Глава пятнадцатая

Я плотно вжималась животом в канаву, не обращая внимания на тянущую боль в пояснице. Как может быть в пустыне настолько чертовски холодно? Впрочем, здесь не было ни деревьев, ни кустарников, чья густая листва после захода солнца могла бы сохранить тепло предыдущего дня. Безымянные горы возвышались у нас за спиной – одна чернее другой. Время от времени я оглядывалась, чтобы на них посмотреть. И по мере того, как проходил час за часом, в их изломанных формах начинал проявляться синий цвет. Здесь больше не на что было смотреть, если только на желтые, высохшие заросли низеньких, покрытых колючками кустарников.

– Что это было? – спросил Гэв. – Это гремучая змея? Я слышал, как что-то загремело?

– Это я пью из своей фляжки, дубина, – ответил Гонзо. – Слушай, парень. Ты что, оставил свои яйца в Калифорнии?

Я шикнула на них, а потом еще раз, когда какая-то девочка начала жаловаться, что хочет писать.

– Я же предупреждала тебя: не пей так много воды в дороге, – попеняла ей Сара. – Ты никогда меня не слушаешь.

– Прости, что у меня не такой мочевой пузырь, как у долбаного ленивца.

– Ты имеешь в виду верблюда, – поправила ее Сара.

– Я имела в виду ленивца, – настаивала та девочка. – Я где-то читала, что им нужно облегчаться только раз в неделю.

Я закатила глаза, моля небеса о терпении. Неужели Вайда именно так чувствовала себя изо дня в день.

– Статус? – Голос Коула раздался из передатчика, закрепленного у самого уха.

– Такой же, как и час назад, – сказала я, плотнее прижав наушник к уху. – Пока ничего, конец связи.

Мы доехали на двух внедорожниках до этого заброшенного участка на Шоссе 80, и нас высадили на обочине, а Люси и Майк вернулись обратно в Лодай. Мы с Коулом отметили на карте наиболее удачную точку с точки зрения расстояния до лагеря. Достаточно далеко от него, чтобы никто не заметил, как несколько машин сделали короткую остановку. Но единственным укрытием, где мы могли спрятаться, была канава, вытянувшаяся вдоль растрескавшегося асфальта. Мы скрючились, чтобы уместиться в ней, и ждали.

Прошло еще десять минут, и я расслышала отдаленный гул двигателя. Я поняла, что мне не показалось, когда и остальные начали извиваться, стараясь получше разглядеть, высунувшись за край канавы. Через несколько секунд стали заметны первые вспышки света – фары, которые становились все ярче и больше, рассекая темноту.

Я выглянула из канавы и увидела, как фонарик трижды мигнул. Олли дислоцировался в той стороне, чтобы рассмотреть эмблему на грузовике. Это был нужный.

Зак хлопнул меня по спине, восторженно ухмыльнувшись. Я почувствовала, будто меня включили в розетку, и уже вставая, ответила ему такой же улыбкой.

Я вышла на середину дороги, и когда фура вылетела мне навстречу, у меня лишь слегка дрогнули ладони. Когда свет фар ослепил меня, я подняла руки. Я не могла разглядеть водителя за лобовым стеклом, но заметила быстрое движение, когда он потянулся к гудку, чтобы посигналить. Я позволила невидимым конечностям своего сознания дотянуться до него, нащупывая его, растягиваясь, растягиваясь, растягиваясь – и соединяясь.

Грузовик остановился в метре от меня.

Слева от меня все пришло в движение, и наше несуществующее спецподразделение вылезло из канавы и подбежало к грузовику сзади. Ребята открыли дверцы и запрыгнули внутрь.

Я включила связь, бегом огибая грузовик, чтобы забраться в кабину с пассажирской стороны.

– Мы готовы прокатиться, прием.

– Превосходно. Приступайте ко второй фазе.

