Глава 31
– Здравствуйте, Миро. – Джеруша выбралась из патрульной машины, одетая в полицейскую форму и с самой лучшей своей дежурной улыбкой на устах. Ветер похлопывал ее по плечам ледяными ладонями, пытался сорвать расстегнутую куртку, распахнуть ее для своих грубоватых ласк. Черт бы побрал эту погоду! Она с трудом сохранила на лице улыбку.
– Джеруша! – Нгенет бегом спускался к ней по склону холма – со стороны мастерских; его позвали работники, увидевшие, как она причалила к берегу. Он улыбался все шире, от всей души радуясь ее приезду, и ее улыбка тоже начала понемногу теплеть. Однако она успела заметить в его глазах некое замешательство, когда предстала перед ним в форме. – Давненько мы с вами не виделись!
– Да уж. – Она кивнула, оттягивая время, чтобы понять: неужели только то, что они так долго не виделись, послужило причиной его странного взгляда? – Как… как вы живете, Миро?
– Да в общем, как и прежде. – Он сунул руки в карманы парки, пожал плечами. – Обычная жизнь. Это что же, деловой визит или дружеский? – Он пристально смотрел на патрульное судно.
– И то, и другое, наверно. – Джеруша попробовала говорить шутливым тоном. И тут же заметила, как он поджал губы – только усы шевельнулись. – У нас есть сведения, что где-то здесь приземлился космический корабль, занимающийся ввозом запрещенной техники… – Если честно, это произошло по крайней мере недели две или три назад! – И поскольку необходимо было проверить этот район…
– Комиссар полиции самолично занимается ловлей контрабандистов? С каких это пор? – Он явно забавлялся.
– Видите ли, в данный момент одна я оказалась свободной. – Она печально улыбнулась; улыбка вышла напряженной, натянутой – она совсем отвыкла улыбаться. Он засмеялся.
– Черт побери, Джеруша, вы же знаете, что вам совсем не обязательно искать официальный повод, чтобы приехать сюда! Вам здесь всегда рады… как другу.
– Спасибо. – Она поняла, почему он так назвал ее, и была благодарна за это. – Так приятно, когда тебя выделяют из остальных, когда становишься для кого-то не только комиссаром полиции… – Она плотнее запахнула форменный плащ. Мой щит, мое оружие. Что я буду делать, когда его у меня отнимут? – Я… я пыталась дозвониться до вас недели две назад. Но вы куда-то уехали. – Ей вдруг захотелось спросить, почему он не перезвонил ей. Боги, как можно упрекать его, если я сама ни разу ему не перезвонила?
– Извините, я никак не мог позвонить вам… – Он, похоже, думал о том же и тоже не нашел нужных слов. – Вы были – заняты, наверно?
– Занята! Тысяча чертей! Это… это же сущий ад! – Она с силой захлопнула распахнутую дверцу патрульной машины. – БиЗед пропал, Миро. Погиб. Убит бандитами где-то в глуши, в тундре… Я просто не могу… не могу больше! – Ее голова вздрагивала, точно кланялась невидимому господину. – Я не знаю, как заставить себя вернуться в Карбункул. Ведь всем им так хочется, чтобы я не вернулась никогда! Лучше бы действительно убили меня, а не Гундалину.
– Ах, Джеруша… Почему же вы мне раньше не рассказали?
Она отвернулась, не заметив его протянутой руки, натянув на голову капюшон и с отчаянием глядя в море.
– Я приехала сюда не для того… не могу же я, черт побери, использовать вас, как корзинку для мусора!
– Ну конечно можете! Должны. Иначе для чего же существуют друзья? – В его голосе слышалась улыбка.
– Не только для этого!
– Ну хорошо. Но разве нельзя было рассказать мне? Почему же просто не поделиться своими переживаниями? – Он потянул ее за локоть.
– Не трогайте меня, Миро. Пожалуйста. Отпустите меня. – Он отпустил ее локоть – так она вздрогнула при его прикосновении. – Я вполне могу с этим справиться сама. Со мной все будет в порядке; я постараюсь… – Она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.
– И вам кажется, что смерть – это наилучший выход?
