже местные каналы не были заинтересованы в том, чтобы снимать материал о «Буллз» для своих выпусков. Дэвис говорил: «В те дни телевидение редко к ним заглядывало». Если съемочная группа не появлялась в «Энджел Гардиан», Логери нисколько не расстраивался. Джефф Дэвис же приходил туда лишь потому, что был баскетбольным фанатом. «Я никогда не забуду те тренировки в начале сезона, – вспоминал он. – Боже мой, да Джордан показывал такую интенсивность, с какой не мог соперничать ни один другой игрок, а все потому, что Майкл был очень талантлив. Было видно, что он – настоящий трудяга, ты чувствовал, что он будет творить что-то особенное. Он вколачивал мячи с такой легкостью… и против любого соперника. Он был очень требовательным. Хотел, чтобы защитники приклеивались к нему. «Плотнее. Давай, защищайся против меня. Черт бы тебя побрал!» Он обзывал партнеров. Языкастый был, да».

«Каждый день Майкл кого-нибудь донимал, – вспоминал тренер Марк Пфейл. – С самого начала. Каждый день. Кто-то должен был быть его мишенью. Это мог быть кто угодно из игроков команды – Эннис Уотли, Ронни Лестер или Куинтин Дэйли. Майкл бросал, попадал и указывал им на это, снова и снова припоминая им их ошибки. Он дразнил их для того, чтобы заставить играть жестче, по большей части потому, что его соревновательный дух не знал границ. В его первый год бывали моменты, когда управлять тренировкой было попросту невозможно. Логери просто разводил руками и позволял Майклу делать свою работу».

«Очень интересно посмотреть на новичка, который приходит в команду так же, как это сделал Майкл, – вспоминал в 2012 г. Род Хиггинс. – Он моментально заслужил уважение ветеранов за свою конкурентоспособность. Когда мы начали работу тренировочного лагеря, я заметил, что этот парень унижает тебя всякий раз, когда уровень твоей игры не соответствует требованиям и тебе нужно подтянуться. К тому же ему было все равно, кто из ветеранов его опекает».

«Майкл, как Секретариат, – острил в тот год ассистент тренера Фред Картер. – Все другие лошади знают, что должны бежать изо всех сил, чтобы угнаться за ним».

«На тренировках Логери ставил Майкла в разные команды, чтобы увидеть, на что тот способен, – говорил Род Торн. – Но в какую бы команду Кевин его ни отрядил, эта команда обязательно побеждала. Кевин сказал мне: «Я не знаю, так ли плохи остальные парни или так хорош он».

«Кевин всегда так делал на тренировках, – вспоминал Пфейл. – Делил состав клуба на две команды, и первая команда, набравшая десять очков, объявлялась победителем. Проигравшие должны были пробежать десять кругов. Кевин называл эти игры «десять очков или десять кругов». За весь год Майкл не пробежал ни одного круга. Как-то раз команда Майкла вела 8: 0, и Кевин решил перекинуть его в состав противоположной. Майкл пришел в ярость. Первые девять очков он набрал для команды сам, и они победили».

«Как только я увидел его работу в лагере, я изменил свое мнение о том, как мы будем играть в нападении, – вспоминал Логери. – Своей игрой он диктовал, какой тип игры в нападении нам будет нужен. Без учета Майкла у нас был довольно слабый состав, так что ему предстояло очень много бросать. Я сразу же начал обдумывать способы изолировать его, принуждать идти один на один. Имело смысл ставить его под кольцо, потому что он превосходил по силе большинство защитников в лиге. Было необходимо выстроить атакующую игру вокруг него».

Джордан надеялся, что будет играть атакующего защитника, с той мыслью, что против менее габаритных соперников ему будет проще. Логери, впрочем, решил развить эту идею чуть дальше: он счел, что первогодок вполне может дать команде преимущество, играя на позиции разыгрывающего. И более того, он может играть легкого форварда.

Универсальность Майкла, по сути, означала, что «Буллз» получала качественное усиление сразу на трех позициях.

Перед стартом сезона команда отправилась в небольшое турне сыграть в выставочных матчах. Новая эпоха началась в Пеории, на арене «Сивик-центра», в присутствии 2500 зрителей. Джордан начал игру на скамейке; выйдя на паркет, он набрал 18 очков, став самым результативным игроком встречи. Далее по расписанию «Буллз» предстояла игра в Гленс-Фолс, штат Нью-Йорк, где Джордан, к большому восхищению толпы болельщиков, непринужденно исполнял данк за данком на разминке. Фанаты аплодировали ему вплоть до того момента, пока не стало ясно, что Джордан собирается размазать их любимых «Никс».

