Невозможно увидеть бой «как он есть», скажем, глазами боксера, борца или любого, кто обучен конкретному методу единоборств, потому что он увидит бой в соответствии с пределами собственной конкретной подготовки. Каждая попытка описать бой на самом деле «его» версия, его личная ментальная копия или частичное представление о тотальном бое, зависящее от его симпатий или антипатий.

Бой определенно нельзя назвать чем-то, что продиктовано вашей подготовкой как корейского, японского или китайского мастера боевых искусств и так далее. Бой не основан на ваших симпатиях и антипатиях. Возьмем, к примеру, боксера: он, вероятно, будет критиковать момент, когда два бойца слишком сближаются для нанесения «хрустящего» удара. С другой стороны, борец посетует, что один из соперников должен «стеснить» и задушить «хрусткость» другого таким образом, чтобы, достаточно сблизившись, можно было применить тактику захвата. Так, в течение секунды между двумя вышеупомянутыми утверждениями — если посмотреть с точки зрения тотальности — боксер, при отсутствии дистанции для «хрустящего» удара, мог бы переключиться на тактику удушающего захвата. А борец, преодолевая пробел в своей подготовке, мог бы, находясь на дистанции, нанести удар рукой или ногой.

Истинное наблюдение начинается, когда человек избавляется от заданных установок; свобода самовыражения возникает, когда человек выходит за рамки системы.

Точно так же человек не может выразить себя целиком — ключевое слово целиком, — когда ему навязана частичность заданной структуры или стиль. Бой «как он есть» тотален (включает все, «что есть» и «чего нет»), без учета излюбленных линий или углов, безграничный, всегда свежий и живой, он невычисляем и постоянно меняется. Разве можно иметь гибкое осознание, когда перед тобой на экране шаблон того, «что должно быть», а не то, «что есть»? Заранее заданные установки недостаточно гибки для изменений и адаптации. Поскольку человек не хочет оставаться неуверенным или незащищенным, он «организует» модель выбора боя, модель искусственных отношений с противником, запланированную спонтанность и так далее. Из имитационной тренировки на таких организованных моделях «плавания по земле» пределы свободы выражения для практикующего становятся все более узкими и узкими. Неправильные средства приведут к неправильному результату, он не заставит себя ждать — произойдет парализация в рамках таких шаблонов, а ограниченные модели будут приняты как неограниченная реальность. Фактически многие мастера боевых искусств в качестве ответа просто исполняют свою методическую практику, а не реагируют на то, «что есть». Они больше не «прислушиваются» к обстоятельствам; они «читают СВОИ обстоятельства по памяти».

Является ли ДКД новым стилем?

Да будет известно раз и навсегда: что-то сочиняя, что-то модифицируя или как-то иначе, я не изобрел новый стиль, то есть стиль, заданный в рамках определенной формы и подчиненный определенным законам, отличный от «этого» стиля или «того» метода. Напротив, я надеюсь освободить своих последователей от стилей, моделей или форм. ДКД — это просто название, по аналогии с зеркалом, в котором мы видим себя.

Уже говорил, что в реальной жизни лечение некой заданной моделью — само по себе болезнь, поскольку «заманивает реальность в ловушку» выбранной модели. Так же как невозможно взять лист бумаги, завернуть в нее воду и придать ей нужную форму, бой нельзя уложить в какую-то одну схему. Свободу невозможно предугадать, и там, где есть свобода, нет ни хорошей, ни плохой реакции на нее. В Абсолюте нет никаких различий.

Меня тревожат те, кто тренируется бессознательно и растет под воздействием неполной, но высококлассической структуры, обретая лишь «рутинную эффективность», а не свободу самовыражения. В большинстве случаев они становятся бесчувственными запрограммированными роботами, слушающими собственные крики и громкие вопли. Они — те самые заорганизованные формы. Те самые классические ограниченности. Короче говоря, это результат застывшего за тысячи лет обучения.

На бой нельзя смотреть под определенным углом, напротив, за ним следует наблюдать со всех возможных углов зрения. Вот почему в ДКД учат использовать все способы и средства для достижения цели (эффективность — не соблюдение классической формы, эффективность — то, что выигрывает), это довольно важная оговорка, и практикующий ничем не связан. Другими словами, структура ДКД, хотя и обладает всеми возможными точками зрения, не подчиняется им. Причина проста: любая структура, сколь бы разумным образом она ни была создана, превращается в клетку, если ученик ею одержим. Хороший ученик — тот, кто может войти в некую форму, но не оказаться запертым в ней, как в клетке, тот, кто следует принципам, но не ограничивается ими.