– Нет! – Она ударила по холодному металлу кулаком. – Нет. Именно поэтому я и сбежала оттуда… Мне необходимо было попытаться отыскать иной способ. – Она медленно, с закрытыми глазами повернулась к нему.
Некоторое время он молчал.
– Джеруша… я представляю, как они мучили вас все-это время… Вы не сможете долго противиться такому давлению, не сможете – в одиночку. – Он вдруг рассердился. – Почему вы перестали звонить мне? Почему вы перестали… отвечать на мои звонки? Неужели вы мне не доверяете?
– Слишком доверяю. – Она стиснула зубы, чтобы не засмеяться от глупой радости. – О боги, я слишком доверяю вам! Вы посмотрите: я здесь какие-то пять минут и уже вывернулась перед вами наизнанку. Да одно ваше присутствие совсем меня воли лишает. – Она покачала годовой, по-прежнему не открывая глаз. – Видите? Я не могу опереться на вас: я тогда сразу начинаю чувствовать себя калекой.
– Все мы искалечены, Джеруша. Мы калеками родились.
Она медленно открыла глаза.
– Вот как?
Нгенет стоял, скрестив руки на груди и глядя в морскую даль. Крепкий ветер трепал его черные как вороново крыло волосы. Она поежилась и еще туже запахнула свой теплый плащ.
– Вы же знаете ответ, иначе не приехали бы сюда. Давайте лучше пройдем в дом. – Он вопросительно посмотрел на нее; она кивнула и пошла следом за ним на вершину холма, неуверенно и немногословно отвечая на его вопросы и сама спрашивая об урожае, о погоде – позволяя огромной силы отрицательному заряду в ней уходить в землю, утекать в море.
Они миновали скрипучую ветряную мельницу, точно дозорный высившуюся за мастерскими. Нгенет использовал ее для того, чтобы качать воду из колодца. Джеруша в который раз удивилась столь абсурдному анахронизму среди новейших импортных приспособлений, которыми была начинена вся его усадьба и плантация.
– Миро, мне всегда хотелось узнать… Объясните мне, пожалуйста, зачем вы пользуетесь этой мельницей?
Он обернулся к ней и добродушно пояснил:
– Ну, вы же вот, например, отняли у меня мое судно на воздушной подушке? А вдруг у меня и генераторы отнимут?
Она ожидала вовсе не такого ответа, но лишь молча покачала головой. Они подошли к дому, открыли прочную, способную устоять перед натиском любой бури дверь и оказались в той самой комнате, которую она отлично запомнила с самого первого раза и всегда вспоминала, как и ту горстку украденных у городской жизни вечеров, когда могла несколько часов подряд просидеть с поджатыми ногами у огня, окутанная теплом и золотистым светом, увлеченная мирной игрой или рассказывая Миро о своей родной планете.
Она стащила шлем и тряхнула темными-кудрями. Позволила себе неторопливо оглядеть уютную комнату, обставленную вещами, словно купленными в лавке старьевщика; здесь реликвии, сохранившиеся от инопланетных предков Нгенета и передававшиеся из поколения в поколение как фамильные драгоценности, забавно соседствовали с грубоватой, местного производства мебелью. Подойдя к огромному камину и отогревая спину у огня, Джеруша внимательно посмотрела на Нгенета.
– Вы знаете, несмотря на столь долгий перерыв, мне кажется, будто я никогда никуда отсюда не уезжала… Забавно, не правда ли? И очень напоминает мой родной дом…
Он посмотрел на нее, стоя на другом конце комнаты, но ничего не ответил, только улыбнулся. Они помолчали.
– Почему бы вам не отнести свои вещи наверх? А я пока приготовлю что-нибудь перекусить, – предложил он.
