Когда бы другие ни писали о джиткундо, они пишут об этом в соответствии со своими знаниями.

Нельзя видеть бой «как он есть», скажем, с точки зрения боксера, борца или любого, кто обучен конкретному методу, потому что человек увидит бой в соответствии с пределами конкретной подготовки.

Бой определенно не продиктован вашей подготовкой как корейского, японского или китайского мастера боевых искусств. Возьмем, к примеру, боксера: он, вероятно, будет критиковать момент, когда два бойца слишком сближаются для нанесения «хрустящего» удара.

С другой стороны, борец посетует, что один из соперников должен «стеснить» и задушить «хрусткость» другого таким образом, чтобы, достаточно сблизившись, можно было применить тактику захвата. В течение секунды между вышеупомянутыми двумя утверждениями — если смотреть с точки зрения тотальности — боксер, при отсутствии дистанции для «хрустящего» удара, мог бы переключиться на тактику удушающего захвата. А борец, преодолевая пробел в своей подготовке, мог бы, находясь на дистанции, нанести удар рукой или ногой. Истинное наблюдение начинается, когда человек избавляется от заданных установок; свобода самовыражения возникает, когда человек выходит за рамки системы. Никто не может «выразить себя» целиком — ключевое слово целиком, — когда ему навязана частичность заданной структуры или стиля. Как можно действительно осознавать, если перед тобой экран заданного шаблона, противящийся тому, «что есть»? Тому, что действительно тотально (в том числе то, что есть, и то, чего нет), тому, что не имеет границ. От тренировок с помощью организованной модели «плавания на земле» граница свободы самовыражения практикующего становится все уˆже и уˆже. Он парализован в рамках шаблона и принимает модель за реальность. Он больше не «прислушивается» к обстоятельствам, он «повторяет их наизусть».

Он просто выполняет свою методичную рутину, как ответ, вместо того, чтобы отвечать на то, что есть. Это бесчувственные запрограммированные роботы, слушающие собственные крики и вопли. Это те самые классические блоки; те самые заорганизованные формы. Короче говоря, все они — результат тысячелетней обусловленности.

Не устану повторять: сочиняя, модифицируя или как-то иначе, я не изобрел новый стиль, то есть стиль, заданный в рамках определенной формы и законов, отличный от «этого» стиля или от «того» метода.

Напротив, я надеюсь освободить своих последователей от стилей, моделей или форм. Как я уже упоминал, стиль «заманивает реальность в ловушку» выбранной модели.

Свободу невозможно предугадать, и там, где есть свобода, нет ни хорошей, ни плохой реакции. Моя единственная тревога касается тех, кто натренирован и закостенел в частичной структуре, дающей лишь рутинную эффективность, а не свободу самовыражения.

ДКД смотрит на бой не под определенным углом, но со всех возможных углов. Оно использует все способы и средства, чтобы служить своей цели, и это очень важно, но «ДКД не связано ни одним из них». Другими словами, джиткундо хотя и обладает всеми углами зрения, но не состоит из них.

Любая структура, как бы разумно она ни была создана, превращается в клетку, если ученик одержим этой структурой. И ценность ДКД заключается в свободе использовать разные техники или вовсе отказаться от них. Поэтому воспринимать ДКД как определенную систему (кунг фу, карате и так далее) — значит упустить ее суть.

ДКД выше структур и отчетливо выраженных форм.

Однако не допускайте ошибку, считая джиткундо составным, нейтральным или попросту «никаким» стилем. Потому что ДКД одновременно «это» и «не это». Оно не опровергает стили и не опровергается ими. Чтобы это понять, необходимо в едином органичном целом преодолеть дуализм «за» и «против». Хороший джиткундоист следует прямой интуиции.

Истина — путь без тропы. Вот и все — без «до» или «после». Точно так же ДКД не является организованным учреждением, в членах которого можно состоять. Вы либо понимаете, либо нет, только и всего. (Был Институт кунг фу Чжун Фэна, был метод вин- чунь, но сейчас таких организаций или методов не существует.)

В большинстве случаев практик боевого искусства сейчас тот, кого я называю художником-исполнителем, конформистом. Разумеется, он редко учится полагаться на самовыражение; скорее он добросовестно следует шаблону.