Водитель застыл за рулем, ожидая от меня команды. Я порылась в его воспоминаниях и отыскала одно, недельной давности, о том, как он ехал точно по этому маршруту. Я вытащила его на передний план его сознания и произнесла одно слово: «Езжай».

Сидя в кабине, я согнулась как можно ниже и натянула на лицо черную балаклаву. Иногда я выглядывала из-за приборной панели – убедиться, что мы по-прежнему едем в правильном направлении. Водитель грузовика врубил какой-то рэп, достаточно грохочущий и агрессивный, чтобы вывести меня из себя. Я протянула руку, чтобы выключить его и упустила момент, когда в поле зрения появилось серое, выцветшее на солнце двухэтажное здание, обнесенное трехметровым забором.

– Объект в поле зрения, – сказала я. – На задней площадке все в порядке?

– Чудненько, – ответил Зак. – Ожидаемое время прибытия?

– Две минуты.

Когда мы повернули и съехали с шоссе на грязную грунтовую дорогу, я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Двое солдат СПП, стоявших у ворот, открыли их, и наш водитель, толстый, бородатый мужчина в рубашке с короткими рукавами, с невозмутимым видом развернул грузовик и проехал через них задним ходом. Над разгрузочной площадкой, располагавшейся рядом с главным зданием, был тоже натянут брезент. В ожидании груза там уже стояли ручные тележки. На одной из них сидели и курили двое в форме СПП. Как только к ним подъехала машина, они отбросили сигареты и встали. Остальные заперли ворота и поспешили обратно. Я сделала последний глубокий вдох.

– Приступаем – приготовьтесь действовать, – скомандовала я. – Двое из СПП подошли к вашей двери, еще двое подходят за ними.

– Быстро и тихо, – напомнил нам Коул. – Отсчет десяти минут начинается сейчас.

Пятый СППшник подошел к кабине со стороны водителя и крикнул:

– Утро доброе, Фрэнк!

Я внедрила в сознание Фрэнка картинку, как опускает стекло со своей стороны, и перегнулась через него. Глаза солдата ширились от удивления, но мой ствол уже был направлен прямо ему в лицо. Это был молодой мужчина, может, не старше Кейт. Когда он увидел меня, улыбка слетела с его лица. Он в панике отшатнулся и потянулся к винтовке.

– Какого чер…

– Держи руки так, чтобы я видела! – Я не могла контролировать одновременно и Фрэнка, и солдата, но Гонзо и Олли избавили меня от этой необходимости. Один огрел его по затылку прикладом его собственной винтовки, а другой уложил лицом в грязь, заткнул ему рот кляпом и связал стяжками. СППшника оттащили за грузовик, где уже лежали еще четыре обмякших тела.

Я знала, что некоторые дети не понимали, зачем мы повторяли одно и то же и так много раз, но я думаю, теперь, когда мы были здесь, они сами увидели ответ: мы двигались быстро и слаженно. Польза тренировочных учений в том, что они закаляют нервы, и подобные действия начинаются казаться тебе чем-то рутинным, все равно что встать утром и принять душ. Казалось, это сработало: и когда мы подходили к двери, которую СПП оставили открытой, и тихо входили внутрь здания, группа казалась мне сплоченной как монолит. Мы и выглядели достаточно угрожающе – одетые во все черное и с закрытыми лицами.

В коридоре было темно, но из одной комнаты просачивался свет – третья по коридору, справа. Я замерла. Запах хлорки, к которому примешивались лимон, крем для обуви и пот, душил меня. Здесь пахло как в лазарете Термонда. Логичное объяснение этому запаху нашлось сразу: все лагеря были частью одной системы. И здесь наверняка использовались те же чистящие средства, которые привозят военные снабженцы. Но этот запах действовал мне на нервы как ничто другое.