Она подхватила свою дорожную сумку – полупустую, там была только смена белья, – и поднялась по старенькой лестнице на второй этаж. Дом был большой… полный отголосков детских шумных игр и смеха… полный воспоминаний. Перила были отполированы до блеска касанием множества рук; но теперь гостиные и спальни были пусты и тихи. Сейчас в доме жил только Миро, последний в своем роду и одинокий. Одинокий – даже среди тех уроженцев Зимы, что работали здесь и считали себя его союзниками и друзьями. Джеруша чувствовала те узы доверия и уважения, что связывали их, владельца поместья и его работников, инопланетянина и местных жителей. Но Нгенет всегда был окружен некоей неуловимой аурой тайны, умолчания, которая как бы замыкала его в себе, отделяя от остальных. Порой, при резком соприкосновении этой ауры с ее собственной защитной оболочкой словно искры сыпались…
Она вошла в ту комнату, где останавливалась всегда, и швырнула сумку и шлем на мягкую постель – роскошное ложе, хотя и с простой деревянной рамой, довольно жесткое, но никогда не заставлявшее ее по полночи лежать в темноте и умолять сон смежить ей веки…
Она расстегнула и сняла плащ, направилась с ним к массивному гардеробу и замерла, заметив валявшийся в углу яркий космический комбинезон. Джеруша машинально повесила плащ, подняла комбинезон и прижала к себе. Потом снова отвела руку с ним подальше, внимательно его изучая. Потом медленно взяла в руки свой плащ, а космический комбинезон повесила на его место.
Потом вернулась к постели, снова посмотрела на смятые покрывала; подобрала щетку для волос, лежавшую на табуретке у изголовья, коснулась пальцем длинных светлых волосков, застрявших в ней. Потом положила щетку на место. Постояла молча, вдруг представив себе одинокую светловолосую кудрявую девочку в поношенных штанишках и сандалиях, что присела на корточки, глядя, как серебристые воги выскальзывают у нее из рук в обмелевшую речку… Солнечный свет просвечивал сквозь волосы девочки, как сквозь медовые соты; вокруг стояла тишина, и устланное голышами дно речки, напоминавшее моренную гряду, тянулось куда-то вдаль… в бесконечность…
Джеруша взяла в руки шлем и сумку и быстро пошла вниз по лестнице.
– Джеруша, в чем дело? – Миро выпрямился; он уже накрыл для них низенький столик у камина, и сейчас на лице его было написано полнейшее недоумение. – Я думал, что вы…
– Вы не сказали мне, что у вас… другая гостья. – Слово невольно прозвучало двусмысленно, хотя она этого и не хотела. – Я не могу остаться.
Выражение его лица переменилось, как у человека, совершившего ужасную оплошность. Ее же собственное лицо, казалось, сковал смертный хлад.
– Разве у вас никогда не бывает выходных? – тихо спросил он.
– Разумеется, ваши понятия о морали не… совершенно меня не касаются, даже если я на службе.
– Что? – Теперь его лицо стало совсем другим. – Вы хотите сказать… Так вон вы о чем подумали! – Он рассмеялся, явно испытывая облегчение. – А я-то решил, что вы контрабандистов ищете!
Она даже рот приоткрыла от изумления.
– Джеруша, – он, обходя мебель, пробрался к ней через всю комнату. – Боги, у меня ничего такого я в мыслях не было! Это вовсе не то, о чем вы подумали; это просто моя приятельница. Не возлюбленная. Она такая молоденькая, что ей впору быть моей дочкой. Она сейчас в море ушла, на лодке.
Джеруша на него не смотрела, уставилась в пол.
– Я не хотела… мешать…
Он закашлялся.
– Я, разумеется, не пластиковый идол… – Он смущенно подобрал с пола мягкую цветастую подушку, потом снова бросил ее.
– Я этого и не говорила. – Оле, каким отвратительным тоном она это сказала!
– Я… Вы как-то подметили, что я человек неглупый. Но даже за столь долгое время, несмотря на то, что вы несколько раз бывали здесь, я никогда не догадывался… – его рука потянулась к ней и коснулась ее так, как никогда не касалась прежде, – …что вам нужно от меня нечто большее…
– Я не хотела, чтобы вы это поняли. – Не хотела допускать такой мысли – даже для себя самой. Она попыталась отстраниться, отойти подальше, отодвинуться… Но не смогла – дрожала, как пойманная дикая пташка.
Он убрал руку.
– Есть кто-то другой? Там, в столице? Или на вашей родной планете? Кто же это?..
– Нет, – лицо ее пылало. – Никого. И никогда не было.
