Глава тринадцатая

Пролежав без сна в темноте три часа, считая вдохи и выдохи храпящего Толстяка в ожидании, когда придет Лиам, я наконец заставила себя встать с жесткого матраса и выйти в коридор. Я бы не стала беспокоить его, но мне нужно было просто… убедиться, что он там, где я думаю.

Музыка, которая растекалась по тоннелю, ведущему к гаражу, была убедительным свидетельством того, что я на правильном пути. Rolling Stones. Мик Джаггер проникновенно пел о диких лошадях, и обещание в его голосе заставило меня остановиться прямо перед дверью.

Я подумала о диске, который Лиам принес для меня, о записке, которая по-прежнему была спрятана внутри, и почувствовала, как разрываюсь между желанием войти и порывом немедленно сбежать обратно в спальню, забраться под одеяло и притвориться, что меня нет.

Лиам был не один. Какая-то девочка работала за столом у противоположной стены, но я не видела, чем она занята. Несколько детей играли на полу в карты на расстеленном одеяле. Странно, что они выбрали это место, а не просторную комнату на первом этаже, где было гораздо теплее и можно было сесть за стол.

Я сделала шаг вперед, обхватив себя руками и потирая предплечья. Подошва ботинка к чему-то прилипла. Я посмотрела вниз и тут же отпрыгнула в сторону. Огромный белый полумесяц. Похоже, его нарисовали совсем недавно.

Лиам сидел на корточках, спиной ко мне, и возился с мотоциклом, который мы нашли. Серая корка грязи исчезла, и отполированные серебристые детали блестели, контрастируя с черными панелями, которые он тоже отчистил. Мотоцикл выглядел так, будто его только что привезли домой после покупки.

Поднявшись, парень потянулся за куском плотной пленки и начал оборачивать ею сиденье, закрывая порванную кожу.

– Мне нравится, что ты сделал с этим местом! – Я попыталась перекричать Мика Джаггера. Приемник стоял рядом, но мне почему-то показалось, что я не имею права сделать звук тише. Обычно музыку включают так громко, чтобы утопить в ней все и вся, чтобы ритм окружил тебя, словно щит.

Лиам вскочил, застигнутый врасплох. На его белой рубашке виднелись пятна масла и пыли, и он даже ухитрился испачкать лоб и щеку. Парень смотрел на меня, и в его обезоруживающем взгляде я видела одну только доброту. И я невыносимо сильно захотела подойти к нему, взять в руки его лицо и целовать его, целовать и целовать, пока его беззаботная улыбка не вернется. Так сильно, что я забыла обо всем, и о том, почему не могу это сделать. Я все еще думала о лопнувших шинах, носках и песнях Beach Boys, пока он не спросил:

– Что случилось?

– Ничего, – выговорила я. – Я просто… просто беспокоилась, что, когда выключили свет, ты все не возвращался. Я хотела…

– Убедиться, что я не сбежал? Правда? – Лиам уже снова повернулся к мотоциклу, но вдруг остановился, хлопнув рукой ко лбу. – О черт. Я ведь так и сделал, да? Это было… не в Нэшвилле, верно?

Небольшой пузырь приятных воспоминаний лопнул, как всплывший на поверхность пузырек воздуха.

– Это было в Оклахоме, в национальном парке.

– Верно. Верно. Те последние дни все в тумане. Как раз перед тем, как ты… – Он неловко махнул рукой. – Прости. Хорошо бы добыть сюда часы.

Мой взгляд скользил по его лицу, профилю, линии подбородка, и страшная догадка пригвоздила меня к полу: Мне здесь не рады.

– Ну ладно, хорошо, – сказала я, добавив в голос нотки пугающей жизнерадостности. – Ладно… мне тогда просто нужно… нужно идти…

Когда я наконец договорила эту фразу, у меня першило в горле, все сказанное прозвучало полной бессмыслицей. Глупо, так глупо. Я хотела иметь личное пространство? И я не все готова была с ним обсуждать, а теперь казалось, будто я вообще разучилась с ним говорить.

Я отвернулась, но музыка вдруг стала тише.

– Я думаю называть ее Прелестной Ритой. Что думаешь?

Несмотря ни на что, я почувствовала, что улыбаюсь.

– Как в песне The Beatles?

Лиам взобрался на сиденье мотоцикла, вытянув перед собой ноги, и скрестил руки на груди. Вот это и есть лучшее, что я когда-либо видела. Впервые за несколько месяцев Лиам напоминал себя прежнего: от непокорных волос, которые он постоянно приглаживал рукой, до низко посаженных джинсов, перехваченных ремнем на бедрах.

