9. Адьютант Матвеев

Коридоры ганзейского многоцелевого корабля типа «кракен», если их можно так назвать, были огромны, почти как улицы небольшого города. Я с удовольствием разглядывал корабль, который был красив своим совершенством. Ганза умела строить, а гений создателя всегда восхищает. Дизайн «кракенов», с преобладанием прямоугольных линий, неуловимо воплощал несокрушимую мощь. Это было чудно — слишком много ровных линий. Я как будто уговаривал себя, что мне здесь нравится. Неспешно шел по кораблю, равному и по размерам, и по своим боевым способностям, имперскому шлахтшиффу или терассаконтере Альянса. Вёл меня зелёный маркер, весело мигавший, на контактном экране моего левого рукава. Маркер вёл меня в направлении отсека управления, когда около меня остановился двухместный малыш-багги, с ганзейским лейтенантом, сидевшим за рулём.

— Имею честь видеть капитана фон Касселя? — спросил ганзеец-лейтенант бодро и весело. Глаза его были спокойные, серые и внимательные. Он сдержанно улыбнулся.

— Вы, наверное, офицер Матвеев, — легко догадался я. — Андрей Матвеев, это о Вас мне говорил адмирал Фёдор Головин.

— Так точно, лейтенант Андрей Матвеев, — уточнил Матвеев. — Адмирал просил показать Вам корабль и помочь с размещением. Так что, я к Вашим услугам. Добро пожаловать на «Святой Андрей».

Я сел в багги, и он зашуршал своими небольшими колёсами по рифлёной поверхности «кракена».

— Благодарю вас, — сказал я, чтобы избежать молчания.

— Не за что, — снова улыбнулся Матвеев. — Адмирал сказал, что будем служить вместе, а я много о Вас слышал.

— Мне как-то неловко, — сказал я. — Вы уже второй, кто говорит мне, что много обо мне слышал. Учитывая то, что «первое качество офицера — скрытность».

— «Codex Militaris», — кивнул головой лейтенант, показывая знакомство с источником цитаты. — У нас намного свободнее чем у вас, имперцев. Я о том, что дистанция между офицером и солдатом, и вообще между старшим и младшим по званию, не такая большая. Кроме того, Вы же всегда были рядом с герцогом, а он фигура заметная.

— Вы так хорошо говорите на Высоком Имперском, — сказал я ему, — что я забываю о том, что это корабль, где служат русские.

— Ну, это не совсем так, — ответил Матвеев. — Ганза объединение, говорящее минимум на трех языках. Большое количество моих соотечественников, которых Вы встретите здесь, объясняется, скорее, личностью адмирала… И гражданской войной в пространствах Русского Космоса, — сказал он, чуть погодя.

— Здесь те, кто не выбрал свою сторону? — осторожно спросил я его.

— Нет, — покачал головой Матвеев, — скорее те, кто понял, что и одна и другая сторона, я имею в виду как «Центр» так и «Окраину» — инспирируются извне. — Так что, мы с Вами, в некотором смысле, собратья по несчастью.

— Непонятно, с кем драться? — посмотрел я на него.

— Непонятно за что, — ответил Матвеев. — Если бы я не оказался, благодаря адмиралу здесь, на «Святом Андрее», я наверняка бы был где-то в ополчении, понимая, что драться нужно, но что победа приведёт только к усилению влияния тех, кто дёргает нас сейчас, за невидимые нити.

— А здесь, вы дёргаете за эти нити сами? — не удержался я, но тут же пожалел о своей резкости.

— Ничего, капитан, — Матвеев примирительно посмотрел на меня. — Я вёл себя так же, в первые свои дни, на этом корабле.

— Как? — спросил я. Наш разговор не очень-то клеился, но лейтенант был человек очень сдержанный и тактичный.

— С недоверием, — ответил Матвеев. — Но я понимаю Вас. А капитана Франца фон Касселя я знаю не только по Вашим старым делам, — багги свернул с основного, магистрального коридора. — Я видел запись, со спутника, Вашего боя над дворцом против двух «мачете» Альянса. И потом дуэль. Хорошая дуэль, если учесть, что Вы были без тяжёлого доспеха. Чемпионили где-нибудь по спада-фехтованию?