– Никогда? – Он затаил дыхание. – Никогда?.. Никто никогда не касался вас – вот так?.. – он провел рукой по ямке у нее на шее, по подбородку, – …или вот так?.. – он едва касался ее одежды, скользя рукой по груди, – и не делал вот так?.. – он неторопливо обнял ее, прижал к себе, и она почувствовала его всем своим телом, и его губы прильнули к ее губам в сладостном, точно мед, поцелуе… Она прошептала:
– Нет… только сейчас… – И этот поцелуй словно освободил ее. Она сама нашла его губы и требовательно прильнула к ним…
– Извините, хозяин!
Джеруша охнула и вырвалась из его объятий. В дверях стояла старая кухарка, уже успевшая отвернуться от них.
– В чем дело? – голос Миро звучал довольно резко.
– Обед, сэр. Обед готов… Но обед ведь может и подождать! – Джеруша услышала в голосе кухарки понимающую улыбку. Когда та удалилась на кухню, Миро тяжело вздохнул и попытался улыбнуться, но только нахмурился и погрустнел. Потом взял Джерушу за руку, но она тут же выдернула свою ладонь. Он удивленно посмотрел на нее.
– Вы своими вопросами попали в точку, Миро. – Она улыбалась, но губы ее дрожали, точно от скопившегося в ней статического электричества. – Однако вам следовало выбрать для них другое время. – Он хотел было возразить, но она покачала головой и прижала палец к губам. – Сейчас мне слишком трудно сразу воспринять все это… или недостаточно легко…
– Я понимаю. – Он кивнул, вдруг помрачнев; словно то, что только что произошло, и чего она так давно ждала, не значило для него ровным счетом ничего.
Разочарование и стыд теснили ей грудь. Неужели это совсем ничего для тебя не значит?
– Я, пожалуй, все-таки вернусь в город прямо сейчас. – А ты можешь рассказать своей юной возлюбленной, как тебе почти удалось пообедать с комиссаром полиции!
– Вам вовсе не обязательно уезжать. Мы можем… сделать вид, что ничего не произошло.
– Вы, наверное, можете… Но я больше не могу делать вид. Не могу притворяться. Слишком уж удручающа действительность. – Джеруша натянула плащ и неровной походкой направилась в двери.
– Джеруша, с вами все нормально? Все в порядке? – Ее тронула тревога, явственно звучавшая в его голосе.
Она остановилась, обернулась, но держала себя в руках.
– Да. Даже один день вне Карбункула – словно вливание свежей крови. Может быть… мы еще увидимся – во время Фестиваля, перед нашим окончательным отъездом… Вы ведь приедете? – Она ненавидела себя, ибо спросила о том, о чем сам он никогда не спросил бы.
– Вряд ли. Не думаю. Мне кажется, именно этот Фестиваль лучше пропустить. К тому же я никуда с Тиамат не улетаю; здесь моя дом.
– Да, конечно. – Она чувствовала, что на губах ее вновь возникает проклятая искусственная улыбка, больше похожая на гримасу. – Ну что ж, в таком случае я, может быть, еще… позвоню вам до отлета. – Да провались ты ко всем чертям, провались ты…
– Я провожу вас.
– Не беспокойтесь. – Она покачала головой, надела шлем, пропустила ремешок под подбородком и застегнула. – Не нужно меня провожать. – И, отворив темную, обитую железом дверь, вышла на улицу, постаравшись побыстрее захлопнуть дверь за собой.
Она уже наполовину спустилась с холма, когда услышала, как Нгенет зовет ее по имени, и увидела, что он бегом догоняет ее. Она остановилась, руки непроизвольно сжались в кулаки внутри рукавиц.
– В чем дело? Что-то случилось?
– Идет шторм.
– Вы ошибаетесь. Я проверяла сводку погоды, прежде чем уехала из Карбункула.
– Да черт с ней, со сводкой; если бы эти ублюдки хоть на миг забыли о своих моделирующих устройствах и просто просмотрели на небо… – Нгенет широким жестом обвел небо от горизонта до зенита. – Шторм будет здесь еще до рассвета.