Это существенно, потому что гибкое, непредвзятое и ничего не исключающее наблюдение очень важно для развития навыков ДКД. Поэтому здесь важно не иметь организованной философии боя или, если уж на то пошло, метода боя; следует нейтрально наблюдать за тем, что происходит в реальном бою.

ДКД считает, что свобода всегда с нами; ее нельзя получить в результате некоего процесса накопления. Мы не «становимся», мы просто «есть». Обучение направлено на движение к «бытию», а не к «умению». Измененное состояние — это просто состояние «бытия», а не состояние «становления». Это не идеал и не цель, желанная и достижимая. Навязываемая стерильная модель калечит практикующих, а мистическое мышление способствует не внутренней силе, а психологическим запорам. Независимо от того, идет ли речь о тренировках тела или души, техника джиткундо предназначена для освобождения духа, а не для сковывания тела. Определить ДКД как особую систему (кунг фу, карате, кикбоксинг и так далее) — значит полностью упустить самую суть. ДКД вне всех конкретных структур и различных стилей.

ДКД — не один из методов тайных техник, но средство полного самовыражения. Не существует правил, приемов, законов, принципов и так далее, которые представляют собой систему боя.

ДКД — это процесс, а не цель, постоянное движение, а не установленный фиксированный шаблон; и средства, и цель могут быть, но ДКД, бесспорно, никогда не подразумевает цели. Многие люди ошибочно принимают джиткундо за сложный стиль нейтральности или просто безразличия. Такой взгляд неверен, ДКД — одновременно и «это», и «не это». Джиткундо не опровергает стили и опровергается ими. Чтобы понять его, необходимо в едином органичном целом преодолеть дуализм «за» и «против». Хороший джиткундоист руководствуется прямой интуицией.

Люди часто ошибочно [считают], что джиткундо отрицает форму. Вряд ли я стану подробно об этом рассказывать, поскольку другие абзацы это разъясняют. Но есть одна вещь, которую мы должны понимать: всегда имеется самый эффективный и живой способ совершить движение (основные законы рычага, положения тела, равновесия, работа с ногами и так далее, и они не должны нарушаться). Однако живая, эффективная форма — это одно. А стерильные классические модели, которые связывают и обусловливают, — совсем другое.

Помимо вышесказанного, нужно также различать тонкую грань между «бесформенностью» и «неформальностью». Первое — невежество, второе — трансцендентность.

Конечная цель ДКД — личное освобождение. В его инструкциях просто указывается путь к свободе личности и созреванию духовной стороны человека. Джиткундо не предлагает тем, кто его практикует, никаких шаблонов.

Механическая эффективность или навык выполнения манипуляций никогда не сравнятся по важности с достижением внутреннего осознания. Помните, что мастер боевых искусств — не просто физическое проявление некоторой подкованности, которой он, возможно, был в принципе изначально одарен.

Созрев, он поймет, что его удар рукой или ногой на самом деле не инструмент победы над противником, а инструмент прорыва сквозь собственное сознание, «эго» и так далее. Фактически все инструменты в конечном итоге означают проникновение в глубину своего существа для достижения неколебимости внутреннего центра тяжести. Из этого внутреннего раскрепощения жизни идет внешнее выражение инструментов. Поэтому мы слышим «это удар ногой», а не «я наношу удар ногой». Это означает, что удар ногой нанесен с целостностью бытия, этим всеохватывающим отношением, без ограничения сознанием наносящего этот удар. Все тренировки — про то, как стать вполне себе человеком, а не каким-то сверхчеловеком. Быть свободным важнее, чем быть великим бойцом.

Истина — путь без тропы. Это полное самовыражение без «до» или «после». Аналогичным образом ДКД не является неким организованным учреждением, членом которого кто-то может стать. Либо вы понимаете, либо нет, и все. Я никогда не поверю в крупные организации с отечественными и зарубежными подразделениями, филиалами, почетными членами и так далее. Чтобы достичь массовости, требуется некая предварительно подогнанная система. В результате члены обучаются в соответствии с этой системой.