Гэв занял свою позицию, опустился на одно колено и прицелился, остальные осторожно продвигались вперед. Из-за той самой открытой двери доносились голоса. Я махнула ребятам идти дальше и сама тоже прижалась к стене, делая медленные шаги вместе с ними, пока Зак не схватил меня за руку и не показал на дверь с надписью «КП». Контрольный пункт. Это и была наша цель.

Мы рассыпались по коридору и присели. Я заглянула в открытую дверь: еще четыре солдата СПП сидели за столом, повесив форменные куртки на спинки своих стульев или бросив на кушетку, смеялись и курили, сдавая карты на шатающемся столике.

Гэв и Гонзо заслонили дверной проем, но я успела заметить, как один из солдат поднял взгляд, потом всмотрелся и метнулся за оружием, но не успел. Синие опрокинули их столик, швырнули СПП в стену и обезвредили их, прежде чем те успели поднять тревогу по рации.

Всего мы вывели из строя девять человек. Нико многократно пересматривал запись, которую сделали Пэт и Томми, пересчитывая разных людей в форме, которые ему встречались. Два инспектора, тринадцать СПП. Всего пятнадцать целей.

Мы с Заком прижались к стене, а я постучала в дверь командного пункта.

– Войдите, – произнес голос. Хорошо, что мы не попытались ворваться туда сразу – дверь была заперта изнутри. Я услышала жужжание и щелчок, и Зак, не теряя ни минуты, толкнул дверь плечом.

Внутри оказались две молодые женщины, обе в черных рубашках и брюках. В комнате была целая стена мониторов, под ней выстроились в ряд компьютеры. На большей части экранов были дети, спящие на двухъярусных койках. Но, когда мы вошли, несколько экранов переключились на коридор, прилежащую территорию и на комнату отдыха. Та, что наблюдала за экранами, уронила на себя кружку кофе, когда заметила, что произошло с охраной. Другая, которая стояла перед какой-то панелью с выключателями и регуляторами, повернулась и, увидев нас, слабо вскрикнула. С помощью своих способностей Зак прижал ее к потолку и продержал так пару секунд, пока я погружалась в память другого инспектора.

Сквозь мое сознание, с грохотом обрушиваясь на меня, текла лавина лиц, звуков, цветов, пейзажей. Я искала важное – информацию о том, как отправляется отчет о статусе и как часто это нужно делать, когда Зак опустил вторую женщину на пол, заткнул ей рот тряпкой и привязал стяжками к трубе вдоль дальней правой стены на безопасном расстоянии от пульта управления.

– Сделано! – крикнул он. – У нас восемь минут. Стираю записи камер.

Нико показал ему, как отмотать запись назад, чтобы запустить по кругу повтор уже записанных изображений, предположив, какие программы здесь используют. Должно быть, он оказался близок к истине, потому что Зак победно вскинул кулак в воздух, справившись с задачей.

– Отпирай комнаты наверху, – сказала я, показав на ближайший компьютер. – Пароль: большая С, большая П, большая П, один, три, девять, три, восемь, восклицательный знак, звездочка. Запомнил?

– Ответ положительный. – И парень передал сообщение остальным членам команды, которые должны были уже подняться наверх. – Отпираю двери.

Из памяти женщины, сидевшей за компьютером, я выудила сообщение, которое она передавала в систему СПП: я хотела, чтобы она передала точно такое же прямо сейчас, а потом еще раз, через два часа. Отступая, я забрала ее воспоминания о том, как входим мы с Заком. Она просто кивнула и вернулась к своему занятию: стоять перед мониторами, глядя на них невидящими глазами, с лицом, пустым как чистый лист бумаги.

– Инспекторы выведены из игры, прием, – сказала я.

«Вас понял, – с облегчением ответил Коул. – Продвигайтесь наверх вместе с остальными».

Зак хлопнул по кнопке рядом с дверью, отпирая ее, и вышел. Я двинулась следом за ним, но тут он отпрыгнул назад, поднял винтовку и прицелился.