В отношении публики к Джордану Тим Халлам впервые увидел нечто особенное, когда команда «Буллз» приехала на выставочный матч на север Индианы. В тот вечер Джордан набрал 40 очков, и по окончании матча вереница болельщиков, многие из которых были совсем мальчишками, последовали за ним в коридор, словно за Крысоловом. С каждым днем магнетизм Джордана становился все очевиднее. В будущем клубу будет необходимо огораживать его живой стеной, чтобы защитить от необузданной силы этой людской любви. Но на возведение этой стены уйдут многие месяцы. В первые дни того сезона растущее внимание к нему болельщиков было просто забавным фактом.

По реакции своих тренеров и партнеров в первые недели работы тренировочного лагеря и по интересу публики к нему во время выставочного турне Джордан понял, что способен прервать период неудач своего клуба. «Мы увидели его навыки, – вспоминал Логери, – но нужно было работать с ним каждый день, чтобы увидеть, насколько силен в парне был соревновательный дух. Он собирался попытаться изменить каждую непростую ситуацию. Он собирался выйти на огневой рубеж. Ему это нравилось».

Клубу было нужно все, что мог дать ему новичок. Когда Джеймс и Делорис Джордан впервые пришли на игру «Буллз» в «Чикаго Стэдиум», они были поражены обилием пустых мест на трибунах и совершенно мертвой атмосферой, царившей на арене. В сравнении с невероятной энергетикой на баскетбольных матчах Университета Северной Каролины игры «Буллз» выглядели откровенно жалко. Джорданы стали задаваться вопросом, как эта команда в состоянии платить их сыну сотни тысяч долларов каждый год при пустых трибунах. Со временем станет лучше, говорила Делорис своему мужу, но сама была отнюдь не уверена в этом. Негативом веяло уже от самого «Стэдиума», прозванного «Сумасшедшим домом на Мэдисон-стрит» и расположенного посреди одного из худших кварталов Чикаго. Этот район серьезно пострадал в результате чикагского бунта 1968 г., начавшегося после убийства доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. За прошедшие с той поры полтора десятилетия большая часть Вест-сайда до крайности помрачнела. Для любого болельщика, набравшегося храбрости посетить игру «Буллз», простой поиск парковочного места и входа на арену оборачивался большим стрессом. «Там крутились детишки, которые спрашивали у тебя: «Можно помыть вашу машину, мистер?» – вспоминал Джефф Дэвис. – Если ты припарковал машину на улице и не дал им немного наличных, по возвращении тебя ожидали изрезанные шины. Такое нередко случалось. Если ты работал в СМИ, тебе говорили: «Не паркуйтесь нигде, кроме специально отведенных для команды парковочных мест, и как можно быстрее выбирайтесь со стадиона после матчей». Так что в течение получаса или 40 минут после игры со стадиона был массовый исход народа. Люди не задерживались на арене и прилегающих территориях после матчей».

«В то время «Буллз» испытывал проблемы, а «Стэдиум» был расположен в Вест-сайде, – объяснял Тим Халлам. – Тогда район выглядел совсем не так, как сейчас, когда сюда пришло экономическое процветание. Стадион был одним из самых старых зданий среди арен лиги, старше был только «Бостон Гарден». Знаете, когда стадион был забит под завязку, он был великолепен. Шум оставался внутри, потому что звуки отражались от крыши и возвращались к трибунам. Там не было никакой акустики, что даже к лучшему при аншлагах, но в то время мы не собирали полные залы. Посему арена была мертвой по большей части».

«У нас по-прежнему была очень маленькая аудитория держателей абонементов, – признавался Джо О’Нил. – В третьей четверти я обычно мог сосчитать болельщиков самостоятельно. Я просто выходил и начинал пересчитывать всех, кого видел».

Стив Шанвальд, который со временем станет вице-президентом «Буллз», приехал в Чикаго в 1981 г. на должность маркетингового директора бейсбольного клуба «Уайт Сокс». Сам выпускник Университета Мэриленда, он обожал энтузиазм и задор баскетбольных матчей ACC и решил, что будет неплохо посетить пару матчей «Буллз». Увиденное шокировало его. «Стэдиум» был мертвым пространством для баскетбола, – вспоминал Шанвальд. – Мне нравилось приходить туда, потому что я мог сесть и комфортно вытянуться. Но зрелище было, конечно, постыдное. Я поверить не мог, что тут играет в баскетбол клуб NBA. Больше было похоже на CBA или что похуже. Сам по себе «Стэдиум» был хорош, когда был полон людей. Когда же людей не было, атмосфера там была угнетающей, он напоминал гробницу. Никаких кричаще ярких табло. Мне рассказывали, что в прежние времена болельщики «Буллз» смотрели баскетбольные матчи через хоккейные экраны Plexiglas. Вот насколько неуважительным было отношение к «Буллз».