— Да, я люблю спаду, — просто и искренне сказал я.

— Браво, капитан. Я бы взял у Вас пару уроков. — Было непонятно серьёзно ли он, или это обычная дань вежливости.

— С удовольствием, — ответил я ему, — если у нас будет время.

Багги остановился около очередного «проулка», мы вышли. Вдоль коридора, в два яруса, были видны двери шлюзового типа.

Вот и Ваша каюта, — показал рукой Матвеев, останавливаясь около одной из дверей первого яруса. — Открывайте…

— Как? — спросил я. — Я в первый раз на «кракене».

— О, — улыбнулся Матвеев, — просто приложите руку к двери, — сказал он, задерживаясь у входа. — Осваивайтесь, а вечером я заскочу, если не возражаете. — До встречи, капитан! — махнул он мне рукой, уходя.

Каюта была довольно скромной, чем-то похожей на регенерационный бокс, где я недавно был. Но всё то, что мне сейчас предстоит и есть что-то вроде регенерации, только внутренней. Начать новую жизнь, как сказал герцог Фридрих. Пока я не представляю как это. Я чувствую, что я совсем один и это чертовски некомфортно. Остался ли кто-то в живых сейчас из моего эскорта? Живы ли сейчас ван Фростен, Гордон, Вайде? Как быть с Фридрихом? Головин сказал, что я помешал его спасению, или какому-то компромиссу в его судьбе. Как я понял, все эти люди спасали меня, хотя были, казалось бы, и более важные задачи. Неужели моя жизнь простого солдата, в какой-то момент, так поднялась в цене? Головин говорил, что старина Фридрих приказал спасти меня вместо себя. Вряд ли это из-за дружбы. Здесь какая-то другая причина. И дело не в том, что я не верил в человеческие качества герцога. Он переносил многие тяготы жизни военного наравне с нами и я не сомневаюсь, что он мог бы, под влиянием минуты, отдать свою жизнь за любого из своих солдат. Но тут что-то другое, я пока не понимаю, что.

Думать много — вредно, — сказал я себе. Я принял душ, отодвинул панель гардероба. Меня ждала свежая одежда и новенький учебный доспех — непременный атрибут офицерских кают. Страшно хотелось есть, поэтому, такое приглашение в спортзал я оставил на потом. Я поискал синтезатор пищи, или запасы сухпайка, но не нашёл ничего, кроме кнопки с изображением ножа и вилки. Я нажал — но ничего не произошло. Я повторил ещё несколько раз — результат был всё тот же. — Ладно, сказал я себе, — с едой мы как-нибудь разберёмся. А сейчас посмотрим, чем занимаются господа ганзейские офицеры в дневное время. Поищу-ка я симуляторы абордажа или что-то в этом роде. Но как только я начал подгонять под себя пластины учебного доспеха, скрепляя вместе узлы экзоскелета, на сенсорном пульте, справа от двери зажглось «разрешите войти». Я успел только защёлкнуть имитант «раковины» на поясе и открыл двери.

На меня смотрела смуглая брюнетка такой красоты, что есть расхотелось. Раскосые серьёзные глаза и острые, широкие скулы делали её ещё красивее. Внешность её выдавала происхождение из той части русского пространства, что называлась «Памирские автономные планетные системы».

— Обермаат Туяна Сымбелова, — представилась она.

Звание обермаат, ликвидированное в имперском флоте и оставшееся в ганзейской системе рангов, было промежуточным званием между старшим матросом и офицером. Его носили, обычно курсанты — выпускники, проходящие практику, свои первые девяносто дней службы, на реальном боевом или гражданском корабле. Судя по возрасту, девушка и была вчерашним курсантом.

— Капитан фон Кассель, — представился смущённо я в ответ, думая о том, как хорошо, что я хоть штаны успел надеть. — Прошу прощения за свой внешний вид.

Она слегка улыбнулась и кивнула головой, принимая мои извинения.

— Я тоже осваивалась на корабле с курьёзами. Я здесь по Вашему вызову. Что будете есть?