Она посмотрела в небо, но ничего особенного не увидела – обычные рваные облака, бледное свечение вокруг солнц-Близнецов, словно пляшущее туманное кольцо…
– Не беспокойтесь. Я еще до наступления темноты буду дома.
– Я не о вас беспокоюсь. – Он неотрывно смотрел куда-то на север.
– Ах вот как! – Она почувствовала, что лицо ее окаменело.
– Та девочка, что живет здесь, уплыла на север в маленькой лодчонке. Она должна была вернуться не раньше завтрашнего вечера. – Он мрачно посмотрел, на Джерушу. – Я уже однажды вылавливал ее из моря полузамерзшую… Во второй раз ей может и не повезти… Я туда ни за что не успею добраться, если только…
Она кивнула:
– Хорошо, Миро. Давайте отыщем ее.
Он колебался.
– Я… не знаю, удобно ли просить вас о такой услуге; я просто не имею права просить вас. Но…
– Все нормально. Это моя обязанность – помогать.
– Нет. Я как раз хотел бы… чтобы вы забыли о службе, если станете помогать мне. Забыли… что когда-то встречали одного человека… – Он как-то криво усмехнулся. – Понимаете? Я слишком многое должен вам доверить… – Он принялся растирать замерзшие руки, и до нее дошло, что он прибежал за ней следом раздетым.
И тут она, вспомнив его замешательство в момент их встречи, наконец догадалась, в чем дело.
– Она, я надеюсь, не участвовала в массовом убийстве или в чем-либо подобном?
Он рассмеялся.
– Совсем даже напротив.
– В таком случае, можете рассчитывать на мою ужасную память. Только давайте отправимся поскорее, пока вы совсем не замерзли. Можете давать мне соответствующие указания относительно дальнейшей конспирации по дороге.
Они быстро спустились с холма – навстречу крепнущему ветру. Джеруша повела патрульное судно на север, вдоль изрезанной кромки берега.
– Ну хорошо. По-моему, теперь уже пора свести все концы воедино. Вы действительно знакомы с теми контрабандистами, которые приземлились здесь недели две назад. И ваша гостья – из их числа. – Джеруша с некоторым облегчением окунулась в знакомый мир их прежних сложных отношений, не замутненных какими-то иными чувствами.
– Верно, но лишь наполовину.
– Наполовину? – Она остро глянула на него. – Объясните.
– Вы помните… обстоятельства нашей первой встречи?
– Да. – Ей вдруг представилось лицо Гундалину, полное справедливого негодования. – Гундалину тогда действительно прижал вас к ногтю.
– Ваш сержант? – Она чувствовала, что Нгенет улыбается. – Мне очень жаль… что так получилось. Из-за вас – жаль.
– По крайней мере, он умер мгновенно. – И это все твое сочувствие? – А эта девушка?.. – Джеруша чувствовала, что ее предчувствия оправдываются.
– Она та самая девочка с Летних островов, что сломала вам руку; та самая, что улетела тогда с контрабандистами.
– Так она вернулась? Каким образом?
– Ее привезли обратно.
Джеруша включила автопилот.
– Но это же значит, что она нарушила закон! – А может быть, и еще хуже. – Где же она была все это время?
– На Харему.
– Так я и знала, – проворчала Джеруша. – Скажите, Миро… а вы уверены, что эти инопланетяне случайно увезли ее отсюда?
Он сурово нахмурился.
– На сто процентов уверен. Что вы, собственно, имеете в виду?
– А вам никогда не приходило в голову, что эта Мун, дочь Лета, поразительно похожа на Снежную королеву?
– Нет. – На лице его было написано полнейшее, недоумение. – Я очень давно не видел Ариенрод.
– А как вы отнесетесь к сообщению о том, что Снежной королеве было прекрасно известно, кто такая Мун, и она была в ярости, узнав, что Мун исчезла? Я, например, уверена, что все мои беды начались именно потому, что я ее тогда упустила. Как вы воспримете мое утверждение, что Мун, Покорительница Зари – клон Снежной королевы?
Нгенет уставился на нее.
– У вас есть доказательства?