Малочисленная аудитория, собравшаяся на матч-открытие сезона, лишь усложнила Джордану задачу. Он хотел провести на игру двух особ женского пола, но так, чтобы они не узнали о существовании друг друга. Он жил в городе всего около месяца – и большую часть этого времени с матерью, – однако уже на первую игру сезона доставал билеты для двух женщин и перед самым началом матча пытался каким-нибудь хитроумным способом добиться того, чтобы они оказались в разных секторах арены. «Лучше всего разместить их в противоложных углах, чтобы не путаться», – решил он. И конечно же, совершив столь типичную для неопытного новичка ошибку, он свел все свои усилия, направленные на хитрые манипуляции с местами для дам, на нет, сболтнув лишнее репортеру. Со временем он станет более вдумчиво относиться к тому, что и как говорить в присутствии представителей прессы.

И все же было очевидно, что он далеко продвинулся по сравнению с теми школьными годами, когда с трудом находил девушек, соглашавшихся идти с ним на свидание. Вскоре после победного броска в игре против Джорджтауна в 1982-м он вместе с соседом по комнате Баззом Питерсоном обнаружил, что их популярность среди женского населения Чапел-Хилл взлетела до небес. В Чикаго Джордана ждала еще более активная и насыщенная социальная жизнь, пионером которой был экс-игрок «Буллз» Реджи Теус, который приобрел такую известность в тусовочных кругах чикагского даунтауна, что его стали называть Реджи с Раш-стрит.

С уходом Теуса из команды в 1983 г. «должность» главного дамского угодника Чикаго стала вакантной, и первогодок Джордан имел все шансы ее занять. Майкл серьезно относился к баскетболу, но не настолько, чтобы упускать очевидную возможность. В Каролине его известность делала его очень привлекательным. Теперь, в Чикаго, он обнаруживал, что его богатство вызывает к нему еще больший интерес.

Начало

Джордан, которому исполнился 21 год, сгорал от нетерпения, предвкушая первую игру сезона против «Вашингтон Буллетс», которая должна была состояться 26 октября 1984 г. на скрипучем старом «Стэдиуме». Не было никаких лазер-шоу, что в будущем будут предварять его выход на площадку. Вместо этого его первое появление на паркете сопровождалось аккордами песни Майкла Джексона «Thriller». Болельщики – а их было 13 913, примерно на 6000 больше, чем на матче-открытии предыдущего сезона «Буллз», – приветствовали его громкими аплодисментами и взрывались гулом одобрения каждый раз, когда он делал что-то, что меняло ход игры. В ту первую четверть игры стало ясно, что матчи «Буллз» больше не будут хорошим снотворным для фанатов.

Через 21 секунду после начала матча Джордан промазал свой первый бросок с 18 футов. Минуту спустя он обокрал защитника «Вашингтона» Фрэнка Джонсона, вписав в свой актив первый перехват. Прошло всего несколько минут от начала, когда у болельщиков появился первый повод затаить дыхание: взмыв в воздух слева от корзины, чтобы вколотить данк через голову мускулистого центрового «Буллетс» Джеффа Руланда, Джордан натолкнулся на сопротивление соперника и упал после того, как Руланд отмахнулся от него в попытке остановить вторжение. «Стэдиум» затих, пока Джордан лежал без движения. Наконец он встал, а позже пожаловался на болезненный дискомфорт в шее и голове. Он и Руланд после игры сошлись во мнении, что столкновение получилось нечаянно, но этот эпизод обрисовал дальнейшую канву событий – из раза в раз Джордан пытался пробиться к кольцу сквозь соперников, руки которых, как ветви деревьев, препятствовали этому, и каждый раз «ветви» выражали недовольство этим фактом.

На отметке в 7: 27 первой четверти он осуществил свой первый бросок в карьере в NBA, забросив после бэнк-шота с 12 футов из правой части трехсекундной зоны. С этого момента он занервничал и в результате провел очень неровный матч по точности бросков. Он реализовал всего пять попыток из 16 с игры, набрал 16 очков и сделал семь передач при шести подборах. К девяти промахам он добавил пять перехватов. Но несмотря на это у болельщиков было много поводов для радости. «Это было хорошим началом моей карьеры, – сказал он после игры. – Моей главной задачей было заставить всех работать на победу. Сначала мне нужно удостовериться, что ты суетишься. Потом нужно растормошить больших ребят. Дальше все само встает на свои места». Одно точно изменится. В той первой игре мяч, казалось, провел большую часть времени в руках его партнеров по команде.