— Вообще то, мой расчёт был на синтезатор пищи, или что-то в этом роде, — сказал я. — Мне неловко, что будущий офицер пришёл обслуживать меня.

— Будущий офицер пришёл не за этим, — усмехнулась обермаат Сымбелова и вкатила тележку с едой. — Честно говоря, Вам, как капитану, полагается или персональное обслуживание, но обычно этим занимаются матросы, или приём пищи в кают-компании корабля. Адмирал считает, что это сближает. Поэтому, в Вашей каюте синтезатора пищи нет. Только кнопка вызова. Я здесь по другому поводу.

Я слегка насторожился. Я привык к тому, что от красивых девушек может исходить опасность. Внезапная и неожиданная.

— И по какому же поводу? — спросил я.

— Вы совсем не помните меня, капитан? — спросила она.

Я не боялся услышать одну из историй о том, что мы виделись где-то на пляже или в развлекательных заведениях. Этой девушки, с такой необычной и яркой внешностью, среди моих случайных знакомых точно не было.

— Простите, — сказал я ей, разведя руками, — но я Вас не помню.

— Вы сняли меня, вместе с другими пленниками, два года назад, с малого рейдера «Адлер», — сказала она мне.

Теперь всё стало ясно. Два года назад, капитан Жюслен Латрек поднял мятеж на своём корабле, желая уйти в пространства Альянса. Причины оказались самыми прозаическими. Сознание капитана, побывавшего несколько раз, с дружескими миссиями, на территории Альянса, не справилось с обилием психотропных веществ. Регенераторы, с помощью которых он очищал своё тело, ничего не смогли поделать с тем ощущением счастья, которые давали ему видения, источниками которых были продвинутые вещества, доступные адептам касты Диониса. По пути в «пояс Златовласки», он набирал пленных, абордируя гражданские суда Империи. Я перехватил его тогда, совсем недалеко от последней точки перехода к Марсу. Всё закончилось дуэлью, на которую неожиданно согласился Жюслен. Выходя на бой, он был в таком состоянии, что убивать его было бы просто подло. Парень, бывший в недавнем прошлом, прекрасным капитаном, стоял на ногах еле-еле. Поэтому, я просто выбил у него спаду, сбил с ног, привёз на первую же ближайшую военную базу и отправил под следствие. Освобождаемых пленных тогда я видел мельком — ими занимался ван Фростен.

История была громкая, Альянс подключил все медиаресурсы, которые только были в его руках. Шла речь, о якобы присущей Империи франкофобии, что было полной чушью, так как пространства, у которых божественный французкий язык был родным, составляли важную часть инженерного и офицерского корпуса наших пространств. Латрека, кажется, просто разжаловали и уволили со службы, с запретом служить во флоте. По моему мнению, это было даже слишком мягко.

— Историю с «Адлером» я помню, — сказал я Сымбеловой.

— А меня — нет, — с сожалением сказала девушка. — Всё равно, я зашла, чтобы высказать личную признательность. Спасибо Вам, капитан. Если смогу чем-то помочь Вам, буду рада.

Честно говоря, я не знал, что ответить. Обермаат Сымбелова улыбнулась и аккуратно толкнула тележку с едой ко мне.

— Приятного аппетита, капитан фон Кассель, — пожелала она мелодичным голосом и вышла. Двери за ней закрылись.

Я поднял блестящую крышку, накрывавшую блюдо. Типичный «капитанский» завтрак, как в Имперском флоте. Только вместо красной икры — чёрная. Русский обычай.

Снова захотелось есть, и я отдал должное всему, что привезла Туяна Сымбелова. Завтрак был лёгким и вкусным.

После завтрака, я всё-таки переоделся, активировал с учебного доспеха внутреннюю связь и навигацию. Посмотрел, как настроены силовые компенсаторы. Выпил спортивный коктейль. Ну, и где же здесь спортзал? — спросил я себя. Если есть много вопросов, на которые нет ответа — лучше поискать их позже. А сейчас поищем, где тренируются здешние господа офицеры. Я вышел и вызвал багги. Нашёл в меню маршрута: «Комплекс боевого тренинга для офицеров». Выбрал. Багги зашуршал по адресу. Приложим руку, — сказал я себе, подходя к шлюзу.