– Подходит, верно? – спросил он, продемонстрировав мне самую незаметную, самую милую улыбку.

– А разве Рита – не работница автостоянки? – спросила я, подходя к нему обратно, ощущая, как сердце колотится о грудную клетку.

Лиам так пристально смотрел на меня, что я чуть не споткнулась, запутавшись в своих непослушных ногах. И когда он протянул ко мне руки, я готова была взорваться от мгновенно затопившего меня тепла.

Я шагнула в его объятия и прислонилась к его плечу.

– Верно, – согласился он тихо. – Но она такая милая.

Мои ладони скользнули по его спине. Его кожа была такой теплой, как я и представляла. Я хотела спросить его о поездке, о том, с кем они встречались. Но на самом деле я просто хотела чувствовать, как он обнимает меня, целует мои волосы, щеку.

Я отклонилась назад и посмотрела ему в лицо. Лиам сунул руку в задний карман моих джинсов. Он не отрывал от меня глаз, а я попыталась оттереть масло с его лица.

– Черт, – он с усмешкой качнул головой. – Сильно вымазался?

Ты идеален. Мой взгляд и пальцы скользнули ниже, к бледному шраму в правом уголке рта, и я ощутила первое прикосновение чего-то темного, давящего, скрытого где-то на задворках сознания.

– Откуда у тебя это шрам? – спросила я. Мне нужно было услышать это от него – как подтверждение того, что я подсмотрела в памяти Коула. – Я никогда раньше тебя не спрашивала.

– И хорошо, – откликнулся Лиам, поймал мою руку и сжал ее. – Ничего веселого в этом нет. Этот шрам у меня с детства. Коул сказал, что он столкнул меня со своей кровати. Тогда-то я его заработал.

Я прикрыла глаза и тихонько выдохнула. И когда Лиам поцеловал меня, я позволила этому наслаждению прогнать правду прочь.

– Коул сказал, ты позвонил Гарри, чтобы тот помог узнать, куда перевезли Кейт, – сказала я. – Спасибо! Огромное тебе спасибо. Я же знаю, ты пытаешься держать родителей подальше от всего этого.

Лиам рассмеялся.

– Как будто я могу помешать Гарри или маме впутываться в неприятности. История Зу это вполне убедительно доказала.

– Тебе удалось поговорить с ними?

– Ага, я использовал один из запасных одноразовых телефонов, – кивнул он. – Было чудесно услышать их голоса. С тех пор, как мы последний раз разговаривали, кажется, прошла вечность.

Я гладила его по руке. Я была от него в восторге – совершенно искренне, намного сильнее, чем ожидала от себя. По крайней мере, настолько, чтобы не обращать внимания на мелкие уколы зависти в моем сердце, которое по-прежнему страдало.

– Я боялся, что Коул не примет помощь от Гарри, – продолжил Лиам. – Эти двое бодаются с самого первого дня.

– Почему? – удивилась я.

Если Коул ненавидел своего биологического отца так сильно, как я думаю, что же не устраивало его в Гарри?

Парень пожал плечами.

– Когда мы были младше, Коул уже тогда демонстрировал крутой нрав, а у мамы, после всего, что случилось с нашим биологическим папочкой, не хватало жесткости, чтобы его приструнить. Так что этим пришлось заняться Гарри. Он прекрасный, любящий, невероятно веселый человек, но он может быть строгим. Он провел много лет на военной службе.

– А Коул никогда не любил, чтобы ему указывали, что делать, – закончила я.

Но причина была не только в этом. Случилось это перерождение, и он развил пугающие способности, выдерживая постоянную борьбу с самим собой, чтобы контролировать свою силу. Так что большую часть детства Коул боялся, что его раскроют, и от этого злился. Я с трудом сглотнула комок в горле, не в силах что-то сказать. Если бы он просто рассказал Лиаму…

– Думаю, что он был… Может, то, что я сейчас скажу, полная чушь. Но я не знаю, доверял ли мой брат отчиму хотя бы в чем-то. В отличие от меня Коул помнит, каково это было, когда мы жили с нашим родным отцом. Брат хочет защитить маму, и я его понимаю. Но, похоже, он все время ждет, что Гарри рано или поздно окажется совсем не тем, за кого себя выдавал. И сделает что-то ужасное. Но этого не произойдет никогда. Я думаю, Коул на самом деле присоединился к Лиге просто Гарри назло.

– Может, теперь, когда мы будем работать вместе, Коул научится доверять ему? – предположила я.

– Гарри на это надеется. И, чтобы ты знала, я тоже. – Лиам коснулся губами моих волос и отстранился. – Ну ладно. Я просто полностью выжат…

Я совсем не устала, и у меня возникло подозрение, что на самом деле и он тоже нет. Я поцеловала шрам в уголке его губ, провела руками по его шее и зарылась пальцами в волосы. Его ярко-голубые глаза будто потемнели, когда он наклонился навстречу мне.