Я верю в обучение всего нескольких учеников, поскольку преподавание требует постоянного внимательного наблюдения за каждым человеком для того, чтобы установить прямые отношения с ним. Хороший учитель не может зацикливаться на рутине, но таких хороших учителей немного. Во время обучения каждый момент требует чувствительности ума, который постоянно меняется и адаптируется.

Учитель никогда не должен навязывать своему ученику безжизненную модель, заранее заданную форму. Таким образом, в отличие от традиционных боевых искусств, передающихся правилами фиксированных форм, ДКД можно обучать только посредством личного и индивидуального получения опыта здесь и сейчас.

Вместо принятия изменений многие так называемые наставники создали иллюзию фиксированных форм и оппозиции мягкого и твердого. В этом бесконечном повторении систематизированной модели блокируется наш рост. Многие инструкторы боевых искусств заявляют, что боевое искусство — сама жизнь; однако лишь немногие действительно это понимают. Жизнь не означает застой, стерильную модель, нечто застывшее. Жизнь — это постоянное движение, неритмичное движение. Это изменение, трансформация. Недостаточно просто заполнить время и пространство некими организованными движениями; это могут и машины.

Мастер боевых искусств должен проявить себя с максимальной свободой. Он должен быть осведомленным. Его физическое движение — это его душа, ставшая видимой. В действительности боевое искусство — это выражение человеческой души.

В большинстве случаев практики боевого искусства — третьеразрядные мастера, конформисты. Они редко учатся тому, что для самовыражения следует полагаться на себя. Скорее они добросовестно следуют навязанной схеме. Со временем они наверняка овладеют некоторыми омертвелыми рутинными приемами и будут умелыми в соответствии с этим шаблоном, но так и не поймут себя самое. Другими словами, получат контроль над обретенными навыками манипулирования, но не над своим «я». А к свободе приводит только самопознание. Живой человек не может быть шаблонным воспроизведением того или иного стиля. Он — индивидуальность, и человек всегда важнее любой системы.

ДКД предназначается не для всех. Я учил многих, но лишь единицы стали моими настоящими учениками. Многие из учеников не проявляют способности к пониманию и не применяют ее правильно, физически или интеллектуально. Боевое искусство нельзя раздавать всем без разбора; ученик должен его заслужить.

Я редко доверяю обладателям черного пояса, которые постучали в мою дверь для того, чтобы учиться у меня.

Мудрость для меня — нечто священное, и я очень уважаю ее. Если будущее не докажет мне ценность ученика и он не оправдает моего доверия, я не буду его учить. И неважно, каков его статус.

В боевом искусстве многие инструкторы извлекают свои методы и принципы из интеллектуальных теорий, а не из собственного опыта.

Такие инструкторы умеют говорить о бое, и есть много мастеров-болтунов, но они не способны по-настоящему учить. Они могут создать определенный закон или способ, но своих учеников они будут просто тренировать и контролировать, а не освобождать их для того, чтобы они стали отличными художниками. По правде говоря, они заперты в рамках системы, что, безусловно, умаляет их собственный потенциал как живых людей. Чем ограниченнее метод, тем меньше вероятность индивидуальной свободы выражения.

Отличный инструктор — отличный атлет. Несомненно, что, приближаясь к зрелому возрасту, он окажется в невыгодной физической форме по сравнению с крепким молодым человеком. Однако у него нет причин не быть превосходным мастером среди своих ровесников, физически и интеллектуально. Непригодный по состоянию здоровья и инертный инструктор способен помочь посредственным ученикам, но он никогда не сможет по-настоящему чувствовать или понимать.

Наконец, человек, занимающийся ДКД и говорящий, что ДКД есть исключительно ДКД, — чужак. Он все еще полагается на свое самоизолирующееся сопротивление. В этом случае он привязан к реакционному образцу, и, естественно, все еще скован другой измененной моделью и может двигаться только в рамках ее границ. Он не усвоил тот простой факт, что истина существует вне любых форм и моделей, а осознание никогда не бывает исключающим.

Помните также, что ДКД — всего лишь название, лодка, необходимая для переправы на другой берег, после чего ее нужно бросить, а не тащить на спине. Эти несколько параграфов не более чем «палец, указывающий на Луну». Пожалуйста, не принимайте палец за Луну или не вперяйте в него взгляд, упуская тем самым из виду прекрасное небо. В конце концов, польза пальца в том, что он указывает на свет, освещающий его самого и все остальное.