Со временем он, возможно, освоит некоторые мертвые практики и будет хорош согласно своей установленной модели, но он не поймет себя. Рутинные тренировки и набор шаблонов в конечном итоге сделают человека мастером в соответствии с образцами, но лишь самосознание и самовыражение способны привести к истине. Живой человек — это не мертвый продукт «этого» или «того» стиля. Он — личность, а личность всегда важнее системы.

В боевом искусстве многие инструкторы извлекают свои методы и принципы из интеллектуальных теорий, а не из практики. Они много говорят о бое, и есть некоторые мастера-болтуны, но они не могут обучить бою. Такой болтун способен создать какой-нибудь «первый закон» или «принцип удара ногами». Его ученик будет посещать тренировки и находиться под контролем, но не освободит себя и не разовьется в лучшего мастера боевого искусства. На самом деле именно «метод» и «система» ограничивают реальность и мешают ей.

Как и в любом виде спорта, нам говорили, что пятьсот лет назад мастер боевых искусств мог запрыгнуть на крышу, — неважно, как это согласуется с научно обоснованной практикой прыжков в высоту на Олимпийских играх. Однако я уверен: великое мастерство боевого искусства таится в будущем развитии, а не во множестве существующих ныне устаревших и старомодных методов обучения.

Лучший инструктор — лучший атлет. Несомненно, что, приближаясь к зрелому возрасту, он окажется в невыгодной физической форме по сравнению с крепким молодым человеком. Однако у него нет причин не быть превосходным мастером среди своих ровесников, физически и интеллектуально. Непригодный по состоянию здоровья и инертный инструктор способен помочь посредственным ученикам, но он никогда не сможет по-настоящему чувствовать или понимать.

Так же как невозможно завернуть воду в лист бумаги и придать ей нужную форму, бой нельзя провести так, чтобы соответствовать какой-то одной системе, особенно загоняя его в классические рамки. Такая структура лишь убивает и ограничивает и жизнь человека, и ситуацию. Подобная структура, которая преподается как лекарство, по сути и есть болезнь. В практике ДКД нет никакого «ката» или набора затверженных форм, поскольку ДКД — не метод засекреченных техник, законов и так далее. Это не система борьбы. ДКД использует систематический подход к обучению, но никогда не практикует какой-то метод боя.

Продолжая, отметим, что джиткундо — это процесс, а не цель, средство, но не результат, постоянное движение, а не установленный статичный шаблон.

Конечная цель джиткундо — личное освобождение. Это ориентация на личную свободу и зрелость. Механическая эффективность или умение совершать манипуляции никогда не были так важны, как внутреннее осознание, поскольку изучение движения без внутреннего осознания приводит к подражанию, имитации, простейшему продукту. Настоящий боец «слушает» обстоятельства, а человек классики обстоятельства «читает по памяти». Мастер боевого искусства — не просто физический образец некоторого навыка, которым он, возможно, одарен изначально. Созрев, он поймет, что его удар на самом деле инструмент не столько победы над противником, сколько победы над собственным «эго» со всеми его глупостями. Вся эта подготовка нужна для того, чтобы он стал цельным человеком.

В сущности, ДКД стремится вернуть ученика в его изначальное состояние, чтобы он мог свободно выражать собственный потенциал.

Обучение состоит из минимальной формы в естественном развитии инструментов ученика, направленном на неформальность. Суть в том, чтобы иметь возможность войти в форму, но не быть в плену у нее, или подчиняться принципам, не будучи ими скованным. Это важно, потому что гибкое безошибочное наблюдение — база практикующего ДКД. «Тотальная бдительность» без центра или окружности, способность быть внутри ее, но не принадлежать ей.

В заключение отметим, что человек, занимающийся ДКД и говорящий, что ДКД есть лишь ДКД, — чужой человек. Он все еще полагается на самоизолирующееся сопротивление. Он привязан к реакционному образцу и, естественно, все еще скован другой измененной моделью, в рамках которой только и может двигаться. Он не усвоил тот факт, что истина существует вне всех форм и моделей, а осознание никогда ничего не исключает.

ДКД — всего лишь название, лодка, необходимая для переправы на другой берег, после чего ее нужно бросить, а не тащить на спине. Эти несколько параграфов — не более чем «палец, указывающий на Луну».

Пожалуйста, не принимайте палец за Луну.