– Нет, доказательств у меня нет. Я просто уверена – в том, что у Ариенрод были относительно этой девочки особые планы… например, сделать ее, свое второе «я», королевой Лета… И если Ариенрод обнаружит, что Мун вернулась…
– Но она и Мун – не одно и то же. Они и не могут быть… – Миро нахмурился, глядя в морскую даль. – Вы кое-что забыли в отношении Мун, Джеруша.
– Что именно?
– Она сивилла.
Джеруша вскочила, вспомнив и ужаснувшись значению этого факта.
– Так значит… она… Но ведь это вовсе не означает, что я не права. Или того, что она не представляет опасности для Гегемонии.
– Ну и как вы собираетесь в данном случае поступить? – Миро поерзал на сиденье и все-таки посмотрел ей прямо в глаза.
Она только головой покачала.
– Не знаю. Пока не встречусь с ней.
– Эй, да обрежьте вы эти одежки покороче! Скорей… белый идет… в темноте не видно…
Лаяли собаки. Мун слышала, как наплывали и растворялись в небытие слова, похожие на ледяные волны прилива, что лизал ее ноги, колени, бедра… Она открыла глаза, спасаясь от воспоминаний, которые совершенно измучили ее. Но увидела лишь небо, по которому плыли безмятежные флотилии облаков. Она боялась пошевелиться.
– Этот мертв.
– …Повезло, хвала Хозяйке! …Никогда не удавалось раздобыть так много одежды…
– Хвалить – так уж Снежную королеву! – Послышался смех.
– Ну уж нет! – Из облаков над ней вынырнуло чье-то лицо, закутанное в белое; Человек опустился на колени и попытался посадить Мун.
– В черном… – Мун слышала свое собственное невнятное бормотание. – В черном… Где он… где? – Она ухватилась пальцами за чье-то толстое белое плечо в поисках поддержки и заметила лежавшее рядом с ней тело… – Силки!
Человек в черном снова загородил от нее весь мир.
– Похоже, это одна из любительниц меров, жалельщиц этих. Вот, Гончую убила, а те ее чуть не прикончили. – Голос был молодой.
– Силки… Силки… – Мун попыталась коснуться его безжизненных щупалец.
– Хватит! – Теперь голос был грубый, старческий. Мун с трудом перевернулась на бок, когда тот, что был помоложе, присел возле нее с камнем в руках. Она дернула за молнию и резким движением распахнула свой костюм для подводного плавания почти до живота как раз в то мгновение, когда камень взлетел у нее над головой.
– Сивилла! – Слово прикрыло ее, точно щит. Парнишка уронил камень и натянул на голову капюшон. Она видела, что лицо его мгновенно обрело человеческое выражение, видела, как он смущенно смотрит на запекшийся кровяной след, тянущийся вниз от ее раненого горла.
– Да, я сивилла. – Она указала на свою, татуировку, моля богов, чтобы этого оказалось достаточно.
– Ма! – Парнишка сел на пятки и крикнул снова:
– Ма, посмотри-ка!
Вокруг Мун тут же возникли еще чьи-то белые фигуры – словно суд призраков, двоящихся и сияющих перед ее воспаленными глазами.
– Сивилла, ма! – Полудетская фигурка приплясывала возле нее от нетерпения. – Мы не можем убить ее.
– Я не боюсь крови сивиллы! – Мун узнала старческий голос. Отвратительная карга пнула ее в грудь. – Я сама святая. Во всяком случае, я намерена жить вечно.
– Ой, как бы не так! – Парнишка вдруг превратился в девочку, которая наклонилась и стала внимательно рассматривать рану Мун. Потом она захихикала с облегчением:
– Говорить-то можешь?
– Да. – Мун села, коснулась рукой горла, потом – распухшего лица, с трудом сдерживая желание сглотнуть. Она посмотрела на распростертое тело Силки и увидела чуть подальше людей в белом с охотничьими ножами: они разделывали тела мертвых меров… Мун ткнулась лицом себе в колени. Я его мертвым не видела. Не видела! Это был кто-то другой! Она застонала – точно оплакивала не самих меров, а их недопетую песню.
– Тогда я тебя заберу к себе. – Девочка обернулась к старухе. – Она мне нужна для зоопарка. Она может на любой вопрос ответить!