Кто-то кашлянул у нас за спиной.

И еще один раз.

Лиам пробормотал что-то нетипично грубое для него себе под нос и отступил назад. Он покраснел, и глаза его пылали раздражением.

– Да?

Это оказалась та самая девочка, которая с чем-то возилась в углу. Синяя, которая попала сюда с разношерстной группой Зу. Ее звали Элизабет. Лиза.

– Я закончила, но… Боюсь, он получился больше похож на белый банан? – Девочка протянула нам черный шлем, на котором сбоку было нарисовано нечто, напоминающее белый полумесяц.

Рука Лиама сжалась на моем запястье.

– Отлично получилось, – сказал он.

– Ну, ты-то знаешь, что это должно быть. А если она не догадается? – тревожилась Лиза.

– Она?

– Наш контакт, – быстро пояснил Лиам, – контакт сенатора Круз, я имею в виду. Когда я поеду забирать припасы, сенатор хотела, чтобы меня было проще узнать.

– Но разве ты собираешься взять мотоцикл? – удивилась я. – А не грузовик или машину побольше?

Помедлив, Лиам слез с сиденья. Я заметила, что он заставил себя улыбнуться.

– Зависит от ситуации. Мы нарисуем такой же и на двери грузовиков.

Я не понимала, в чем именно было дело. Странная интонация в его голосе, то, какой взвинченной была Лиза, ее бледное лицо, как он быстро взял меня за руку и повел обратно в тоннель. Каждый вопрос, который рождался в моем сознании, неизменно заканчивался взглядом на лицо Лиама, попыткой понять, что оно выражает. Хорошее или плохое. Рассматривая его бесстрастное выражение, плохо различимое в полутьме длинного прохода, я осознала правду.

У него тоже были свои секреты.

Вайда и Толстяк ушли следующим утром, задолго до восхода солнца. Мы с Лиамом и Зу собрались вместе, чтобы проводить их до выхода из тоннеля. С того момента, как прозвенел будильник в часах Лиама, эти двое не переставали громко пререкаться. Так что, хотели мы этого или нет, но больше поспать не удалось. Нико и Коул тоже показались через пару минут, оба бледные и до изнеможения уставшие. Но не из-за того, что им пришлось встать в такую безбожную рань, а из-за того, что они вообще еще не ложились. И то, как старательно они не смотрели нам в глаза, заставило меня стиснуть зубы. Когда я спросила Коула, что происходит, он ответил коротким:

– Поговорим об этом после.

Когда Вайда вместе с Лиамом и Коулом в последний раз подошла к карте, я отвела Толстяка в сторону и потащила его в другой конец зала. Я видела, что он трудом изображает хладнокровие. Всегда рациональный, слепо следующий за логикой, он не умел справляться с теми мощными эмоциями, которые шли вразрез с его сущностью. И скорее всего, он боялся не столько за себя, сколько переживал, что может случиться здесь, пока они с Вайдой отсутствуют.

– Не делай глупостей, – тут же заговорил он. – Будь осторожна. Позаботься о том, чтобы сразу обратиться за надлежащей медицинской помощью…

– Разве не я сейчас должна поучать тебя на этот счет? – спросила я.

– Йей, нет времени болтать и обниматься! – крикнула Вайда. – Пора за дело!

Толстяк поднял палец, показывая остальным, что нам нужна еще минутка. Вайда нетерпеливо фыркнула, а потом показала ему совсем другой палец.

– Друзья, не сомневаюсь, что вы можете справиться, – начала я, – но если при этом не придушите друг друга. А вот на этот счет у меня большие сомнения!

– Ну, у нас примерно равные силы, – рассудительно ответил Толстяк. – У нее есть мускулы, а у меня – мозги. Либо мы оба вернемся, либо ни один из нас, потому что мы перегрызем друг другу горло.

– Даже не шути об этом, – прошептала я.

– Приходится, иначе я начну плакать. – Внезапно лицо Толстяка стало таким же опустошенным, какой ощущала себя и я.

– Ты не обязан идти, если не хочешь, – быстро проговорила я. – Еще не поздно отказаться.

– Разве? Кроме того, мне тоже приходится нести свой груз. – Парень пожал плечами с выражением безразличия, которое я почти никогда у него не видела. Его голос звучал напряженно, словно огромный ком стоял в горле.

– И с тобой, и с Вайдой будет все в порядке, – сказала я, положив руки ему на плечи и заставив его посмотреть мне в глаза. – У тебя все под контролем. Вы оба будете действовать осторожно и быстро и вернетесь целыми и невредимыми.