Во втором матче тренерский штаб насладился еще одним зрелищным перформансом Майкла в игре с «Милуоки Бакс». Ассистент тренера Билл Блэр вспоминал: «Когда он начал глумиться над Сидни Монкрифом, которого считали одним из пяти лучших оборонительных защитников лиги, мы поняли, что у нас в команде играет очень особенный игрок».

В своем третьем матче, также против «Бакс», Джордан набрал 37 очков, 22 из которых – в четвертой четверти, а 9356 зрителей на «Стэдиуме» стали свидетелями волевой победы «Буллз» над «Милуоки».

Чем меньше времени оставалось до конца, тем чаще мяч оказывался в руках Джордана. Жаждавший не разочаровать окружающих новичок метался по площадке от кольца до кольца, языком пробуя на вкус воздух арены. Он удивительно быстро находил мяч, собирал подборы и убегал в быстрые отрывы через площадку словно скэтбек, рвущийся на дневной свет. Поскольку Майкл умел делать кроссоверы, на полной скорости двигаясь по паркету, соперники научились противостоять этому за счет шага навстречу в момент исполнения им кроссовера, но обнаружили лишь, что он точно так же в любой момент готов сделать ослепительный обратный пивот на полной скорости. Подобные маневры представляли собой трудность даже для ловких, как водяные клопы, защитников, а тут их делает человек ростом почти в 2 метра?

Если соперники мешкали, отступая в защиту, он убегал, и все, ищи ветра в поле. А если они все же возвращались к кольцу, чтобы защитить его, Джордан бросал им другой вызов. Снова и снова он отрывался от пола раньше них и летел к своей цели, оставляя себе время решить, как закончить эпизод. Элджин Бэйлор в конце 1950-х первым показал лиге, как можно подолгу зависать в воздухе, а Джулиус Ирвинг позже добавил этому действу некоторой поэтичности. Но то, как парил над землей Джордан, завораживало. Казалось, что по мере приближения к кольцу на него находило абсолютное спокойствие, его язык вылезал наружу в то время, как в поле зрения попадала вся защита соперника. В этот момент он мог любовно качать мяч и размышлять о дальнейших маневрах без необходимости беспокоиться о том, что думает тренер. Невероятно зрелищные данки Майкла скрывали от глаз наблюдателей его изумительную способность просчитать момент для разворота. Если защитник занимал свою позицию вовремя и следовал принципу вертикальности, то Джордан просто облетал его со стороны и забрасывал мяч из-за спины.

«Как только Майкл начал играть, и играть хорошо, болельщики заинтересовались, – вспоминал Род Торн. – В начале сезона мы продавали примерно по 6000 билетов на игру. Затем вдруг продажи подскочили до 10 тысяч. Он делал шоу». До регулярных аншлагов было еще далеко, но бизнес-модель «Чикаго Буллз» явно обрела второе дыхание.

Теперь, когда молодой Джордан обратил пламя своей ярости на соперников, на площадке у него стали возникать конфликты с простыми смертными – защитниками. «В своих первых матчах этот парень шел к корзине каждый раз, когда получал мяч, – объяснял Торн. – Он выполнял данки и делал «волчки». Игроки других команд сбивали его наземь, когда он взмывал в воздух. Мы довольно скоро осознали, что еще чуть-чуть и его убьют прямо на площадке». В своем первом матче против «Пистонс» Джордан летел на данк, когда центровой детройтской команды Билл Лэймбир завалил его на пол, спровоцировав взрыв негодования на трибунах «Стэдиума». Джордан нуждался в защитнике, который оберегал бы его от таких ситуаций, но в команде такой нашелся не сразу.