Я не пошёл ни в симулятор абордажных команд, ни в симулятор боя открытых пространств. Штурманская меня тоже не привлекала. Не хотелось ни тупой драки, ни нагрузки мозгов по быстрой симуляции эскадренного боя в космосе. Голова и так кипела. Лучше всего — отпустить рефлексы. Значит — сначала фехтование — потом поплаваем. Бассейн тут тоже, конечно, есть.

В зале для спада-фехтования тренировались человек десять ганзейцев. То, что на этом корабле много русских — чувствовалось во всём. Например, среди офицеров было несколько девушек. Я не знаю почему, но на территории Империи девушки в армии были скорее экзотикой. Над «Небесной канцелярией» нашего герцога всегда подшучивали. В стиле эротических фантазий новичков — курсантов. Наверное, здесь по-другому. Те несколько девушек, которых я видел сейчас в зале, рубились вполне сносно. Эротики в помине не было. Просто упорный труд.

Я, естественно, не знал никого из тех, кого я видел в зале. Группа упорно работала, команды отдавал крепкий по виду человек. То по — имперски, то по-русски. Он окинул меня беглым взглядом, кивнул и отвернулся, продолжая заниматься со своими людьми.

Я выбрал учебную спаду себе по руке, одел шлем — симулятор и провёл по виску, включая режим виртуальной тренировки. Сразу выбрал режим максимум — чтобы понять, насколько всё со мной плохо, после регенерации.

Но виртуальные бои пошли на удивление легко, хоть я и менял режимы. Один на один. Несколько соперников. Виртуальные ганзейцы, имперцы, солдаты-метаморфы Альянса. Слишком легко. Слишком быстро.

Вообще-то, я всегда был за быстрый и экономный бой. Не отбить клинок, а пропустить. Потом клинч и следующий противник. Тактика в реальном бою опасная, но максимально неприятная для соперника. Она требует много практики, поэтому, даже после небольшого перерыва, ты начинаешь подниматься вверх по уровням медленно. Пропускаешь смертельные удары виртуальных противников — начинаешь заново. Пропускаешь от них лёгкие ранения — начинаешь заново. Ты не сможешь позволить себе пропустить удар, когда ты один и нужно выжить. Такой подход возможен только, если очень любишь спаду. Спада-фехтование и было моим хобби — оно помогало заставить себя не думать, отдавшись во власть рефлексов.

Повторяю, сегодня проходило всё слишком легко и быстро, даже с виртуальными противниками-метаморфами. Наверное, — подумал я, — это или сбой программы, или какие-то проблемы в подаче сигнала на виртуальную спаду. Я остановился и снял шлем, чтобы понять, что происходит.

В зале было тихо. Вокруг меня стояли ганзейцы. Смотрели с интересом.

— Майор Рязанцев, — представился один из них. Тот, кто вёл тренинг, когда я вошёл в зал. — Давно фехтуете?

— Капитан Франц фон Кассель, — представился я в ответ. — Фехтовать люблю. Это моё хобби и, — я не нашёл подходящего русского слова, — утешение.

Я хотел сказать что— то другое, но сказал так. По улыбкам я понял, что не совсем правильно.

— Интересно Вы утешаетесь, — сказал тот, кто назвал себя Рязанцевым. — Если Вы тот самый фон Кассель, то я уже слышал о Вас от нашего адмирала.

— Тот самый, — сказал я с досадой. — Мне кажется, в ваших учебных программах есть сбой. Как это можно проверить? Я недавно у вас.

— Да нет, — с прищуром ответил Рязанцев. — Сбоя нет. За программами тренировок слежу я сам. Позвольте учебный бой, капитан?

Я кивнул. Почему нет?

— Включим парализаторы? — спросил Рязанцев показывая своим, чтобы те стали вокруг, — пофехтуем с чувством боли?

Я снова кивнул. Приблизим тренажёр к реальности.

— Всем смотреть, — крикнул Рязанцев, надевая шлем.

Он шёл на меня уверенно, как человек, для которого счёт боёв давно стал будничной статистикой. Свою учебную спаду он включил на ходу — лезвие моей вспыхнуло отражением на маске его шлема в ответ.