Толстяк повернулся спиной к Вайде. Не знаю, кто бы еще мог, как она, передвигаться практически бесшумно, точно хищник, который крадется за своей добычей.

– Что ж, – и парень страдальчески вздохнул, – надеюсь, если не целыми, то разрезанными не больше, чем на две части.

Что бы Вайда ни говорила, она терпеливо ждала, пока Толстяк, опустившись на колени, поговорит с Зу, потом крепко хлопнет по спине Лиама. Коул отпер дверь, впустив в коридор порыв холодного воздуха, и отступил назад, пропуская Толстяка.

Я верила, что все будет в порядке. Но мне приходилось изо всех сил бороться с желанием догнать их в тоннеле, закрыв собой выход. Я прижала руку к груди, стараясь сдержать панику. Но Зу еще так не умела. Она вырвалась из хватки державшего его за руку Лиама, отпихнула Коула, который запирал за ними дверь. И к тому моменту, когда мы тоже до них добежали, девочка хваталась за их рюкзаки, упираясь ногами в бетонный пол, и беззвучно плакала так, что у меня разрывалось сердце. Я еще не видела, чтобы она так плакала. Она мотала головой, ее губы двигались в безмолвной мольбе. Толстяк ошарашенно оглянулся на нас.

Зу была самой сильной из нас: если ужас или печаль выбивали ее из колеи, она быстрее всех справлялась с ними. Какие бы стены она ни строила, чтобы не дать чувствам перелиться через край, сегодня их оказалось недостаточно, чтобы сдержать отчаянный страх. И это наполнило меня отчаянием. От желания тоже разрыдаться у меня саднило в горле.

Зу прижалась лицом к рюкзаку Толстяка.

– То, что случилось с тобой, с тем парнем… который вез тебя в Калифорнию, это было… – Вайда то и дело останавливалась, подбирая слова. – Это было дерьмово, и мне очень жаль, мне правда жаль, что с ним все это случилось. Но со мной и Малышом Чарли все будет не так. Мы вернемся. Никто из нас не оставит тебя здесь одну. Мы заботимся о нашей семье, верно?

Я не осознавала, что рука Лиама по-прежнему лежит у меня на плече, пока он его не стиснул. Его лицо было пепельно-серым.

Слова Вайды успокоили Зу, по крайней мере, она отпустила Толстяка и повернулась к девушке.

– Ты можешь доверять мне, Зи. Я тебя не подведу. Ладно?

Девочка кивнула, вытирая лицо рукавом. Вайда подставила ей кулак, но Зу опередила ее, обхватив шею старшей подруги своими худыми руками. Вайда что-то тихо сказала ей – так, чтобы никто не услышал. И когда Сузуми оторвалась от нее, она закивала с выражением яростной уверенности на лице. Потом она обняла и Толстяка тоже, оглянувшись, чтоб погрозить пальцем Вайде, будто говоря: «Веди себя прилично».

– Я же сказала, – ответила Вайда. – Я держу свои обещания.

Лиам повел Зу обратно, чтобы ей не пришлось смотреть, как за ушедшими закрывается дверь. И я видела, как девочка выпрямилась, сжав кулаки и подняв подбородок – совсем, как Вайда, когда та готовилась к драке.

– Давай пойдем что-нибудь съедим, ладно? – предложил Лиам Зу и посмотрел на меня. – Ты с нами?

Я покачала головой.

– Нужно принять душ и еще кое-что сделать. Я потом вас найду.

Лиам помахал рукой и вместе с Зу направился на нижний уровень, к кухне.

– Ладно, что происходит? – сразу спросила я. – Что случилось прошлой ночью?

– Проще тебе показать, – произнес Коул, когда мы шли к лестнице. Нико смотрел в пол, и от его вида у меня внутри все сжалось. Делать вид, что мне все равно, становилось слишком сложно.

Я пришла в компьютерный класс впервые после того, как вчера вечером поступила помощь из Канады. Там, где раньше стоял одинокий ноутбук, теперь было пять компьютеров. Еще три серебристых ноутбука лежали на столах, которые были по-прежнему отодвинуты к стене, чтобы в центре комнаты оставалось свободное пространство для обсуждения планов. Я заметила рядом со старым ноутбуком принтер и сканер. Нико, как обычно, выбрал себе место в дальнем углу комнаты. Коул сбросил распечатки нечитаемого кода с одного из ближайших стульев и предложил мне сесть.

Нико ввел пароль и открыл окно с еще более длинной строчкой кода.

– Почему-то это не кажется «проще», – прокомментировала я. – На что мы смотрим?