Победы «Чикаго» на первых порах привели к тому, что Куинтин Дэйли и другие игроки команды начали разглагольствовать о том, что дождаться не могут визита действующих чемпионов из «Бостон Селтикс». Джордан набрал 27 очков в игре против Ларри Берда и компании, но игроки «Селтикс» все равно одержали комфортную победу, зарядившись мотивацией после того, как прочитали газетные заметки, что «Буллз» хвастается своей хорошей формой. Однако Берд все равно был впечатлен игрой Майкла. «Я никогда не видел, чтобы один игрок так кардинально изменил команду», – сказал он после игры колумнисту Trib Бобу Верди. – «Буллз» благодаря ему стала лучше во всем… Очень скоро здесь каждый вечер будут аншлаги… Люди будут платить просто за то, чтобы посмотреть на Джордана. Он лучший. Даже на этом этапе его карьеры он делает больше, чем делал когда-либо я. Новичком я не мог творить то, что творит он. Черт, сегодня был один эпизод с его проходом. Он держал мяч высоко в правой руке, а затем опустил его вниз. Потом вновь поднял. Я выставил руку, сфолил на нем, а он все равно забил. И все это время находился в воздухе. Нужно быть баскетболистом, чтобы понимать, насколько это трудно. Ты смотришь на такое и думаешь: «Ну и что я могу с этим поделать?» Я раньше мельком видел его в деле и не был впечатлен. Хочу сказать, что подумал: «Да, он будет хорош», но не настолько. Нет ничего такого, что он не мог бы исполнить. Это хорошо для их франшизы, для всей лиги в целом».

«В скаутском отчете говорилось, что мне можно давать совершать проходы, что я не могу уходить влево, – вспоминал Джордан. – Они не знали о моем первом шаге или моих движениях, не знали, как я прыгаю. Я знал, что удивляю всех, включая и самого себя».

Почуяв, что парень – восходящая звезда, Логери быстро организовал все нападение по принципу «только Джордан, все время Джордан». Вот как об этом говорил Тим Халлам: «Кевин был из тех тренеров, которые… как бы это сказать? Из серии «если поблизости есть лошадь, я ее оседлаю», как-то так. И в случае с Майклом все было именно так».

Это взаимное доверие крепло от игры к игре по мере того, как Джордан привыкал к стилю Логери и начинал чувствовать себя все комфортнее. Халлам вспоминал: «Кевин был хорошим тренером, великолепно умевшим находить выход из ситуации. Тогда он был настоящим тактиком. Майкл уважал это качество».

Присутствие Джордана на паркете, казалось, способно дать ответ на любой тактический вопрос.

В своей всего-навсего девятой игре в качестве профессионала, против «Сан-Антонио», он набрал 45 очков. Шесть недель спустя уничтожил «Кливленд», записав в актив те же 45. Потом случился концерт в игре с «Нью-Йорком» на 42 очка. И еще 45 он накидал в игре против «Атланты». Уровень его энергетики заставлял соперников сильно нервничать. Док Риверс, разыгрывающий защитник-ветеран из «Атланта Хокс», говорил: «Помню, как в его первый год говорил парням в раздевалке: «Нет никаких шансов на то, что этот парень отыграет весь сезон с такой же энергичностью». И правда, первогодки NBA традиционно начинали «упираться в стену» в какой-то момент сезона. Они проводили 25 матчей или около того – примерно столько длится сезон в студенческом баскетболе, – после чего обнаруживали, что ноги их больше не держат, а тела истощены до предела. Так бывало, но не с Джорданом.

«Два года спустя он продолжал играть в том же ритме, – дивился Риверс. – Его игровой интеллект всегда выделял его на общем фоне, но интенсивность, с которой играл Майкл Джордан, выделяла его еще сильнее. Очень мало игроков обладает таким качеством. Очень редко можно увидеть суперзвезду, играющую с такой интенсивностью и способную поддерживать ее на должном уровне каждый вечер, быть в ударе каждую игру. Видеть такое было невероятно круто».

Его первый трипл-дабл (35 очков, 15 ассистов и 14 подборов) случился в игре с «Денвером». Потом, перед самым перерывом на матчи Всех Звезд, он оформил 41 очко в игре против действующих чемпионов из «Бостона». Каждый раз, когда он играл против Берда, он вспоминал неуважительное отношение, проявленное главной звездой «Бостона» к нему во время выставочного турне олимпийской сборной. На разминке перед игрой мяч укатился от Джордана на противоположную сторону площадки, где разминались игроки NBA, там его подобрал Берд. Вместо того чтобы бросить мяч ждавшему Джордану, звезда «Селтикс» швырнула его над головой Майкла. «Берд показывал мне, что тут серьезный бизнес и я куда ниже его уровня, – сказал Джордан о том инциденте. – Я не забыл».

Босс «Селтикс» Ред Ауэрбах сразу распознавал в игре шоумена. «Это видно по его глазам, – сказал одному интервьюеру Ауэрбах. – Он счастлив, когда видит на трибунах толпу болельщиков и может выступать перед ней».