Русский майор быстро атаковал меня — сверху — сбоку — имитация снизу — прямой сверху. Я заставил его провалиться, и уже на третьем элементе был рядом. Виртуальное лезвие моей спады вошло ему под рёбра. Его тряхнуло разрядом. Падая, он закричал, и крик его превращался в хрипение: «Все вместе!»

Его люди мгновенно атаковали меня, по его приказу. Но, как мне казалось, двигались они настолько медленно, что я даже не стал пробовать вытянуть их в линию, отступая. Я пошёл на них. В первой фазе атаки их было так много, что один из нападающих, атакуя меня, попал в своего. Едкое чувство победы — знакомое всем, кто хоть когда-то дрался лицом к лицу, сладко кольнуло меня, где-то в груди. Последней оставалась, судя по особенностям доспеха — девушка, я метнул в неё спаду. Конечно, она уклонилась, но я был уже в подкате под ней. Сбил, поймал ногу на болевой и провернул себя в сторону её головы, имитируя перелом спины. Компенсаторы спасли её, но учебный доспех засчитал как повреждение, несовместимое с жизнью. Я почувствовал, как соперницу тряхнуло, парализуя.

Всё.

Я сел и снял шлем. В висках слегка стучало. Вокруг приходили в себя мои спарринг-партнёры. Я посмотрел на лежащую рядом. Успел разглядеть на спине, между лопатками, эмблему. Что-то вроде уродливой собачьей головы и девиз: «Sogar Hyänen haben ihre Ehre».

Герцог Фридрих что-то говорил о гиенах.

Я осмотрелся и посмотрел на таймер — меньше минуты. Слишком быстро. Слишком легко. Неправильно легко.

Рязанцев полулежал метрах в пяти от меня, я посмотрел ему в глаза.

— Я так и предполагал, — кивнул головой он.

— Это позор какой-то, — пришла в себя девушка рядом. Она сняла шлем, по плечам рассыпались, светло-рыжие, волосы. — Что ты предполагал, Пауль? — спросила она по-русски, с сильным акцентом.

А что Вы сами думаете, капитан? — спросил Рязанцев, переадресуя мне её вопрос.

— Слишком быстро. Слишком легко. Неправильно легко, — повторил я свои мысли.

— Мне тоже кажется всё странным — сказал Рязанцев. — Повторим?

Мы повторили несколько раз, отключив парализаторы. Потом снова включив их. Его люди были азартны и осторожны, но картина была та же. Рязанцев несколько раз перестраивал своих людей. Меня атаковали поодиночке и вместе, со всех сторон. Картина была та же. Нападавшие двигались слишком медленно. Рязанцеву, впрочем, удалось меня задеть несколько раз — но это было на уровне погрешности на виртуальном тренажёре до того. Я не понимал, что происходит.

— Майор, — сказал я ему, после очередной пробы, — может найти кого-то поопытнее? Какой уровень, именно этих, Ваших людей?

Среди лежащих фигур пробежало что-то, похожее на ропот.

— Мои люди достаточно опытны, капитан, — сказал мне русский майор. — Все свободны, — сказал Рязанцев своим людям.

В это самое время, в зале появился Матвеев.

— А вот и я! — сказал он весело. Как я понял, он всегда позитивен. — «Ганза владеет всем!» — произнёс он стандартное, ганзейское приветствие. При этом, Матвеев внимательно посмотрел на бойцов Рязанцева, выходящих в раздевалки. В их взглядах смешивалась спортивная злость и явный интерес к тому, что случилось. Последней выходила рыжеволосая, на спине которой я прочел о том, что «даже у гиен есть честь». Она бросила шлем и спаду на полку, посмотрела на нас, и, тряхнув своей рыжей гривой, тоже ушла.

— Что случилось, Павел? — спросил Матвеев подходя и подавая руку сначала Рязанцеву, потом мне. — Что Вы успели натворить, капитан фон Кассель? — спросил он у меня.