– Это логи нашего сервера, – сказал Нико. – Вчера мне показалось, что он тормозит, так что я попытался выявить и устранить проблему. Вот тут, справа… – он показал на экран. – Это означает, что кто-то отправил один из файлов, передавая его через FTP-протокол, на другой защищенный сервер.

– Какой файл? – спросила я.

– Это одно из видео об исследованиях, проводимых в Термонде, – сказал Коул.

– Но это не все. – Нико прокрутил содержимое окна. – В логах активности сервера есть перерывы, все они происходили между полуночью и четырьмя часами утра, в последние два дня.

– Это не из-за того, что все спали и никто не пользовался компьютером?

Нико покачал головой.

– Мы оставляем компьютеры, включенными на ночь, чтобы передавать информацию на удаленные резервные сервера – на случай, если на наших возникнут неполадки. Должны были быть большие вспышки активности. Но посмотри.

Большие вспышки активности действительно присутствовали на графике: они начались в семь часов вечера, резко прервались в два часа утра и возобновились через четыре часа, как раз примерно в то время, когда Нико или другой Зеленый первым вошел бы в комнату, чтобы приступить к своим дневным обязанностям.

– И нет никакого способа узнать, кто это сделал? – спросила я, прищурившись глядя на экран.

– Это был Зеленый? – сказал Нико.

– Это возможно был Зеленый, – уточнил Коул.

– Нет, – настаивал Нико. – Это обязательно был Зеленый. Сколько детей могут знать, как стереть логи активности сервера?

– Ладно, – вздохнула я. К несчастью, скорее всего, Нико был прав. – Но если столько труда было потрачено, чтобы скрыть эти данные, как же он все равно наследил?

Нико пожал плечами.

– Может, помешали? Или кто-то так торопился, что не хватило времени.

Коул задал еще один вопрос, который я уже не расслышала, потому что я словно оглохла. В ушах зашумела кровь. И чем дольше я смотрела на экран, тем больше все расплывалось перед глазами, и экран превращался в пустой светящийся квадрат.

– …думаешь? – Коул коснулся моего плеча, чтобы привлечь внимание, и я подпрыгнула от неожиданности.

– Извините, – быстро сказала я, избегая их взглядов. – Я устала. О чем ты сейчас спрашивал?

– Моя теория такова: в одном из компьютеров произошел сбой, или это проблема с сервером, – повторил Коул, с тревогой посмотрев на меня.

– Бритва Оккама, – сказал Нико. – Избегать лишних предположений. Самое простое – обычно и есть верное.

– Я ничего не знаю о какой-то там бритве, но куда, черт побери, дети могут отправлять собранные данные? – спросил Коул. – Кто настолько глуп, что попытается продать информацию, рискуя, что его возьмут за задницу и отправят в лагерь?

– Может, канзасская штаб-квартира так получает удаленный доступ к нашим файлам? – спросила я у Нико.

Он покачал головой.

– Нет, это кто-то из наших.

Проклятье. Мы с Коулом переглянулись.

– Хотелось бы верить, что это случайность, которая больше не повторится, – сказал он, – но продолжайте искать. Сообщите мне, если будет еще попытка, ладно?

Кто-то постучал в окно, выходившее в коридор. Кайли, одетая во все черное, волосы она забрала в пышный узел.

– А-а, – протянул Коул. – Сегодня утром мы отправляем несколько групп – попытаться найти тех детей в Монтане. Разберетесь с камерами без меня, ладно?

– Погоди, – остановила его я. – Они уходят прямо сейчас? Откуда взялись машины?

– Они возьмут внедорожник, который вчера разгрузил Ли, – сказал Коул, поднимаясь и потягиваясь.

Он пошел к двери, а я – следом за ним, слушая, как он сыплет инструкциями о тренировках и о том, какое оружие взять из сейфа завтра для тренировок.

Когда Коул удалился, я вернулась в компьютерный класс. Мое внимание привлекла белая доска уже частично заполненная, может, даже самим Коулом. Это было координаты лагерей, количество содержащихся там детей, число переведенных туда сотрудников СПП и прочее, и прочее – все, что могло найтись в файлах Лиги. Сведения были дополнены деталями из документов Клэнси – я заметила пометки о лагерных инспекторах, явно появившиеся позже.

Там же были основные детали плана нападения на Оазис. Мое имя стояло рядом с пунктом «Воздействие на надзирателя, который отвечает за коммуникации».

– Тебе не обязательно оставаться, – сказал Нико. – Я сам могу справиться.

– Я знаю. – Я взяла маркер, лежавший перед доской, и начала дописывать дополнительную информацию о Термонде, уточняя отдельные разделы этого плана.