– Это я, – послышался знакомый голос. – Это я, не стреляй…

Неверие, оцепенение и шок затопили меня, когда я рассмотрела, кто стоит на другом конце коридора под прицелом винтовки Зака.

– Какого черта, приятель?! – крикнул Зак, в гневе стукнув его кулаком. – Я тебя чуть не пристрелил.

Я не сдвинулась с места. Это было бессмысленно – это был не он, он отправился искать Оливию. Он не мог пойти за нами, он не мог быть настолько глуп, это не Лиам, не Лиам.

Я так пристально смотрела на его лицо, стягивая свою балаклаву, что не сразу заметила рыжеволосую женщину за его спиной: непокорные кудри рассыпались по ее черной рубашке с длинными рукавами. Она была одета в черные джинсы и ботинки, но я не могла различить ее лица, пока она не опустила фотокамеру, которая беспрерывно стрекотала, записывая все вокруг.

– Кто, – услышала я свой собственный тихий, разъяренный голос, – черт побери, кто это?

«Статус? – спросил Коул. – Руби, статус?»

Лиам ответил на мой холодный взгляд таким же.

– Это Элис, из «Рупора».

– Парень, – сказал Зак, качая головой. – Парень, ты сошел с ума…

Элис выглядела совсем молодой. Наверное, ей было лет тридцать, но гладкая кожа и отсутствие макияжа делали ее лет на десять моложе и почти нашей ровесницей. Чуть повыше Лиама, худая, но достаточно сильная, чтобы тащить рюкзак, который на вид был раза в два тяжелее ее самой.

– Приятно познакомиться, – сказала она. – Ух ты, это… невероятно.

Лиам смотрел на меня не в поисках одобрения, а просто ожидая моей реакции. В одно мгновение меня снова подхватила волна адреналина, заставив действовать. Принимать, приспосабливаться, приступать. Я включила передачу, прервав очередной запрос Коула о статусе, и повернулась к лестнице в конце коридора.

– Здесь Лиам, – сказала я ему. – С репортером из «Рупора».

На линии был слышен лишь статический шум. Когда мы поднимались по лестнице, Зак бросил на меня обеспокоенный взгляд, как будто он тоже представлял реакцию Коула на эти слова.

Наконец передатчик ожил:

– Повтори.

Я повторила сказанное еще раз, и мы повернули на следующий лестничный пролет, а затем прошли через дверь, которую ребята зафиксировали в открытом положении. Странный, знакомый запах, который я вдыхала, пока мы поднимались, наконец получил объяснение, когда мы вошли в коридор: солдаты, связанные и с кляпами во рту, были привязаны к той же стене, на которой свежей краской было написано: «Подчинение исправляет отклонения».

Оперативная группа выводила детей из пяти темных комнат и выстраивала вдоль противоположной стены, пытаясь уговорить их покинуть здание. Я тут же поняла, в чем проблема.

– Снимите маски, – сказала я остальным. – Все в порядке, камеры выключены.

Дети не выйдут, пока не увидят, что мы – тоже дети, как и они, что их не обманывают и не пытаются увезти куда-то новые монстры в черной форме. Один из мальчиков, находившихся в первой комнате, высунул голову, увидел винтовку, которую держал Гэв, и тут же отступил внутрь. Если бы Джош не поймал дверь, он бы захлопнул ее.

Фотоаппарат Элис стрекотал как насекомое – она старалась запечатлеть все с разных ракурсов. Я резко повернулась и выбила камеру у нее из рук, чертовски пожалев, что она повисла на ее шее и не разбилась о твердый пол.

– Не против?! – рявкнула я. Черт, дети и так уже настрадались. Она что не соображала, что им сейчас нужно прийти в себя?

– Руби… – начал Лиам, но Элис отмахнулась от него.

– Все в порядке, я поняла. – Но я увидела, как она снова поднимает фотоаппарат, на этот раз, чтобы записать видео. Она определенно не поняла.