– Нет! – рявкнула старуха и покачала головой. – Сивиллы, они заразные. Инопланетяне говорят, что они бешенством заразить могут. К тому же они насквозь лживые. Хватит собирать всяких тварей, Бладуэд! Ими и так уже все провоняло. От этих, во всяком случае, я намерена избавиться…
– Вот только попробуй! – Бладуэд зло пнула ее. Старуха взвыла от боли и отшатнулась. – Только попробуй! Хочешь жить вечно, старая дура, тогда лучше оставь моих питомцев в покое!
– Хорошо, хорошо… – заныла карга. – Не смей так разговаривать с матерью, неблагодарная девчонка! Разве ж я тебе когда что запрещала?
– Вот так-то оно лучше. – Бладуэд – руки в боки – победоносно смотрела на впавшую было в тоску Мун и улыбалась. – Я думаю, ты мне очень даже кстати будешь.
* * *
– Боги! О, мои боги! – Это звучало скорее как проклятие, чем как мольба.
Джеруша молча стояла рядом с Миро на безжизненном берегу, слушая пронзительные вопли распуганных стервятников. Глаза ее беспокойно блуждали по залитым смертной кровью камням, не в силах остановиться ни на чем, запомнить какую-либо деталь и не в состоянии снова посмотреть на Миро, с пепельным лицом стоявшего с нею рядом – Она не в силах была произнести ни слова, даже просто дотронуться до него, стыдясь вторгаться в мир его безграничного горя. Да, то была Королевская Охота – здесь, на пахнущем смертью берегу, приносили в жертву меров. Джеруша всегда ненавидела Королевскую Охоту, хотя ни разу не видела ее. А Нгенет и видел, и прекрасно понимал ее сущность, и от этого ненавидел Охоту еще сильнее.
Миро прошел чуть дальше по тропе, проложенной среди обезображенных трупов, обследуя каждое, уже покрытое пеной прилива окровавленное тело с какой-то мазохистской тщательностью. Джеруша следовала за ним, держась на расстоянии; она чувствовала, как стиснуты ее челюсти, и не была уверена, что сможет когда-нибудь снова открыть рот. Потом она увидела, что Миро остановился и опустился возле одного из тел на колени. Подойдя поближе, она увидела, что это не мер. И не человек. Диллип.
– Это… Гончая?
– Это мой друг. – Нгенет поднял безжизненное тело и прижал к груди, словно уснувшего ребенка; она заметила темное пятно, оставшееся на камнях. Ничего не понимая, она смотрела, как Нгенет понес диллипа к морю, без малейшего колебания вошел в воду и заходил все дальше и дальше, пока ледяные волны не коснулись его груди. Только тогда он бережно вернул невинного изгнанника в его родную стихию.
Когда он вышел из воды, Джеруша сняла свой плащ и набросила ему на плечи. Он рассеянно кивнул в знак благодарности; ей показалось, что холода он и не почувствовал. Она вдруг вспомнила, что в компании тех контрабандистов – пять лет назад – был такой же диллип.
– Она, должно быть, тоже мертва. – Голос Нгенета был твердым и холодным как сталь. Джеруша вдруг поняла, что они так и не обнаружили никаких следов Мун, Покорительницы Зари. – Это работа Звездного Быка и его Гончих. – Он отчаянно махнул рукой; слова эти звучали как проклятие. – Их последняя Охота. На моей земле! – Руки его сами собой сжались в кулаки. – Бросили их вот так, изрезанных, изуродованных, напоказ… Зачем?
– Так приказала Ариенрод. – Простая уверенность в этом пронизала Джерушу словно лучом света, едва до нее дошла истинная причина того, зачем Ариенрод понадобилось так наказать совершенно незнакомого ей человека и к тому же инопланетянина. Неужели это из-за меня? Нет, нет… только не это!
Миро отвернулся, точно она действительно была виновата в случившемся.
– Это преступление, направленное против гражданина Гегемонии и совершенное на его законной территории! – Уже сам тон его обвинял, так что слова были практически не нужны. – Вы видели все собственными глазами и располагаете законными основаниями для обвинения Звездного Быка в убийстве. Вы можете это сделать, комиссар?
Она застыла.