– Это же твой план, – проговорил Нико, заглушая звук уютного урчания нового оборудования. – Верно? Мне показалось, это в твоем духе.

– Что ты имеешь в виду?

– Немного безрассудно. Умно, но недостаточно внимания к деталям.

– Действительно, – сухо бросила я и повернулась к нему.

Парень все это время сидел спиной ко мне, его плечи были напряжены. Конечно, я же выглядела чудовищем в его глазах. Мне показалось, будто вокруг меня очерчен круг радиусом в полтора метра, который Нико боится переступать. Мне стало не по себе, когда я вспомнила, как все это время с ним обращалась.

– И что бы ты сделал? – Я кивнула в сторону пустого места в графе «Атака» под словом «Термонд», стараясь не думать о том, как эта надпись действует на нас обоих.

Нико пристально посмотрел на меня, и понадобилось еще целых шестьдесят секунд неловкого молчания, прежде чем он сделал неуверенный шаг вперед.

– Неважно, что я думаю.

– Ты сказал, что я не уделяю внимания деталям, – напомнила я. – Что ты имел в виду?

Нико уставился вниз, ковыряя ботинком пол. Похоже, именно поэтому Вайда и обзывала Зеленых «птенчиками» – все они шаркали ногами.

– С планом «Оазис» все в порядке, – наконец выдавил мальчишка. – Он вполне сработает в своем нынешнем виде. Судя по размеру лагеря, там будет всего два или три инспектора, и тебе будет несложно вычислить, кто отвечает за безопасность и отправку отчетов об обстановке в их сеть. Но в Термонде это не сработает.

Я видела, как он заламывает руки, по-прежнему не в силах посмотреть на меня.

– Допустим, в контрольной башне сидят два десятка инспекторов? Мы можем это предположить, на основе… на основе файлов Клэнси. Башня находится в центре лагеря, а это означает, что любой, кто попытается пройти через ворота, должен будет пробиваться к ней через бараки, расположенные по кругу в несколько рядов. Без этого не получится подчинить ни сотрудников СПП, ни инспекторов. А они за это время уже успеют запросить подкрепление. Даже если ты найдешь способ подчинить их всех одновременно, будет уже слишком поздно. Достаточно будет включить «белый шум», и с нами будет покончено. Основной и аварийный генераторы находятся на территории лагеря, и я подозреваю, что при отключении лагеря от электроэнергии в военную сеть будет автоматически передан сигнал тревоги.

За две минуты ему удалось превратить мою уверенность в пыль.

– Значит, для атаки нам понадобится гораздо больше людей и оружия. Чтобы быстро проникнуть внутрь, забрать детей и исчезнуть.

– Идея Лиама насчет того, чтобы подтолкнуть родителей штурмовать лагеря, может сработать, – высказал предположение Нико. – Но сумеем ли мы вдохновить гражданских взбунтоваться и напасть на лагеря, и станут ли СПП стрелять в гражданских или придумают какие-то другие способы.

– У него есть конкретный план? – спросила я.

– Технически – нет. Я просто слышал, как несколько детей спрашивали его, что бы он сделал. – Нико пожал плечами. – Но и его вариант тоже не идеален.

– Есть ли третий вариант? – спросила я.

Наконец Нико встал и неуверенно, спотыкаясь, подошел ко мне. Я протянула ему маркер, но мальчишка отмахнулся.

– Ты уверена, что хочешь знать?

– Посмотрим.

– Единственный способ, который я вижу, это лишить инспекторов доступа к компьютерной системе лагеря. Причем даже не отключить ее или вывести из строя, а сделать так, чтобы система продолжала работать, и все сторонние наблюдатели не замечали ничего подозрительного. Для этого нужно установить вирус-троян в их систему и удаленно ею управлять. Они лишатся возможности контролировать лагерь, и задача нашей оперативной группы заметно упростится.

– Можем ли мы внедрить что-то на их сервер? – В Лиге нас немного обучали тому, как устроены компьютеры и как работают вирусы, но это уже было за пределами моих познаний.

– Нет, программа не установится автоматически, как вирус. Кто-то будет должен ее установить, – объяснил Нико. – А учитывая, какие там меры безопасности, не думаю, что какой-то сотрудник проявит такую неосторожность, чтобы случайно загрузить неизвестное приложение к электронному письму.

– Значит, кто-то должен будет проникнуть в Термонд и перед нападением установить «троян», – решила я. – Но туда уже несколько лет не привозят новых детей.

– Но беглецов возвращают в тот лагерь, откуда они сбежали, – негромко проговорил Нико. – Я уже начал писать эту вирусную программу. Коул сказал мне…

Я подняла руку, останавливая его.