Легендарный центровой «Бостона» Билл Расселл соглашался с тренером: «Он один из немногих ребят, за игру которых я готов платить».

Запрет

Когда к началу 1985 г. новичок набрал обороты, Nike выпустила первые кроссовки Air Jordan – красно-черную модель, на использование которой в матчах NBA незамедлительно наложила запрет. Регламент лиги определял, что игроки должны носить только белые кроссовки, а потому NBA пригрозила Джордану штрафом: он должен был платить по 5000 долларов каждый раз, когда надевает новые кроссовки на матч. Роб Страссер и Питер Мур из Nike тут же связались по телефону с Сонни Ваккаро. «И Роб, и Питер сказали: «Пошли они в задницу». Именно так и сказали, – вспоминал Ваккаро. – Я спросил: «В смысле? Он будет выходить на площадку не в наших кроссовках?»

Страссер быстро принял решение, что Nike все равно обует Джордана в свои кроссовки и возьмет на себя оплату его штрафов за каждую игру. Плюс компания собиралась рассказать болельщикам о запрещенных лигой кроссовках в рекламной кампании. NBA не могла бы предоставить производителю обуви более выгодную маркетинговую платформу. «Когда вы говорите общественности, что что-то отныне под запретом, что обычно делает общественность? – вспоминал со смехом Ваккаро. – Скажите людям, что им не разрешается что-либо делать, и они тут же начнут это делать».

Nike тут же зашевелилась, чтобы воспользоваться преимуществом, полученным от столь щедрого подарка, и начала раскручивать популярность кроссовок на основании того факта, что они – под запретом лиги. «И тогда оно случилось», – вспоминал Ваккаро. Яркая игра Джордана в начале сезона вкупе с запретом на кроссовки и последующей их активной рекламой привели к тому, что продажи компании подскочили до небывалого уровня. За первые три года Nike заработала невероятные 150 млн долларов на продажах обуви под брендом Air Jordan, что, в свою очередь, принесло Джордану первые внушительные заработки, легшие в фундамент его огромного богатства.

В тот первый сезон Nike активно проталкивала продукцию линейки Air Jordan на матч Всех Звезд в Индианаполисе. Ваккаро вспоминал: «Мы делали красно-черным все. Напульсники, футболки, все в цветах «Буллз».

Уик-энд Всех Звезд 1985 г. надолго запомнится появлением на паркете непривычно яркого новичка в новом стильном облачении и тем, как некоторые из звезд и ветеранов лиги игнорировали Джордана по ходу главного матча. Предполагаемый сговор между ними был таким коварным, что поначалу даже сам Джордан не распознал его. Подробности истории вскрылись после игры, когда доктор Чарльз Такер, советник Мэджика Джонсона, Айзеи Томаса и Джорджа Гервина, заговорил об этом в аэропорту. Такер сказал репортерам: «Парни были недовольны его отношением. Они решили преподать ему урок. В защите Мэджик и Джордж устраивали ему «теплый прием», а в нападении просто не давали ему мяч».

«Вот над чем они смеются, – объяснял Такер журналистам, стоя рядом со звездами, ожидавшими свои рейсы в аэропорту Индианаполиса. – Джордж спросил у Айзеи: «Как думаешь, хорошо мы его проучили?»

Их реакция была, по всей видимости, вызвана тем, что новичок надел свой новый спортивный костюм под брендом Air Jordan на конкурс слэм-данков. Джордан, щеголявший на конкурсе золотыми цепочками, уступил в финале Доминику Уилкинсу из «Атланты». Такер также рассказал, что ветераны сочли первогодка высокомерным и неприветливым. Предположительно, Томаса оскорбил тот факт, что Джордан почти ничего не сказал ему, когда они вместе ехали в лифте на собрание игроков в первую ночь уик-энда. «Я очень тихо себя вел, когда оказался там, – объяснял позже Джордан. – Я не хотел идти туда с настроем вроде «я крутой новичок, меня надо уважать».

Что же до самого матча Всех Звезд, то Джордан отыграл всего 22 минуты и совершил лишь девять бросков – из 120 на всю команду. Агент Дэвид Фальк объяснял, что надеть прототип будущих продуктов Air Jordan Майкла попросила компания Nike. «Эта ситуация заставила меня почувствовать себя очень маленьким и ничтожным, – говорил Джордан о своем унижении. – Я хочу забраться в нору и не выходить оттуда».

На вопрос репортеров об инциденте Айзея Томас ответил, что никакого намеренного игнорирования Джордана не было. «Как можно творить такое с человеком? – говорил защитник «Детройта». – Это детский сад какой-то».