– Не знаю. Я больше ничего не знаю, Миро… – Она потрогала знаки различия у себя на воротнике. Потом глубоко вздохнула… – Но клянусь вам, и боги мне свидетели, я сделаю все, что в моей власти, в моих силах, чтобы обвинение это было предъявлено! – Она смотрела на истерзанные тела. – Снежная королева разрушает все, к чему ни прикоснется!.. И жизнь БиЗеда из-за нее сгорела в одной-единственной вспышке пламени. Я заставлю ее заплатить, даже если мне придется ради этого пожертвовать собственной жизнью! Так просто это ей с рук не сойдет… Уничтожен ЛиуСкед… Она думает, что недосягаема, думает, что будет королевой вечно, но я этого не допущу… – И ее, Джеруши, жизнь тоже пошла прахом. – …Даже если мне придется утопить ее собственными руками!
– Я верю вам, Джеруша, – сказал Миро без улыбки; в его голосе больше не звучало то холодное обвинение, которое так потрясло ее. – Но времени осталось мало.
– Я знаю. – Она отвернулась, сознательно прокручивая перед своим внутренним взором страшную гибель существ, чьей единственной виной была их собственная жизнь. – Я никогда раньше не видела меров так… близко… – Она вдруг умолкла.
– Здесь вы их тоже не увидели. – Голос у него дрожал. – Эти груды мертвой плоти не имеют с ними ничего общего. Считайте, что так и не видели меров – пока не увидите, как они танцуют на поверхности моря, или не услышите их пения… Вы не сумеете понять подлинную глубину совершенного преступления, пока не узнаете правду о том, кто они такие. Они ведь не просто животные, Джеруша.
– Что? – Она обернулась. – Что вы такое говорите? – Нет, не говорите мне этого; я не хочу этого знать!
– Они разумные существа. На этом берегу сегодня было совершено не два убийства, а по крайней мере полсотни. А за последнее тысячелетие…
Она покачнулась под порывом ветра.
– Нет… Миро, они не… Они не могут быть разумными!
– Они были синтезированы генетически, но это безусловно разновидность мыслящих существ; Старая Империя подарила им разум вместе с бессмертием. Мун рассказала мне о них всю правду.
– Но почему? Зачем им быть разумными? И как могло случиться, что Межгалактический Кордон ничего не знает об этом?.. – Голос ее звучал еле слышно.
– Я не знаю, зачем им дан разум, но уверен, что Гегемонии уже, по крайней мере тысячу лет, известна правда. Я тогда сказал Мун, что не знаю, смеяться мне или плакать… – На щеках Миро заходили желваки. – Теперь знаю. – И он повернулся к Джеруше спиной.
Она молчала, ожидая, что хрупкая чаша небес разломится и рухнет на этот несправедливый, неправедный мир, сокрушит его лживые покровы, раздавит его – и ее с ним вместе… Но ничего не менялось ни в море, ни в небесах, неизменными были очертания утесов и удушающая реальность смерти, утраты, тоски…
– Миро… пойдемте назад, к машине. Вы… вы до смерти простудитесь.
Он кивнул.
– Да. Те, кто выжил, со временем вернутся. А пока придется предоставить их… судьбе. Я не могу им помочь. Я и самому себе больше помочь не в состоянии. – Он посмотрел на маленький утлегарь, покачивающийся у самого берега; парус его был опущен – точно в знак траура. – Она подарила мне самый дорогой подарок из всех возможных, Джеруша: подарила мне истину… Она сказала, что ей предначертано было вернуться сюда – такое случается у сивилл. Я не понимаю, не могу поверить, что все так и должно было кончиться! Почему же? Что все это значит?
– Я не знаю. Я ничего не знаю, Миро. – Джеруша покачала головой. – Может быть, все, что мы делаем, вообще лишено смысла? Но мы ведь должны пытаться отыскать этот смысл, разве не так? Мы должны продолжать бороться во имя торжества справедливости… и быть готовыми к отмщению. – Она обхватила себя руками и пошла к машине. Проходя мимо брошенного утлегаря, она вдруг подумала: Гончие Ариенрод убили ее ребенка, ее клон… и Ариенрод никогда не узнает об этом.