– Коул это уже одобрил?

Парнишка кивнул, широко открыв глаза.

– Он сказал, что поговорит с тобой об этом. Я смогу справиться за неделю. После того, как программа будет установлена, исправить что-либо будет нельзя.

От ужаса я почувствовала себя так, будто из моего сердца выжали всю кровь до последней капли.

– Нет! – испуганно воскликнула я. – Невозможно…

– Я имел в виду себя, – быстро сказал Нико. – Не тебя. Я смогу пронести туда «троянца» на флешке так же, как мы пронесем камеры в Оазис. В оправе для очков. Ты уже их видела?

Вернувшись к своему столу, Нико достал из ящика пару очков с черными пластиковыми оправами.

Мне пришлось опереться на стол, чтобы удержаться на ногах.

– Нико… нет.

– Она уже установлена – вот здесь. – Не обращая внимания на мои слова, мальчишка показал на один из двух блестящих серебристых шурупов, которыми будто были скреплены детали оправы. – Вот это камера, а это – шуруп, который на самом деле здесь и не нужен. Мы постараемся, чтобы они выглядели как можно правдоподобнее. Томми сказал, что возьмет эту пару. А для Термонда лучше взять те, где оправа потолще: сломать одну из дужек и заменить ее часть маленькой флешкой? Единственная альтернатива – вживить ее мне под кожу, но ведь там по-прежнему проводят полный досмотр и заставляют раздеваться? Порез будет слишком заметен.

– Нико! – перебила его я. – Выслушай меня! Нет. К черту это, ты точно не должен туда возвращаться! Даже если тебя и вернут в лагерь, как ты сможешь проникнуть в контрольную башню, чтобы запустить вирус? Все уже давно поменялось. И тебе не дадут просто так разгуливать без присмотра. Каждое перемещение там рассчитано до минуты. А командный пункт – самое укрепленное место в лагере.

Мальчик помолчал, обдумывая мои слова.

– Мне понадобится просчитать перемещения патрулей СПП, чтобы выгадать момент, когда я смогу улизнуть. На самом деле, неважно, если в итоге меня поймают. Все будет в порядке… Я попаду туда… все равно у меня никого больше не осталось, теперь, когда Кейт пропала. А так я смогу все исправить. – Его голос превратился в шепот. – Так я смогу все исправить. Ради Джуда.

На этих словах я выпрямилась и впилась взглядом ему в глаза.

– Бросить себя на растерзание… впустую рискнуть своей жизнью… что Джуд сказал бы об этом? Что сказала бы Кейт? Нико, в последние недели я вела себя далеко не по-дружески. Это уж точно. Но я… Я прощаю тебя, правда, прощаю. Я все понимаю, и мне жаль, что я так с тобой поступала. На меня слишком много навалилось, и мне было сложно соображать здраво. Но пожалуйста, послушай меня…

– Все в порядке, – хрипло выдавил Нико.

– Вовсе нет! – Все действительно не было в порядке. Мне не было оправданий: я обвиняла его во всем, ненавидела его, потому что не смогла бы нормально справляться со своими обязанностями, если бы ненавидела себя. Я попробовала представить, что Джуд сказал бы и сделал в этой ситуации. Или даже Кейт, которой столько раз приходилось уговаривать ребенка, маниакально зациклившегося на идее какого-нибудь заговора.

– Мы не можем изменить того, что произошло в Лос-Анджелесе. Я была зла – я была так чертовски зла, что я не усмотрела за ним… не смогла его спасти. Мне следовало поговорить с тобой, следовало помочь тебе или по крайней мере попытаться понять то, что ты сделал. Это я подвела всех, но проще всего было обвинять тебя. Это причиняло меньше боли. Но я же знала, на что способен Клэнси. Надо было найти другие доказательства тому, что он не лжет. И знаешь что? Джуд захотел бы пойти в любом случае, даже если бы я сказала «нет».

– Он был моим лучшим другом, – сдавленно произнес Нико.

– Я знаю. Но… с Клэнси все иначе, разве нет? – снова заговорила я. – Когда ты кого-то любишь, правила теряют смысл. И с Клэнси было именно так, да? Ты любил его не так, как Джуда, и не так, как я люблю Толстяка.

Я знала это с того момента, когда увидела Нико в воспоминаниях Клэнси. Измученное лицо и прерывистые всхлипы – не это было важным. А то, как Нико держал Клэнси в своих руках, как он кормил его и мыл, отдавая всю нежность, которая у него была. «Ты видишь это в других, – подумала я, – после того, как разглядишь это в себе».