«Пять минут, – предупредил Коул. – Вы двигаетесь к выходу?»

Я подбежала к ближайшей двери и заглянула внутрь. Деревянные кровати заскрипели – это дети спрыгнули на пол и, прищурившись, смотрели на меня. Я потянулась к выключателю и включила свет, чтобы они лучше видели мое лицо. Меня окатил запах пота, а потом я услышала испуганные всхлипы и шепот. Десяток маленьких лиц проявился из темноты, глаза прикрыты ладонями.

Они были одеты в лагерную форму из тонкой, точно бумага, ткани, окрашенной в тот цвет, к которому их отнесли. От воспоминаний меня замутило. Одна девочка повернулась, и перед моим взором мелькнул пси-идентификатор, индивидуальный номер, который перманентным маркером написали у нее на спине. Это были и правда дети – девять, десять, одиннадцать, двенадцать лет и всего несколько постарше четырнадцати. И все исхудавшие от голода. И здесь тоже на них экономили, и не только в еде.

– Вы сделали это!

Чем дольше я смотрела на мальчишку, который почти бежал к двери третьей комнаты, тем сложнее мне было поверить, что это Пэт с бритой головой и переодетый в простую синюю футболку и шорты. Он провел здесь меньше недели и уже начал проникаться мраком этого места.

Все мальчики из комнаты Томми одновременно вскрикнули и потянулись к нему, когда он вышел в коридор – они буквально умоляли его вернуться.

«Ночью не выходи из бокса, – сказала мне одна из старших девочек в боксе № 27. – Даже если он будет гореть. Скажут, что ты пыталась бежать, а этого повода достаточно, чтобы застрелить тебя.

Никто из детей не пошел следом за Томми и Пэтом.

Я отчаянно пыталась придумать, как сделать так, чтобы нам не пришлось тащить их наружу силой.

– Меня зовут Руби, – быстро сказала я, – и я одна из вас. Все мы – такие же как вы, кроме этой женщины с камерой. Мы вытащим вас отсюда – уведем в безопасное место. Но вы должны двигаться быстро. Так быстро, как можете, не причиняя вреда себе и другим. Следуйте за ними, – я указала на Гонзо и Олли. – Быстро, быстро, быстро, ладно?

Проклятье – они по-прежнему не двигались с места. Мы не двигались, и обратный отсчет секунд так громко тикал у меня в ушах, что я не могла отличить его от своего сердцебиения. Я открыла рот, пытаясь сообразить, что еще я могу им сказать. Какие слова убедили меня принять лекарство, которое предложила Кейт? Или я просто поняла, что это мой последний шанс когда-либо выбраться?

Возможно, все дело было во внезапности: мы ворвались в лагерь так быстро, что реальность происходящего еще не укладывалась у них в голове.

– Роза?! – крикнула я. – Роза Круз? Здесь есть Роза Круз?

Никто не ответил и не поднял руки, но краем глаза я поймала едва заметное движение – будто кто-то выпрямился. Я двинулась мимо Томми к обитателям шестой комнаты. Позади них стояла девочка – ростом уже почти с меня, лет тринадцати-четырнадцати. Когда-то у нее были длинные блестящие кудри, но их безжалостно обкорнали. Я не видела в ее лице ни одной черты Анабель Круз, не считая мягкого оливкового оттенка кожи и темных глаз. Но когда она наклонила голову и посмотрела на меня наперекор страху, в эту секунду она показалась мне точной копией матери.

– Роза, – позвала я. – Мама ждет тебя.

Она вздрогнула, внезапно оказавшись в центре внимания, но, сделав глубокий вдох, вышла из черноты своей комнаты, будто вырываясь из хватки ночного кошмара. Девочка обхватила себя руками и дышала тяжело и быстро, оглядываясь по сторонам.

– Смотри на меня, – сказала я, протянув ей руку. – Только на меня. Все это действительно происходит. Я вытащу тебя отсюда. Ладно?