На просьбу прокомментировать ситуацию с Майклом его партнер по «Буллз» Уэс Мэттьюз ответил так: «Он одарен Богом. Он – дитя Божье; позвольте ему оставаться Божьим сыном».

Оглядываясь в прошлое, Ваккаро приходит к выводу, что инцидент был вызван недовольством Nike других спортсменов, зарабатывавших ощутимо меньшие деньги по контрактам с Converse в сравнении с Джорданом. «Nike была врагом, – объяснял Ваккаро. – Nike, а не он. Мы создали этого парня. Мы, Nike. Дело было не столько в том, что он появился на конкурсе данков и стал любимчиком публики. Любимчиком был и Доктор Джей, например. Никто не злился на Доктора Джея. Всех бесило то, что мы сделали с Майклом».

Доктора, доктора!

В то время мало кто мог разглядеть, какое могущество обретал Джордан своей завораживающей игрой и контрактом с Nike. Джордан и сам признает, что инцидент позволил ему осознать, что состоявшиеся звезды лиги серьезно настроены против него. Эта ситуация заронила семена неприязни к Айзее Томасу и Мэджику Джонсону. Негативные чувства по отношению к Томасу только усилились в связи с тем, что их команды конкурировали друг с другом в Центральном дивизионе. Неприязнь Джордана к Джонсону стала расти после того, как до него дошел слух, что защитник «Лейкерс» предположительно пытался убедить владельца клуба Джерри Басса обменять в другую команду старого друга Майкла Джеймса Уорти после того, как в финале чемпионата 1984 г. команда «Лос-Анджелес» уступила «Бостону».

История подлила масла в огонь джордановской жажды борьбы и побед, объяснял Ваккаро, начавший немало времени проводить вместе с Джорданом «за кулисами». «Ситуация стала его личной опорой, – вспоминал Ваккаро. – Вот почему нам довелось увидеть, как этот человек превращается в беспощадного убийцу на паркете, каким он в итоге стал. Он их всех взял в оборот. Он никогда не забывал тот день. Сегодня он улыбается и целуется с каждым из них и все такое, но он никогда не забывал ту историю. Это было первое публичное унижение Майкла Джордана. Помнит ли кто-нибудь из этих ребят об этом? Признается ли кто-нибудь из них? Когда его оскорбил Айзея – выдающийся игрок, что очевидно, – Майкл запомнил это, и мысль о произошедшем долго сидела в его мозгу».

Первую игру после рождественского перерыва команда «Пистонс» должна была проводить на чикагском «Стэдиуме», и, когда репортеры задали Томасу вопрос о его участии в сговоре против Джордана, Томас был явно раздражен: «Такого никогда не было, – сказал он. – Я был очень расстроен, когда прочитал об этом. Это может нанести ущерб нашей с Майклом потенциальной дружбе». Перед игрой звезда «Детройта» отправил Джордану послание с предложением переговорить. Получив короткую аудиенцию, Томас извинился перед Майклом, но Джордан позже окрестил эти извинения «по большей части показушными». В тот вечер Джордан набрал 49 очков, сделал 15 подборов и помог «Буллз» одержать победу в овертайме со счетом 139: 126. В одном из отрывов Джордан намеренно взял паузу, давая возможность Томасу подбежать поближе, после чего эмоционально исполнил слэм-данк, который ведшие трансляцию комментаторы тут же нарекли издевательским. После матча Томас вновь разгневался на журналистов: «Все кончено. С этой историей кончено», – сказал он им. Но их конфликт был далеко не окончен, что станет ясно в последующие сезоны, когда «Буллз» будет биться с «Пистонс» в борьбе за лидерство в Восточной конференции.

Возросший градус конкурентной борьбы был лишь одной из многочисленных перемен, происходивших в жизни Джордана. Во время матча Всех Звезд в Индианаполисе владельцы «Буллз», бывшие хозяевами команды на протяжении более чем десяти лет, раскрыли свои планы по продаже контрольного пакета клуба Джерри Райнсдорфу. Райнсдорф сказал прессе, что передача клуба в его руки будет завершена к 1 марта 1985 г.

Джордан и «Буллз» ждала в концовке сезона удручающая серия из 12 поражений подряд на выезде, после чего они завершили регулярный сезон с результатом в 35 побед – впечатляющий прогресс по сравнению с предыдущим сезоном, когда им удалось выиграть лишь восемь матчей, – и вышли в плей-офф впервые с 1981 г. Но из-за того, что переднюю линию команды скосили травмы, «Буллз» проиграла «Милуоки» в серии 3–1.