– Ты доверял ему, а он тебя использовал, извратил твои слова себе же на благо, – сказала я. – Меня так злило, что ты поверил ему, что ты отдал ему все, что у тебя было. Но я на собственной шкуре знаю: если любишь – сделаешь даже то, что и сам от себя не ожидаешь.

Нико закрыл лицо руками и судорожно выдохнул.

– Я не хотел все разрушить, – прошептал он. – Я доверял ему. Все сведения, которые я ему передал… Он клялся, что использует их, чтобы помочь нам, и я решил…

– Ты решил, что он поможет нам оставаться в безопасности, подальше от всех событий? – закончила я за него. – Я понимаю. Мне кажется, ты начал брать с меня пример.

– Не знаю почему… Я знал, что это было неправильно, что это было плохо, но он был добрым. Когда я знал его, Клэнси был добрым, и он помог мне. И я просто решил, что это будет распространяться и на всех остальных. Я сделал неверные выводы – потому-то вы и оказались там. Я не учел все возможные варианты его поведения.

Последние слова Нико почти прошептал, и мне пришлось наклониться совсем близко, чтобы расслышать его.

– Он не всегда был таким, как сейчас. В нем что-то сломали.

– Прости, – снова сказала я. – За то, что не дала тебе объяснить. За то, что вела себя так… как вела, и не поддержала тебя.

– Мне нужно это исправить, – задыхаясь, выговорил он. – Мне нужно, чтобы все было в порядке. Я не могу… я не могу перестать думать обо всех остальных вариантах, которые могли бы случиться. Вайда сказала, если бы ты там не оказалась, у нас не было бы лекарства, но у нас и так его нет, да? Все впустую.

Эти слова подействовали на меня как удар под дых. Слезы подступали к глазам, и я изо всех сил старалась не расплакаться. В нем давно поселилась бесконечная боль. В его жизни одна трагедия сменяла другую, я же обращалась с ним как с пустым местом, наказывала его. И Вайда особо не пыталась помочь. А Кейт исчезла. У Нико не осталось никого, кто помог бы ему это пережить. Мы выбросили его за борт, не дав даже спасательного жилета.

– Мы можем все исправить, – сказала я, обняв его за плечи. – Мы уже много сделали, но и осталось еще немало. Мы придумаем другой способ.

– У тебя нет никаких логических оснований мне доверять, – всхлипнул Нико.

– Ты мог заметить, что я вообще не слишком охотно прислушиваюсь к голосу логики.

– Это верно, – согласился он. – Это не в твоем духе. Джуду это нравилось. Он говорил: Руби знает, когда можно нарушить правила, чтобы помочь. Для него ты была как супергерой. Потому что ты всегда пытаешься делать добро, даже когда шансов почти не осталось.

– Джуд всегда преувеличивал, – пробормотала я, надеясь, что мой голос не сильно дрожит.

Нико кивнул, и угольно-черные волосы упали ему на лоб. Он выглядел больным и каким-то полупрозрачным. Его золотисто-коричневая кожа была потускневшей. Жизнь словно покинула его тело.

– Джуд никогда не принимал логичных решений, но он пытался.

Он пытался. Он пытался так сильно, всегда, со всеми.

– Руби, на что похоже будущее? – внезапно спросил меня Нико. – Я не могу его представить. Я постоянно пытаюсь, но мне не удается. Джуд говорил, что оно выглядит как пустое шоссе сразу после проливного дождя.

Я снова повернулась к доске, всматриваясь в эти семь букв, пытаясь отнять у них силу, чтобы из места, из названия они превратились в обычное слово. Некоторые воспоминания – как ловушки, их можно пережить заново, вспомнив тысячу мелких деталей. Сырой, холодный весенний воздух, который никак не выберет, чем ему стать – снегопадом или легким дождиком. Гудение электрического заграждения. Короткий вздох Сэм – с этим вздохом каждое утро она выходила из барака. Я запомнила дорогу на фабрику так хорошо, как навсегда врезается в память, откуда у тебя взялся шрам. Черная грязь прилипала к моим ботинкам, моментально скрывая написанный на них номер. 3285. Не имя.

Ты приучаешься смотреть вверх, далеко откинув голову назад, чтобы заглянуть за колючую проволоку, натянутую по верхнему краю ограды. Иначе слишком легко забыть, что существует мир и за пределами ржавого металлического загона, в который нас бросили, как животных.

– Я вижу его разноцветным, – подумав, ответила я. – Темно-синий, переходящий в золотой и красный – как огонь на горизонте. Отсвет заката. Как будто небо хочет, чтобы ты отгадал, встает солнце или садится.

Нико покачал головой.

– Думаю, версия Джуда мне нравится больше.

– Мне тоже, – откликнулась я. – Мне тоже.