Ладно. Ее дрожащие холодные пальцы коснулись кончиков моих, скользнули по ладони. Напряжение, сковывающее ее плечи, опустило Розу только, когда я еще крепче сжала ее руку. Остальные девочки из ее комнаты поспешили следом за ней, после чего остальные дети решились нам поверить и последовали за нами.

– База, – сказала я, включив наушник. – Начинаем эвакуацию.

«Две минуты», – напряженно произнес Коул. Но все шло хорошо. Они пошли с нами. Они поверили нам. От благодарности им за этот незначительный факт мои глаза наполнились слезами.

Дети торопливо последовали за нами, выстроившись по одному. Босые ноги шлепали по плиткам, размазывая лужу мокрой краски, которая натекла из забытой банки. Некоторые остановились посмотреть на двух связанных СПП, но не было ни смеха, ни улыбок, ни радостных возгласов – конечно, нет. Должно быть, им казалось, будто все это сон.

Я отвела Розу в общий строй, бросив взгляд на стену, где солдаты сделали ту надпись. Дети прислонялись к ней и задевали за нее, поворачивая на другой лестничный пролет, размазывая ту же красную краску, оставляя отпечатки ладоней и пальцев. Элис застыла перед ней и подняла фотоаппарат в последний раз.

Это был последний яркий, неподвижный образ, который я запомнила, прежде чем ночь ускорилась, превратившись в размытый вихрь, который потащил нас вниз по лестнице, через главный коридор и наружу через ту же дверь, в которую мы вошли. Холодный воздух охладил мою кровь, умерив сердцебиение. Я стряхнула с себя страх и позволила себе представить: насколько хорошо я почувствую себя, когда мы так же будем выходить из Термонда, когда я пройду через его ворота в последний раз.

Возможно, Кейт и вытащила меня оттуда, но до этого момента я не осознавала, что до сих пор остаюсь пленником того места. И не лекарство было тем средством, которое бы подарило мне ощущение, что я наконец освободилась от той ужасной реальности. Это должно быть понимание, полная уверенность, что меня никогда не заставят туда вернуться.

Зак помог Лиаму погрузить мотоцикл в кузов грузовика и поддержал Элис, чтобы той было легче туда забраться. Я поймала его вопросительный взгляд, когда он взял ее за руку, и кивнула. Она должна вернуться вместе с нами. Она видела слишком много и угрожала нашей безопасности. Гонзо и Олли забрались в кузов последними – они перетаскивали солдат СПП, которых мы оставили снаружи, внутрь здания вместе со связанным водителем грузовика.

Детей рассадили на обтянутых пленкой поддонах и ящиках. Кое-кто держал в руках фонарики и светящиеся палочки, желтые и оранжевые, которые мы раздали, чтобы им не казалось, будто их заперли в полной темноте. Закрывая дверь, я увидела, что Лиам сидит, прислонившись спиной к обшивке, положив руки на колени, и смотрит на меня. И я захлопнула створку.

Зак уже сидел на переднем сиденье и выдирал датчик GPS с приборной панели. Опустив окно, он выкинул его на землю. Одним способом отследить нас меньше – когда-то же они поймут, что происходит. Я побежала открыть ворота. Но они не были электрическими, и СПП заперли их на висячий замок. Я повернулась, посмотрела на Зака и покачала головой. Он махнул мне, чтобы я возвращалась, и я забралась в кабину, устроившись рядом с ним.

– Держитесь крепче, – предупредил он меня и всех, сидевших сзади. Грузовик рванул вперед и протаранил ворота. Они разлетелись на части, будто пенопластовые. Кусок прицепился к переднему колесу и высекал искры, ударяясь по земле, но и он отлетел в сторону, когда мы свернули на шоссе. Солнце еще не успело взойти, а мы, набирая скорость, уже устремились прочь.