«По мере продвижения по сезону Майкл становился все более и более значимым в глазах фанатов, – вспоминал ассистент тренера Билл Блэр. – Помню нашу поездку в Вашингтон, где мы гарантировали себе место в плей-офф. Два дня спустя нам предстояло играть в Филадельфии, но Майкл остался в Вашингтоне, где встретился с сенатором Биллом Брэдли и появился в конгрессе. Потом он сел в самолет и ночью прилетел в Филадельфию. На следующий день Майкл был в ударе, набрав 40 очков в игре против «Филли». Тогда стало понятно, что он может решать все свои небаскетбольные дела и все равно добиваться результата».

Поражение в Филадельфии довело безвыигрышную серию Джордана против Джулиуса Ирвинга и его «Сиксерс» до пяти матчей. Давно известный своим благородным отношением к игре Ирвинг не принимал участия в сговоре на матче Всех Звезд, хотя тоже имел договоренность с Converse. Однако тренеру «Сиксерс» Мэтту Гукасу было интересно, какой эффект окажет на горделивого Ирвинга вся эта шумиха вокруг персоны Джордана. Гукас имел возможность вблизи наблюдать за развитием карьеры Доктора Джея на протяжении более чем десяти лет – сначала как комментатор, потом как ассистент «Сиксерс», а затем как главный тренер. «Я видел Дока со всех этих точек зрения, – вспоминал в интервью 2012 г. Гукас, поигравший вместе с Уилтом Чемберленом в составе великолепных «Сиксерс» образца 1967 г. – Как личность Джулиус обладал просто гипнотической притягательностью, а статус, который имела наша организация благодаря ему, то, как его почитали, и то, как он относился к людям, – все это было просто фантастическим. Казалось, что у него всегда есть время для кого угодно, независимо от того, что это за человек. И он был искренен в этом. Джулиус уже приближался к концу карьеры, когда Майкл только начал расцветать. Но знаете, я думаю, что они питали друг к другу взаимное уважение, и Майкл всегда был… не хочу сказать «осторожным», но он всегда следил за тем, чтобы выказывать должное уважение Джулиусу как звезде баскетбола и человеку в целом, он всегда чтил то, что Джулиус привнес в NBA задолго до него, ведь Ирвинга считают человеком, принесшим в профессиональный баскетбол «вау-фактор». И мне кажется, Док это ценил. Майклу, к сожалению, не довелось сыграть против Дока на пике его карьеры. Но я вам так скажу, я видел несколько их матчей друг с другом. Док не просто достойно за себя постоял, но и в ряде ситуаций оказывался победителем. Я говорю не о противостоянии один на один. Только о командных схватках. Но Док всегда удивлял в такие моменты, и каждый раз, когда мы играли против Майкла, он выкладывался чуть больше, чем обычно. Великие игроки не хотят быть униженными. Они знают, что, если выйдут на паркет с привычным настроем, так, как будто это просто очередная игра из 82 игр сезона, Майкл выставит тебя в очень неприглядном свете. Очень. Так что они всегда были готовы к вызову».

Гукас признавался, что он тоже попал под воздействие чар Джордана в те первые сезоны Майкла в «Чикаго». Тренер «Сиксерс» вспоминал, что как-то раз перед игрой на «Стэдиуме», в раздевалке, его не отпускала мысль о том, как можно закрыть Джордана. «Раздевалка «Стэдиума» была старой, сырой и просто ужасной, – вспоминал Гукас, – но сама арена была великолепна. Этот стадион был моим любимым, мне очень нравилось там бывать и играть. Помню, что мы готовились к матчу. Ситуация была такая, что обе команды шли очень плотно, и я пытался удостовериться, что наши парни готовы к борьбе. Я все говорил и говорил про Майкла. Док сидел, опустив голову, он завязывал шнурки или что-то вроде того. Наконец он поднял голову. Он уже наслушался. И сказал: «Эй, минуточку. Мы тоже умеем играть, знаете ли». Я произнес: «Ты прав». Это был ценный урок. Довольно болтовни. Мне не нужно было так долго рассуждать о том, как он хорош», – вспоминал, смеясь, Гукас. И добавил: «Док и Эндрю Тони вышли на паркет и стерли Майкла в порошок в тот день. В некоторых эпизодах игры Джулиус неизбежно оказывался один на один против Майкла. После игры Док выразительно на меня посмотрел. У него еще был порох в пороховницах».