— Наш новый друг, только что, несколько раз подряд положил, в рукопашном бою, первое отделение, первого взвода, первой роты моих «гиен», — подробно ответил ему Рязанцев. Матвеев удивлённо вскинул брови. По порядковым номерам и по реакции лейтенанта я понял, что это были инструкторский состав здешних штурмовых групп.

— В этом есть определённая доля комплиментарного преувеличения, — сказал я, постукивая эфесом спады о шлем. — Стоит ли такое значение придавать рукопашному бою?

— Речь идёт не о Вашем превосходстве, капитан, а о Вашем состоянии, — спокойно ответил мне Рязанцев. — В своих людях я уверен, — продолжал он, — это лучшие бойцы из всех, кого мне удалось встретить и пригласить на службу. Я же изучал записи боёв эскорта остзейского герцога «Тени» и ваших абордажей из тех, что были доступны. Всё было на должном уровне, но совсем непохоже на то, что мы видели сегодня.

— Что ты хочешь сказать, Павел? — спросил его Матвеев.

— Нужно точно знать о причинах невероятной реакции, — ответил Рязанцев. — Понять, почему так случилось. Если до этого уровня ведения боя нельзя подтянуть группу специалистов — сапиенс, бесспорно являющихся мастерами в данном деле, то изменения, произошедшие с капитаном фон Касселем, могут оказаться опасны для него самого.

— Я очень рад, — сказал я, с досадой соглашаясь с ним. — Очень рад Вашему «диагнозу», майор. У меня так мало проблем, что ещё одна — просто сущий пустяк для меня.

— Могу сказать, что я тоже рад. Рад, что мы ещё встретимся с Вами, капитан фон Кассель, — сказал мне Рязанцев, подавая руку и поднимаясь, чтобы уйти. — Мне бы было интересно поговорить с Вами. А что касается Ваших аномальных способностей — поверьте, мы с ними разберёмся.

— Хорошо бы, — сказал я. — Для меня тоже, всё как-то внезапно.

Рязанцев ушёл. В зале остались только мы с Матвеевым.

— Я вот думаю, — с искорокой в глазах, сказал он мне, — может и мне попробовать? А вдруг я Вас превзойду?

Матвеев пытался «превзойти» меня несколько раз. Драться с ним было весело. Человек он был лёгкий, но обнаруживал приятную рассудительность. Дрался хорошо. Кажется мы с ним поладим. Жаль, что знакомство с Рязанцевым началось так. Как правило, люди плохо переносят чьё — либо превосходство, воспринимая его сродни унижению. Хотя — Рязанцев не тот человек. Моё тщательное увлечение русским языком тоже сослужило мне хорошую службу. Эти люди невероятно сильно похожи на нас, но их нужно понять. Понять с их точки зрения.

Я провёл быструю атаку, и у Матвеева не получилось «превзойти» меня в очередной раз.

— Всё, — сказал он. — Благодарю Вас, капитан. Теперь я хорошо понимаю Рязанцева и его людей.

— Скажите лучше, где у вас на «кракене» бассейн? — проворчал я, подавая ему руку и помогая подняться.

— Знаете, капитан, — сказал Матвеев, когда мы сидели с ним на краю бассейна, — «гиены» — это личный эскорт адмирала Головина. Рязанцев — их инструктор и командир, я бы даже сказал — вожак. Он старый друг Фёдору Алексеичу. Я заметил, что многие русские произносят именно так отчество своего адмирала: «Алексеич». Очень красивый, но архаичный обычай упоминать рядом со своим именем имя своего отца. — В прошлом, Павел легенда абордажных команд Русского Космоса, — продолжал Матвеев, — Ваша многократная победа над «гиенами» невероятна. Вы не метаморф?

В лица нам дул искусственный морской ветер. «Победа над „гиенами“». Что там герцог Фридрих говорил о гиенах? Или это не те гиены?

— Не знаю … А вдруг мы все немного метаморфы? — пошутил я, глядя на рябь, покрывавшую водную гладь, приличного по размерам, бассейна. — Пройду обследование. Завтра же.

Я наклеил одноразовые линзы для плавания и сделал инъекцию, увеличивающую объем легких.

— Давайте поплаваем, Андрей, — сказал я и бросился в воду, которая смоет с меня ненужные раздумья.